Барсов М.В. /Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению деяний святых апостолов/ Библиотека Golden-Ship.ru

В нашем отечестве появилось ересеучение, которое отделяет Господа Иисуса Христа от апостолов и от Церкви и пустословит, что Иисус Христос провозгласил действительно высочайшее, чистейшее, истинно-божественное учение; но это учение будто бы изменили, во-первых, апостолы, а затем апостольские преемники, пастыри и учители церковные; будто исказили его до неузнаваемости, обременяя его с течением веков больше и больше каждый от себя собственными измышлениями. Оно не ново — это лжеучение, Оно современно самим апостолам. Уже в их пору появилось много лжеапостолов, которые усиливались принимать личину апостолов Христовых, а об истинных апостолах Христовых внушали, что они не чисто проповедуют слово Христово (2 Кор. 2, 17; 12, 13). Это лжеучение особенно резко выказалось в писаниях Цельса — язычника, злейшего врага Христовой Церкви, еще во II веке.

Между тем, это ересеучение разрушает один из коренных догматов христианства — догмат о том, что нельзя отделять Господа нашего Иисуса Христа, как главу Церкви, от тела Церкви вообще, и. во-вторых, от пророков и апостолов. Такое отделение противно ясному, точному, многократно и многообразно повторенному учению самого Иисуса Христа и всему разуму несомненно подлинного исторического учения святых апостолов.

Если бы кому недостаточными показались евангельские свидетельства в подтверждение истины, что св. апостолы только продолжали проповедь Самого Иисуса Христа, не придумывая от себя ничего, с нею несогласного, то вот целый ряд поразительнейших доказательств той же истины в книге Деяний Апостольских, написанной писателем третьего евангелия, св. евангелистом Лукою. Вот Иисус по воскресении повелевает апостолам "от Иерусалима не отлучаться, но ждать исполнения обетования Бога Отца, о котором вы слышали от Меня", — говорил им воскресший Господь, пред самым вознесением. "Спустя немного дней вы имеете креститься Духом Святым. И когда найдет на вас Святый Дух, вы приимите силу, и будете для Меня свидетелями во Иерусалиме и во всей Иудеи и Самарии и даже до концев земли" (Деян.1, 4-8). Вот один из лика двенадцати, Иуда Искариотский, отпал и погиб; апостолы озабочены восполнением своего священного лика, и первоверховный Петр держит к ним такую речь: "Итак надобно, чтоб один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его. И поставили двоих, Иосифа и Матфия, и помолились и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и апостольства. И бросили о них жребий" (Деян.1, 21-26). Итак, что значило принять жребий апостольства? Значило принять назначение — быть свидетелем, проповедником, на основании личного свидетельства, воскресения Иисуса Христа и всех Его деяний и учения за все время, когда пребывал и обращался Господь Иисус с апостолами, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который вознесся от них пред очами их на небо. За сим, через всю книгу Деяний переходит эта идея, что св. апостолы были именно свидетелями жизни, деяний и учения Иисуса Христа. В этом звании свидетелей они сами себя признают и постоянно заявляют, что они свидетели, и возвещают то именно, чему сами личные свидетели.

Так, тотчас по сошествии Св. Духа, первоверховный Петр, сказав великому собранию народа свою первую проповедь, заключает ее так: "Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели. Затем Он, быв вознесен десницею Божиею, и приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите" (Деян. 2, 33-44). То же, немного дней спустя, утверждает первоверховный Петр в речи к народу и во храме иерусалимском: "Мужи израильские! Бог отцов ваших прославил Сына Своего Иисуса, Которого вы предали; вы от Святого и праведного отреклись, Начальника жизни убили. Сего Бог воскресил из мертвых, чему мы свидетели" (Деян.3, 12-16). То же выражает первоверховный Петр и в речи перед синедрионом, когда начальники иудейские запрещали им учить о имени Иисусовом. Петр же и Иоанн в ответ сказали им: "Аще праведно есть перед Богом вас послушати паче, нежели Бога, судите. Не можем бо мы, яже видехом и слышахом, не глаголати" (Деян. 4, 19-20), — не свидетельствовать о том, чему были очевидцами и свидетелями. "И с великою силою", — заключает св. Дееписатель (Деян.4, 33), — апостолы свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа. Когда вторично поставили апостолов в синедрионе, и спросил их первосвященник, говоря: "Не запретили ли мы вам накрепко учить о имени сем? И вот вы наполнили Иерусалим учением вашим, — Петр и прочие апостолы в ответ сказали: "Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам. Бог отцов ваших воскресил Иисуса, Которого вы умертвили, повесив на древе. Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя. Свидетели Ему в сем мы и Дух Святый, Которого Бог дал повинующимся Ему" (Деян.5, 27-32). Когда Самария приняла слово Господне от Филиппа, и когда находившиеся в Иерусалиме апостолы, после убиения Стефана, услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к нему Петра и Иоанна, сии апостолы, прибыв в Самарию, засвидетельствовали, — как выражается свящ. Дееписатель (Деян.8, 25),- и проповедали там слово Господне, затем обратно пошли в Иерусалим, и во многих селениях самарийских проповедали евангелие. То же первоверховный Петр возвещает и в доме Корнилия Сотника: "Бог, — проповедует св. Петр, — послал сынам Израилевым слово, благовествуя миру через Иисуса Христа; Сей есть Господь всех. Вы знаете происходившее по всей Иудее, начиная от Галилеи, после крещения, проповеданного Иоанном, как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом; потому что Бог был с Ним. И мы свидетели всего, что сделал Он в стране иудейской и в Иерусалиме, и что наконец Его убили, повесив на древе. Сего Бог воскресил в третий день и дал Ему являться не всему народу, но свидетелям, предъизбранным от Бога, нам, которые с Ним ели и пили по воскресении Его из мертвых, и Он повелел нам проповедовать людям и свидетельствовать, что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых. О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий, верующий в Него, получит прощение грехов именем Его" (Деян. 10, 36-43).

То же самое св. Петр пишет и во втором послании своем (2 Петр. 1,16-18), что "мы возвещаем вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия". И далее повествует, что Христос Господь от Самого Бога Отца принял честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, — прибавляет святой первоверховный апостол, — принесшийся с небес, мы сами слышали, будучи с Ним на святой горе Преображения". И что сами апостолы видели и слышали, то благовествовали Духом Святым, ниспосланным на них с небес. Не только апостолы, но и пророки благовествовали Духом Святым, именно Духом Христовым, в них живущим. "Пророки предсказывали, — пишет св. Петр (Петр. 1, 10-12), — как указывал сущий в них Дух Христов, Который предвозвещал через них страдания Христовы и последующую за ними славу; Им открыто было, что не им самим, а нам служило то, что ныне проповедано вам благовествовавшими Духом Святым (апостолами), посланным с небес. Никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые божий человеки, будучи движимы Духом Святым" (2 Петр.1, 21). В частности также о св. Павле св. Петр дал свидетельство, что Павел написал свои послания по данной ему от Бога премудрости (2 Петр, 4, 15).

Подобным же образом св. евангелист Иоанн, в конце своего евангелия, заявляет, что он только ученик-свидетель того, что творил и чему учил его божественный Учитель (Иоан.21, 24-25), что видевший свидетельствует о сем, и истинно свидетельство его; и он знает, что говорит истину (Иоан.19, 35). "Мы свидетельствуем вам о том, — так начинает Иоанн свое первое послание (Иоан.1, 1-3), — что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни (ибо сия жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам), — о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам сие и пишем вам. Мы свидетели, и вы знаете, что свидетельство наше истинно", — так заключает Иоанн свое третье послание (3 Иоан. ст.12).

Евангелист Лука тоже свидетельствует, что он пишет свое евангелие "о совершенно известных между нами событиях", и пишет так, "как предали нам то бывшие с самого начала самовидцами и служителями Слова". А в начале Деяний Апостольских св. евангелист Лука так определяет содержание своей книги, т.е. евангелия: "Первую книгу написал я о всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления апостолам, которых Он избрал, которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о царствии Божием" (Деян.1, 1-3). Чему мы все точию свидетели есьмы, могли сказать о себе все апостолы, могли сказать и в конце своей апостольской проповеди, как говорили в начале (Деян. 2, 32).

Павлу апостолу Сам Господь, при самом первом явлении Своем ему, сказал: Я для того и явился тебе, "чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе" (Деяние 26, 16). Тогда же, посылая Ананию к Павлу, Господь Иисус засвидетельствовал о нем, что это — "Мой избранный сосуд, Мое избранное орудие, чтоб возвещать имя Мое перед народами и царями и сынами израилевыми. И Я покажу ему, сколько он должен подвизаться и пострадать за имя Мое" (Деян. 9, 15-16). Анания же, явившись тогда же Павлу, возвещает ему, что "Бог отцов наших предъизбрал тебя, чтобы ты познал волю Его, увидел Праведника и услышал глас из уст Его: потому что ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми о том, что ты видел и слышал" (Деян.22, 14-15). Св. Павел называет других апостолов также свидетелями Христовыми. Так называет, напр., Стефана (Деян.22, 20), говоря в видений к лицу самого Господа Иисуса Христа: "проливалась кровь Стефана, свидетеля Твоего" ... Так называет и других апостолов в своей речи к Иудеям в Антиохии Писидийской, определяя содержание и характер их проповеди таким образом: "Жители Иерусалима и начальники их, не узнав Иисуса, исполнили слова пророческие. И не нашедши в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его. Когда же исполнили все, написанное о Нем, то, сняв с древа, положили Его во гроб. Но Бог воскресил Его от мертвых. Он в продолжение многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим, и которые ныне суть свидетели Его пред народом" (Деян.13, 27-31). Господь Иисус называет служение Павла свидетельством, говоря ему в видении: "Как свидетельствовал ты о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме" (Деян. 23, 11). Подобным образом и сам Павел называет свое апостольское служение свидетельством же. "Не обинухся, — говорит он пресвитерам Ефесским, — научити вас пред людьми и по домам, засвидетельствуя Иудеем же и Еллином к Богу покаяние и веру в Господа нашего Иисуса Христа, чтобы скончати течение мое с радостию и службу, юже приях от Господа Иисуса — засвидетельствовати евангелие благодати Божия" (Деян. 20, 20-24). — "До сего дня стою, — говорит Павел в речи пред царем Агриппою, — свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, т.е. что Христос имел пострадать и, восстав первым из мертвых, возвестил свет народу иудейскому и язычникам" (Деян. 26, 22-23). Также и о последнем времени деятельности св. Павла . в Риме свящ. Дееписатель замечает, что он "учил иудеев в Риме, свидетельствуя царствие Божие и уверяя их, яже о Иисусе (приводя свидетельства и удостоверяя их о Иисусе) от закона Моисеева и пророков" (Деян.28, 23).

Общее же отношение апостолов, как и пророков, как и всей Церкви, не только новозаветной, но и ветхозаветной к Господу Иисусу Христу и Св. Духу и к истекающей из Них божественной истине св. Павел, как и прочие апостолы, представляют в следующем виде. Все верующие в Иисуса Христа суть члены единого тела Церкви. Церковь земная, новозаветная, современная, воинствующая родственно связана с Церковью прошедших времен, с Церковью ветхозаветною, с Церковью торжествующею, небесною, даже с миром горних небесных духов. Весь этот великий собор горних небесных духов и отшедших душ, Церкви торжествующей небесной и воинствующей земной, ветхозаветной и новозаветной, Церкви прошедших и настоящих времен, связуется в едином узле, в лице Богочеловека, божественного Архистратига сил небесных, Господа нашего Иисуса, как своего Главы. В Нем и через Него вся совокупность спасенных и спасаемых душ усыновлена Богу Отцу и дерзает называть Его своим Отцом. Вся эта совокупность спасенных и спасаемых душ одухотворяется Духом Св., Духом Божиим, Духом Христовым. Сей-то Дух наставляет на всякую истину всю совокупность членов Церкви, в частности же и преимущественно просвещает святых Божиих человеков, пророков и апостолов, пастырей и богопоставляемых учителей церковных, так как в живом теле Церкви разные члены имеют от Бога разные служения и назначения, дарования и силы.

Един Дух дышит во едином теле Церкви. Един над нею Господь и Един Бог и Отец всех. Все мы Единым Духом напоены. Каждому из нас дается благодать Христова. Никто не может даже уверовать в Господа Иисуса и признавать Его Господом, как только через Духа Св. Всю Церковь просвещает и научает Един Дух Св. "Все верующие, — по слову Иоанна Богослова (1 Иоан. 2, 20-27), — имеют помазание от Святого, и знают все необходимое для их спасения. И помазание, которое они получили от Него, в них пребывает, и они (все в совокупности) не имеют нужды, чтобы кто учил их; потому что самое сие помазание учит их всему, и оно истинно и неложно, и им остается только пребывать в том, чему оно научило их". Тем не менее в церкви, хотя и "Один и Тот же Дух, — как пишет св. Павел к Коринфянам, — но дары Его различны. И Господь Иисус Христос Один и Тот же, действует вся во всех, но действия различны. Каждому дается разное проявление Духа на общую пользу тела Церкви. Каждому из нас дается благодать, но по разной мере дара Христова. Одному дается Духом слово премудрости, другому слово знания тем же Духом. Иному вера тем же Духом; иному дары исцелений тем же Духом. Иному чудотворения, иному пророчество, иному разные языки. Все же сие производит Один и Тот же Дух, разделяя каждому особо своею властью, как Ему угодно. Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему угодно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее. И вы — тело Христово, а порознь члены. И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, разные языки. Все ли апостолы? Все ли пророки? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками?

Все ли истолкователи? Ревнуйте о дарах больших, — о любви, которая есть верх совершенства (1 Кор. гл.12). И Господь поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, — с особою целью, в особых видах, — именно: к совершению святых, на дело служения для созидания тела Христова, доколе все приидем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всякими ветрами учения, по лукавству лукавых человеков, по хитрому искусству обольщения; но истинною любовию все возвращали в Того, Который есть глава — Христос" (Ефес.4, 7-16). Отсюда открывается, что хотя и все верные просвещаются духом Божиим в познании спасительной евангельской истины; однако же Бог нарочито посылал и посылает апостолов, пророков и евангелистов, пастырей и учителей, чтобы верные не были младенцами, которые влаются и скитаются всяким ветром учения во лжи человеческой. Тайна Христова не была возвещена всем поколениям сынов человеческих так, как открыта святым апостолам Христовым и пророкам Духом Святым (Ефес. 3, 5).

Пусть истинные пророки, как и апостолы, были просвещены Духом Святым и излагали свои писания под Его божественным наитием. Но как отличить истинных пророков от неистинных? Как отличить истинных апостолов от лживых? Как отличить истинные пророческие и апостольские писания от подложных?

Тщательно оберегая чистоту Христова евангелия, истинные Христовы апостолы указали своими поступками и писаниями множество лиц и общих начал, несогласных с Христовым учением. Этими указаниями переполнены как Евангелия, так и Деяния Апостольские и все апостольские Послания, как и Апокалипсис. Перечислять их нужды нет (напр. Апок. гл.2 и 3; Тит.3, 9-10; 2 Тим. 4, 14 и т.п.). Стоит прочитать послания Иакова, Петра, Иоанна, Иуды, чтобы видеть, как стойко, бодрственно и неусыпно стояли святые апостолы на страже, оберегая чистоту Христова евангелия. "Есть лжеапостолы, — предостерегает св. Павел Коринфян (2Кор.11, 13-15), — лукавые делатели, которые принимают вид апостолов Христовых. И неудивительно, потому что сам сатана принимает вид ангела света; неудивительно, если и служители сатаны принимают вид служителей правды. Есть люди, смущающие вас, — предостерегает св. Павел Галатийцев (Гал. 1, 7-12), — желающие прекратить благовествование Христово. Но если бы даже мы или ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь опять говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли от нас, да будет анафема. Это потому, что евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое. Ибо и я принял его и научился не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа. Аще кто приходит к вам, и сего Христова учения не приносит, не приемлите его в дом и радоватися ему не глаголите", — заповедует и Иоанн Богослов (2Иоан. ст.10). "Блюдитеся от псов, — предостерегает св. Павел Филиппийцев, — блюдитеся от злых делателей, блюдитеся от разделения. Подражайте, братия, мне и смотрите на тех, которые поступают по образу, какой имеете в нас. Ибо многие, о которых я говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают, как враги креста Христова" (Фил.3, 2-17-18). Святые апостолы даже друг над другом бодрствовали, чтобы предусмотрительное приспособление их к обстоятельствам и к терпимым воззрениям людским, по апостольскому правилу — всем быть вся, да всяко некия спасут, — чтобы такое приспособление не причиняло соблазна и вреда немощным (Гал.6, 11-15; Деян.21, 15-25); чтобы даже истинная, но таинственная, неудоборазумеваемая апостольская проповедь не была, искажаема и превращаема в пагубное заблуждение (1 Петр.3, 15-17; Иак.2, 14-26).

В избрании двенадцати апостолов, которых имена и жизнь исторически известны, которые были непосредственными учениками и свидетелями-очевидцами Иисуса Христа, которые за истину Его учения пожертвовали и жизнью своею, заключается историческое доказательство того, что они не ложные свидетели и проповедники чистого и подлинного евангелия Христова. Но сверх этого естественноисторического имеется еще непреложное и бесспорное сверхъестественное доказательство той же истины. Это последнее заключается во множестве чудес, какие совершались св. апостолами, какими они сами подтверждали божественное происхождение своего посланничества и проповедания. Так, священный Дееписатель повествует, что тотчас по сошествии Св. Духа на апостолов, которое само по себе было уже очевидным чудом, так как сопровождалось явным знамением получения дара языков, много чудес и знамений совершалось через апостолов в Иерусалиме (Деян. 2, 42).

Книга Деяний апостольских повествованиями о чудесах св. апостолов показывает, как неотразимо влияли на современников-очевидцев дела и слова апостолов, их чудотворения и дерзновенное бесстрашие, их указание на источник их силы в Иисусе Христе, Сыне Божием и на древних пророков, которые предвозвещали о смерти Его и воскресении. Когда Павел с Варнавою сотворили чудо исцеления хромого от рождения в Листре, то и это чудо так поразило очевидцев и прочих, что весь народ возопил: "Боги, уподобившись человекам, сошли к нам", — и хотели уже принести им языческую жертву, что и подало повод апостолу Павлу утишить это волнение известною речью к народу: "Мужи! Что вы это делаете? И мы, подобные вам человеки, и благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных богов к Богу живому, Который сотворил небо и землю, и море, и все, что в них; Который в прошедших родах попустил было всем народам ходить своими путями, хотя и не переставал свидетельствовать о себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные, и исполняя пищею и веселием сердца наши" (Деян.14, 6-17). Вообще же Бог творил немало чудес руками Павла, как и Петра, так что на больных возлагали платки и опоясания с тела Павлова, и у них прекращались болезни, и злые духи из них выходили. И слово Божие возрастало и возмогало с великою силою (Деян.19, 11-20).

Затем праздное дело — ставить вопрос, Павел ли написал то, что ему приписывается, — вообще вопрос о подлинности и неповрежденности книг Нового Завета. Именно, на счет подлинности Павловых писаний так называемая отрицательная критика делала возражений всего менее, потому что эти возражения и невозможны. Кто, наприм., сомневается, что известные письма Плиния, или Сенеки, или Цицерона принадлежат Цицерону, Сенеке, Плинию? Кто сомневается, что известные сочинения Лактанция или Иустина Философа принадлежат этим лицам? На каком же основании позволялось бы сомневаться в подлинности посланий апостола Павла, когда, по свидетельству Тертуллиана, еще в III веке перечитывались в церквах самые автографы апостольских писаний, когда люди никогда никакими писаниями не дорожили так, как писаниями апостольскими, оберегая не только каждое слово в них, но и каждую букву? Все писания Нового Завета, признанные каноническими, так тесно связаны между собою, что, выдергивая одно звено из этого величественного здания новозаветного канона священных книг, нельзя не разрушить целое здание. В целости же своей это здание совершенно беспримерно в истории. Разрушить подлинность всех этих непосредственных свидетельств основания христианства значило бы разрушить всю историческую достоверность. Это значило бы бесконечно более, чем подвергать сомнению историческое бытие Александра Македонского или Юлия Цезаря, Магомета или даже Наполеона, так как ни одна историческая личность не имела за себя столько свидетелей и свидетельств, сколько божественное лицо Иисуса Христа. Об учении Сократа свидетельствует один ученик его Платон; а кто же не верит, что Сократ учил так, а не иначе? Кто не верит даже тому, что при кончине Сократа случилось истинное чудесное предсказание о дне его кончины? О божественном же достоинстве Христа, Его жизни и учении, чудесах и пророчествах, смерти и воскресении свидетельствуют все эти тысячи и сотни тысяч и миллионы Его непосредственных учеников и учеников учеников Его, которые, исследовав все испытно, признали Его Сыном Божиим и принесли этой вере в жертву всю свою жизнь, а очень многие положили за эту веру и свои головы.

Если же так, если учение Нового Завета имеет подлинно историческое значение, то несомненно имеет и божественное достоинство. Если же это так, то как отделять Иисуса Христа, Главу церкви, оживляющую тело церкви Своею жизнью, одухотворяющую Своим божественным Духом, как отделять Главу от тела и от Первейших членов сего тела, святых пророков и апостолов? Не говорим о том, что тогда, при таком отделении, все многовековое здание истинной Церкви Божией превратилось бы в мираж, в чудовищное сцепление обольщений, разгаданное вот только в наши дни. Не странно ли это? Не нелепо ли? Как не разгадали этого те миллионы миллионов, которые следовали за Христом в продолжение девятнадцати веков, особенно же те сотни тысяч и миллионы современников. Христа и апостолов, которые ради Христа отвергались сродства, дружбы, всех общественных связей, общественных положений и состояний, всех имений и самой жизни?!

Если же невозможно отделять Христа от апостолов и пророков, то нельзя же отделять и от всей Церкви. Если пророки и апостолы были провозвестниками божественной Христовой истины, то и Церковь должна быть хранительницей сей истины. По слову Христову, врата адовы не одолеют Церкви. Он Сам пребывает в Церкви до скончания века. И Дух Утешитель пребывает в Церкви также во век, наставляя ее на всякую истину. Церковь остается в мире столпом и утверждением истины. Бог дал Церкви не только пророков и апостолов, но и пастырей и учителей, чтобы мы не влались всяким ветром учения во лжи человеческой; дал и дарует и будет давать, дондеже достигнем все в полную меру возраста Христова, т.е. до кончины, веков. Но были же лжеучители и лжеучения в Церкви? Да, были, в среде ересей и расколов. Тем не менее, истинно кафолическая православная Церковь среди бурного моря заблуждений, вздымаемого бурями ересей и расколов, всегда оставалась и до века пребудет незыблемым столпом, неодолимою твердынею, неподвижным камнем-основою божественной истины. Отличительный характер истинно православной Церкви в том и обнаруживается, что она считала своей задачей сохранить учение Христа и апостолов в нерушимой целости не только по духу, но и по букве. Раз приняв канон священных книг от св. апостолов, православная Церковь во все века руководилась, в отношении к нему, завещанием св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Апокалипсисе (Апок. 22, 18-19): "свидетельствую всякому, слышащему словеса пророчества книги сея: аще кто приложит к сим, наложит на него Бог язв, написанных в книзе сей; и аще кто отымет от словес книги пророчествия сего, отымет Бог часть его от книги животныя и от града святого, и написанных в книзе сей". Всему свету известно, что Церковь Христова хранит всякую букву священного канона, яко зеницу ока. Подобным же образом православная Церковь относилась и к священному Господню и апостольскому преданию, по завещанию св. ап. Павла: "Возлюбленные Господом братия, Бог от начала, чрез освещение от Святого Духа, и чрез веру истине Христовой, избрал вас ко спасению, к которому и призывает вас благовествованием нашим, для достижения славы Господа нашего Иисуса Христа. Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим. Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш, давший утешение вечное и надежду благую во благодати, да утвердит вас во всяком слове и деле благом. Верен Господь, Который утвердит вас и сохранит от лукавого. Завещаем вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое вы приняли от нас" (2 Сол. 2, 13-17; 3, 3-6). (Беседы и поуч., т. IV, 1887 г. Одесса, стр. 274).

Предварительные сведения о книге Деяний Апостольских

Содержание и цель. Книга Деяний Апостольских, как вторая книга Евангелия от Луки содержит продолжение евангелических исторических повествований о деле Христовом. Но она повествует об истории Христа, уже не пребывающего на земле, но по вознесении восседшего одесную Бога, повествует об основании Апостолами Церкви христианской сначала между иудеями, потом между язычниками: другими словами — она изображает с точною последовательностью распространение Церкви от Иерусалима, главного города иудейского народа и иудейской Церкви, через Антиохию — колыбель Церкви из язычников, до Рима, главного города языческого мира и Церкви из язычников, и таким образом, шаг за шагом следуя за историческим движением христианства на запад, она представляет переход царства Божия, с его обетованиями и спасением, от иудеев к язычникам. Первые семена Церкви как между иудеями, так и между язычниками посеяны Апостолом Петром. Но насаждению и возрастанию церкви между язычниками особенно способствовали великие апостольские труды Павла, необыкновенным образом призванного к апостольству. — Соответственно сему книга состоит из двух главных частей. В первой, гл.1-12, повествуется преимущественно об апостольской деятельности Петра, именно: в гл.1-7 говорится о Церкви из иудеев, а в гл.8-12 изображается переход Церкви от иудеев к язычникам. Во второй части, гл.13-18, повествуется о деятельности Павла и о Церкви из язычников, об основании христианских из язычников обществ в Сирии, Малой Азии, Македонии, Греции и Риме. В книге Деяний таким образом изложено: как малое общество Иисуса, соответственно Его обетованиям, руководимое Им Самим, в духе веры и любви, явилось свидетелем истины об Иисусе пред миром; как потом и языческий мир, вместе с этими начатками верующих, начинал составлять единое стадо под управлением Единого Пастыря, и таким образом, говоря с Павлом (Рим. 1,16), "Евангелие стало в историческом осуществлении силою Божиею во спасение всякому верующему, Иудею же прежде и Еллину"; как, наконец, по свидетельству и трудами того же Павла, благодать Евангелия, отвергнутая большинством иудеев, согласно с определением Божиим, основала новое и славное царство Божие по преимуществу между язычниками, чтобы оттуда, напоследок времен, снова возвратиться к отвергнувшим ее и оставленным ею и привести их снова ко спасению. Этим история Церкви, переданная в канонических книгах Нового Завета, оканчивается. Описание борьбы, которую воинствующая Церковь должна непрерывно вести со своими врагами, до своего окончательного торжества, предоставляется уже летописям человеческим. В самой книге изображены лишь начатки того, что в Церкви продолжается и раскрывается даже до сего дня.

Из этого содержания книги Деяний Апостольских открывается и цель ее. В книге изображается история первоначального основания Церкви между иудеями и язычниками, переход новозаветного царства Божия от первых к последним, из Иерусалима в Рим. Таким образом, Лука в Деяниях Апостольских хотел из истории первоначального распространения и развития христианства в мире иудейском и языческом и из деятельности особенно способствовавших сему Петра, а потом преимущественно Павла, рассказать о том, что с этой его точки зрения казалось ему особенно важным, причем он частью сам был очевидцем описанного, частью имел от других точные сведения. Между тем, в последнее время старались доказать, будто в Деяниях Апостольских преследуются особенные, вне указанной прямой цели, лежащие "тенденции", и именно, — не говоря уже о явно несостоятельных предположениях, — или общие или частные. По одним Лука имел общую цель изобразить, что язычники наравне с иудеями призваны к участию в царстве Мессии, и что христианство столь же могущественно обнаруживает свою деятельность между язычниками, как оно действенно в иудеях, и что, следовательно, Лука имел целью оправдать образ действий Павловых, именно — что не должно принуждать язычников к соблюдению обрядового закона, что и им, в силу их веры во Христа, принадлежит такое же право участия в блаженстве царства Божия, какое принадлежит и иудеям. Но если содержание книги Деяний несколько, по-видимому, и соответствует этой цели; то, с другой стороны, такая цель стоит в противоречии с целым содержанием книги Деяний, иное с такою целью не совпадает, иное соответственно такой цели, нужно бы прибавить, что однако же известно только из Павловых посланий. Очевидно, в этом случае поспешно смешали точку зрения книги с ее целью. — По другому, гораздо более несостоятельному, мнению, у писателя книги Деяний была цель частная — именно, изобразить Апостола Павла так, чтобы все известные нам из Павловых посланий возгласы иудаистов против Павла, против его апостольского достоинства и деятельности, опровергнуть с точки зрения самих же иудействующих; другими словами (как выражаются последователи новотюбингенской школы), примирить Петрову партию с Павловою, показав согласие Петра с Павлом, причем Петр, вопреки истории, (будто бы) представляется с направлением христиан из язычников, как Павел, а Павел — с направлением христиан из иудеев, как Петр. Но не говоря уже о несостоятельности и бездоказательности мнения (которое однако же лежит в основании предполагаемой цели, — посредства между Петром и Павлом), которое враждебные разделения односторонних партий, иудействующей и язычествующей, переносит на самих Апостолов, — во-первых, образ Павла, как он представляется в его же собственных, признаваемых подлинными и самою Бауровою школою, посланиях к Римлянам, Коринфянам и Галатам, нисколько не противоречит образу его, начертанному в книге Деяний, а, напротив, содержатся в них указания, которые находят свое истолкование только в Деяниях. Во-вторых, вся эта гипотеза возводит напрасное обвинение на книгу Деяний в искусственности и предумышленности, тогда как против сего громко говорит ее поразительная простота. Наконец, нечего и говорить, что при предположении такой цели, под мягким выражением "апологетическая и примирительная тенденция", скрывается обвинение в столь же грубом, сколько и произвольном и неосновательном искажении и извращении исторических фактов, и, следовательно, в уничтожении истории, ибо действующие лица книги Деяний Апостольских, в этом случае, представляются не только лишенными, как простые люди, всякого божественного содействия, но и являются как предводители партий, поддавшиеся своему личному увлечению.

Книга Деяний составляет необходимую связь между евангелиями и апостольскими посланиями и изображает исторически явление Церкви в мире и способ ее принятия миром.

Время и место написания. Книга Деяний Апостольских оканчивается сказанием о заключении Павла в узы и беспрепятственной, впрочем, при этом деятельности его в Риме, чем заключалось его апостольское течение от средоточного пункта иудейства и Церкви из иудеев до центра язычества и Церкви из язычников; следовательно, книга оканчивается на втором году Павлова заключения (Деян. 28, 30 и дал.), так как о его освобождении или смерти не упоминается. Вероятно, книга в это время и была написана. Думали, правда, что книга Деяний Апостольских не окончена. Но произвол такого предположения очевиден; ибо и Евангелие от Луки оканчивается сходно с окончанием книги Деяний по самой своей форме. Нет причины также полагать, что книга оканчивается на этом именно потому, что в это время написана. Причина сего та, что дело Павлово в мире в то время окончилось, и этим достигнута главная цель писателя — изображение распространения Церкви из Иерусалима до пределов Рима.

Если во время заключения Павла в Риме, там находился и сам Лука (Деян. 28, 13-16. Кол. 4, 24. Филим.24): то небезоснователен вывод Иеронима, что Рим и есть место написания книги Деяний Апостольских. Но так как Лука едва ли все время был там при Павле, то несомненная правильность такого вывода остается еще не решенною.

Труднее, чем самое время написания книги Деяний Апостольских, определить время каждого упоминаемого в ней исторического события, и хронология книги Деяний представляет много трудностей. — Издавна делались попытки установить ее, и при этом обращали внимание на следующие пункты, как главные и исторически более определенные: побиение камнями Стефана (Деян. 8, 59 и дал.), обращение Павла (9, 1 и дал. ср. гл. 12, 2 и дал. и Гал. 2, 1), смерть Ирода Агриппы (12, 20 и дал.), голод в Палестине. (11, 28 и 12, 25), проконсульство Сергия Павла в Кипре (13, 7), изгнание иудеев из Рима (18, 2), проконсульство Галлиона в Коринфе (18, 12), прокураторство в Иудее Феликса (23, 24 и 24, 10), а за ним Феста. По этим событиям и устанавливали хронологию книги Деяний Апостольских различно. Все положительные и отрицательные результаты в этом отношении были недавно критически разобраны частью Ангером, частью Визлером. Голословные отрицания новотюбингенской школы пред результатами обоих последних оказываются ничтожными.

Подлинность. Что касается подлинности книги Деяний Апостольских, то писатель ее часто указывает на себя, как на спутника Апостола Павла и очевидца (части) событий, им описываемых (16, 10-17; 20, 5-1.5; 21, 1-17; 27, 1-28, 16). С этими указаниями, которые беспристрастная и основательная критика должна признавать очевидно принадлежащими самому Луке и на основании их заключать обо всем прочем, согласны и внутренние признаки, заключающиеся в книге Деяний: точное знание описываемого времени и обстоятельств, естественность и истинность характера говорящих и действующих лиц, независимость от догматических предубеждений; это же подтверждает и ясный голос исторического предания.

Уже со 2-й половины 2-го века у Иринея, в послании Лионской и Венской Церкви к азийским и фригийским, относящемся ко второй половине 2-го века, у Тертуллиана, у Климента Алекс., в древнем, так называемом Мураториевом каноне, в древнем Сирском Пешито, у Оригена, у самого Евсевия, который прямо считает Деяния Апостолов издавна общепризнанным каноническим писанием Луки, и у всех писателей церковных писателем книги Деяний называется Лука (по Филим. 24; Кол. 4, 14; и 2 Тим. 4, 11, верный спутник Павлов) и писание его признается всеми каноническим. Что книга Деяний, приписываемая Луке — сотруднику Павла, а не самому Павлу, с столь раннего времени и бесспорно признана каноническою, это объясняется (кроме самого содержания книги) тем, что первая часть великого труда Луки, — Евангелие признавалось подлинным и каноническим, по преданию об участии в нем Павла. То же значение и потому же, естественно, должно было простираться и на другую часть великого труда Луки — Апостольские Деяния, тем более, что и в этой книге нельзя не заметить Павлова влияния.

Но не со 2-й только половины 2-го века начинает знать Церковь о книге Деяний Апостольских. Еще более ранние намеки и ссылки на нее с большей вероятностью можно находить не только у Тациана, но даже у Иустина, еще яснее у Поликарпа и у Игнатия. Конечно, ранние указания на книгу Деяний Апостольских не вполне определены, и вообще в самые первые времена христианства на нее ссылаются реже и менее определенно, чем на все евангелия и Павловы послания. Но, во-первых, древние указания и на евангелия по большей части — не точные цитаты, а только ссылки. Потом книга деяний, написанная первоначально для частного человека Феофила (Деян. 1, 1), могла в столь короткое время не распространиться повсюду так, как распространены были писания апостольские, обращенные к целым христианским обществам. Наконец, и ее содержание, как ни важно и возвышенно само по себе, возбуждало менее, потребностей чтения ее для христиан. Поэтому и менее, сравнительно с содержанием Евангелий и большей части Павловых посланий, представлялось побуждений цитировать ее в апологетико-догматических сочинениях, каковых наиболее являлось в первохристианское время.

И у книги Деяний Апостольских, как и у всех новозаветных писаний, в древней Церкви были своего рода враги, именно Маркиониты, которые по основным началам своей секты должны были быть против всего того, что говорится в Деяниях Апостольских об отношении иудейства и христианства, о приверженности Павла к иудейскому обряду и т.д., и которые в этом случае вместо того, чтобы искажать книгу, как это было сделано ими с Евангелием от Луки и с Павловыми посланиями, охотнее предпочли более легкое средство — прямо отвергнуть ее. Далее, Манихеи, критика которых была вообще самая произвольная, должны были враждебно относиться к книге Деяний уже вследствие вражды своей к Ветхому Завету. Затем Евионеи весьма естественно стали непримиримыми врагами книги Деяний Апостольских, как непримиримые враги Павлова учения об участии язычников в царстве Мессии по вере и враги самого Павла. Наконец, односторонняя аскетика Севериан делала и их подобным образом противниками Апостола языков и Апостольских Деяний. Отрицание этими противниками подлинности книги Деяний основывалось, очевидно, на их предвзятых догматических мнениях и началах, и потому совершенно не имеет силы и значения, точно так же, как и новейшие нападения на нее, воздвигнутые Бауровой школой, опирающейся на предвзятом мнении (ложь которого очевидна из самой книги Деяний) о непримиримой противоположности между Петровым и Павловым направлениями в век апостольский, мнения, на котором основывается все ложное воззрение этой школы.

Если, кроме того, и еще некоторые критики нового времени, как de Wette и другие, выставляют внутренние основания для сомнения в подлинности книги Деяний Апостольских; то односторонняя субъективность их воззрений видна с первого взгляда. Чудесность, необходимая по божественному устроению в истории основания и открытия такого учреждения, какова христианская Церковь (единственная в мире и по существу своему стоящая выше мира), и при сверхъестественном так естественная таинственность, для этих противников кажется в рассказе книги Деяний мифом или неопределенным и неустановившимся народным сказанием, которое по самой чудесности (будто бы) подозрительно, невероятно и несовместно с мнением о подлинности книги. Экзегетические трудности при этом без дальних рассуждений объявляются за неправильные указания, исторические трудности — за исторические неточности, и при этом нисколько не обращается внимание на то, почему только в первохристианской исторической письменности не может быть того, что есть в каждой древней исторической записи? Кратким и менее подробным повествованием эти противники не довольствуются и, между прочим, объявляют и такую претензию на Луку, что он мог бы обо всем повествовать обстоятельно, что от него можно бы ожидать таких же точных специальных сведений о жизни Павловой, как от самого Павла в его посланиях и т.д. и т.д. Верх же всей аргументации, — это ссылка на предисловие к Евангелию от Луки (1, 1), по которому сам Лука основывается на свидетельстве других очевидцев и о себе говорит (будто) только, как об исследователе и списателе всего того, что передано другими. Но вся эта враждебная аргументация, как она ни самоуверенна, однако же основывается единственно и всецело на произвольном экзегезе. Этим субъективным мудрованиям всегда будет кстати противопоставить другого рода выводы самой новотюбингенской школы. Недавно в ней же самой доказывалось, на основании внутренних признаков, что книга Деяний Апостольских есть труд одного писателя, и не только это, но даже и то, что писатель Деяний Апостольских есть и 3-го Евангелия. При этом, конечно, сообразно всему воззрению школы, происхождение книги (как труд какого-то приверженца Павлова из Римской церкви) отнесено к первой половине 2-го века. Последователи школы путаются сами во всех этих доводах, основаниях и результатах и разногласят сами с собою. (Введение в Новозаветные книги Свящ. Писания, Герике. Перев. с нем. под редакцией Архим. Михаила. Ч. 1, стр. 205-208, 212- 217).

Надписание

Прот. Полотебнова

Деяния Святых Апостолов. — Глубокая древность этого написания книги несомненна; еще учители Церкви второй половины второго века и начала третьего — Ориген, Тертуллиан и св. Ириней нередко упоминали о нем в творениях своих (Tishendorfs App. 1870). Между тем, указаний на происхождение этого надписания от самого писателя книги "Деяний" не было, или не сохранилось в памятниках древле-отеческих; как и вообще нет возможности утвердительно говорить о происхождении всех заглавий в Новом Завете от самих Богодухновенных писателей, за исключением только слова εύαγγέλιον в надписях Евангелий. Должно думать, что обязательное навсегда надписание "Деяния Святых Апостолов" единодушно положено было Церковью первых веков, и именно в то время, когда представители Церкви, побуждаемые необходимостью защиты Священных писаний против развившихся уже ересей, заботились о собрании в один состав и повсюду однообразном каноническом сохранении апостольских писаний; — время св. Иринея Лионского, Оригена и Тертуллиана. Книга, так озаглавленная в священном каноне нашем, составляет рассказ или рассказы о том, что сделали апостолы, чтобы образовать и утвердить Церковь христианскую, — составляет, следовательно, книгу о деяниях (πράξεις, Acta) апостолов святых. Однако достойно примечания, что это повествование содержит в себе только деяния Петра и Павла преимущественно. Имена прочих св. Апостолов встречаются иногда в книге Деяний; но ни об их трудах вне Иудеи, ни о смерти их, исключая апостола Иакова (Деян.12,2) ничего не повествует священный историк. — Апостол Петр получил назначение отворить двери церкви Христовой всем вообще — иудеям и язычникам (См. Матф. 16, 18, 19), апостол же Павел избран был благовествовать об Иисусе Христе преимущественно в среде мира языческого и нести Евангелие Господа нашего во все концы вселенной. Эти два великие из апостолов Христовых трудились с большею славою, нежели другие при создании единой Церкви вселенской. Поэтому-то Духу Святому и благоугодно было начертать повествование о деяниях собственно этих великих столпов Церкви Христовой (Галат.2, 9), "преимущественно же о деяниях Павла, более всех потрудившегося" (Златоуст), и оставить эту историю памяти и научению всей церкви на все века, в священном новозаветном каноне нашем. При этом же св. Лука, излагая историю Петра и Павла, можно сказать, передает потомству образ и характер деятельности всех апостолов — учения и деяния — находились естественно в полной зависимости от деяний представителей апостолов, избранных на то Господом Самим. (Общедоступное истолков. Чтение на кн. Деяний св. Апостолов. Вып. 1, стр. 1-3).

О том же

Св. Златоуста

Надписание книги Деяния Апостолов не кажется ли ясным, известным и очевидным для всех? Но вникните хорошенько в слова и вы увидите, какая глубина в этом надписании. Ибо для чего не сказано: Чудеса Апостолов? Для чего не надписана книга: знамения Апостолов, или силы и чудотворения Апостолов, но Деяния Апостолов? Ибо не одно и то же, деяния и знамения, не одно и то же, деяния и чудеса; между теми и другими большая разность. Деяние есть дело собственного усердия, а чудо есть дар Божественной благодати. Видишь ли, какое расстояние между деяниями и чудесами? Деяние есть плод собственных трудов, а чудо есть явление Божественной щедрости; деяние начало свое получает от нашего намерения, чудо источником своим имеет благодать Божию; последнее есть дело небесной помощи, а первое — человеческого произволения. Деяние слагается из того и другого, — из нашего тщания и из Божественной благодати; а чудо являет одну только небесную благодать, и нисколько не нуждается в наших трудах. К деяниям относится быть кротким, целомудренным, умеренным, обуздывать гнев, побеждать похоть, подавать милостыню, являть человеколюбие, подвизаться во всякой добродетели. Вот в чем состоит деяние, и труд и пот наш. А чудо состоит в том, чтобы прогонять бесов, отверзать очи слепым, очищать тела прокаженных, стягивать расслабленные члены, воскрешать мертвых, и другое подобное сему совершать сверхъестественно. Видишь ли, какое расстояние между деяниями и чудесами, жизнию и знамениями, нашим тщанием и Божиею Благодатию!

Доброе поведение одно само по себе может спасти тех, которые имеют его. По сей-то причине блаженный, доблестный и чудный Лука надписал книгу свою: деяния Апостолов, а не: чудеса Апостолов. Хотя Апостолы и чудеса творили, но чудеса имели свое время, и прекратились; деяния же во всякое время должны являть в себе все, желающие получить спасение. Итак, поелику к нашему соревнованию предполагаются не чудеса, а деяния Апостолов, то Лука так и надписал свою книгу. Ибо, что бы ты ни сказал, или лучше, что бы ни сказали ленивые, когда мы убеждаем их подражать Апостолам, и говорим: подражай Петру, поревнуй Павлу, поступай подобно Иоанну, последуй Иакову; чтобы они не сказали: "Не можем, нет у нас сил таких; Апостолы мертвых воскрешали, прокаженных очищали", — обуздывая такое бесстыдное оправдание, умолкни, говорит, онемей: не чудеса, а добрая жизнь вводит в царствие небесное. Итак, поревнуй жизни Апостолов, и ты будешь иметь — нисколько не менее Апостолов: ибо не чудеса сделали их Апостолами, но чистая жизнь. (Христ. Чт. 1846. П., стр. 175-177. 181-182).

Обозрение книги Деяний св. Апостолов в порядке глав, составленное по руководству Св. Афанасия Александрийского

Так называется сия книга, потому что содержит деяния Апостолов. Повествует об оных Лука Евангелист, который и написал сию книгу. Он путешествовал вместе с другими Апостолами, — и особенно с Павлом, — и изложил в сей книге события, о которых имел точные сведения. Содержится в ней следующее:

Гл.I. Иисус Христос, собрав Своих Апостолов на гору Масличную, повелевает им ждать в Иерусалиме ниспослания обещанного Им Св. Духа, при помощи Которого они должны свидетельствовать о Нем и в отдаленнейших странах земли. По вознесении Иисуса Христа, Апостолы от двух Ангелов получают повеление возвратиться в Иерусалим и ожидать второго пришествия Его. Они возвращаются и непрестанно пребывают в молитве. Имена их суть следующие: первый — Симон, иначе Петр, потом Иаков, сын Зеведеев, Иоанн, брат его, Андрей, брат Петра, Филипп, Фома, Варфоломей, Матфей, Иаков Алфеев, Симон Зилот, Иуда Иаковлев, он же и Фаддей, Иуда Искариот и предатель Господа.

Гл.II. Апостолы, исполнившись Св. Духа, начали говорить на разных языках, — чем в одних возбуждают удивление, а в других — насмешки над собою. Петр, в опровержение последних, доказывает, что Апостолы говорят таким образом по действию Св. Духа, что Иисус воскрес из мертвых, вознесся на небо, излил Св. Духа, и есть Мессия, — Муж, о Котором свидетельствовал Бог посредством Его действий, чудес и знамений и Который был распят не без Его совета и предведения. После сей проповеди Петр крестит великое число обращенных, которые потом живут благочестиво и в любви. Апостолы совершают многие чудеса, — и Бог ежедневно умножает Свою церковь.

Гл.III. Петр и Иоанн, идя во храм, встречают хромого и исцеляют его; Петр объявляет, что сие исцеление совершено не силою его или Иоанна, но силою Бога и Сына Его Иисуса Христа, через веру в Него; укоряя Иудеев за распятие Иисуса, он убеждает их, — раскаянием и верою испрашивать себе прощение грехов и спасения.

Гл.IV. Начальники Иудейские, раздраженные речью Петра, которою обратил он около 5000 людей, заключают его вместе с Иоанном в темницу. Потом, когда Петр смело утверждал, что хромой исцелен именем Иисуса, и что через Одного Иисуса можно получить вечное спасение, они навсегда запрещают ему и Иоанну проповедовать о сем имени и, пригрозив, отпускают их. По сему случаю верные прибегают к молитве, — и Бог сотрясением места, где они собрались, показывает, что их молитва услышана: все они исполняются Св. Духа и связуются взаимною любовью.

Гл.V. Анания и Сапфира, за свое лицемерие, по обличению от Петра, падают мертвыми; прочие Апостолы также совершают чудеса, — и число опять верующих возрастает. Апостолов берут под стражу; но Ангел освобождает их и повелевает им проповедовать везде открыто. После совокупной проповеди во храме Апостолы подвергаются опасности быть убитыми; но по содействию Гамалиила отпускаются живыми, приняв впрочем поругание, за которое они прославляют Бога и не перестают проповедовать каждый день.

Гл.VI. Апостолы поставляют семь диаконов, которых имена суть: Стефан, Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен и Николай. Стефан, муж исполненный веры и силы творить чудеса, был схвачен теми, которых он своею речью привел в смущение, и ложно обвинен в хуле на закон и храм.

Гл.VII. Стефан говорит защитительную речь: перечисляет в ней Патриархов, выставляя некоторые события в их жизни; повествует о Моисее, замечая между прочим, что сей-то Моисей предсказывал о Христе, и что скиния была сделана по образцу, виденному Моисеем; укоряет Иудеев в упорстве и убиении Христа: за что они побивают его камнями. Стефан умирает с молитвою за врагов.

Гл.VIII. Великое гонение на церковь в Иерусалиме. Филипп своими чудесами насаждает церковь в Самарии, где между многими обращает Симона волхва; сюда приходят Петр и Иоанн, — и после молитвы, через возложение рук, низводят на верующих Св. Духа. Симон хочет купить у них сию власть; Петр сильно обличает и увещевает его покаяться; вместе с Иоанном, проповедав слово Господне, возвращается в Иерусалим. Ангел посылает Филиппа на дорогу из Иерусалима в Газу; Филипп встречает здесь евнуха Ефиопской царицы, научает и крестит его.

Гл.IX. Савл на пути в Дамаск повержен на землю и ослеплен; Анания возвращает ему зрение и крестит его; Савл проповедует Христа. Иудеи хотят убить Савла, но он избегает сей опасности, Петр в Лидде исцеляет Энея, в Иоппии воскрешает Тавифу.

Гл.X. Корнилий, человек Богобоязненный, по повелению Ангела, посылает в Иоппию за Петром; сей видит видение и по внушению Духа отправляется к Корнилию. Еще во время проповеди Петровой в доме Корнилия Св. Дух нисходит на слушающих — и они крестятся.

Гл.XI. Петр, обвиняемый за сообщение с язычниками, защищается. Евангелие распространено по Финикии, Кипру и Антиохии. Варнава посылается в Антиохию для утверждения верующих; сии посылают пособие братиям в Иудею во время голода.

Гл.XII. Царь Ирод гонит христиан, убивает Иакова и заключает в темницу Петра, но Ангел, по молитве церкви, освобождает его; а Ирод, в своей гордости принимая божескую честь от народа, поражается Ангелом и, изъеденный червями, умирает. Слово Божие растет.

Гл.XIII. Павел и Варнава избраны для проповеди язычникам. Сергий Павел и Елима волхв. Апостол Павел проповедует в Антиохии. Язычники веруют, но Иудеи упорствуют; посему Павел и Варнава обращаются к язычникам: из сих многие веруют.

Гл.XIV. Павла и Варнаву преследуют в Иконии. В Листре Павел исцеляет хромого, за что его и Варнаву почитают богами. Павла бьют камнями и выносят за город. На возвратном пути Павел и Варнава посещают различные церкви; возвратившись в Антиохию, они приносят пособие -своим братиям.

Гл.XV. Возникает сомнение об обрезании; Апостолы составляют собор и свое определение посылают по церквам. Возникает несогласие между Павлом и Варнавою, — и они отправляются на проповедь порознь.

Гл.XVI. Павел, по обрезании Тимофея, побуждаемый Духом, посещает различные страны: в Филиппах обращает Лидию; изгоняет из служанки духа прорицательного, — за что его и Силу, его спутника, бьют и заключают в темницу; во время их молитвы двери темницы отворяются; обращается темничный страж; Апостолы освобождаются.

Гл.XVII. Павел и Сила проповедуют в Фессалонике, где одни обращаются, а другие преследуют их; проповедуют в Верии; Павел приходит в Афины, благовествует здесь и многих обращает.

Гл.XVIII. Павел проповедует в Коринфе; Господь ободряет его в видении; обвиняемый пред Галлионом проконсулом, Павел отпускается, — и достигает Ефеса; посещает различные города и утверждает учеников. Аполлос, наставленный Акилою и Прискиллою, успешно проповедует.

Гл.XIX. Руками Павла низводится на верующих в Ефесе Св. Дух. Иудеи порицают учение Господне; Павел творит чудеса. Иудейские заклинатели, избитые злым духом. Сожжение волшебных книг. Димитрий серебренник производит возмущение против Павла, которое наконец укрощено одним городским книжником.

Гл.XX. Павел приходит в Македонию; совершает Господню вечерю, проповедует до полуночи, воскрешает Евтиха. Призывает в Милите пресвитеров Ефесских, сказывает им, что в Иерусалиме ожидают его узы и бедствия, поручает им паству Христову, предостерегает их от лжеучителей, поручает их Богу, молится с ними и потом отправляется в путь.

Гл.XXI. Павла убеждают не ходить в Иерусалим, но безуспешно. Дочери Филиппа, пророчествующие. Павел приходит в Иерусалим; здесь схватывают его и хотят убить, но тысяченачальник полка освобождает Павла, — и сей говорит к народу.

Гл.XXII. Говорит о своем обращении и призвании к апостольству. Лишь только начинает говорить о язычниках, народ поднимает крик; Павла хотят истязывать, но, как Римского гражданина, оставляют.

Гл.XXIII. Первосвященник Анания велит бить Павла по устам; между его обвинителями возникает распря; Господь ободряет Павла. Иудеи принимают решительное намерение убить Павла; о сем узнает тысяченачальник и препровождает его к правителю Феликсу. Гл. XXIV. Павла, обвиняемого Тертуллом, спрашивают о его жизни и учении; Павел проповедует Христа правителю и жене его; правитель надеется получить от него денег, но тщетно; уволенный от своей должности, он оставляет Павла во узах.

Гл.XXV. Иудеи обвиняют Павла пред Фестом; тот защищается и просит суда Кесарева. Фест объявляет о его деле царю Агриппе. Павел пред Агриппою; Фест объявляет его невинным.

Гл.XXVI. Павел в присутствии Агриппы рассказывает свою жизнь с самого детства, свое обращение и призвание к апостольству; Фест называет его сумасшедшим; Павел отвечает ему с христианским смирением. Агриппа почти обращается; все собрание объявляет Павла невинным.

Гл.XXVII. Павел, отправляясь в Рим на корабле, предсказывает об опасности на пути; но ему не верят. Корабль носится бурею, потом садится на мель; но все достигают земли и спасаются.

Гл.XXVIII. Павел дружелюбно принят иноплеменниками. Ехидна не причиняет ему вреда. Он исцелят многих больных на острове; пребывает в Рим; объявляет иудеям о причине своего прибытия и проповедует; одни убеждаются, но другие не веруют; Павел проповедует здесь в продолжение двух лет. (Христ. Чт. 1842 г. ч. 1, стр. 83).

Обозрение книги Деяний Св. Апостолов в хронологическом порядке

33г. по Р.Х.

В сороковой день по воскресении Христос возводит Своих учеников на гору Елеонскую, заповедует им ждать в Иерусалиме нисшествия Св. Духа. (Деян. 1).

Посылает их учить и крестить все народы, и благословляет их; зрящим же им, возносится на небо, и облак скрывает Его от очию их. По вознесении Его, два Ангела являются Апостолам, возвещая о втором пришествии Христовом. Апостолы возвращаются в Иерусалим, и, упражняясь в молитве, избирают Матфия во Апостола на место Иуды (Матф. XXVIII).

В день Пятидесятницы Дух Св. нисходит на Апостолов в виде огненных языков, и Апостолы получают дар говорить на всех языках. Петр, в тот же день, проповедует Христа и воскресение, и около 3000 верующих приобщает к Церкви (Деян. II).

Петр именем Господа Иисуса исцеляет хромого (Деян. III).

Правители Иудейские, досадуя на Симона Петра за то, что он чудесным образом исцелил хромого, заключают его и Иоанна в темницу. На хитрые допросы Иудеев об этом деле Апостолы твердо и решительно свидетельствуют, что именно именем Иисуса исцелили больного, и что Тем же Иисусом мы должны получить вечное спасение. Иудеи после сего запрещают им проповедовать более это имя; но Апостолы отвечают, что они должны повиноваться Богу, паче, нежели людям. Слышат угрозы и отпускаются (Деян. IV).

Анания и Сапфира за свое лицемерие, поражаются внезапно смертью. (Деян. V, 1).

Апостолы снова заключаются в темницу Первосвященником; но Ангел освобождает их и завещает проповедовать Евангелие без страха. Будучи схвачены снова, во время проповеди в храме, Апостолы представлены пред сонмище Иудейское; но по совету Гамалиила, учителя закона, получают свободу (ст. 17).

34г. по Р.Х.

Число верующих более и более умножается в Иерусалиме; Апостолы поставляют семь Диаконов, которые должны разделять вдовам и бедным братиям милостыню, приносимую от всей Церкви (Деян, VI).

Стефан, один из числа диаконов, за то, что посрамил состязавшихся с ним, ложно обвиняется ими в богохульстве и представляется пред сонмище жидовское, где он укоряет Иудеев в их беззаконном восстании и убийстве И. Христа. За это они извлекают его из града и побивают камнями; между тем он молится за своих убийц (Деян. VII).

После смерти сего первого мученика Стефана, воздвигается великое гонение на Церковь Божию в Иерусалиме (Деян. VIII).

Филипп, один из семи диаконов, проповедует в Самарии и обращает многих, творя чудеса и исцеляя больных (Деян, VIII, 5).

Симон волхв, видя чудеса, которые творит Филипп, верует и крестится.

Апостолы в Иерусалиме, услышав, что Самария уверовала, посылают туда Петра и Иоанна утвердить и распространить Церковь. Апостолы, посредством молитвы и возложения рук, сообщают всем верующим Духа Святого (Деян, VIII, 14).

Симон волхв предлагает Апостолам серебро, чтобы получить власть сообщать Духа, за какое нечестие жестоко укоряется Петром. Исполнив служение свое в сей стране, Апостолы возвращаются в Иерусалим.

Ангел посылает Филиппа научить и крестить Ефиопского евнуха (ст. 27).

35г. по Р.Х.

Савл, страшный гонитель всех призывающих имя Иисусово, один из соучастников в смерти Стефана, идет теперь в Дамаск, с поручением от Первосвященника и всего собора жидовского, схватить всех Христиан, находившихся в сих странах, и представить их связанными в Иерусалим. Но на пути чудесно обращается гласом с неба и верует в Иисуса. Спустя три дня принимает крещение от Анании, в Дамаске, и здесь же проповедует Евангелие Христово с большим дерзновением, к изумлению тех, которые знали, с каким намерением он послан был и шел в Дамаск (Деян. IX, 1).

38 г. по Р.Х.

Савл, проповедует долгое время в Дамаске; иудеи хотят убить его; но он удаляется отсюда и приходит в Иерусалим, где видится с Петром и Иаковом, братом Господним, у которого проживает пятнадцать дней. Здесь он дерзновенно проповедует во имя Иисуса и состязается с еллинами, или лучше, с иудеями, которые говорили еллинским языком. Сии совещаются, как бы убить его (ст. 23. 2 Кор. XI, 32. Гал. I, 28).

Но однажды, когда Савл, молясь во храме, пришел в восторг, ему является Сам Господь и повелевает удалиться из Иерусалима, потому что иудеи не примут свидетельства его. Спаситель объявляет, что лучше пошлет его к язычникам (Деян. XXII, 17).

Оставляя Иерусалим, Савл идет в свою отечественную землю — Тарс, а оттуда отправляется в Сирию и Киликию (Деян. IX, 30).

Петр посещает церкви Божий в Иудее, Галилее и Самарии и проч. В Лидде он исцеляет Энея, а в Иоппии воскрешает Тавифу (ст. 32-36).

41г. по Р.Х.

В Кесарии, Корнилий Сотник молитвою и милостынею приобретает себе благоволение у Бога и получает повеление от Ангела, послать за Петром в Иоппию; между тем Петра Бог, посредством видения, научает не гнушаться язычниками. По зову Корнилия, Петр идет и проповедует Христа ему и всем, находившимся в доме его. Во время проповеди Дух Св. нисходит на всех, слушающих Петра, и Апостол тотчас крестит их (Деян. X).

Петр, по возвращении своем в Иерусалим, укоряется христианами из Иудеев за обращение с язычниками, но он объявляет им о своем видении, равно как и о всем, что касается до Корнилия. Они прославляют Бога за то, что Он им дал покаяние к жизни (Деян.XI).

Верующие, которые, после мученической смерти Стефана и после гонения на Церковь, за тем следовавшего, рассеялись по всей Финикии и Кипру, приходят теперь в Антиохию и возвещают Евангелие грекам, проповедуя его до сих пор только одним иудеям. Церковь в Иерусалиме, узнавши о сем и услышав, что число верующих быстро возрастает, посылает туда Варнаву, — утвердить их в вере. Варнава идет в Таре, берет себе в спутники Савла и, достигнув Антиохии, пребывает с ним целый год, многих обращая к вере. Здесь ученики в первый раз стали называться Христианами.

44 г. по Р.Х.

Около сего времени, Иаков, брат Иоанна, обезглавливается, по повелению Ирода Агриппы. Сей последний заключает в темницу и Петра; но Ангел освобождает его, по молитве Церкви. Этот же Ирод, спустя несколько времени, говорит речь к народу в Кесарии, который возглашает: глас Божий, а не человечь, и тотчас после сей речи внезапно поражается Ангелом Божиим, зане не даде славы Богу: — он изъедается червями и умирает (Деян. XII).

45 г. по Р.Х.

Варнава и Савл проповедь Евангельскую простирают далее: насаждают веру Христианскую в Селевкии, Кипре и других местах. В Пафосе проповедуют Евангелие Сергию Павлу, правителю сей страны. Элима волхв, старавшийся отклонить Сергия от принятия сей веры, поражается от Савла слепотою. С сего времени Савл начинает постоянно называться новым именем — Павел. Он проповедует в Антиохии: язычники веруют, но иудеи противятся и хулят. Посему он, вместе со своими спутниками, обращается к язычникам, и идет в Иконию (Деян. XIII).

46г. по Р.Х.

В Иконии воздвигают гонение на них и хотят побить их камнями; они удаляются отсюда в Листру и Дервию, города Ликаонские. В Листре после чуда, совершенного Павлом, народ принимает их за богов, Варнаву называет Юпитером, а Павла — Меркурием, и хочет принести им жертвы; но Апостолы останавливают их и уверяют; что они подобострастные им человеки. Скоро после того приходят из Антиохии и Иконии иудеи, которые возмущают против них народ. Разъяренная чернь побивает Павла камнями и извлекает его вне града, мняще уже умерша. Но пока около него еще стоят его ученики, он восстает и в следующий день отправляется с Варнавою в Дервию (Деян. XIV).

В этот год, может быть, или около этого самого времени, Павел был восхищен до третьего неба и слышал неизреченные глаголы; — за четырнадцать лет прежде того, как он писал свое второе послание к Коринфянам (2 Кор. XII, 2).

Около этого времени, будучи еще отроком, Тимофей, с матерью своею Евникиею и бабкою Лоидою, принимают христианскую веру, проповедуемую Павлом (2 Тим. 1, 2-5).

52г. по Р.Х.

Некоторые иудействующие христиане приходят из Иудеи в Антиохию и учат, что язычники должны обрезаться и соблюдать закон Моисеев. Павел и Варнава противостоят им. Прение решает Собор, состоявший из Апостолов и прочих старцев, в Иерусалиме. Определения Собора посылаются Церквам (Деян. XV).

53г. по Р.Х.

Павел и Варнава думают посетить Церкви вместе; но, по случаю несогласия, возникшего между ними, разлучаются: Варнава с Марком отправляются в Кипр, а Павел с Силою — в Сирию и Киликию (Деян. XV, 36).

Пришедши в Дервию, Павел находит там Тимофея, обрезывает его, потому что отец его был язычник, а мать — иудеянка, и берет с собою в дальнейший путь (Деян. XVI).

В откровении он получает повеление идти в Македонию; и, пришедши в Филиппы, главный город сей страны, обращает Лидию; изгоняет из некоторой служанки духа пытливого, за что господин ее, получавший от того значительные выгоды, представляет Павла и Силу правителям на суд. Сии осуждают их на заключение в темницу; но в полночь, когда Павел и Сила пели псалмы, двери темничные отворились и узы их спали. Темничный страж, который готов был убить себя, верует, и в ту же ночь крестится со всем своим семейством. В последний день правители сами приходят к Апостолам и просят их удалиться из города.

54г. по Р.Х.

Из Филипп Павел совершает свое путешествие через Амфиполь и Аполлонию и достигает Фессалоники, где находит синагогу Иудейскую, и проповедует три дня субботних; здесь некоторые веруют, другие преследуют его. Оставив Фессалонику, идет в Берию и скоро после сего приходит в Афины; рассуждает с философами и проповедует им Того неведомого Бога·, Которому они, не зная Его, поклонялись. Обращает здесь Дионисия Ареопагита и отправляется в Коринф (Деян. XVII).

55 г. по Р.Х.

В Коринфе Павел встречается с Акилою и Прискиллою, которые незадолго пред тем изгнаны из Рима по определению Клавдия. Живет тут год и шесть месяцев и пишет отсюда послание к Фессалоникийцам (Деян. XVIII).

Иудеи приводят Павла пред Галлиона, Проконсула Ахаии, обвиняя его в нарушении закона; Проконсул отказывается быть судьею в делах, относящихся до веры, и прогоняет их от судейского места (ст. 12-16).

56 г. по Р.Х.

Из Коринфа Павел приходит в Ефес; отсюда отправляется в Иерусалим, чтобы побывать на празднике; высаживается в Кесарии, ниспускается в Антиохии и приходит в области Галатии и Фригии, утверждая во всех сих местах учеников.

57 г. по Р.Х.

Павел возвращается в Ефес, ежедневно состязается в школе некоторого тирана и продолжает проповедовать здесь и во всех окрестных местах (Деян. XIX).

58 г. по Р.Х.

Пишет свое послание к Галатам.

60 г. по Р.Х.

В Ефесе Димитрий, среброковач, получая от сего делания довольство к житию не мало, производит возмущение против Павла, которое утишается книжником (Деян. XIX).

Около этого времени происходит разделение в Церкви Коринфской, которое заставляет Павла, в Ефесе, или близ него, писать свое первое послание к Коринфянам (1 Кор. 1. 11. XVI, 8).

Из Ефеса Павел приходит в Македонию и собирает милостыню для вспомоществования святым в Иерусалиме (Деян. XX. 2 Кор. VIII, 1, 2, 6, 19).

Узнавши от Тита об успехе своего первого послания, Павел пишет теперь второе к Коринфянам. Из Македонии он отправляется в Грецию и приходит в Коринф, откуда пишет свое послание к Римлянам (1 Кор. XVI, 5).

Намереваясь прямо отсюда отправиться в Сирию, чтобы представить собранную милостыню в Иерусалим, Павел между тем узнает о наветах на него иудеев и потому находит нужным возвратиться в Македонию тем же путем, которым пришел, а оттуда отправиться в Азию (Деян. XX. 3, 4).

После дней опресночных, Павел садится на корабль в Филиппах и приходит в Троаду, где воскрешает Евтиха. Прошедши различные страны Греции, он достигает Милита, куда призывает пресвитеров Церкви Ёфесской; трогательно убеждает ревностно совершать свое служение (Деян. XX, 6).

Павел приходит в Иерусалим; его схватывают во храме, но тысячник спиры спасает его. Пользуясь правом Римского гражданина, он избегает телесного наказания (Деян. XXI).

Павел защищает свое дело пред Ананиею Первосвященником. Начальник Римской стражи, узнав, что более сорока иудеев поклялись не прикасаться к пище и питию, пока не убьют Павла, отсылает его к Феликсу, правителю области, который заключает Павла в темницу в Кесарии (Деян. XXII, XXIII).

62г. по Р.Х.

Павел обвиняется пред Феликсом от Тертулла оратора; Феликс выходит из своей должности, но в угодность иудеям, оставляет Павла в темнице. Ему наследует в правлении Порций ?ест (Деян. XXVI).

Иудеи приходят в Кесарию и обвиняют Павла пред Фестом. Он отвечает за себя и требует суда Кесарева. Агриппа приходит в Кесарию и Фест открывает ему дело (Деян. XXV).

63 г. по Р.Х.

Павел защищается в присутствии Агриппы, который почти готов сделаться Христианином, и все собрание объявляет его невинным (Деян. XXVI).

Павел приходит в Рим и, будучи узником, проповедует там два года. (Деян. XXVIII).

Здесь оканчивается история деяний Апостольских, описанных Лукою, возлюбленным спутником Павла (Христ. Чт. 1842 г. ч. I, стр. 279).

Поучительные уроки из книги Деяний Апостольских

Благочестивый читатель книги Деяний св. Апостолов без труда может найти в ней много поучительных уроков как для укрепления своей веры, так и для назидания себя в святой жизни по вере. Представим некоторые, более общие из сих уроков.

1) Книга Деяний Апостольских представляет нам опытное доказательство непреложности обетования Господа и Спасителя нашего о Церкви Своей: созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей (Матф. 16, 18), и: се Аз с вами во вся дни до скончания века (Матф. 28, 20), давая видеть непреоборимое Божественное содействие к ее поддержанию и распространению. И действительно, судя по естественному ходу вещей, можно ли было ожидать, что значительное число бедных, бесславных, неизвестных по своему роду и происхождению и бессильных по своему положению в свете рыбарей, своею проповедью ниспровергли идолов, пред которыми с благоговением преклонялись все, и мудрецы, и невежды! Кто мог думать, чтобы Апостолы, проповедуя Христа распята, Иудеем соблазн, Еллином же безумие (1 Кор. 1, 23), обратили к вере в Сего Распятого тех и других? И притом — при каких неисчислимых препятствиях? Проповедники как сами терпели беды в реках, беды от разбойник, беды от сродник, беды от язык, беды во градех, беды в пустыни, беды в мори, беды во лжебратии (2 Кор. 11, 26), так и последователям своим предрекали в настоящей жизни скорби и напасти (Деян. 14, 22. 2 Тим. 3. 12). — Но для проповеди Апостолов как бы вовсе не существовало сих препятствий. Сами проповедники терпят во все дни гонения и напасти, злостраждут даже до уз, яко злодеи: но слова Божие не вяжется (2 Тим. 2, 9), как говорит один из них. Даже более. — Промысел Божий самые беды и напасти, гонения и преследования их обращает в средства к большему торжеству Евангелия, делает то, что самые узы их паче во успех благовествования приходят (Филип. 1, 12). Не ясно ли подтверждается сим та непреложная истина, которую высказал еще беспристрастный иудеянин Гамалиил, что не от человек совет сей или дело сие; но от Бога; а потому все, противоборствовавшие ему, не могли разорить его (Деян. 5, 38-39).

2) Не менее поучительно и отрадно для верующего остановить внимание на образе жизни христиан первенствующей Церкви. — Кратко и, большей частью, как бы мимоходом замечает святой писатель черты из жизни первых верующих; но и сих кратких указаний достаточно для того, чтобы, с одной стороны, видеть в этом опытное доказательство той отрадной истины, что во Христе Иисусе, мы врази бывшие, примирихомся Богу смертию Сына Его (Рим. 5, 10), и вся нам Божественныя силы Его, яже к животу и благочестию, подана (2 Петр. 1, 3), а с другой, — чтобы последующим христианам видеть в сих чертах образцы для своей жизни. — И действительно, что представляет нам история современного Апостолам мира? Рим был в то время средоточием почти всего, известного тогда мира; а что было в самом Риме, видим отчасти из первой главы послания св. Апостола Павла к Римлянам. Это было в полном смысле царство князя тьмы и злобы, в котором все, — одни более, другие менее, — были отчуждены от жизни Божией (Еф. 4, 18), жили без Бога, упования не имуще (2, 12), живи уловлени от князя власти воздушныя в свою его волю (2 Тим. 2, 26). Но в христианах первенствующей Церкви мы видим царство сынов Божиих среди растленного грехами мира. Самые высокие нравственные совершенства, о которых и не гадали языческие мудрецы, делаются обыкновенными явлениями среди сего общества святых и богоугодных людей. — Благочестивый читатель может найти для себя в жизни первых христиан достоподражаемые образцы во всех добродетелях. Нужно ли поучиться терпению среди скорбей и бедствий, неизбежных в настоящей жизни? Первенствующие христиане, несмотря на ежедневные гонения и опасности за самую жизнь, приимаху пищу в радости и в простоте сердца, хваляще Бога. Чем же утешали и воодушевляли себя они? Благочестием, которое, по слову св. Апостола, на все полезно есть (1 Тим. 4, 3), — тем, что бяху терпяще во учении Апостол, и во общении, и в преломлении хлеба, и в молитвах (Деян.1, 14. 2, 42, 46). Нужно ли поучиться искренней, братской любви ко всем, даже ко врагам? Тогда народу веровавшему бе сердце и душа едина (Деян.4, 32); Господи, не постави им греха сего, возопи гласом велиим Стефан, избиваемый камнями от иудеев (7, 60). Хочет ли кто поучиться благотворительности нуждающимся братиям своим? Тогда не бяше нищ ни един в них: елицы бо господие селом или домовом бяху продающе приношаху цены продаемых, и полагаху при ногах Апостол: даяшеся же коемужду, его же аще кто требоваше (4, 34-37. 2, 44, 45); тогда о Христе Иисусе не делали различия между нуждающимися братиями, но и еллины, поелику кто имеяше что, посылали кийждо их на службу живущим во Иудеи братиям (11, 29, 30)...

3) Для пастырей и учителей христианских книга Деяний Апостольских драгоценна во многих отношениях. В ней видим мы образец церковного благочиния и управления Церковью, первоначальное, учреждение Церковной Иерархии, пример и основание соборов в Церкви для решения спорных предметов веры и весь круг обязанностей предстоятелей и пастырей Церкви. Преимущественно замечательна в сем отношении последняя прощальная беседа св. Апостола Павла с пастырями Ефесской Церкви. При всей краткости сей беседы (Деян.20, 18-35), в ней содержатся все существенные обязанности пастыря церкви, и истинный пастырь из нее одной может научится, како подобает ему в дому Божий жити, яже есть Церковь Бога жива (1 Тим. 3, 15) и право правити слово истины (2 Тим. 2, 15), тем более, что вся история Деяний Апостольских представляет ему живые достоподражаемые образцы, како подобает ему единому комуждо отвещавати (Кол. 4, 6). В примере самих Апостолов он без труда увидит, как должно ему немощи немощных носити и не себе угождати, как вразумлять духом кротости заблуждающихся по неведению и неопытности, и как обличать с силой и властью упорных противников истины, как обращать неверующих к истинной вере и как утверждать колеблющихся в вере, словом: как всем быть вся, да всяко некия спасет (1 Кор. 9, 22), о всем, по примеру св. Апостолов, сам себе подавая образ добрых дел (Тит. 2, 7) верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою (1 Тим. 4, 12). (Воскр. Чт. XV, 87).

О книге Деяний св. Апостолов

Св. Отца нашего Иоанна Златоустого

Многие не знают даже и того, что эта книга существует, (не знают) ни самой книги, ни того, кто ее написал и составил. Посему-то в особенности я и рассудил заняться этим сочинением, дабы и научить незнающих, и не допустить, чтобы такое сокровище таилось и оставалось в неизвестности. Эта книга может принести нам пользы не меньше самого Евангелия: такого она исполнена любомудрия, такой чистоты догматов и такого обилия чудес, в особенности совершенных Духом Святым. Не будем же оставлять ее без внимания, но станем тщательно исследовать. Здесь можно видеть исполнение на деле тех пророчеств, которые Христос возвещает в евангелиях, истину, сияющую в самых событиях, и великую в учениках перемену к лучшему, совершенную Духом Святым. Христос сказал ученикам: всяк веруяй в мя, дела, яже аз творю, и той сотворит, и больши сих сотворит (Иоан. 14, 12) и предсказал им, что они пред владыки и цари ведени будут, что их будут бить на соборищах их (Матф, 10, 17, 18), что они подвергнутся жесточайшим мукам и над всем восторжествуют, и что евангелие проповестся во всем мире (Матф. 24, 14); — все это, равно как и еще многое другое, что Он говорил, обращаясь с учениками, представляется в этой книге исполнившимся со всею точностью. Здесь же увидишь и то, как сами Апостолы как бы на крыльях обтекали землю и море, как они, некогда боязливые и немудрые, вдруг сделались другими людьми, стали презирать богатство и славу, были недоступны ни гневу, ни зависти, и сделались решительно выше всего; (увидишь), что они имели великое единомыслие, и что между ними никогда уже не было, как прежде, ни зависти, ни спора о первенстве, а напротив, в них водворилась всякая совершенная добродетель, и в особенности просияла любовь, о которой и (Христос) много заповедовал им, говоря: о сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Иоан. 13, 35). Можно также найти здесь и догматы, которые, если бы не было этой книги, никому не были бы так хорошо известны; да и то, что составляет основание нашего спасения, как по отношению к жизни, так и по отношению к догматам, — было бы темно и не ясно. Но преимущественно здесь описываются деяния Павла, более всех потрудившегося; это потому, что составителем книги был его ученик, блаженный Лука, которого добродетель можно видеть как из многого другого, так в особенности из того, что он неразлучно был с учителем и постоянно за ним следовал. Так, когда Димас и Ермоген оставили (Павла) и один пошел в Галатию, а другой в Далматию, — послушай, что Павел говорит о нем: Лука един есть со мною (2 Тим. 4, 11). И в послании к Коринфянам о нем же говорит: его же похвала по всем церквам (2 Кор. 8, 28). Также, когда повествует, что (Христос) явися Кифе, потом двенадцати, и говорит: по благовествованию, еже приясте (1 Кор. 15, 1, 3); то разумеет Евангелие Луки. Посему не погрешит тот, кто ему припишет это творение. Если же кто спросит: почему же (Лука) не все описал, оставаясь с Павлом до конца? — то я отвечу, что и этого довольно для тех, которые хотят быть внимательными, что (Апостолы) всегда заняты были делами нужнейшими, и что главная забота их состояла не в том, чтобы писать книги, так как они много сообщили и посредством неписанного предания. Таким образом все, что заключается в этой книге, достойно удивления, но в особенности — то снисхождение Апостолов, которое внушил им Дух Святый: приготовляя их на служение слову о домостроительстве спасения. Поэтому-то, говоря столько о Христе, они не многое сказали о божестве Его, а больше говорили о Его человечестве, страданиях, воскресении и вознесении. Теперь им прежде всего нужно было удостоверить в том, что Он воскрес и вознесся на небо. Посему, как сам Христос преимущественно старался показать, что Он пришел от Отца, так и Лука (в особенности доказывает), что Он воскрес и вознесся, и отошел к Отцу, и от Него пришел. Если не верили этому прежде, то тем более теперь, когда присоединилось воскресение и вознесение, все учение (о Христе) казалось иудеям невероятным. Поэтому постепенно и мало-помалу возводит их к высшему. А в Афинах Павел назвал Его даже просто человеком (Деян. 17, 31), не сказав ничего больше, и — поступил, как следовало. Ибо, если (иудеи) часто покушались побить камнями самого Христа, когда Он говорил о равенстве Своем с Отцем и называли Его за то хульником: то едва ли бы приняли слово об этом от рыбарей, и особенно тогда, когда предшествовал крест. (Бес. на Деян. Ап. ч. 1. Спб. 1856 г. стр. 3).

Мнение св. Иоанна Златоустого о том, почему книга Деяний Апостольских читается от Пасхи до Пятидесятницы

Спросит кто-нибудь: "Почему так установлено Отцами, что напр., в день страдания Христа читается в Церкви Евангелие о страданиях и Кресте, а книга Деяний Апостольских читается не в те дни и не в то время, когда совершались сии деяния? Ибо не тотчас по Воскресении Христовом Апостолы начали творить чудеса, но Христос в продолжение сорока дней сам пребывал с ними на земле, и Апостолы в это время не творили никаких чудес, до сошествия на них Св. Духа. Почему же не после Пятидесятницы, а тотчас после Воскресения начинаем читать Деяния Апостольские?" После воспоминания страданий Христовых мы празднуем Его Воскресение; но наилучшим доказательством истины Воскресения Христова служат чудеса, совершенные Апостолами; — а книга Деяний есть не иное что, как повествование о чудесах Апостольских. Итак, что наиболее уверяет нас в истине Воскресения Христова, то и заповедали Отцы читать тотчас после дней страдания и живоносного воскресения. По сей-то причине, возлюбленные, тотчас после Креста и Воскресения, мы и читаем Деяния Апостольские, чтобы иметь твердую и несомненную уверенность в истине Воскресения Христова. Ты не видел телесными очами Воскресшего из мертвых? — но созерцаешь Его очами веры. Не видел Воскресшего телесными очами? Но узришь Его в бесчисленных чудесах. К сему-то созерцанию Воскресшего — верою руководствует нас повествование о чудесах, совершенных Апостолами!.. (Воскр. Чт. ч. I, стр. 29).

Библиографический указатель к Введению

1. Св. Иоанна Златоуста. Пять бесед на надписание Деяний Апостольских. Бес. на разные места Писания. Т. II. 226-256.

2. О книге Деяний св. Апостолов. Воскр. Чт. I. 19-29.

3. О книге Деяний Апостольских в ст. "Сведения о св. Ев. Луке и его писаниях". В Чт. XVII, 256-257.

4. Деяния св. Апостолов. Б. поп. сл. Б. Чт. 1874 г. II, стр. 336.

5. Предварительные сведения, о книге Деяний св. Апостолов: писатель, цель, время и место написания и проч. Духов. Бес. 1875. № 39, стр. 198.

6. О книге Деяний Апостольских по поводу неправых взглядов на нее некоторых из современных протестантских толковников. Труды К. Д. Ак. 1866. Авг. 384-414., ?кт. 191-250.

7. Предварительные сведения о книге Деяний ап. см. Общедоступное истолк. чтение, Прот. Полотебнова. Вып. 1, стр. 1 — 12.

8. Шарко. История Апостольской церкви (из Лютарда). Тр. Киев. Д. Ак. 1868. I. 381-400.

9. Шаффа. Письменность апостольского века. Книга Деяний Апостольских. Смолен, еп. вед. 1867. № 8. 299-300.

Краткий очерк истории апостольского века. Руков. для с. П. 1877. I. 470-479. 546-552. II. 95-101. 333-340. 365-371. 393-400. 416-424.

Часть первая

Церковь Христова из Иудеев (I-XII гл.)

I. Открытие основанной Христом церкви через Сошествие Св. Духа на верующих (I-II гл.).

Глава I

Толкование на предисловие к книге Деяний св. Апостолов. I гл. 1-3

Евсевия, Архиеп. Могилевского

1. Первое убо слово сотворих о всех, о Феофиле, яже начат Иисус творити же и учити, даже до дне, в онь же заповеда Апостолом Духом Святым, ихже избра, вознесеся.

"Первую книгу написал я тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал".

Первое слово или первая книга: под этим словом или книгою св. апостол Лука разумеет свое Евангелие, или благовестие. Св. Лука, по смирению, не называет своей книги Евангелием, но так именует его книгу апостол Павел, говоря о св. Луке: его же похвала во Евангелии по всем церквам (2 Кор. 8, 28). О чем же святой Лука написал Феофилу первую книгу?

О всех, яже начат Иисус творити же и учити до дне, в онь же вознесеся; о всем, что Иисус делал, и чему учил от начала до того дня, в который вознесся. Так показывает апостол Лука содержание своего Евангелия. Говорит: о всем, что Иисус делал и чему учил: это не то значит, будто Евангелие от Луки обнимает собою все дела и все учение Иисуса Христа. Это невозможно, как свидетельствует Евангелист Иоанн: яже аще бы по единому писана быша, ни самому мню всему миру вместити пишемых книг (Иоан. 21, 25). Св. Златоуст замечает: "Как же, скажешь, Лука говорит о всем? Но он не сказал все, а — о всех, а это значит тоже, что — вообще и сокращенно: или иначе: он говорит обо всем, что особенно важно и нужно". Апостол напоминает это для того, чтобы Феофил, приступая к чтению новой книги, которую теперь начинает Лука, вспомнил содержание первой книги, или Евангелия, и чтобы таким образом лучше мог понимать силу и важность этой второй книги.

Яже начат Иисус творити же и учити. Иисус Христос, как добрый пастырь, прежде делал, потом учил. Он говорил: иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем (Матф.5, 19). Иисус Христос начал делать с того времени, как Он, Сын Божий, воспринял наше человеческое естество со всеми его немощами, кроме греха. Его Божественное вочеловечение есть величайшее дело Божеской благости к роду человеческому; Его обрезание, принесение в храм Иерусалимский, для представления пред Господа (Лук.2, 22); Его бегство в Египет и возвращение в Назарет, возрастание в повиновении родителям (Матф.2, 13, 23), путешествие с ними в Иерусалим на праздник Пасхи (Лук.2, 42, 52): крещение от Иоанна на Иордане, сорокадневный пост в пустыне (Матф.4, 1, 2); все это — дела Божеского человеколюбия, которые Господь Спаситель совершил прежде, нежели начал учить о царстве Божием. Когда же Иисус Христос стал проповедовать Евангелие, Он явил в Себе совершеннейший образец праведника, так что никто не мог обличить Его в каком-нибудь грехе (Иоан.8, 46). Иисус Христос есть совершеннейший образец истинных пастырей и учителей: каждый пастырь и учитель прежде должен делать, потом учить; "ибо нет ничего, — говорит Златоустый, — бесполезнее учителя, который любомудрствует только — это свойственно не учителю, а лицемеру. Посему Апостолы прежде учили жизнию, а потом словами".

2. Даже до дне, в онь же заповеда Апостолом Духом Святым, ихже избра, вознесеся.

Здесь св. Лука показывает предел, которым ограничиваются дела Господа Иисуса, описанные им в первой книге его, т.е. в Евангелии. Это — вознесение Господа на небо. То есть, Евангелие от Луки говорит о всем, что Иисус Христос делал и чему учил, от начала, или от явления Его на земле, "до того дня, в который Он вознесся на небо, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал".

Дух Святой преисполнял человеческое естество Господа Иисуса, как об этом было предсказано Пророком: Помаза Тя, Боже, Бог твой елеем радости паче причастник Твоих (Псал.44, 8); или, как Сам Господь, через Пророка, говорил о Себе: Дух Господень на Мне, Его же помаза Мя, благовестити нищим посла Мя (Ис.61, 1; Лук.4, 18); Дух Господень действовал в восприятии Сыном Божиим нашего человечества (Лук.1, 31). Дух Божий сошел на Иисуса Христа во время Его крещения на Иордане, в виде голубя, — и исполненный Духа Святаго, Он возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню (Лук, 4, 1). Все дела и чудеса, какие совершал Он, совершал Духом Святым (Матф. 12, 28). О Своем Божественном учении Господь говорит: Дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже: глаголы, яже Аз глаголах, вам, дух суть и живот суть (Иоан.6, 63). И Своим избранным ученикам и Апостолам Иисус Христос неоднократно обещал ниспослать от Отца Святого Духа. Он говорил: Утешитель же, Дух Святый, Его же послет Отец, во имя Мое, Той вы научит всему и воспомянет вам вся, яже рех вам (Иоан. 14, 26), Егда же приидет Утешитель, Его же Аз послю вам от Отца, Дух истины, иже от Отца исходит, Той свидетельствует о Мне (15, 26). Егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину: не от себе бо глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать, и грядущая возвестит вам. Он Тя прославит, яко от Моего приимет, и возвестит вам (16, 13, 14).

Теперь, приступая к изображению обещания Господня о ниспослании св. Духа на Апостолов, св. Лука показывает и то, что этот обещанный Дух Святой есть Тот Самый, Который преисполнял человечество Господа Иисуса и в Нем действовал; Сим Святым Духом дал Господь повеления Апостолам, которых Он избрал; Этого Духа Господь, пред вознесением Своим на небо, обещал вскоре, через несколько дней, ниспослать Апостолам; этот Дух, по обещанию Господа, имел их научить всему, что нужно было им знать, напомнить им все, что говорил им Иисус; и в это же время, пред самым вознесением Своим на небо, Господь дал Апостолам повеления по отношению к ожиданию сошествия Св. Духа.

3. Пред ними же и постави себе жива по страдании своем, во мнозех истинных знамениих, деньми четыредесятми являяся им, и глаголя, яже о царствии Божии.

Сказав о том, что Господь вознесся на небо, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал, св. Лука обращает слово к тому чрезвычайному событию, которое служит основанием всех последующих великих событий, о которых далее говорит, как-то: вознесения Господня на небо, ниспослания Святого Духа, всемирной Евангельской проповеди чрез Апостолов и их преемников, неисчислимых чудес в мире естественном и нравственном, совершенных и совершаемых силою Святого Духа. По великой важности воскресения Господа Иисуса Христа из мертвых, Апостол эту истину снова припоминает, как несомненную, утвержденную неопровержимыми доказательствами. Которым, говорит, и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней, являясь им и говоря о царствии Божием. Пред ними же и постави себе жива по страдании Своем. По страдании Своем на кресте Иисус Христос умер и погребен был; но в третий день воскрес и явил Себя воскресшим или живым пред Апостолами.

Во многих истинных знамениях, деньми четыредесятми являяся им. И свое воскресение из мертвых или то, что по смерти опять стал живым, засвидетельствовал Он многими верными доказательствами, каковы: Его многократные явления между учениками, Его беседы с ними; Он показывал им Свои руки и ноги с язвами и бок прободенный (Иоан.20, 20). Он давал им осязать себя и говорил: видите руце Мои и нозе Мои, яко Сам Аз есмь: осяжите Мя и видите, яко дух плоти и кости не имать, яко же Мене видите имуща (Лук. 24, 39). Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: имате ли что снедно зде! "Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними" (ст. 41-43). Так являлся Господь Своим ученикам многократно, в продолжение сорока дней, чтобы тем совершеннее уверить их в истине Своего воскресения и наставить их тайнам спасения. И глаголя, яже о царствии Божии. Беседа Иисуса Христа со Своими учениками и по воскресении Его из мертвых была подобна той, какую имел Он с ними до своих страданий и смерти. Он беседовал с ними не о земных предметах, а об истинах духовных, — о том, как надобно спасать свою душу и достигать царствия небесного. Под царствием Божиим. надобно разуметь и вечное царство славы, которое на небесах, и благодатное царство Иисуса Христа, которое распространяется и утверждается на земле посредством Евангельской проповеди, через веру в Иисуса Христа. Можем с достоверностью полагать, что Иисус Христос, приготовляя избранных Своих учеников к их апостольскому служению, беседовал с ними преимущественно об этом благодатном царстве Божием, о распространении и благоустройстве Христовой Церкви, об установлении и совершении благодатных таинств, о преодолении предстоящих трудностей в подвигах апостольского служения и подобн. Из этих наставлений Господа иные сохранились для нас в Апостольских посланиях, а другие — в священном предании Святой Вселенской и Апостольской Церкви (Бес. на воскр. и празд. чт. из Апостола. Ч. I, стр. 1).

О том же

Прот. Полотебнова

1-й ст. Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала (Лук. 1,3).

Первую книгу. Первые три стиха "Деяний" очевидно указывают на первую половину труда писателя — "Евангелие от Луки", см. Ев. Лук.1, 1-4, и 24, 49-52. Книга — в славянском тексте — слово, в греческом подлиннике "логос" (Λόγος), в означении речи, учения, рассказа, повествования. У Евангелиста Иоанна Богослова Логос (о Λόγος, — Слово, по особенному, бывшему ему, Божественному откровению — Апок.19,11-13 — употребляется как собственное имя Сына Божия, Иисуса Христа: св. Иоан.1 гл.,1 посл. Иоан.1, 1. Написал я к тебе: Этим напоминанием ап. Лука указывает на теснейшую связь книги "Деяний" с Евангелием. "Лука напоминает о Евангелии своем" еще "для того, чтобы указать на свое весьма тщательное отношение к делу, потому что и в начале того труда своего говорит: рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе и не как-нибудь, но так, как передали нам бывшие с самого начала очевидцами" (Блаж. Феофилакт), т.е. не из 70-ти учеников, каковым был сам Лука, а из 12-ти и собственно призванные с самого начала проповеди Иисуса Христа и самые первые провозвестники учения Его, каковы напр., Петр, Иаков, Иоанн, — апостолы, находившиеся при И. Христе во все время служения Его. — Лук. 1,3.2. Прямое соотношение предисловия второй части труда св. Евангелиста с первыми стихами Евангелия его дает мысль, что побуждением к написанию книги Деяний служило, между прочим, появление различных апокрифических или подложных частных записей, из которых впоследствии составились мало-помалу апокрифические "Деяния апостолов", равно как появление отдельных повествований подложноевангельского характера было, между прочим, поводом к написанию Евангелия от Луки — св. Лук. 1, 1.2, — Как многие предпринимали повествовать о Христе, что известно между ними по преданию от самовидцев исперва, также точно без призвания и руководства Духа Святого многие из первенствующих христиан записывали тогда по различным побуждениям, сказания о служении апостолов по воскресении Господа. Из частных апокрифических записей апостольского времени образовались впоследствии Деяния: Петра и Павла, Павла и Феклы, Андрея и Матфея, Иоанна, Филиппа, Варфоломея. Фаддея, Фомы, Деяния всех апостолов Авдия, некоего Левкия Харина и проч. (Гэр.1, 211-212). Критического какого-либо исследования апокрифических записей ап. Лука в книгах своих не делает; он только противопоставляет им положительную верную историю, после исследования или поверки того, что говорит устное предание о проповеданном самовидцами исперва и о самых самовидцах. В предисловии книги Деяний ап. Лука не повторяет мысли предисловия Евангелия своего или потому, что последнее он относил вместе и ко второй части труда; или потому, что в книге Деяний рассказывается много о таких событиях, которых очевидцем был сам Лука, как ближайший сотрудник апостола Павла, так что в истории Павловых путешествий приходилось писать: мы решили отправиться: мы прибыли и проч. (Деян.16, 10-17; 20, 5-15; 21, 1-17; 27, 1; 28, 16) и читатели, знавшие апостола Луку, не нуждались уже в особенном уверении его, после евангельского предисловия. Феофил — Лук. 1,3. Феофил, которому назначалась прежде всего книга "Деяний"; равно как и Евангелие от Луки, был христианин (Лук.1, 4) из язычников, именитый (державный — Лук. 1,3) гражданин Антиохии, родины апостола Луки. Существует предание, что Феофил в доме своем имел церковь для Антиохийских христиан. Из того, что Лука не делает никаких географических пояснений местностей Италии, упоминаемых в Деяниях (28, 12-13, 15), а местности палестинские и греческие объясняет (1, 12; 16, 12; 27, 8, 12. Ср. Лук. 1, 26; 4, 31; 24, 13), должно заключать, что Феофил не жил в Палестине и Греции, а с Италией был хорошо знаком; так что, вероятно, он был каким-нибудь начальником в Антиохии, присланным из Рима, по заведенному тогда порядку римского правления на Востоке. О всем, т.е. о самом важном. В Новом Завете слово весь или всякий довольно часто употребляется для означения дел вообще или большей части важных дел (Деян.13, 10. I Тим.1, 16. Иак.1, 2. Матф. 2, 3; 3, 5. Деян.2, 5. Рим.11, 26. Колос.1, 6 и проч.). Подобный образ выражений со словом весь и всякий существует во всех языках. Иисус — в сирском переводе Библии второй половины второго века (Пешито) читается: "Иисус наш Мессия" или Христос. Делал — этим выражением писатель указывает не только на чудеса Господа и различные благодеяния Его несчастным людям, но и на Его страдание, смерть и воскресение, словом на все, что сделал Иисус для спасения мира. "Не погрешит тот, кто и самое страдание" Иисуса, как бы невольно мучительное состояние души и тела, назовет действием; ибо чрез страдание Он сотворил великое и чудное дело — разрушил смерть и совершил все прочее" (Злат.). От начала.

2-й ст. До того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал (Лук.24, 49. Матф.28, 18. Иоан.20, 21. Лук.24, 51).

До того дня — сороковой день после Воскресения. См. ст.3-й и Ев. Лук.24, 51). В который Он вознесся — на небо; образ вознесения см. в 9 ст. Дав Святым Духом и проч. — Место это по различным чтениям текста толкуется различно. В библиях сирской (2-й пол. 2-го века) и арабской (1-й пол. 7-го века) читается: "давши повеления Свои апостолам, которых Он избрал Духом Святым". У нас, как и в греческом тексте слова "духом Святым" отнесены к повелению апостолам, а не к избранию их. Толкование по этому чтению должно признать правильным и точным. "Как и Сам Господь, по смирению и приспособительно к слушателям говорил: Я Духом Божиим изгоняю бесов (Матф.12, 28): так здесь заповедав Духом говорится не потому, что Сын имел нужду в Духе, но потому что там, где творит Сын, там содействует и соприсутствует и Дух, как единосущный" (Феофил.). Повеления — именно повеление идти проповедовать Евангелие спасения всем народам: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Матф.28, 14. См. Марк.16, 15-19). Дав повеления в славянском тексте согласно с подлинником (έντειλλάμενος), заповедав или повелев — причастие единств. числа; так что многих собственно повелений не выражает. Следовательно, из настоящего стиха не должно заключать, что вместе с указанною единою высшею заповедью даны были от Господа другие еще какие-либо и особенные приказания апостолам; они были излишни, если Божественным Наставником их во всем их служении делался Утешитель Дух Святый — чит. Иоан.14, 26. Притом же заповедь о проповедании Евангелия всей твари совмещает в себе все, чему научил Господь Апостолов Своих по воскресении, поэтому-то Лука и говорит здесь о ней одной.

3-й ст. "Которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о царствии Божием" (Лук, 24, 13 и дал. 36 и дал. Иоан.20, 30; 21, 14 и проч. Иоан. 20, 22. Лук.17, 21.).

Которым и явил Себя живым, — Воскресение Иисуса Христа было величайшим чудесным делом, на котором вечно должна была покоиться истина Евангелия; отсюда та замечательная заботливость, с которою писатели священных книг Нового Завета часто вспоминают о воскресении Господа и различным образом доказывают непреложность истины его. И началу книги "Деяний Апостольских" вполне соответствует упоминание о воскресении; так что Лука поставляет эту высшую истину пунктом, из которого происходило все, что он рассказывает в книге своей. По страдании Своем — претерпевши смерть, — понимаемую здесь как совершение и исполнение всех Его страданий. Со многими верными доказательствами — знамениями по более точному славянскому переводу; греческое слово подлинника (τεκμήριον), стоящее здесь, не употребляется более нигде в Новом Завете; у древних греческих писателей всегда употреблялось оно для усиленного выражения важности признака и вместе доказательства, так что знамение в этом смысле имело всегда силу уверения самого неопровержимого, самого высшего, очевидного и окончательного. Доказательства, о которых дееписатель говорит здесь, утверждали, что апостолы не могли ни быть обмануты, ни обманываться: И. Христос являлся им, говорил с ними, ел и пил с ними, и все это несколько раз и в различных местах, делал чудеса (Иоан.21, 6-7) и бывал с ними в таком же тесном общении, в каком они в продолжение трех лет жили с Ним. Эти доказательства, по истине знамения для всех веков, очевидно и неопровержимо уверительные: 1) известно, что апостолы после смерти Иисуса Христа не думали с надеждою о воскресении Его — Иоан.20, 25. Лук.24; они, стало быть, не хотели обманывать мир и говорить, что Учитель их воскрес, ни — не были наклонны и приготовлены выдавать надежды свои за несомненную вероятность; 2) невозможно было, чтобы они заблуждались в тожестве одного лица, одного их Божественного Друга (Иоан. 15, 14, 15), с Которым они так долго жили, особенно когда видели Его ядущим вместе с ними и слышали говорящим к ним точно так же, как и прежде; 3) их было довольно много, так что они не могли не уклониться от всякой возможности заблуждения. Один человек мог бы ошибиться, и это было бы понятно; но как допустить, чтобы одиннадцать человек, даже не доверявших и сомневавшихся, могли ошибаться в продолжение целых сорока дней? 4) Иисус Христос, в самом деле, являлся им и показывал Себя не один раз, но несколько, в продолжение времени более месяца, и не на мгновения только одни, но на продолжительное довольно время. 5) Его явления были в различных местах и при различных обстоятельствах, — таковы, что невозможно было никакое заблуждение. Если бы апостолы говорили, что они видели своими глазами, как воскресал Христос, при появлении утренней зари, можно бы было предположить, что или они были игрою какой-либо искусно приготовленной фантасмагории, или в нетерпеливом ожидании увидеть Его, под влиянием собственных своих надежд и своих предубеждений, вообразили, что видят Его. Обманщики не преминули бы уверять, что они видели самое воскресение, — в этом никто не усумнится; Богодухновенные же писатели не говорят ничего подобного. Следуя рассказам их, они увидели Христа только уже после воскресения Его и притом нечаянно, в минуты, когда не могло влиять на них никакое волнение от ожидания, — в минуты, когда они обладали хладнокровием, находясь в Иерусалиме, — когда во время тихой молитвы Спаситель благоволил явиться посреди их. Подобного же характера явления Христа — на пути в Эммаус, в Галилее и на Елеонской горе, когда Он вознесся. 6) В Своих отношениях с апостолами, после воскресения, Господь был таким же, каким был и прежде: близким, другом, благодетелем. Он ел, творил чудо, занимался тем же делом, которым занимался прежде смерти Своей, дал им то же обещание о послании Духа Святого, дал "апостолам" или "посланникам" Своим повеление относительно цели, для которой Он страдал. — Все эти обстоятельства не утверждают ли ясно решительную невозможность быть обманутыми в воскресении Спасителя? В продолжение сорока дней являясь им. — В книгах Нового Завета упоминаются десять явлений Господа ученикам Своим по воскресении: 1) Иоан. 20, 14-18. Марк. 16, 9-11. 2) Матф. 28, 9-10. 3) Лук. 14, 34. 1 Коринф. 15, 5. 4) Лук. 24, 13-35. Марк. 16, 12-13. 5) Марк. 16, 14. Лук. 24, 36-44. Иоан. 20, 19-25. 6) Иоан. 20, 26-29. 7) Иоан. 21. 8) 1 Коринф. 15, 6. Матф. 28, 16-20. 9) 1 Коринф. 15, 7. 10) 1 Коринф. 15, 7. Марк. 16, 19-20. Лук. 24, 50-53. Деян. 1, 1-11. — (Филарет Моск.). "Почему же Он являлся не всем, а только апостолам? Потому что многим, не понимавшим этой неизреченной тайны, явление Его казалось бы видением. Если уже и сами ученики сначала не верили и смущались, даже нуждались в прикосновении рукою и в общей с Ним трапезе, то как должно было поразить явление Его толпу? Поэтому-то доказательство Своего воскресения Он делает несомненным и общим посредством чудес, которые совершили апостолы силою полученной ими благодати; так что воскресение стало очевидным фактом не только для них, которые должны были убедиться в этом собственными глазами, но и для всех людей последующих времен" (Феофил.). И говоря о Царствии Божием — говоря с ними о тех же истинах, о которых говорил Он прежде смерти Своей, и прямо показывая этим, что Он был Тот же и что сердце Его всегда было предано одному великому делу искупления, — и в жизни, и в смерти, и после воскресения. О царствии Божием — об устроении благодатного царствия Божия или небесного на земле, для вечного царства славы на небесах, Его учением, страданиями, смертью, воскресением и всемирным служением апостолов по сошествии на них Духа Святого в деле образования, распространения и утверждения Церкви Христовой (Общедоступное истолков. Чт., вып. 1, стр. 13).

Вознесение Господне. (Выписка из Священного Писания)

I. Пророческое изображение Вознесения Господня.

Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног твоих. С Тобою начало в день силы Твоея, во светлостех святых Твоих: из чрева прежде денницы родих Тя (Пс.109, 1. 3). Возьмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидеть Царь славы. Кто есть сей Царь славы? Господь крепок и силен, Господь силен в брани (Пс.23, 7-8). Возшел еси на высоту, пленил еси плен, приял еси даяние в человецех (Пс.67, 19). Взыде Бог во воскликновении, Господь во гласе трубне (Пс.46, 6). Пойте Богу нашему, воспойте Господеви, возшедшему на Небо небесе (Пс.67, 34). Яко царь всея земли Бог.

Воцарися Бог над языки. Бог седит на Престоле святем Своем (Пс.46, 8. 9). Се день Господень грядет, и станут нозе Его в день онь на горе Елеонстей, яже есть прямо Иерусалиму на восток. И изыдет вода жива из Иерусалима, пол ея в море первое, и пол ея в море последнее: и в жатву и весну будет тако. И будет Господь в Царя по всей земли: в день он будет Господь един, и имя его едино (Зах. 14, 4, 8, 9).

II. Евангельское сказание о Вознесении Господнем.

Воскрес Иисус, явися единомунадесяте, и рече им: шедше в мир весь, проповедите евангелие всей твари (Марк.16,15). Яко тако подобаше проповедатися во имя Его покаянию, и отпущению грехов во всех языцех, наченше от Иерусалима (Лук.24, 47). Извед же их вон до Вифании, и воздвиг руце свои и благослови их. И бысть, егда благословляше их, отступи от них, и возношашеся на небо (Лук. 24, 50, 51); и облак подъят Его от очию их. И егда взирающе бяху на небо, идущу Ему, и се мужа два стаста пред ними во одежди беле, иже и рекоста: мужие Галилейстии, что стоите, зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян.1, 9-11). Тогда возвратишася во Иерусалим от горы, нарицаемые Елеон, яже есть близ Иерусалима (Деян.1, 12); и изшедше проповедаша всюду, Господу поспешствующу, и слово утверждающу последствующими знаменми (Марк.16, 20).

III. Апостольское учение о Вознесении Господнем.

Бог отец наших прослави Отрока своего Иисуса (Деян.3, 13), воскресив Его от мертвых и посадив одесную Себе на небесных, превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и вся покори под нозе Его: и тогда даде главу выше всех Церкви (Еф.1, 20-22). И никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий (Иоан. 3, 13). Иже есть одесную Бога, возшед на небо, покоршимся ему Ангелом и властем и силами (1 Петр.3, 22); Его же Бог положи наследника всем, иже сый сияние славы и образ ипостаси Его, нося же всяческая глаголом силы Своея, Собою очищение сотворив грехов наших, седе одесную престола величествия на высоких, толико лучший быв Ангелов, елико преславнее паче их наследствова имя (Евр.1, 3, 4). Его же подобает небеси убо прияти даже до лет устроения всех, яже глагола Бог усты всех святых своих Пророк от века (Деян.3, 21). Подобает бо Ему царствовати, дондеже положит вся враги под ногама Своима (1 Кор.15, 25).

И нас с Ним воскреси, и спосади на небесных во Христе Иисусе; зане тем имамы приведение в Дусе ко Отцу (Ефес.2, 6, 18).

Аще убо воскреснусте со Христом, вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя, горняя мудрствуйте, а не земная: умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе. Егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с Ним явитеся в славе (Кол.3, 1-4). Наше житие на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа, иже преобразит тело смирения нашего, яко быти ему сообразну телу славы Его, по действу еже возмогати Ему и покорити себе всяческая (Фил. 3, 20-21).

Такова Емамы Первосвященника, иже седе одесную Престола величествия на небесех, святым служитель, и скинии истинней, юже водрузи Господь, а не человек (Евр.8, 1-2). Архиерей грядущих благ, большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, сиречь, не сея твари, ни кровию козлею, ниже тельчею, но Своею кровию, вниде единою во святая, вечное искупление обретый (9, 11-12). Не в рукотворенная бо святая вниде, противообразная истинных, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас (9, 24). Едину о гресех принес жертву, всегда седит одесную Бога, прочее ожидая, дондеже положатся враги Его подножие ног Его (10, 12-13). Имуще убо дерзновение, братие, входити во святая кровию Иисус Христовою, путем новым и живым, его же обновил есть нам завесою, сиречь, плотию своею, и Иерея велика над домом Божиим: да приступаем с истинным сердцем во извещение веры, окроплени сердцы от совести лукавыя, и измовени телесы водою чистою, да держим исповедание упования неуклонное: верен бо есть обещавый (Евр.10, 19-23). (Воскр. Чт. Ч. VII, стр. 55).

Наставления Иисуса Христа ученикам пред Его Вознесением на небо

Св. Иоанна Златоустого

Господь наш, по воскресении из мертвых, многократно являясь ученикам Своим, с любовью обращался с ними, позволял осязать Себя и был с ними в продолжение сорока дней. Наконец, Он пришел на гору Елеонскую, против Иерусалима, и там в последний раз повторил им Свои наставления: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас, говорил он ученикам Своим. Идите же по всему миру, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Св. Духа, в оставление грехов. Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром и давайте. (Иоан. 20, 21. Марк. 16, 17., Матф. 28, 19; 10, 8). Благословляйте гонителей своих, благословляйте, а не проклинайте. Подражайте Учителю вашему. Потому узнают все, что вы мои ученики (Иоан.13. 25), если вы будете любить ненавидящих вас. Вспомните, сколько зла мне сделали иудеи! Серафимы не смеют взирать на лице Мое и закрывают свои лица, а иудеи били Меня по ланитам. Мои руки образовали человека из земли и создали весь этот прекрасный мир, а иудеи железными гвоздями пригвоздили эти руки к древу. Если Я обращу взор Мой на землю, земля трепещет и трясется, а иудеи смеялись надо Мною, проходя мимо и кивая головами. Все Я терпел от них, и не гневался, не мстил им. Думаете ли вы, что Я не мог мстить? Ангелы у Меня стояли готовые к мести, но Я не позволил им, простертый на кресте, Я молил Отца за врагов Моих и говорил: Отче Мой, прости им; ибо не знают, что делают! (Лук. 23, 34) Я страдал терпеливо, чтобы вам подать пример. Если бы Я только учил, а не делал; в Моем учении была бы несообразность. Нет, сперва Я Сам сделал все, а потом уже вас обязываю делать. Я сказал: Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Иоан.10, 11), и не отказался от смерти, будучи бессмертным. Я сказал: Благословляйте клянущих вас (Матф.5, 44), а не проклинайте; и, столько вытерпевши от Иудеев, никого не проклинал. — Я все совершил, что предсказали о Мне пророки; и вот теперь восхожу к Отцу моему (Иоан.20, 17). Но вы не печальтесь; Я не оставлю вас сиротами (-14, 18); пошлю к вам Духа Св., Господа животворящего, единосущного Моему Отцу и Мне. Да и Сам Я с вами, во все дни до скончания века (Матф, 28, 20). Как древле Я был с Моими пророками, так буду и с вами. Я исторг Моисея из рук Египтян; Я избавил Илию от Иезавели; Я спас Давида от бешенства Саулова; Я поднял Иеремию из глубокого рва; Я исхитил Даниила от пасти львиной; Я был с тремя отроками в пещи Вавилонской и сберег их от пламени. Говорю вам: как был Я со всеми ими, так точно буду и с вами. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица птенцов своих под крылья — и вы не захотели (Лук. 13, 34)! Горе вам, чада Иерусалима! Я пришел к вам именем Отца Моего, но вы не приняли Меня, и потому оставляется вам дом ваш пуст (-35); не останется камень на камени в вашем храме (Матф. 23, 38). Славу храма вашего Я предаю теперь верующим Кресту и Воскресению моему. Горе вам, чада Иерусалима! Я отниму у вас честь вашу и отдам ее народам. Вместо вашего храма, Я воздвигну Церковь; вместо ваших пророков, которых вы презрели, Я пошлю теперь в мир учеников Моих — проповедовать крещение покаяния во оставление грехов. Вам дал Я скрижали Завета; язычникам даю Евангелие спасения. Вам дал Закон, который вы обесчестили: язычникам даю Благодать вместо Закона. Вам дал жезл зеленеющий: язычникам даю теперь крест, цветущий и произращающий жизнь миру. Вам дал манну, которую вы ели, — и кланялись тельцу золотому: язычникам даю хлеб, сходящий с неба, — плоть Мою. Я дал вам воду из камня, вы пили ее и огорчали Меня; язычникам дам теперь чашу крови Моей, да пиют себе жизнь вечную. Вот дары, кои даю язычникам, и восхожу к Отцу моему, а ваш дом оставляется пуст. А вам, ученикам Моим еще даю Мой мир. Ведите себя так, как я завещал вам. Не печальтесь, что Я восхожу к Отцу моему, ибо если бы Я не возшел, то к вам не пришел бы Утешитель. Но я отхожу от вас и чрез десять дней пошлю вам сего Утешителя, Духа Святого и животворящего. Вы получите силу, и будете Моими свидетелями в Иерусалиме, и во всей Иудеи, и в Самарии, и даже до последнего края земли (Деян. 8)". И сия рек, зрящим им взятся, и облак подъят Его от очию их (-9). (Воскр. Чт. г. I. стр. 44).

Вознесение Господне. О том, как совершалось вознесение Иисуса Христа на небо

Вознесение Господа последовало не вдруг по воскресении Его, а спустя четыредесять дней. Надлежало в продолжение сего времени многими непреложными доказательствами засвидетельствовать пред учениками и всем миром истину Его воскресения; надлежало доказать ученикам, яже о царствии Божий то, чего нельзя было открыть им до креста, и о чем однако же им нужно было услышать от Учителя своего еще до сошествия к ним нового наставника — Духа Святого; надлежало, наконец, может быть, и самому человечеству воскресшего иметь время, дабы просветлеть всею полнотою славы божественной, ожидавшей Его по вознесении на небо.

Между тем, сам воскресший Господь не напрасно в самый первый день, и почти первый час, по воскресении сказал Магдалине: восхожу ко Отцу моему и Отцу вашему! Отселе Он уже видимо принадлежал не столько земле, сколько небу: являлся по временам ученикам, беседовал с ними, давал осязать себя, благословлял для них трапезу, даже сам вкушал нечто во уверение их; но это были явления временные, всегда показывавшие, что являющийся таким образом принадлежит миру не нашему, а Высшему.

Среди сего полунебесного состояния, наступил четыредесятый день — число издревле, по всей священной истории, отличенное как время окончания великих подвигов, и теперь предназначенное для вознесения Господа на небо. В четыредесятый день по рождении первенцы Израиля, по закону Моисееву, должны были являться в храм пред лице Иеговы; в четыредесятый день по воскресении, как бы новом рождении, должен был войти в небесную скинию и первенец из мертвых (1 Кол. 1, 18) всего рода человеческого, дабы явиться лицу Божию и начать свое небесное ходатайство о нас.

Не видно, чтобы ученикам было предварительно известно, что сей день положит конец их видимому обращению с Учителем. Однако же они, — по явному повелению, которое могло быть дано среди предшествующего явления, или, подобно как некогда Симеон пришел во храм Иерусалимский, движимые духом, — все собрались к сему дню в Иерусалиме. Как святой град ни полон был врагами их Учителя, но были люди, которые все готовы были представить им мирное и удобное место для собраний. И можно думать, что настоящее собрание было там же, где совершена была Тайная Вечеря, там же, где потом сойдет на Апостолов Дух Святой: место известное и теперь под именем горницы Сионской.

Явился и Учитель, без сомнения, так же, как являлся прежде, — внезапно, неведомо откуда и как, священнотайне. После собеседования и, может быть, таинственного преломления хлеба, Учитель и ученики оставили Иерусалим и пошли к Вифании, тем самым путем, коим шли они некогда из-за Тайной Вечери в вертоград Гефсиманский, как бы в показание того, что один и тот же путь ведет к поту кровавому, на крест, и к Елеону — на небо. Путь сей, без сомнения, был пройден не молча, и мы имеем пространную, сохраненную св. Иоанном, беседу Господа с учениками на сем пути, когда он проходим был в первый раз. Но сказанное теперь нужно было для всемирных учителей, а не для нас, учеников их; посему и не передано нам Евангелистами. Об одном только обстоятельстве упоминает Ев. Лука, которое, с одной стороны, дает разуметь, что главным предметом последнего собеседования Господа с учениками было благодатное царствие Божие, с другой, показывает, как св. Писатели для истины и назидания нашего нисколько не скрывают и таких вещей, кои для них самих приятнее было бы предать всемирному не сведению, а забвению. Именно, по свидетельству сего Евангелиста, Апостолы, между прочими вопросами о царстве Божием, предложили Учителю теперь и такой вопрос, который показывал, что прежний предрассудок о земном воцарении их Учителя над Иудеею не был разрушен в их уме самим крестом. Господи, вопросили некоторые из них, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево?

Не перед Гефсиманией и Елеоном слышаться бы такому вопросу!.. но вопрошавшие еще не были крещены Духом, который имел их навсегда поднять от земли к небу, устремить к тому, чего око не видало и ухо не слыхало; посему и не удивительно, что мыслили по человечески, — разумели Учителя, даже воскресшего, еще по плоти. Божественный Наставник кротко выслушал вопрос; не восхотел опечалить вопрошавших, не только упреком, даже прямым отрицанием, а только, обратившись ко всем ученикам, сказал с любовию: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи в своей власти: но приимите силу, нашедшу Св. Духу на вы, и будете ми свидетели в Иерусалиме, во всей Иудеи, в Самарии и даже до последних земли (Деян.1, 7-8). То есть, как бы так вещал Учитель: "Не о царстве и наградах вам должно думать теперь, а о подвигах и терпении до смерти: представьте будущее Тому, в деснице Коего оно находится, и обратите внимание на то, что предстоит вам и над чем должны вы трудиться". Что наставление сие было принято, как должно, доказательством тому вся последующая жизнь и вся проповедь Апостолов. Из обратившихся потом в христианство Иудеев и язычников, многие также увлекались мечтательною мыслью о земном, чувственном царстве Спасителя, но Апостолы твердо стояли против сей мысли, и на вопрос о времени пришествия Господа и Учителя отвечали подобно Ему: "Несть ваше и наше разумети времена и лета: приидет день Господень, яко тать в нощи; сего ради бдите, яко не весте; в кий час Жених приидет".

Среди сих собеседований о царствии Божием достигли вершины Елеона. Здесь Господь остановился, воззрел на учеников, потом воздвиг руки и благословил их. Уже сие священнодействие показывало, что предстоит нечто важное и необыкновенное. В самом деле, едва только окончилось благословение, Учитель отступил от учеников (как бы для того, чтобы не увлечь их с Собою на небо); потом с лицом, обращенным к востоку, отделился от земли и начал возноситься на небо. Восхождение сие совершалось так неспешно, что ученики могли вполне насладиться величественным зрелищем. Когда Возносящийся был уже на такой высоте, что зрению трудно было следовать за Ним, явился облак светлый и сокрыл Его от лица земли. Но ученики и после сего все еще продолжали смотреть на небо, не зная, чем кончится зрелище, а некоторые думая, может быть, что Учитель если и вознесся, то на время, как сокрывался чудесно в конце каждого из предшествовавших явлений.

Такое нерешительное состояние мыслей и чувств могло продолжаться долго не только на Елеоне, а и по возврате с него: между тем как наступающие дни были весьма драгоценны, долженствуя служить приготовлением к принятию св. Духа. Надлежало вразумить учеников в тайну того, что они видели; и се, егда взирающе бяху на небо, мужие два сташа пред ними в одежде беле. Вид и одежда были человеческие, но взор, глас и величие ангельские. Мужие Галилейстии, так вещали небожители, что стоите, зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте, Его, идуща на небо. То есть, небожители преподавали таким образом ученикам урок подобный тому, какой, за минуту перед тем, они слышали от самого Учителя. Что стоите, зряще на небо? Зачем хотите продлить зрелище, коему сама рука Божия положила конец облаком, сокрывшим от вас вознесшегося на небо Учителя? — Он до времени должен быть сокрыт от взора всех, и вы первые должны покориться сему распоряжению — перейти из области видения в область веры. Учитель кончил свое великое поприще, а ваше еще не начиналось. Если любите Его, то обратитесь к делу, им заповеданному, для коего Он уготовлял вас; если жалеете о разлуке с Ним, то ведайте, что Он паки приидет так же, как отшел. В ожидании сего, не оставляйте талантов, вам преданных; делайте прилежно в вертограде до Его возврата, дабы было с чем предстать перед лицом Его. — Вняв гласу небожителей, Апостолы немедленно возвратились с Елеона в Иерусалим, в то же место, откуда пошли, и возвратились уже не с печалию, а с радостию, как замечает Евангелист, великою. Радовались славе Учителя, вознесение коего еще более, нежели восстание из гроба, показывало, что Он как от Бога изшел, так и к Богу отшел, и что Ему точно дана всякая власть не только на земле, но и на небе. Радовались собственному предназначению, видя, что они призваны на дело Божие, великое и святое, несказанно благотворное для всего рода человеческого. Радовались самому явлению Ангелов и вести от них принятой, которая показывала, что отшедший Учитель не прервал с ними общения любви, что в нужных случаях они будут принимать наставления свыше. Благословение вознесшегося Господа, еще до сошествия Духа Св., уже, можно сказать, подняло всех учеников от земли и устремило души и сердца их горе. Ибо, вместо прежних мечтаний о земном царстве Учителя, в продолжение всех последующих дней до самой Пятидесятницы, мы увидим их постоянно занятыми богомыслием, проводящими время в молитве и благочестивых собеседованиях (Деян. 1, 14).

Так совершилось вознесение Господа! Как тихий дождь на руно сошел Он в утробу Приснодевы; как фимиам утренний вознесся теперь горе, ко Отцу. Но так тихо и безмолвно разлучился Богочеловек с нашею землею, с местом Своих подвигов и истощания. Не так совершилось вступление Его в мир горний! — Еще св. псалмопевец, провидя торжественность сего восхода, восклицал: взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне! — Он же изображает в другом псалме, как хоры Ангелов сретают Его, восходящего на небо. В это время, по свидетельству неботаинника Павла, мир Ангелов торжественно покорился вознесшемуся Господу и признал в нем своего главу и правителя. Наконец, св. Иоанн в своем дивном Апокалипсисе изображает, как Агнец заколенный приступил к самому престолу Отца, как прежде, нежели воссел одесную Его, принял книгу судеб, разгнул и прочел ее; как двенадесять старцев, сидящих окрест престола Божия, пали пред Ним и положили к ногам Его венцы свои, как потом вслед за ними, всяко создание, еже есть на небеси, на земли, и под землею, и на море, яже суть, и сущия в них, вся глаголаху: достоин есть Агнец закаленный прияти силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу, и благословение; яко заклался и искупил ны есть Богови нас кровию своею (Апок. гл. 5, 13).

Не нашему слабому языку изъяснять сии таинственные видения. — Но и без изъяснения каждый видит, что они выражают собою величайшую славу вознесшего Господа. В сию-то минуту оказалось во всей силе, что как не было уничижения более того, коим уничижил себя Сын Божий, умерши на кресте смертию преступника; так нет славы выше той, которою Сын человеческий увенчан за приятие сей смерти. Апостолы Христовы дают уразуметь это во всей силе, говоря, что вознесшийся Господь воссел одесную Бога Отца; то есть, и по своему человечеству приял могущество, славу и честь, вполне божественные (Воскр. Чт. Г. V, стр. 54).

В каком виде вознесся на небо Господь наш Иисус Христос? Знаем, что на Голгофе руки и ноги Его были изъязвлены гвоздями, ребра прободены копнем. В таком виде явился Он ученикам Своим после воскресения и говорил Фоме: принеси перст твой семо и виждь руце мои, и не буди неверен, но верен (Иоан. 20, 27). В таком же виде вознесся Он и на небеса. Это знак, что Господь Иисус Христос для нас все тот же, каким был и на земле, во время страданий. Что довело Его до позорной смерти? Не любовь ли к людям, привлекшая Его с неба на землю? Но сия любовь осталась неизменною навсегда, вечною, как вечно приобретенное для нас искупление (Евр.9, 12). Язвы на теле Спасителя, которыми мы исцелехом (Исайи 53, 5), составляют и будут составлять для Него величайшую почесть, украшение и славу, как знаки победы над диаволом, смертию и грехом. Почему-то все обитатели неба, — ангелы и праведники, постоянно, из века в век воспевают Ему хвалу, яко Агнцу закланному: достоин есть Агнец закаленный прияти силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь, и славу и благословение (Апок. 5, 12). Со знаками Своих крестных страданий Сын Божий явится и в день второго, славного Своего пришествия на землю. Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, говорили ангелы апостолам, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. 1, 11). Какое утешение для христиан, в кресте и язвах Иисуса Христа полагающих основание своего спасения! Основания земли поколеблются, встрепещут горы и холмы в день грозного второго пришествия Христова; но верующий не убоится, и с дерзновением может воскликнуть: "Вот мой Господь, вот мой Искупитель, вот мой Спаситель, за меня пострадавший! Я не трепещу за свою участь". Но для врагов креста Христова здесь кроется источник неописанного ужаса: они изумятся и вострепещут при виде Иисуса распятого, вострепещут и огласят воплем отчаяния всю землю и весь род человеческий (Воскр. Чт. Ч. XIX, стр. 55).

Куда же вознесся Сын человеческий? Туда, откуда пришел Он: на небо. "Никто не взошел на небо, кроме Сына человеческого, Который есть на небе". Его вознесение, таким образом, есть возвращение в обители Отца, которые Он оставил на время, ради спасения людей. В предсмертные минуты Он молился Отцу Своему: "Отче, Я прославил Тебя; дело, которое Ты дал Мне, совершил; и ныне прославь Меня у Тебя Самого славою, которою Я имел у тебя прежде существования мира". Теперь он вошел в славу Свою. Но как апостолы по вознесении стояли и смотрели на небо, может быть, желая сквозь облака проникнуть в ту незримую высоту, куда отошел их Божественный Учитель, — так и теперь мысленный взор силится проникнуть в ту непроницаемую таинственную область. Слова Ангелов к Апостолам: "Мужи галилейские, что стоите и смотрите на небо?" и теперь еще имеют значение предостережения против напрасной попытки разгадать тайну неба. Если где, то на Елеонской горе мы видим, как через тусклое стекло, гадательно. Можно лишь указать границы, за которые не должно переходить наше гадание, чтобы избежать двух противоположных крайностей. Обыкновенно бывает, что когда взор созерцает небесную твердь с ее чудесами, когда в памяти проносятся слова псалмопевца: "небеса поведают славу Божию" и особенно прощальные слова Господа: "в доме Отца Моего обителей много, и Я иду приготовить место вам", благочестивое чувство в этом именно небе, простирающемся над нашими головами, представляет себе сидящим на престоле вознесшегося Господа. Как ни невинно такое представление, особенно для людей простых, оно несогласно ни со свящ. писанием, ни со здравым разумом. "Небо и небо небес не вмещает Тебя", так молился Соломон при освящении созданного им храма. Апостол же прямо говорит, что И. Христос взошел превыше всех небес, да исполнит всяческая. В то же время, другой апостол говорит, что все стихии и не только земля, но и небо прейдут, и что мы должны ждать новой земли и нового неба. Можно ли после этого искать престола вечного Царя в небе, которому суждено уничтожиться! Но, избегая одной опасности, наша вера да не впадет в другую, еще большую! В исповедании веры нашей мы, между прочим, исповедуем веру в "восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца". Значит, вознесшийся Господь Иисус Христос перешел в область высшего бытия, в высший мир, о котором Он говорил иудеям: "Я иду и вы будете искать Меня и умрете во грехе вашем: куда Я иду, вы не можете придти; — вы от нижних, а Я от вышних; вы от этого мира, а Я от того мира". И этот мир, цель восшествия Христа, не есть беспредельное общее бытие, в котором исчезает всякая личность. Нет, не таким представляет этот мир св. Писание, с которым вполне соглашается неотразимая потребность сердца нашего. В самом деле, когда апостолы рассказывают нам о граде Бога Живаго, — они представляют его полным жизни. Иоанн стоял на вершине горы и видел Вознесшегося на небо, Иерусалим у ног Его: однажды был он в день Господень в духе, Ангел возвел его на высокую гору, и он увидел над собою другой Иерусалим, сходивший с неба. Он исчислил ворота его, измерил его стены, в Агнце узнал он его храм и его светильники. Но все это не просто образ и подобие! В этом Иерусалиме он видел сонмы Ангелов, старцев и мучеников, предстоящих Богу и Агнцу, поклоняющихся Ему и славословящих Его. Не бесформенные образы движутся там, а живые лица, с сознанием своего прошлого и настоящего. В это-то царство живых и возвратился И. Христос, чтобы приготовить место для своих верных последователей. Его разлука, Его вознесение на небо, Его возвращение в царство Свое — верная порука за то, что Он некогда соединится со Своими верными учениками. Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, точно так же придет, как видите Его восходящим на небо, — возвестили Ангелы Апостолам. Последние, не колеблясь, верили, что настанет день, когда Господь при гласе Архангела и трубном звуке явится с. неба и оставшиеся в живых восхищены будут на облаках, чтобы встретить своего Господа и уже никогда не разлучаться с Ним (Воскр. Чт. 1879 г. № 19 стр. 201).

Какое значение имеет в домостроительстве нашего спасения вознесение Господа

Вознесение Иисуса Христа на небо и седение одесную Отца составляет, в совершении строительства нашего спасения, одно из тех великих дел Искупителя, на коих утверждается вся наша вера, вся надежда на вечное спасение. Иисус Христос возносится на небо, как победитель греха, смерти и ада, как первенец нашей славы и блаженства на небе, как всемощный предстатель о нас у престола Вседержителева. Небо и земля едва не от начала времен разделились великою непроходимою бездною. В 5000 лет только два человека вознеслись от земли с плотию — Илия и Енох, но вознеслись не своею силою, не зная сами как и куда, вознеслись, как сказано в писании о Илии, яко на небо, и не могли обозначить нам своей стези на небо, тем менее сделать ее проходимою для нас. Иисус Христос возносится Сам, Своею Божественною силою восхожду, говорит Он, к Отцу моему и Отцу вашему, к Богу моему и Богу вашему, — возносится на небо пред глазами учеников Своих, как победители, низложив врагов своих, восходят на торжественную колесницу. Он был в подобии плоти греха, но греха не сотвори, ниже обретеся лесть во устах Его; был во гробе, но воскрес, поправ смерть Своею смертию; сходил во ад, но только для того, чтобы возвестить Свою над ним победу. И так средостение между небом и землею не существует уже более. Иисус Христос разрушил его один за всех и для всех, разрушил однажды и навсегда; вознесшись на небо, один проложил для нас удобопроходную стезю. На земле мы теперь на короткое время: Иисус Христос восшел на небо уготовать нам место.

Божество во Иисусе Христе никогда не оставляло неба: Он и тогда был на престоле с Отцом и Духом, когда находился во гробе плотски, во аде с душою, в раю с разбойником. Следственно, восходит на небо наше человеческое естество, то, которое во Христе страдало, погребено и воскресло, естество прославленное, обоженное, коему усвоены могущество и господство божественные. Слово, вселившееся во утробу пренепорочной Девы, было — Господь, с плотию вознесшееся на небо — Господь. Сшедый, той есть и восшедый. Если же начаток нашего естества обожен, то всем нам приобретено освящение: где глава, там должны быть и члены; глава на небе, в славе, — не останутся на земле, в унижении, и члены ее. Аще вознесен буду от земли, сказал Господь, вся привлеку к Себе (Иоан.12, 32). Веруем посему, яко егда земная наша храмина разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворенну, вечну на небесех (2 Кор. 5, 1).

За славным вознесением Иисуса Христа на небеса следует седение Его одесную Бога Отца. Сидеть одесную, по нашему понятию, значит занимать место по правую руку. Но божество во Иисусе Христе не занимает никакого места. Оно беспредельно, невместимо, вездесуще и вся исполняет; след., седение Иисуса Христа одесную Отца значит Его высочайшее прославление по самому человечеству, Его Господство, и царство над всем миром. Бог Господа нашего, говорит Апостол,.. воскресив Его от мертвых и посадив одесную себе на небесных, превыше всякого начальства и власти, и силы, и господства, и всякаго имене, именуемаго не точию в веце сем, но и в грядущем. И вся покори под нозе Его (Еф.1, 20, 21). Убо имамы первосвященника, иже седе одесную престола величествия на небесах (Евр.8, 1).

Господство посреди врагов (Пс.9, 3), повержение их в подножие ног (Тим. 1), священство по чину Мелхиседекову, суд на непокорных, — суть свойства седящаго одесную Бога человечества. Христос, седя одесную Бога, ходатайствует о нас, но так, как прилично в состоянии прославления. Чего нельзя ожидать от сего ходатайства? — Он восприял на себя наше естество, пожил на земле — все наши нужды так Ему известны и близки: о чем же Он не умолит Отца, чего не пошлет, чего не сделает для нас? Он умолил Отца послать нам Утешителя, излил от Духа Своего на всякую плоть. Как глава есть начало всех движений в теле, так и Христос — Глава верных своих — сии таинственные члены оживляет, одушевляет, сообщает им чувство и движение духовные; Церковь — тело свое — защищает от нападений противной власти, врагов ее сокрушает, как сосуды скудельничи. Как прах пред лицом ветра, так враги Иисусовы — нечестивые, еретики, богохульники, князи поднебесные — рассеиваются и исчезают (Воскр. Чт. Г. V, стр. 41).

О вознесении Иисуса Христа (1, 9-11)

Филарета, Митроп. Московского

Почему Господь Иисус Христос без свидетелей воскрес, а возносится на небо при свидетелях?

Зрящим им взятся, и облак подъят Его от очию их. (Деян. 1, 9).

Зрящим одиннадцати апостолам вознесся Господь. Без свидетелей воскрес; при свидетелях возносится. Каменный, запечатанный гроб скрывал славу воскресения во мгновение воскресения: светлый, прозрачный облак являет славу вознесения, когда оно совершается. От чего сия разность? От того, может быть, что, как воскресение Господа, после сошествия Его во ад, было шествие из ада в рай, то негде было поставить свидетелей, а надлежало свидетелями оного быть отшедшим от земной жизни патриархам и пророкам: вознесение Господа, как шествие от земли на небо, естественно могло иметь свидетелями апостолов, стоящих на земле и взирающих на небо. Притом, довольно было видеть Воскресшего после воскресения, чтобы свидетельствовать о самом воскресении; а вознесение с земнородною плотию на небо надобно было видеть в самом действии, чтобы после о том свидетельствовать. Возможно ли, скажет плотский разум, чтобы земнородная плоть вознеслась на небо? — Мы ответствуем: нет нужды умствовать о возможности дела, когда само дело видели и засвидетельствовали люди, которые за истину сего свидетельства умереть не отреклись.

Зрящим им взятся. Но только ли для уверения неверующих показал Господь Свое вознесение? — Без сомнения, и для поощрения верующих. Аще убо воскреснусте со Христом, говорит апостол, если, — скажет еще, — вы видели Его, возносящегося на небо, и в сем новом торжестве Его также участвовать желаете: вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя: горняя мудрствуйте, а не земная. (Из слова в день Вознесения Господня, ч. 1, стр. 56).

Для чего ангелы явились апостолам на горе Елеонской тотчас по вознесении Господа Иисуса Христа?

И егда взирающе бяху на небо, идущу Ему, и се мужа два стаста пред ними во одежди беле, иже и рекоста: мужие галилейстии, что стоите зряще на небо? (Деян. 1, 10-11).

А мне удивительным кажется то, что вы, светоносные мужи вопрошаете сих мужей галилейских, для чего смотрят они на небо. Как им не смотреть на небо, куда вознесся Иисус, куда перенесено их сокровище, куда взята их надежда и радость, где жизнь их скрылась? Если бы теперь смотрели они на землю, тогда надлежало бы спросить их, — и надлежит спросить их, — и надлежит спросить всех последователей Иисуса Христа, которые пристрастным оком смотрят на землю: что смотрите на землю? Чего вам искать в ней после того, как единственное ваше и ее сокровище, найденное в Вифлееме, рассыпанное по всей Иудее и Самарии, прошедшее через руки разбойников в Гефсимании, в Иерусалиме, на Голгофе, скрытое под камнем в саду Иосифа Аримафейского, взято и отнесено в сокровищницу небесную? Вам сказано, и так должно быть, да идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Матф. VI, 12): итак, если сокровище ваше на небесах, там должно быть и сердце ваше; туда должны быть устремлены взоры ваши, помышления ваши, желания ваши.

Два мужа во одежди беле, которые тотчас, по вознесении Господнем, явились апостолам и вопрошали их, для чего смотрят они на небо, без сомнения, сами были небесные жители: потому нельзя думать, чтобы сие было им неприятно, и чтобы они куда-нибудь на иное хотели обратить взоры мужей Галилейских. Нет! Они хотели только прекратить бездейственное изумление апостолов: что стоите зряще на небо? Пробудив их от сего изумления, они вводят в размышление и наставляют апостолов и нас, с какими мыслями должно взирать на небо во след Господа Иисуса, который туда вознесся. Сей Иисус, продолжают они, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо.

Хотя многократно Господь наш, по воскресении Своем, являлся апостолам и становился невидим; и потому они могли некоторым образом привыкнуть к сим чудесным нечаянностям; но, когда разлучаясь с ними на горе Елеонской, не просто удалился Он, или сделался невидим, а, восходя видимо превыше облаков, только по причине безмерной высоты, перестал быть видим ими; нет сомнения, что сей новый образ отшествия Его показался им, и после привычки к чудесному, необычайным и знаменательным. Им представилось тогда ясное исполнение слов Его, которые им пересказала Мария Магдалина: восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему (Иоан.XX, 17). Должно было заключать, что сии поучительные собеседования с Ним, сии ощутительные общения с го Богочеловечеством, продолжавшиеся четыредесять дней, преращает настоящая минута. Когда рука и голос не могли уже достигнуть Возносящегося: Его преследовали взорами, желающими удержать Его. Взирающе бяху на небо, идущу Ему. Можно вообразить, какое безмерное лишение должны были ощутить апостолы по удалении на небо Иисуса, Который Един был для них все в мире. И сие-то безмерное лишение поспешают исполнить небесные силы. Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, приидет.

Сопоставление вознесения Господа Иисуса Христа с Его вторым пришествием

К утешительному и спасительному свидетельству о будущем пришествии Вознесшегося Господа, небесные вестники Его присовокупляют некоторое изъяснение того, каким образом последует сие пришествие. Они сказывают, что пришествие Господа подобно будет отшествию Его или вознесению. Такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо... По сему указанию, обращаясь к обстоятельствам отшествия Иисуса Христа на небо, во-первых, можем примечать благословение, в то время Им преподанное апостолам: Бысть, повествует евангелист Лука, егда благословляше их, отступи от них и возношашеся на небо (Лук. XXIV, 51). Сие обстоятельство восшествия Своего на небо, и разлучения с избранными Своими, Господь Сам приводит им на память, егда приидет во Славе Своей, и, вновь сретясь с ними, будет призывать их к действительному обладанию царствием Его: приидите благословеннии Отца Моего (Матф. XXV, 34). Какой бесконечный ток благословения Христова открывается пред вами, христиане! Он посылает благословение, и, не окончив оного, возносится. Бысть, егда благословляше их, — возношашеся. Таким образом и вознесшись, Он еще продолжает невидимо преподавать благословение. Он течет и нисходит непрестанно на апостолов, через них проливается на тех, которых они благословляют во имя Иисуса Христа; получившие Христово благословение через апостолов распространяют оное на других; таким образом все, принадлежащие к святой, соборной, апостольской церкви, делаются причастными единого благословения Иисуса Христа и Отца Его, благословляющего нас всяцем благословением духовным в небесных о Христе (Ефес. 1,3); как роса Аермонская, сходящая на горы Сионские (Пс. СХХХП, 3), сходит сие благословение мира на всякую душу, восходящую выше страстей и похотей, выше сует и попечений мира; как неизгладимая печать, знаменует тех, кои Христовы суть, так что в кончину века по сему знамению вызовет он их из среды всего рода человеческого: приидите, благословеннии!.. Другое обстоятельство в несения Господня, примечаемое в соображении с ожидаемым пришествием Господним, есть то, что Господь вознесся пред очами учеников Своих явно и торжественно. Зрящим им взятся, и облак подъят Его от очию их. Что за облако? Облако света и славы, какой осенял и наполнял некогда скинию Моисееву и храм Соломонов. Там видели славу, но не видели Господа славы; после и Его видели, но не во славе, и потому не узнали Его; и не прославили; здесь и слава не скрывает Славимого, и Славимый не скрывает славы. Апостолы зрели славу Вознесшегося Господа: пророк также видел и слышал ее, когда и сам торжественно воскликнул: взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне (Псал. XLVI, 6). Итак, когда светоносные проповедники возвестили нам, что Он также приидет, как видели Его идущим на небо; через сие они дали нам разуметь, что Он приидет явно и торжественно. Так точно предрек и Господь о Себе, что приидет Сын человеческий во славе Своей, и вси святии ангели с Ним (Матф. XXV, 31). Так и апостол изъясняет, что Господь в повелении, или по предвозвещении, во гласе Архангелове и в трубе Божии снидет с небесе (1 Сол. IV, 16).

Но для чего, подумает иной, замечаются сии подробности, по-видимому, более возбуждающие любопытство, нежели подающие наставление: ибо предсказывают для того, чтобы можно было узнать и принять с верою посылаемое от Бога событие; а славного пришествия Христова кто не узнает, хотя бы и не был предварен о его подробностях? Не спеши, возлюбленный, заключать об излишестве сих подробностей. Нет! Апостолы, Ангелы, Сам Господь не говорят ничего для любопытства, но все для наставления. Что пришествие Христово будет явное и торжественное, сие предсказано для того, что будут провозвестники противного сему, когда на недостойных, неверных и развращенных христиан послан будет дух обольщения. Грядет час, или время искушения (может быть и ныне есть), когда скажут: се зде Христос, или онде! Се в пустыни есть! Се в сокровищах (Матф. XXIV, 23, 26)! Вот Он у нас, говорят отщепенцы, которые, оставя град Божий, духовный Иерусалим, апостольскую Церковь, убегают не в истинную пустыню мира и тишины, но в запустение духовное и чувственное, где нет ни здравого учения, ни святости таинств, ни добрых правил жизни частной и общественной. Вот Он у нас, говорят скрытно еретичествующие, указуя на свои тайные сборища, как будто солнцу должно светить только под землею; как будто не Он сказал и повелел: еже глаголю вам во тме, рцыте во свете; и еже во уши слышите, проповедите на кровех (Матф. X, 27). Слыша таковые вопли или шептания, вспомните, христиане, Ангельский глас и проповедь о Вознесшемся Господе: такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо, также явно, также торжественно. И потому, аще кто речет вам: се зде Христос, или онде: не имите веры. Ни грубые вопли, ни хитрые шептания не походят на провозвещение Архангела и на трубу Божию. Не исходите во след зовущих вас из града Господня; оставайтесь на месте своем и берегите веру вашу для истинного пришествия Христова, славного и торжественного.

Третье обстоятельство Вознесения Господня, примечательное для будущего, есть то, что оное было для учеников Его нечаянно и непредвиденно. Сие произошло, сколько можно узнать из кратких повествований евангельских таким образом, что Он, явясь им в Иерусалиме, как бывало многократно, и отходя, вел их за собою, как сопровождающих, беседуя с ними, как обыкновенно, о царствии Божием, а наипаче о приближающемся сошествии Святого Духа: извед же их вон из Иерусалима до Вифании, и воздвиг руце Свои, и благослови их; и бысть егда благословляше их, отступи от них, и возношашеся на небо, — Не только по собственному изволению не предварил Он их о сем великом событии, но даже на вопрос их о временах великих событий царствия Его, решительно им отказал в сем познании. Рече же к ним; несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (Деян. 1, 7), Сей отказ в разумении времен, очевидно, простирается и на время будущего пришествия Христова, и преимущественно к сему относится. Еще и прежде Он внушал ученикам Своим внезапность сего события, уподобляя оное молнии, которое есть разительнейший в природе образ совершенной внезапности. Якоже молния исходит от восток, и является до запад, тако будет пришествие Сына человеческаго (Матф. XXIV, 27). Подобно сему и апостол изъясняет: приидет день Господень, яко тать в нощи (Кол. V, 2).

Из сей внезапности будущего Своего пришествия Господь Сам извлекает для нас, христиане, спасительное предостережение: бдите убо, глаголет, яко не весте, в кий час Господь ваш приидет (Матф. XXIV, 42). Не увлекайтесь любопытством, или легковерием, когда христиане, думающие знать более, нежели сколько дано от Христа, будут исчислять вам времена царствия Его: несть ваше разумити времена и лета; старайтесь лучше познавать грехи свои, исчислять падения и находить им пределы в покаянии. Наипаче же берегитесь, если услышите, что скажут предсказанные апостолом ругатели: где есть обетование пришествия Его? Отнеле же бо отцы успоша, вся тако пребывают от начала создания (2 Петр. III, 4). Берегитесь, чтобы мрачные грозы сынов века сего, смежающих очи от света грядущего века, не омрачили вашего сердца, не ослепили ума, не усыпили духа к тому вожделенному и страшному часу, когда приидет день Господень, яко тать в нощи. (Из слова в день Вознесения Господня, ч. I, стр. 53-56).

Из беседы на Вознесение Господне. О явлении Ангелов

Св. Иоанна Златоустого

Св. мужи два стаста пред ними (Апостолами) во одежди беле, иже и рекоста: мужие Галилейстии, что стоите, зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. 1, 10-11).

Св. Ангелы являются с небес при вознесении Господа на небо, потому что спешат видеть новое и дивное оное зрелище — вознесение человека на небо. Для того они являлись при рождении и воскресении Христовом, для того же являются и ныне — при вознесении: се мужа два, сказано, стаста пред ними (Апостолами) во одежди беле, иже и рекоста: мужие Галилейстии, что стоите зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо.

Здесь прошу прилежно внимать: почему так говорят Ангелы? Ужели Апостолы не имели очей? Разве они не видали случившегося? Не сказал ли Евангелист, что зрящим им взятся? (Деян.1, 9) Для чего же предстали Апостолам Ангелы? Для чего говорили, что Господь вознесся на небо? Это было по двум причинам. Во-первых, Апостолы скорбели о том, что Христос расстался с ними. А что они скорбели, о том говорит им Господь: никто же от вас вопрошает Мене: камо идеши? но яко сия глаголах вам, скорби исполних сердца ваша (Иоан.16, 5-6). Если нам тяжело расставаться с друзьями и родственниками, то могли ли ученики, видя разлучение с ними Спасители и Учителя попечительного, милосердного, кроткого и преблагого, могли ли, говорю, они не печалиться? могли ли не скорбеть? Посему-то и предстали им Ангелы, утешая их в скорби, родившейся при вознесении Господа, тем, что Он опять возвратится; ибо говорят: сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет. Вы, как бы так говорили Ангелы, опечалены тем, что Господь вознесся, но отселе не печальтесь, ибо Он паки приидет. Елисей, увидев своего учителя вземлемым, растерзал ризу свою: ибо никто не мог, представ ему, сказать, что Илия паки приидет. Чтобы того же не сделали Апостолы, явились Ангелы, утешая их в печали. Итак, вот первая причина явления Ангелов. Вторая причина так же важна, как и первая; она побудила Ангелов присовокупить: вознесыйся. Для чего это? Расстояние от земли до неба не малое, и сила зрения нашего не могла долго видеть тела, возносившегося к небесам. Как птица, высоко возлетающая, более и более скрывается от нашего зрения по мере того, как она подъемлется на высоту, так точно и плоть оная (Иисус Христова) чем выше восходила, тем более становилась невидимою, поелику глаз, по слабости своей, не мог следовать за нею на столь великое расстояние. Для сего-то явились Ангелы, сказуя о вознесении Господа на небо, дабы т.е. ученики не подумали, что Он вознесся только, яко на небо, подобно Илии (4 Цар. 2, 1), но что вознесся на самое небо. Потому и сказано: вознесыйся от вас на небо. Илия взят яко на небо, потому что он раб, а Иисус на самое небо, ибо он Господь; тот — на колеснице огненной, а сей — на облаке (Деян. 1, 9). Когда потребно было позвать раба, тогда послана была колесница, а для призвания Сына послан царский престол, и не просто царский, но самый Отчий: ибо об Отце сказал Исайя: се Господь седит на облаце леще (Исаии, 19, 1). Поелику Отец Сам седит на облаце, то и Сыну равным образом послан облак. Притом Илия, вознесшись, оставил милость свою Елисею; а Иисус, возшедши, ниспослал ученикам дарования, соделывавшие не одного Елисея, но бесчисленных пророков, и притом несравненно больших и славнейших оного (Воскр. Чт., гл. XVI, стр. 55).

О седении Иисуса Христа одесную Бога Отца

Его же

Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги твоя подножие ног твоих (Пc.109, 1). Для чего Господь говорит Христу седеть одесную Его? — Для того чтобы показать, что Он имеет с Ним и равную честь и равную власть, а отнюдь не низшую: ибо слуги не сидят пред господином, но предстоят пред ним. Седение есть признак владычественного достоинства и власти, так же — как предстояние показывает подчиненное и служебное существо. Посему-то и пророк Даниил говорит: зрях, дондеже престолы поставишася и Ветхий деньми седе... престол Его пламень огненный, река огненная течаше исходящи пред Ним, тысяща тысящ служаху Ему и тьмы тем предстояху Ему (Дан. 7, 9-10). Равным образом, пророк Исайя говорит: видех Господа седяща на престоле высоце и превознесенне и Серафимы стояху окрест Его, шесть крыл единому и шесть крыл другому, и двеми убо покрываху лица своя, двема же покрываху ноги своя и двема летаху и взываху друг ко другу и глаголаху: свят, свят, свят Господь Савооф, исполнь вся земля славы Его (Ис. 6, 1-3). Пророк Михей свидетельствует тоже. Видех, говорит он, Господа Бога Израилева, седящаго на престоле Своем и все воинство небесное стоящее окрест Его, одесную Его и ошуюю Его (3 Цар. 22, 19).

Итак, везде в Писании ты находишь, что умные силы небесные предстоят, а Господь восседит. Посему, когда слышишь, что и Сын Божий имеет седение одесную Бога Отца, то и Его достоинство должен представлять себе не как служебное, но как господственное достоинство Владыки. Посему то и блаженный Павел, постигая совершенно и то и другое, т.е. что предстояние свойственно существам служебным, а седенение показывает повелителя и владыку, отделяет особо одно от другого, и вот каким образом говорит: и ко Ангелом убо глаголет: творяй Ангелы своя огнь палящ. К сыну же: престол Твой, Боже, в век века, жезл правости, жезл царствия Твоего. Чрез престол он показывает здесь ясно царственное достоинство Сына Божия. — Итак, поелику сими местами писания явно доказывается не служебное, но царственное и владычное достоинство Сына Божия, то мы должны чтить и преклоняться пред Ним, как пред Господом нашим, равночестным и равнопрестольным Отцу (Воскр. Чт. гл. XIV, стр. 55).

Гора Елеонская (ст. 12)

Мы часто, по крайней мере, мысленно, посещаем место, любимое другом, благодетелем, отцом, на котором мы в последний раз простились с ними, приняли завещание друга, благословение родителя. Самая печаль при сем посещении бывает радостна, горесть усладительна. Посетим же мысленно гору Елеонскую, которую любил Господь Спаситель наш: на которой в последний раз простился Он с нами в лице Своих учеников и, благословив их, вознесся на небо. Священное писание, предание и свидетельства очевидцев изобразят нам гору Божию, приведут на память события, совершившиеся на ней, укажут многие места, служащие памятниками события.

И изыдет Господь... и станут нозе Его в день он на горе Елеонстий, яже есть прямо Иерусалиму на восток (Зах. 14, 3, 4). Тогда возвратишася в Иерусалим от горы, нарицаемыя Елеон, яже есть близ Иерусалима (Деян. 1, 12). Вот местность Елеона, по свидетельству св. очевидцев: Пророка и Евангелистов. Отделяемая на одну версту от Иерусалима и потоком Кедрским и долиною Иосафатовою, гора Божия возвышается над св. градом, — как страж и зритель его. Сюда удалялись из шумной некогда столицы Иудейской для молитвы и уединенных бесед люди, искавшие единого на потребу; здесь Господь наш изрекал милостивые и грозные суды свои. — В глубокой древности времен ветхозаветных, у писателей Богодухновенных упоминается о горе Елеонской и в таких случаях, кои имели влияние на Церковь Божию. Погибельный сын Давидов, Авессалом, восстает против отца, и — святой Царь Израилев удаляется на средний холм Елеона; с небольшим числом приверженных к нему, переходит Долину Иосафатову и поток Кедрский, с горькими слезами, с непокровенною главою и босыми ногами. Горестное событие предъизображало, что сим же путем пройдет некогда Божественный потомок Давид, с душою прискорбною даже до смерти, — с небольшим числом Апостолов, перед наступлением страданий первенца Божия — Израиля. Окрестности Елеона доселе являют следы двух плачевых прехождений: от быстрого, струившего чистую воду, потока Кедрского уцелело одно глубокое русло; на роскошной долине Иосафатовой можно видеть только плач безутешный и скорбь: она превратилась в мрачное, обширное кладбище. — Южный холм Елеона — гора соблазна (а), оскверненный нечестием языческим, превратился со своими окрестностями в вечное запустение. — Средний холм, охраняемый небесным Провидением, назначается для дел благочестивых, для событий великих. Провидя в своих созерцаниях, что Елеон будет любимым местом Спасителя, пророки, у самого всхода на гору, с юго-запада от оврага Кедрского, избирали места для св. своих останков, как бы желая хотя ими встретить надежду и утеху Израиля: в глубоких пещерах благочестивым путешественникам указывают гробы пророков. С пришествием Спасителя гора Елеонская облеклась неувядаемою славою. Господь почтил ее частыми Своими посещениями; ее глубокому безмолвию и уединению доверял Свои таинственные со Отцом беседы; там открывал небесные тайны Своим ученикам; так изрекал Предвечные небесные определения. В прямом направлении к северу от гробов пророческих видна скала, с которой Спаситель, смотря на Иерусалим, плакал о предстоящей ему гибели: Иерусалиме, Иерусалиме, избивый Пророки и камением побиваяй посланные к тебе! коль краты восхотех собрати чада твоя, яко же собирает кокош птенцы своя под крыле, и не восхотесте. Се оставляется вам дом ваш пуст (Матф. 23, 37-38). Выше к вершине Вознесения, от тех же гробов, указывают развалины здания, разделенного на несколько келий, которых, говорят, было 12. Здесь, по преданию, Апостолы составили символ веры в руководство образующейся Церкви. Еще выше, по тому же направлению, стоящий в земле обломок колонны означает то место, где преподал Господь молитву: Отче наш... Несколько выше и правее, Иисус Христос, беседуя в последний раз со Своими учениками, предсказал кончину мира и Свое второе пришествие. Отселе к северу, на скате св. горы, в виду находится сад Гефсиманский и место, где было селение Гефсимания, из которого Пресвятая Богородица любила уединяться на гору Елеонскую, любимую Ее Божественным Сыном, — особенно посещать то место, с которого Он вознесся на небо. На пути от Гефсимании на гору Вознесения указывают скалу, где отдыхала Пресвятая Дева, а по св. успении Своем сподобила утешить явлением Своим Апостола Фому. Вблизи самой вершины Вознесения, во время молитвы Своей, получила Она от Архангела Гавриила извещение о скором преставлении Своем и ветвь райскую в знамение блаженной кончины, бессмертия и славы Заступницы рода христианского. Памятниками сада гефсиманского остаются восемь (б) широковетвенных вековых масличных дерев — отростков тех дерев, кои скрывали Спасителя, когда он здесь, пред наступлением страданий, скорбел, тужил и молился до кровавого пота; под которые сошел Ангел подкреплять человеческое естество Сына Божия, и среди которых Он предан был Иудою. Пещера, где Спаситель молился пред наступлением страданий, отделяется одной стеною от погребального вертепа Пречистой Его Матери. Место, где опочили Апостолы во время духовной предсмертной борьбы Господа, указывается от молитвенного вертепа Спасителя на расстоянии вержения камня (Лук.22, 41). У самой вершины среднего холма была последняя стезя Спасителя на земле; отселе вознесся во славу свою Христос Бог наш. В 4-м веке равноапостольная Елена, украшая храмами святые места палестинские, соорудила великолепную Церковь на месте вознесения. Когда предал Господь во власть Агарян землю святую, суеверие Магометанское простерлось и на гору Елеонскую: на месте храма Вознесения явилась мечеть; среди двора, в небольшом здании, показывают священный памятник сожития с человеками Сына Божия — след левой стопы, напечатленный на твердой природной скале в минуты вознесения.

Северный холм Елеона называется горою мужей Галилейских. Здесь, когда в глазах Апостолов взятся Господь и облак подъят Его от очию их, явились им два Ангела и сказали: Мужие Галилейстии, что стоите зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща (Деян.1, 11). На этом месте явления небожителей некогда стояла большая Церковь; но ныне там одни развалины, с двумя внутри колодцами; а на расстоянии полуверсты — мечеть заменила древний монастырь Вознесения.

С горы Елеонской вознесся Господь наш на небеса; на ней предрек второе Свое пришествие в мир; на ней подтвердили слово Его Ангелы, Не тою же ли стезею снидет на землю Судия живых и мертвых, по которой вознесся на небеса? Окрестности Елеона, вняв как бы слову Спасителя о втором пришествии, в мертвом молчании ждут этой страшной минуты, и мрачная, унылая долина Иосафатова (в) собрала в свои недра несметные тысячи мертвецов к пришествию Судии живых и мертвых. Евреи доселе со всех концов земли стремятся в Палестину, чтобы между св. градом и Елеоном положить свои останки. В средние века, когда распространилась мысль о приближении дня судного, тысячами отовсюду устремлялись христиане в Землю Святую, чтобы там встретить праведного Судию. Многие думают: "Не будем ли мы там при всемирной кончине?" В Палестине исполнились все планы нашего спасения; не там ли последует и окончание всего, что должно совершиться на земле? Не увидим ли и мы все Елеон?" (Воскр, чт., г. IV, стр. 159).

Размышление в день Вознесения Господня

Перед тем временем, когда Господь наш Иисус Христос хотел вознестися на небо, св. Апостолы, сошедшеся, вопрошаху Его глаголюще: Господи, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево? (Деян. 1, 6). — но вопрос любопытства не удостоен ответа: несть ваше, сказал им Господь, разумете времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (Деян. 1, 7). Не дерзаем, Господи, и мы испытывать, скоро ли и когда окончательно устроится славное Твое царство, так блистательно начатое Воскресением. Но не можем скрыть в себе еще одного вопроса, который сам собою рождается в уме, при воспоминании о видимой разлуке с Тобою; для чего благоугодно было Тебе оставить землю и вознестися на небо? Не лучше ли бы было, если бы Ты всегда пребывал с нами видимо? — Веруем, Господи, что, по слову Твоему, Ты невидимо, как Бог, пребываешь с нами во вся дни до скончания века: но прости дерзновение рабов Твоих, дерзающих вопросить Тебя, отходящего ко Отцу: почто видимо оставляешь землю, когда есть еще на ней много не ведующих ни Тебя, ни Отца Твоего, — которых нужно просветить: много неверных, которых нужно уверить, много заблудших, которых нужно исправить; много грешных, которых должно обратить к покаянию? Кто сделает все это, когда Ты, единый истинный свет и живот наш, вземляешься от земли на небо? — "Аще Аз вознесен буду от земли, — вся привлеку к Себе", — говорит Господь. Для того-то Он и вознесся на небо, чтобы совознести с Собою нас; для того и возшел на высоту, чтобы оттуда удобнее привлечь к Себе всех, даже и непокоряющихся Ему. И мы видим, как верно сбывается слово Господне, с какою силою Вознесшийся влечет к Себе всех. Отчего Иудеи, испросившие на смерть Иисуса, через несколько дней умиляются сердцем, при обличении Петровом, и с сокрушением говорят: что сотворим, мужие братие? — Отчего гонители Распятого делаются проповедниками слова крестного? Отчего язычники сокрушают идолов, перед которыми преклоняли колена и падали во прахе, — и идут поклоняться Распятому? — Отчего гордые мудрецы повергают мудрость свою к стопам Галилейских рыбарей и от них изучаются буйству креста? Отчего сонмы мучеников спокойно преклоняют под меч голову свою и радуются во страданиях? — Отчего лики подвижников оставляют города и веси, оставляют все драгоценное сердцу, разрывают самые нежные узы родства, — и идут в пустыню — проводить жизнь свою в неимоверных подвигах и трудах, — в посте, бдении и молитве? Отчего и мы — слабые христиане, среди всех сует и попечений житейских, приходим, по временам, к подножию алтаря, дабы пред служителем Церкви раскрыть совесть свою, исповедать свои дела и помышления, открыть тайны сердечные, которых не решились бы поведать никому? – Ответ один, — все это производит Своею силою вознесшийся Господь; – это Он влечет к Себе всех: — Аще Аз вознесен буду от земли, — вся привлеку к Себе. Но Господи, ныне начахом глаголати к Тебе, мы же есмы земля и пепел; если нужно было вознестись Тебе от земли, дабы привлечь неверующих, то не более ли нужно пребывать Тебе на земли для верующих и с верующими? — почто оставляешь рабов Твоих? Здесь на земле им угрожают бедствия и скорби? — без Тебя кто утешит их? — Их окружают соблазны мира, — без Тебя кто предостережет их? — Аз истину вам глаголю, ответствует паки Господь: уне есть вам, да Аз иду: аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам: аще ли же иду, послю Его к вам. — Доселе вы видели только Меня и во Мне Отца Моего, но кроме Меня и Отца есть и еще небесный Утешитель — Дух истины, податель всех благ, источник дарований духовных; Он так же любит вас, как люблю Я; Он столько благ, и так богат дарами, что просящий у Него не отходит тощь; — Я иду, чтобы послать Его к вам. — Пошел — и послал. И сколько благодетельных чудес произошло в роде человеческом с пришествием в мир сего небесного Утешителя! — Кто так чудесно обновляет растленное грехом естество человеческое и из ветхого, греховного человека зиждет человека нового — Богоподобного? Какою чудодейственною силою на бесплодном сердце человеческом, произращавшем одни терния грехов и беззаконий, прозябают райские плоды добродетелей: — любовь, радость, мир, долготерпение, благость, вера, кротость, воздержание, милосердие? Кто человека жестокого соделывает милостивым, гневливого — кротким, невоздержанного — целомудренным, сластолюбивого — воздержанным? Кто слабого смертного облекает силою чудотворений, покоряет ему законы естества, и самые бренные останки избранных Божиих, среди окружающего их тления, хранит нетленными? Кто умягчает ожесточенные сердца грешников слезами умиления и покаяния и исчезающих в беззакониях оживляет несомненною надеждою спасения? — Вся сия действует един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо, якоже хощет. Вот каких даров лишились бы мы, если бы Господь наш не послал к нам благого Утешителя! Уне есть вам, да Аз иду: аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам: аще ли же иду, послю Его к вам.

Что, Господи, аще возглаголем еще? Для нас утешительно пребывание с нами Святого Твоего Духа; но еще было бы утешительнее, если бы и Ты Сам пребывал с нами, подобно как пребывал Ты со св. учениками Твоими до "славного вознесения Своего, разделял нашу радость о Духе Святом, исправлял наши недостатки, научал нас пользоваться дарами посланного Тобою Утешителя. — Почто, паки вопрошаем, оставляешь нас? — Отец Твой пребывал с Тобою и на земле, как Ты пребываешь с Ним на небе; св. Ангелы готовы сами низойти на землю, когда узрят Тебя здесь. — "Да несмущается сердце ваше, — говорит нам и еще милосердый Господь, — веруйте в Бога и в Мя веруйте. В дому Отца Моего обители многи суть: аще ли же ни, рекл бых вам: иду уготовати место вам". — От самой вечности много обителей на небе уготовано было для вас; но грехи ваши испразднили сии обители и заключили их так, что никто, кроме Меня, не мог и не дерзнул бы отверзсть их перед вами: итак, ваше же вечное счастие и блаженство требуют того, чтобы Я оставил вас на время, возшел на небо и уготовал место для вас: "иду уготовати место вам". Но как же, Господи, взойдем мы и в отверстое Тобою царство небесное? — Кто возведет нас на небо? — "Аще уготоваю место вам, паки прииду и пойму вы к Себе, да идеже есмь Аз, и вы будете".

Но, Господи, прах и пепел дерзает вопросить Тебя еще одно: скоро ли приидешь изъять нас из сей юдоли плача? Ты медлишь, — а порок и нечестие торжествуют на земле, — а добродетель в тесноте и гонении, — а любящие Тебя страдают, умирая на всяк день. — Почто коснишь прийти? — Время близ есть; глаголет паки Господь наш, обидяй да обидет еще: и скверный да сквернится еще: и праведный правду да творит еще: и святый да святится еще. Се гряду скоро, и мзда моя со мною, воздати коемуждо по делом его. Для нечестивых уготован вечный огонь; — правда требует ожидать исполнения меры грехов, чтобы нечестие соделалось достойным вечной казни; обидяй да обидит еще, и скверный да сквернится еще. Это для них же хуже: мнимое торжество их обратится в истинное и вечное бедствие и временные радости — в вечные слезы. Награды небесные бесконечны, почести пред престолом Божиим многоразличны: чем больше подвигов, тем больше награды; чем величественнее победа, тем блистательнее венец: праведный правду да творит еще: — это для него же лучше. В царствие Божие не входит ничтоже скверно; чтобы войти туда, нужно, чтобы и малые пятна грехов, слабости и неведения, от которых не свободен и праведник, были омыты покаянием: святый да святится еще; — тем беспрепятственнее будет для него вход в царство небесное, в сообщество чистых духов. Так, не Господь медлит прийти к нам и взять нас с Собою, а мы медлим очистить себя и приготовить к сретению Его. На небе все готово, — и возлюбленный Жених не укоснит прийти: се гряду скоро и мзда Моя со Мною, воздати коемуждо по делом его.

Итак, что ни делает Господь наш, все делает для нас и для нашего блага. Нисходит на землю — для нас; возносится на небо, — для нас; приидет паки, — для нас, за нами; коснит прийти, — для нашего же блага. — Что мы делаем, — не для Него уже, а для себя.

Господь наш вознесся на небо для того, чтобы лучше привлечь нас к Себе; и действительно, влечет всею силою беспредельной любви Своей, всеми мерами бесконечной премудрости Своей: се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой, и отверзет двери, сниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мною. — Повинуемся ли мы сему влечению? Слушаем ли призвание на таинственную вечерю со Христом, или небрежно отходим, ов убо на село свое, ов же на купли своя?

Ниспосланный от Отца Утешитель предлагает нам туне благодатные дары Свои, обильная река благодати струится в чистых потоках церковных таинств. Святилище покаяния отверсто для всех: всяк может свергать с себя иго грехов, — у Господа готово прощение и помилование. Пресвятое тело Господне преломляется по вся дни в насыщение душ наших. Кровь завета Христова изливается обильно в утоление духовной жажды. Выну слышится глас Премудрости Божией: аще кто жаждет, да приидет и да пиет. — Безответен тот, кто не пользуется сими дарами; еще безответнее, — кто употребляет их во зло!..

Господь уже уготовал для нас место в обителях Отца небесного; готовы ли мы вступить в сии обители? Есть ли у нас та брачная одежда, сотканная из добродетелей христианских: любви и милосердия, воздержания и целомудрия, кротости и незлоби, терпения и великодушия, веры и упования, — без которой нельзя взойти в благоукрашенный чертог небесного жениха? Печемся ли, по крайней мере, о том, чтобы запятнанную грехами ризу свою убелить в очистительной крови Агнца, закланного прежде сложения мира.

Господь не навсегда оставил нас, Он приидет паки: — итак, утешьтесь, святая братия, в терпении и скорбях ждущий блаженного упования и явления славы великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; понеже приобщаетеся Христовым страстем, радуйтеся, яко да и в явление славы Его возрадуетеся веселящеся. Приидет скоро: — итак, да возбудятся беспечные и слабые, которые, подобно девам юродивым, дремлют, не заботясь о том, что светильник веры их угасает от недостатка елея любви и добрых дел; отрясите греховный сон от веждей ваших и уготовьтесь во сретение Господу! — Приидет внезапно: — итак, да убоятся пришествия Его те, которые, подобно рабу лукавому, говорят в сердце своем: коснит господин мой прийти, и начинают бити клевреты своя, ясти же и пити с пьяницами. Нет, возлюбленный собрат, не коснит Господь обетования, якоже нецыи коснение мнят, но долготерпит на нас, да не кто погибнет, но да вси в покаяние приидут. — Се грядет со облаки и узрит Его всяко око: и блажен, кто в совести своей бестрепетно может сказать: ей гряди, Господи Иисусе! (Воскр. Чт., г. IX, стр. 51).

Положение Апостолов по вознесении Иисуса Христа

По вознесении Иисуса Христа, Его последователи столь ясно увидели небесное величие своего Наставника, что смело могли полагаться на Его помощь. Теперь мысль о собственном бессилии не могла ослаблять их ревности к истине, и робкие не имели причины малодушествовать. Обетования, данные Господом перед вознесением на небо, столь несомненно уверяли их в заступлении Божием, что им и на мысль не приходило составлять какие-либо собственные планы для возвеличения Его имени. Да и можно ли было им думать о каких-либо собственных планах! — Оставленные самим себе, они не дерзнули бы ничего предпринять для славы своего Учителя и Его учения: ибо с отшествием Господа они лишились бы всего, в чем вера их находила себе подкрепление. При чудодейственном своем Наставнике они не могли еще так живо чувствовать своего бессилия, как по разлучении с ним. — Еще можно понять, что воодушевляло Петра на подвиги геройские при жизни его Учителя: присутствие Того, на Кого он возлагал все свое упование, заставляло его забывать о собственной немощи. Но можно ли объяснить, можно ли понять, чтобы ученики Иисуса Христа, при угрожающей опасности оставившие Его и разбежавшиеся, теперь, когда уже вовсе лишились Его, вдруг нашли в себе столько мужества, что решились, несмотря ни на какие угрозы, противодействовать силам едва не всего иудейского народа? Нет, в их положении всего благоразумнее было, — оставив все дальнейшие предприятия, спокойно разойтись по домам, дабы своим сильным врагам, которых ненависть преследовала Мессию в самом Его гробе, не подать и малейшего подозрения в том, что они еще не оставили намерений проповедовать Распятого.

Что же удерживает их от такого малодушия? Вера в Иисуса Христа, ожившая в них с Его отшествием к Отцу, и последнее Его завещание — ожидать в Иерусалиме нисшествия на них силы свыше. Обетование о ниспослании им Утешителя успокаивало их касательно дальнейшего хода их обстоятельств: они не рассуждали о том, каким образом посредством их — столь слабого орудия — может возвеличиться в мире имя Иисусово. Теперь они обращали внимание не столько на себя, на свое положение и на бесчисленные препятствия, которые по человеческому суду долженствовали бы внушить им малодушие, сколько на то, чему надлежало совершиться через несколько дней (Деян. 1, 5), вследствие столь определенно изреченного обетования. Надежда на невидимого, обитающего на небесах, куда они видели Его отходящим: вот что было причиною великой радости, с каковою они возвратились во Иерусалим с горы Елеонской (Лук. 24, 52).

Между тем, Иудейский Совет и Архиереи со своими многочисленными единомышленниками положили совершенно успокоиться. После повеления, данного бывшей при гробе Иисусове страже и слишком верно ею исполненного, ничего не случилось, что бы заставляло опасаться новых движений со стороны последователей Иисуса. О явлениях воскресшего Праведника они знали только по слуху. О сем обстоятельстве, кажется, не сделано было ими никаких разысканий. Саддукей презирал такой слух, потому что его учение не допускало воскресения мертвых. Фарисея заставляла собственная польза решительно отвергать оный. Кратко сказать: история Назарянина, по-видимому, кончилась так, как хотелось врагам Его: Его единомышленники рассеялись; Его смерть долженствовала токмо служить предостерегательным уроком для всякого, кто бы вздумал ложно назвать себя Мессиею.

Таково было положение дел, предшествовавших тому важному событию, которое вскоре имело совершиться. Последуем сначала за одиннадцатью учениками, которые, возвратясь во Иерусалим с горы Елеонской, снова собрались, вероятно, в том же самом доме, в котором внезапно явился им Господь вечером в день Своего Воскресения (Иоан. 20, 19).-Еще слышался им голое тех двух небесных вестников, которые уверяли их в имеющем некогда последовать втором пришествии их Учителя и Господа на землю (Деян. 1, 11).- Теперь они опять все вместе, как друзья, как члены одного семейства, — как чтители, ученики одного Божественного Наставника, столь кротко, столь человеколюбиво поучавшего их Небесной мудрости. У всех их одно желание, одни враги, одно ожидание — нисшествие Святого Духа! Рассмотрим ближе сие избранное общество.

Первая чета: Петр и Иаков, Из Евангельской Истории известны опыты мужества и слабости Симона, теперь только долженствовавшего соделаться достойным переименования Петра. Его ревность к Учителю, после несчастного с ним происшествия во дворе Архиерейском не только не ослабела, но еще усилилась: ему памятны были слова: любишь ли Мене? и паси овцы Моя (Иоан. 21, 16, 17). — Прочие ученики Иисуса Христа уступали Петру первенство. Петр предварил их исповеданием: Ты еси Христос, и по обетованию Спасителя долженствовал первый возвестить сие исповедание во услышание мира, и тем положить первый камень при устроении Христовой Церкви (Матф. 16, 18). -Его соученики знали сие обетование, но не забывали и слышанного ими от Господа: у вас один Учитель Христос, а вы — все братия (Матф. 22, 8).-За Петром следует Иаков, старший сын Заведеев (Марк. 3, 16, 17; Деян. 1, 13). Впрочем, при Петре больше находился Иоанн, младший брат Иакова. Они были спутниками друг другу и до воскресения и по воскресении Иисуса Христа (Иоан. 20, 2, 3, 6, 7, и 21, 19, 20).

Вторая чета: Иоанн и Андрей, первый — брат Иакова, а последний — Симона. Оба были прежде учениками Иоанна Крестителя. Первый известен, как наперсник Господа и как такой ученик, коего Иисус Христос Усыновил Своей Матери. — Можно было предвидеть, что Иоанн, Петр и Иаков будут самыми ревностными проповедниками Евангелия. Господь неоднократно избирал их одних во свидетели Своих деяний и страданий; Он отличил их знаменательнейшими проименованиями. — Из Евангельской истории ничего особенного не известно о св. Андрее. Но нет сомнения, что он, равно как и остальные соученики его, успел не менее первых приготовить себя к званию Апостольскому.

Еще двое: Филипп, один из самых первых по времени учеников Иисуса Христа (Иоан. 1, 43), и Фома (близнец), уверившийся наконец в том, в чем сначала столь долго сомневался. Кажется, мнительность составляла существенную черту его характера. Можно приметить, что Сам Спаситель снисходил к сей его слабости. При Своем вторичном явлении ученикам (Иоан. 20, 26), Он, сделав Фоме легкий, почти ни к нему одному относящийся упрек в маловерии, вполне удовлетворил его любопытство. — Медлительно, путем сомнения и испытания, утвердившаяся вера сделала Фому столько же способным к Апостольству, сколько способен был каждый из его соучеников.

Далее следует: Варфоломей и Матфей. Что последний есть одно лицо с Левием, — сие открывается из сличения мест у Евангелистов Матфея (9, 9), Марка (2, 14) и Луки (5, 24), где у всех говорится, очевидно, об одном лице и об одних обстоятельствах обращения его, — у первого под именем Матфея, а у последних — Левия. Впрочем, и сии последние там, где у них исчисляются двенадцать избранных Апостолов, поставляют его под именем Матфея (Марк. 3, 14. Лук. 6, 13) так же, как в Деяниях Апостольских (1, 13) и Евангелиста Матфея (10, 2), который сам и есть оное лицо. Варфоломея нельзя почитать за одно лицо с Нафанаилом, как некоторые предполагают сие, потому единственно, что Евангелист Иоанн (21, 2), говоря о явлении воскресшего Иисуса семи ученикам на море Тивериадском и не упоминая при сем случае о Варфоломее, упоминает о Нафанаиле, как бывшем в это время с Апостолами: из Апостолов при сем явлении было только шесть, а седьмой — Нафанаил.

Пятая двоица: Иаков, сын Алфеев, и Симон. Последний, прежде нежели соделался учеником Господним, принадлежал к секте зилотов, ревнителей религии и свободы, которые в жару ревности выходили иногда из пределов умеренности, производили мятежи и ввергали свое отечество в бедствия. Но поелику в неспокойном характере иногда скрываются великие доблести, то нет ничего странного, что Иисус Христос в число Своих Учеников принял такого человека, который в обращении с Ним мог облагородить свое рвение к защите религии.

Шестая двоица, по известному отпадению Иуды — предателя, оставалась неполною: — к ней, до избрания нового Апостола, принадлежал один Иуда, брат Иакова Алфеева. Сей Иуда впоследствии, как кажется, переменил свое имя, чтобы не смешивали Его с предателем, и назвал себя (с удержанием значения прежнего имени) Фадом, по-греческому произношению Фаддеем. Что Фаддей и Иуда Иаковль одно и то же лицо, это видно из сличения Матф. 10, 3, и Марк. 3, 18, с Лук. 6, 16, и Деян. 1, 13.

В таком, вероятно, порядке, в каком они здесь исчислены, Иисус Христос посылал их прежде по два на проповедь о приближении Царствия Божия (Марк. 6, 4, Лук. 10, 1).

С Апостолами пребывали вместе и другие лица, сопутствовавшие Иисусу Христу во время Его земного служения. К числу их можно отнести особенно семьдесят учеников, которые были избраны вскоре после двенадцати и, подобно им, посылаемы были возвещать пришествие Мессии на землю; далее — других последователей Иисуса Христа, особенно облагодетельствованных Им; наконец, жен, следовавших за Иисусом Христом в продолжении Его земной жизни, из коих некоторые известны, по крайней мере, по имени. — В сем же обществе находились: Мария, Матерь Иисуса, которую Он вверил особенному попечению Иоанна; и Его братия, которых св. Лука явственно отличает от одиннадцати (Деян.1, 14). — Воскресение Спасителя и вознесение на небо препобедили их неверие в Его Божественность (Иоан. 7, 5).

Члены сего общества, устраняясь, по возможности, от сношения с чужим для них миром, проводили время в богомыслии и молитве (Деян. 1, 18); в часы общественного Богослужения посещали храм и назидали себя хвалебными песнопениями Богу (Лук. 24, 53).

Все они, особенно же одиннадцать, наслаждались духовным веселием: им прилично было не столько сетовать и считать себя осиротевшими, сколько радоваться о славе и величии Иисуса и о собственном высоком назначении. (Христ. Чт. 1832 г. Часть XLVI, стр. 370).

Об избрании двенадцатого Апостола на место Иуды (I, 12-26)

Игнатия, Архиепископа Воронежского

По завещанию Иисуса Христа, сказанному перед Вознесением, чтобы Апостолам не отлучаться от Иерусалима, доколе не облекутся силою свыше, все они возвратились с горы Елеонской во Иерусалим. Здесь пребывали они единодушно в молитве и молении с Мироносицами: сама Матерь Иисуса Христа, с братиею или сродниками Его по плоти, украшала собрания! Место, где они были, называется горницею. — Образ св. храмов наших, горе возвышающихся! Это должна быть на Сионе та горница велия, в которой учреждена Тайная Вечеря, существенное священнодействие собраний о Христе Иисусе. Горница, начало и образ храмов наших, была велия; в ней могло помещаться до ста двадцати лиц с приходящими на молитву в особенные часы молитвы, а может быть и более.

Впрочем, общество учеников Христовых было тогда самое малое в мире. Малым стадом называл оное Сам Иисус Христос, Сам называл стадо Свое агнцами, находящимися посреди волков. Судя по-человечески, в нынешний раз это было стадо, подлинно слабое, пока не облеклось оно силою свыше; ибо чего можно было ждать ему, если бы враги Иисуса Христа, недавно поразившие единого пастыря, устремили теперь внимание на то, что последователи Его снова собираются вкупе в ожидании исполнения каких-то особенных обетовании от Него! Воспоминание всего, что было делано или говорено Иисусом Христом, особенно в последние дни Его на земле, повторение священных псалмов, кои воспевались при Нем в известные времена и случаи, составляли, без сомнения, самое утешительное занятие для Христовых последователей.

В один из дней тех, при собрании верующих, простиравшемся до ста двадцати лиц, — полное число лика Апостольского удесятеренное, число в полном десятеричном количестве представляющее двенадцать колен народа Божия, долженствующего составиться из всех племен земных, — св. Петр предложил в беседе своей слово Писания, пророчески сказанное о том, что когда один из них, вместо жребия службы Апостольской, стяжал себе от мзды неправедныя село крове, лику их подобно пополниться другим лицом, и епископство его (звание после Апостолов преемственное) принять иному. "Надобно посему", — говорил Апостол, — "быть еще одному в лике нашем свидетелю воскресения Христова из числа таких, кто находился бы с нами во все время, как обращался между нами Господь, со времени крещения от Иоанна до дня Вознесения". Поставили среди собрания двух, Иосифа Варсаву и Материя, помолились все совокупно молитвою, приличною случаю, бросили жребий об избираемых и потом причислили Матфия к Апостолам. Скоро увидим мы, что первым и особенным предметом Апостольской проповеди было воскресение Господа; а Господь благоизволил говорить к ученикам даже в предсмертной Своей беседе, когда обещал иного, вместо Себя, Утешителя, Духа Святого, что Наставник сей будет свидетельствовать о Нем; будете же свидетельствовать о Мне и вы, присовокупил Господь, яко искони со Мною есте. Священное число двунадесяти учеников, избранное Иисусом Христом, должно быть без ущерба. Рассуждения ли сии, т.е., что число лика Апостольского должно быть определенное Господом, что свидетелей воскресения должно быть не менее такого числа и что пророчество об убыли в нем и пополнении безотлагательно должно быть приведено в исполнение, — такие ли рассуждения расположили Апостолов к избранию Соапостола, или было дано им прямое повеление от Господа в один из тех дней, как с Воскресения до Вознесения беседовано было об устройстве Церкви, ясно не сказано в книге Деяний. Наименее, однако же, кажется, полагать можно, чтобы св. Петр решился поступить в таком важном деле по собственным их рассуждениям, каковы бы они ни были, а, вероятно, приводимо было им в исполнение слово Господа Иисуса Христа. Ему велено, конечно, предварить таким делом сошествие Утешителя, дабы Дух Святой, при снисшествии, имел уже готовую к венчанию главу и для двенадцатого престола в священном лике избранных учеников Христовых. Господу не благоугодно было до Вознесения Своего пополнить лик Апостольский собственным избранием лица вместо Иуды Искариотского, а предоставить это Церкви Своей, может быть, и для того, дабы дать знать, что Он даровал Церкви Своей право и благодать делать то же, что, быв на земле, делал бы и некогда делал Сам. Настоящий опыт подлинно свидетельствует, что порядок служения в Церкви друг другоприимательный, каков он после Иисуса Христа доныне, столь важен, что начался еще в Апостольском сословии и с такого опыта, который мог бы еще во время земной жизни Господа быть непосредственно от Господа. То же самое сказать надобно и о всем прочем устройстве Новозаветной Церкви: Господь даровал ей только повеление, собственный пример, самые основания и предметы Веры в Своей земной жизни; а прочее, как напр., подробное устройство Иерархии, соединение Иудеев и язычников в единое тело верующих, предмет столь великий, и т. д. предоставил уже Апостолам Своим, дабы и после них, до конца веков, все в Церкви делалось друг другоприимательно через служителей и строителей Таин Его. (Чтения о св. Первоверховном Апостоле Петре. Игнатия, Архиеп. Воронежского. СПб., 1849 г. стр. 85).

О горнице Сионской и о том, что она была первоначальным образцом св. христианского храма (I, 13-14)

Филарета, Митроп. Московского

Святой Евангелист Лука, излагая обстоятельства, предшествовавшие сошествию Святого Духа на Апостолов, говорит, что по вознесении Господнем на небо, возвратились они от горы Елеона в Иерусалим, и егда внидоша на горницу, идеже бяху пребывающе; что потом, сии вси бяху терпяще единодушно в молитве и молении, с женами, и Мариею, Материю Иисусовою и с братиею Его (Деян. 1, 13, 14); что, наконец, и егда скончавашася дние пятидесятницы, беша вси Апостоли единодушно вкупе (Деян. II, 1). Что это за горница, в которой пребывала сия первоначальная Церковь Христова? И что значит пребывание Апостолов и прочих, в сей горнице? Была ли эта простая жилая храмина, в которой днюют и ночуют? Так думать не позволяет самое многолюдство тех, которые представляются пребывающими в сей горнице. Двенадцати Апостолам, Пресвятой Матери Господней, Мироносицам и другим благочестивым женам, прочим ученикам Господним, которых всех Евангелист счисляет: имен народа вкупе яко сто и двадесять (Деян.I, 16), было ли прилично, было ли удобно, было ли возможно поместиться жительством в одной горнице? Что же это была за горница? — Напоминает мне она упоминаемую тем же Евангелистом, горницу велию постлану (Лук.XXII,12), о которой Господь сказал Петру и Иоанну: ту уготовайта Пасху, и в которой Он установил и в первый раз совершил таинство Тела и Крови Своей. Или это есть одна и та же горница, по самому месту, или, по крайней мере, та и другая одинакова по назначению и достоинству. Ее назначение было не то, чтобы в ней дневать и ночевать, обедать и вечерять, сидеть и почивать, но то, что пребывающие в ней бяху терпяще единодушно в молитве и молении; в ней совершалась тайная Вечеря Господня; в ней произошло избрание Матфия в священное служение и его причтение к лику Апостольскому. Эта была горница, которая возвышалась горе, над всем земным и житейским: и благочестивым духом пребывающих в ней касалась небесного и Божественного, почему и возымела, наконец, то высочайшее преимущество, что в ней торжественно и чудесно явилось Небо и Божество. Дух Святой не только Своим всемогущим дыханием одушевил Апостолов и огненными языками просветил их умы, воспламенил их сердца, образовал языки для всемирной проповеди спасения, но и самое место их пребывания исполнил Своей святыни и благодати; исполнил весь дом, идеже бяху седяще (Деян. II, 2).

Еще раз вопрошаю: что это за горница? — И сказанного мною доселе, надеюсь, довольно, чтобы оправдать окончательный ответ, который даю на предложенный вопрос: горница Сионская, Апостольская, горница сошествия Святого Духа, есть не иное что, как первоначальный образец святого Христианского храма; и взаимно святой Христианский храм есть повторенная, возобновленная, размноженная Апостольская горница сошествия Святого Духа.

Правда, вы не слыхали ныне здесь шума, яко носиму дыханию бурну (Деян. II, 2); не видали огненных языков; никто не говорит здесь разными языками разноплеменных народов. Но примите в рассуждение, что и в Апостольской горнице, или иначе сказать, в Апостольском святом храме, не каждый день слышалось потрясающее дыхание бурно: только однажды явились огненные языки; однако, и в другие времена храм сей не был лишен благодати, которою исполнил его Дух Святой. Без первоначального чудесного движения и блистания огненного, Святые Апостолы продолжали преподавать тот же дар Святого Духа, в тихом возложении рук, которое друг-другоприимательно простирается и до нынешних Священноначальственных тайнодействий в наших святилищах. Языцы, говорит Апостол Павел, в знамение суть не верующим, но неверным (1 Кор. XIV, 22): то есть, чудесный дар говорить разными неизученными языками ниспослан от Бога для людей, еще неуверовавших, дабы через дарованное знание из языка преподать им наставление в вере и, в то же время, чудесным дарованием удостоверить их в Божественности веры; но для тех, которые уже уверовали, сие знамение не нужно. По той мере, как Божественная вера на земле распространялась, чудесное дарование языков сокращалось; и следственно, сокрытие сего дарования не есть оскудение благодати, но прекращение нужды. Господь не одобряет в верующих искания очевидных, удостоверяющих знамений, но приписывает особенное достоинство вере, которая их не требует. Блажени, глаголет, не видевший, и веровавше (Иоан. XX, 29) (Слова и речи. Т. IV, стр. 163).

Церковные предания о жизни Богоматери по вознесении Иисуса Христа (ст. 14)

Св. Писание упоминает о Пресвятой Богородице в последний раз в повествовании о молитвенном пребывании первых верующих в Сионской горнице (1-14). Но христианское предание повествует о многих событиях из последующей жизни Богоматери. Так, оно говорит, что, во исполнение Ее предречения (Лук.1, 48), все концы вселенной вскоре огласились Ее славою; что многие из новопросвещенных христиан приходили в Иерусалим из дальнейших стран, чтобы увидеть Матерь Божию и насладиться Ее святою беседою. Как жаждали отдаленные христиане этого счастья, можно видеть из письма св. Игнатия Богоносца, писанного из Антиохии к Иоанну Богослову: "многие жены у нас желают посетить Пресвятую Деву, — писал св. Богоносец, — чтобы услышать от Нее о многих и чудных тайнах. У нас пронеслась о ней слава, что эта Дева и Матерь Божия исполнена благодати и всех добродетелей". В другом послании к Иоанну тот же св. Богоносец говорил о себе: "более же всего желаю увидеть Матерь Иисуса, о Которой говорят, что Она во всех возбуждает к Себе удивление, почтение и любовь, так что все горят желанием увидеть Ее. Да и как не желать увидеть Пресвятую Деву и побеседовать с Тою, которая родила истинного Бога?" Из этих слов видно, как сильно желали мужи Апостольские видеть эту одушевленную святыню Божию. Высота святости и величие Богоматери просияли в ней сквозь покров Ее глубочайшего смирения. Кто удостаивался видеть Ее, тот чувствовал высокое счастье и необъяснимое блаженство. В послании св. Дионисия Ареопагита к Апостолу Павлу Она именуется Богообразною, Святейшею, паче всех духов небесных: один взор на Нее услаждал благочестивую душу так, что с этим чувством не могло сравниться никакое из земных удовольствий.

Когда Ирод Агриппа (44 г. по Р.Хр.), начав преследовать христиан, обезглавил Иакова, брата Иоаннова (Деян. 12, 2), заключил в темницу Петра и хотел также предать и его смерти (ст.3-18); тогда Апостолы, с соизволения Богоматери, признали за лучшее оставить Иерусалим и положили кинуть между собою жребий, кому в какую сторону отправиться для проповеди Евангельской. Исполненная более всех Божественной ревности, Пречистая Матерь Божия также пожелала иметь участие в этом жребии и получить удел для проповеди Евангелия. Ей досталась земля Иверская (нынешняя Грузия). С радостью приняв этот удел, Она стала готовиться к отправлению в Иверию; но Ангел, явившийся пред Нею, возвестил Ей, что страна, доставшаяся ей в уделе для проповеди, просветится впоследствии времени; что же касается до Нее Самой, то Она должна остаться теперь в Иерусалиме, ибо ей предназначен труд просвещения другой страны, о Которой воля Сына и Бога ея объявится в свое время. Всегда послушная воле Божией, Пречистая Дева поступила согласно с извещением Ангела, и в то время, когда Апостолы отправились, куда каждому из них указывал жребий, Она осталась в Иерусалиме с Иоанном и Иаковом, братом Господним (Четь. – Мин. Авг. 15).

Предание прибавляет, что некоторые из Иудеев, ненавидевших христиан и зорко наблюдавших за всеми их действиями, донесли первосвященникам и книжникам, что Мария, Матерь Иисусова, ходит каждый день на Голгофу и там перед бывшим гробом Иисуса преклоняет колена, плачет и воскуряет фимиам. Первосвященники приставили стражей ко гробу и приказали им строго наблюдать, чтобы никто из христиан не смел приходить к этому месту; если же они увидят там Матерь Иисусову, то немедленно убили бы Ее. Зоркая стража бдительно подстерегала Пресвятую Деву; но сила Божия сокрывала Ее от воинов, не допуская их до лицезрения Благодатной, так что они ни разу не видали Ее, хотя Она, по своему обыкновению, ежедневно продолжала приходить ко гробу. Пробыв таким образом долгое время у гроба, стражи под клятвою донесли, что к гробу никто не приходит и что они во все время никого там не видали (Четь. – Мин. Авг. 15).

Рука Божия чудесно сохраняла Пресвятую Деву от христоненавистного синедриона и книжников и все злобные козни их сокрушила незаметно для них самих. И хотя, живя в Иерусалиме, Матерь Божия была как овца среди волков и как лилия среди терния, но всецело преданная воле Сына Своего, Она проводила жизнь Свою бодрственно, бесстрашно и утешительно, не скрываясь от народа, но действуя для преуспеяния и назидания стада Христова.

То же предание сообщает подробности путешествия Пресвятой Богородицы к Лазарю, чудно воскрешенному Господом и проживавшему на острове Кипр. Лазарь, быв рукоположен Апостолом Варнавою во епископа, сердечно сокрушался, что давно лишен счастья лицезреть Матерь Божию, между тем как сам не смел придти во Иерусалим, боясь гонения иудеев, хотевших некогда убить его. Матерь Божия, узнав об этом, написала к нему утешительное послание, прося прислать за Нею корабль. Лазарь несказанно обрадовался, получив это послание, и благоговейно удивлялся великому смирению Благодатной. Корабль был немедленно снаряжен и отправлен к Пресвятой Деве, и Матерь Божия, с Иоанном и некоторыми другими спутниками, отплыла к острову Кипру. Плавание началось благополучно, и корабль понесся по пучинам Средиземного моря. Уже немного осталось пути до Кипра, как вдруг подул сильный противный ветер, и корабельщики, при всех усилиях и искусстве, не могли справиться с кораблем. Ветер, крепчая, перешел в бурю; и корабль, не слушаясь более земного кормчего, отдался указанию перста Божия и понесся в сторону от Кипра. Увлеченный силою бури в Эгейское море, он быстро промчался между многочисленными островами Архипелага и, без повреждений и малейших потерь, пристал у берегов Афонской горы.

Пресвятая Дева, видя, что в этом неожиданном случае проявляется воля Божия на предреченный ей Ангелом жребий, вошла на берег неведомой Ей страны. Гора Афонская, принадлежавшая Македонии, в то время была наполнена идольскими капищами, среди которых выдавался огромный храм Аполлона, где совершались Разные гадания, волшебства и другие языческие волхвования. Еллины считали это место избранным святилищем своим, а потому во множестве стекались сюда для поклонения богам и вопрошения их через прорицателей, о судьбах своих. Но как только корабль, несший на себе Пречистую Деву, приблизился к берегам Афона, злые духи, находившиеся в идолах, проговорили, принуждаемые высшею силою: "Люди, обольщенные Аполлоном! спешите сойти с горы и идите в Климентову пристань встретить и принять Марию, Матерь великого Бога Иисуса". Народ устремился к берегу моря и там увидел приставший корабль и с него сошедшую боголепную Жену. С благоговением приблизились язычники к Пресвятой Деве и расспрашивали, как Она родила великого Бога, какое имя Его и где Он обретается? Богоматерь возвестила им о тайне воплощения Господа Иисуса Христа; раскрыла силу Евангельского учения; истолковала цель пришествия Бога на землю и описала страдания Его и славу воскресения и восшествия Его на небо. Все с трепетом внимали Ей и, прославляя Бога и Матерь Его, пожелали немедленно принять крещение. Святая Проповедница сотворила здесь много чудес, которыми укрепила веру новопросвещенных. Оставив для назидания новообращенных одного из сопутствовавших Ей мужей Апостольских, Она, перед отбытием своим с Афона, благословляя народ, сказала: "Это место да будет Моим жребием, данным Мне от Сына и Бога Моего! Да почиет благодать Его на этом месте и на живущих здесь с верою и благоговением и сохраняющих заповеди Сына и Бога Моего! Все нужное для земной жизни они будут иметь в изобилии и с малым трудом, и будет уготована им небесная жизнь, и не оскудеет к ним милость Сына Моего до скончания века. Я буду заступница этому месту и теплая о нем ходатайница перед богом"! После этого Пресвятая Дева села на корабль с Иоанном и прочими спутниками и отплыла к Кипру (Четь. – Мин. Авг. 15).

Лазарь, получив сведение о времени отбытия Приснодевы из Иерусалима и не имея теперь никаких известий о Ней, сокрушался великою скорбию. Не зная ничего о случившемся на Афоне, он боялся, не потерпела ли Пречистая какого бедствия от бывшей бури, и в душевном страхе и тоске не мог дождаться Ее прибытия. Но вскоре печаль его превратилась в живейшую радость, когда он увидел давно желанную благодатную Посетительницу. Пресвятая Дева привезла ему в дар омофор и поручи, устроенные для него Ее руками; передала ему обо всем происшедшем во время отсутствия его в Иерусалиме и с особенным чувством радости и благодарения Богу рассказала об успехе Своей проповеди на горе Афонской (Четь.– Мин. Авг. 15).

Утешив Лазаря и благословив тамошнюю Церковь, Матерь Божия возвратилась в Иерусалим, к утешению и радости всех с нетерпением ожидавших Ее верующих. Здесь посетил Ее св. Дионисий Ареопагит, также желавший получить от нее благословение и наставление. Будучи знаменитым гражданином языческих Афин, достигши, по рождению, по учености и дарованиям своим, высших правительственных степеней, он едва лишь услышал слова жизни из уст св. Апостола Павла, всем сердцем и умом усвоил Евангелие. Стремясь со времени обращения к Христовой вере видеть Пречистую Деву, Дионисий предпринял дальнее путешествие. При виде Благодатной, он не знал меры восторгу своему и благодарил Бога. И другие верующие, по-прежнему, во множестве стекались к Богоматери; и Она всех принимала, радовала и наделяла благословением. Немощным Она возвращала здравие, печальных утешала, грешников исправляла и всех утверждала в вере, укрепляла в надежде и проливала в сердце каждого сладость любви Божественной.

Но, ублажаемая и прославляемая всеми, Приснодева Сама горела желанием, переселясь от земли на небо, наслаждаться вожделенным лицезрением Сына Своего и Бога. Она приносила теплые и слезные молитвы, чтобы Господь благоволил взять Ее из этой земной юдоли в Свои горния селения.

Посещая часто гору Елеонскую, у подножия которой находился сад Заведея, составлявший наследство св. Иоанна Богослова, Пречистая Дева долго там молилась. Здесь так же, как и на Голгофе, все говорило воспоминаниям ее сердца: и сад Гефсиманский, сохранявший память последней молитвы и кровавого пота Божественного Сына Ее; и поток Кедрский, поивший Его своими струями; и лежащая далее долина Иосафатова, усеянная могилами Израиля и хранящая в самом названии своем великое значение; и пещерный склеп Гефсиманский, где покоился прах Ее родителей и праведного обрученника Ее; и над всем этим гора, с вершины которой вознесся на небо дражайший Сын Ее! На этом месте, как и на Голгофе, чаще всего Она молилась, возведя слезные очи Свои к небу, как бы ожидая оттуда желаемого призыва.

Однажды, во время такой пламенной молитвы о скорейшем отрешении от тела, предстал перед Приснодевою Архангел Гавриил и с сияющим радостью лицом возвестил Ей волю Божию о Ее успении, имеющем совершиться чрез три дня. В знамение же торжества Благодатной над телесною смертью, которая не будет иметь над Нею власти и от которой Она должна воспрянуть, как от тихого сна, к бессмертной жизни и славе в свете лица Господня, Архангел вручил Ей райскую ветвь от финикового дерева, сияющую небесным светом, сказав, чтобы ветвь эта была несена перед гробом Преблагословенной в день погребения причистого тела Ее. Пресвятая Дева несказанно обрадовалась этой вести и от всего сердца возблагодарила за нее Творца и Сына Своего.

Успение Пресвятой Богородицы

Возвратясь с горы Елеонской, Матерь Божия начала приготовляться к исходу Своему. Прежде всего Она рассказала усыновленному Ей Апостолу Иоанну о бывшем благовестии и показала ему ветвь, принесенную Архангелом, завещая нести ее при погребении пред Своим гробом. Уведомив всех домашних о Своей предстоящей кончине, Она повелела украсить покой и ложе Свое, воскурить фимиам, зажечь свечи и приготовить все необходимое для погребения. Иоанн немедленно послал к св. Иакову, брату Господню, первому иерусалимскому епископу, и ко всем сродникам и ближним извещение о приближающейся кончине Богоматери, с обозначением и самого дня; а св. Иаков предуведомил о том же всех верных не только в Иерусалиме, но и в окрестных городах и селениях. Все родственники Богоматери и множество христиан обоего пола со всех сторон притекли в дом Иоанна (Четь. – Мин. Авг. 15).

Пресвятая Владычица всем открыла слышанное Ею от Ангела и, в подтверждение слов Своих, показала райскую ветвь, сиявшую небесным светом. Все пришедшие к Ней горько плакали и своими воплями и рыданиями наполнили весь дом, умоляя Владычицу, как общую всех Матерь, не оставлять их сирыми. Пресвятая Дева увещевала их не плакать, а скорее радоваться о Ее исходе, говоря, что, представ престолу Божию и беседуя с Сыном Своим, Она будет умолять Его благость о всех, живущих на земле, и не только не оставит их сирыми, но еще будет посещать и охранять, равно как и весь мир, всегда помогая бедствующим. Среди утешительных для человечества обетовании, Матерь Божия не оставила сделать распоряжение относительно Своего имущества и погребения. Она завещала отдать две одежды Ее двум бедным вдовицам, с усердием и любовью служившим ей и имевшим от Нее пропитание; а также объявила волю свою, чтобы тело Ее было погребено в Гефсиманской пещере, где покоились Ее святые родители и праведный обрученник.

В это время, когда Матерь Божия изъявила Свои желания и утешала предстоящих, все услышали шум и увидели облака, окружавшие дом. Это были облака, на которых, по повелению Божию, Апостолы, восхищенные Ангелами из разных стран, где они проповедовали Евангелие, были принесены в Иерусалим, к дому Богоматери, для воздаяния Ей чести при погребении. Это чудо не в первый раз уже совершалось всемогущей силой Божией. Так и Апостол Филипп, после крещения на пути из Иерусалима в Газу евнуха Ефиопской царицы был восхищен невидимою силою и поставлен в Азоте (Деян. 8, 39-40), так и пророк Аввакум был поднят Ангелом и перенесен в Вавилон — к львиному рву, где сидел Даниил (Дан. 14, 36). По отношению к лицу Матери Божией, это чудное перенесение Апостолов было весьма знаменательно: "иже на облацех светло — изъясняет св. Церковь — от всех конец собравый Свят. божественные Апостолы к телу Твоему, чистая, показа Тя всем Богородицу и страшен чертог преукрашен" (Авг.14, икос). "Они слетелись, — говорит св. Иоанн Дамаскин, — подобно облакам и орлам, чтобы послужить Матери Божией".

Апостолы, увидев друг друга, радовались, но в недоумении взаимно спрашивали: для чего Господь собрал их в одно место? В это время вышел к ним св. Иоанн Богослов и, с радостными слезами приветствуя их, сказал, что для Пресвятой Богородицы настало время отойти ко Господу. Поняли св. Апостолы, что Господь собрал их для присутствия при блаженной кончине Пречистой Его Матери и для славного погребения Ее пресвятого тела; поняли — и глубокая скорбь объяла их. Во время беседы с Нею предстал и св. Апостол Павел, избранный сосуд благодати Божией; он прибыл позже других, хотя и таким же чудесным образом. Вместе со св. Апостолом Павлом предстали и ученики его: Дионисий Ареопагит, Иерофей дивный, Тимофей и другие Апостолы из числа 70-ти. Всех их собрал Святой Дух, да все сподобятся благословения Пречистой Девы Марии, и да благолепнее устроится погребение Матери Господней. Она каждого из них по имени призывала и хвалила веру и труды их в деле проповедания Христова Евангелия, каждому желала вечного блаженства и молилась с ними о мире и благосостоянии всего мира (Четь. – Мин. Авг. 15).

Но вот настал 15-й день августа, и тот вожделенный и благословенный третий час дня, в который назначено совершиться преставлению Божией Матери. Множество свеч пылало в храмине; и св. Апостолы, славя в песнопениях Бога, окружали благолепно украшенный одр, на котором возлежала Богоматерь и молилась в ожидании Своего исхода и пришествия вожделенного Сына и Господа Своего. Внезапно облистал неисповедимый свет Божественной славы, пред коим померкли пылавшие свечи. Ужаснулись видевшие это; верх храмины как бы исчез в лучах необъятного света, и сошел Сам Царь славы Христос, окруженный тьмами Ангелов, Архангелов и других небесных сил, и с праведными душами Праотцов и Пророков, некогда предвозвещавших о Пресвятой Деве, и приблизились к Пречистой Матери Своей. Увидев Сына Своего, Она с радостным восторгом произнесла слова боговдохновенной Своей песни: "Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Бозе Спасе Моем, яко призре на смирение рабы Своея!" и, поднявшись с ложа, как бы для встречи Господа, поклонилась Ему. Он же, взирая на Нее очами, исполненными Божественной любви, сказал Ей: "Прииди, ближняя Моя; прииди, возлюбленная Моя; прииди, дражайший Мой перл, и вниди в обители вечной жизни". "Благословенно славное имя Твое, Господи Боже Мой! — ответствовала поклонившись Ему, Пресвятая Дева, — Ты благоволил избрать Меня, смиренную рабу Твою, чтобы Я послужила таинству Твоему! Помяни Меня, Царь славы, в бесконечном царствии Твоем! Ты знаешь, что Я возлюбила Тебя всем сердцем Моим и верно сохранила вверенное Мне Тобою сокровище. Приими же теперь дух Мой с миром и огради Меня от области темной, чтобы никакое вражеское устремление не коснулось Меня". Господь сладчайшими словами утешал Ее, чтобы не боялась сатанинской силы, уже попранной ногами Ее, и любезно призывал Ее с дерзновением прейти от земли к небу (Четь. -Мин. Авг. 14). Она, радостно ответив: "Готово сердце Мое; буди мне по глаголу Твоему!" — возлегла на ложе, и взирая на пресветлое лице Господа, дражайшего Сына Своего, без всякого телесного страдания и как бы сладко засыпая, предала в руце Его пресвятую душу Свою. Тот, Кого Она зачала безмужно и родила без болезни, взял пречистую Ее душу, разрешившуюся от тела без всякого страдания, и святому телу Ее не дал видеть истления. Тогда началось радостное Ангельское пение, и слышны были часто повторяемые Ангелами слова Гавриилова приветствия: "Радуйся, благодати исполненная, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах!" Так торжественно всеми небесными чинами сопровождаема была пресвятая душа Ее. Апостолы, сподобившиеся зреть это славное восхождение на небо Божией Матери, в трепете следили за ним очами, как некогда за возносившимся с Елеонской горы Господом. Пришедши в себя от восторга, они окружили одр и с благоговейным умилением смотрели на пречистое тело Богородицы. Св. Петр — как изображается в церковных песнопениях — вопиял: "О, Дево! Вижу Тя ясно простерту, просту — и удивляюся; но, о, Пречистая, молися прилежно Сыну и Богу Твоему — спастися стаду Твоему невредиму" (Авг. 15, утр. стихира по 50 пс.). "Лик Апостольский с умилением вещал: удаляясь в небесные чертоги к Сыну, Ты готова всегда спасать, Богородица, Свое наследие" (Христ. Чт. 1836 г., ч. III, стр. 163). С нежною любовью Матери всего христианского мира, Пресвятая Дева с небесной высоты взирала на оставшихся на земле верующих и "как бы подъявши руки, — те руки, которыми носила Бога во плоти, со дерзновением гласом Матери вещала к Рождшемуся от Нее: данных Мне Тобою в удел сохраняй вовеки" (там же, стр. 162).

Благодатное лицо Богоматери, "освященное добротою Божества, сияло славою божественного девства", а от тела разливалось дивное благоухание. Чудна была жизнь Пресвятой Девы, чудно и успение Ее, как и воспевает св. Церковь: "Бог вселенной показует на Тебе, Царица, чудеса превышающие законы природы: и во время рождения Он сохранил Твое девство, и во гробе соблюл от истления Твое тело" (там же, стр. 159). Благоговейно и со страхом лобызая пречистое тело, Апостолы освящались от прикосновения к нему и, ощущая в сердцах своих действие неизреченной благодати, исполнялись духовной радости. Для большего прославления Богоматери, не умедлили обнаружиться знамения всемогущей силы Божией в исцелении глухих, немых, слепых, хромых и разных недужных, с верою и любовью прикасавшихся к священному одру (Четь. – Мин. Авг. 15).

Господу было угодно, чтобы Пречистая Матерь Его вкусила смерть подобно всем земнородным. "Нужно, — замечает св. Иоанн Дамаскин, — чтобы то, что составлено из земли, и возвратилось в землю, а потом взошло на небо, приняв в земле чистейшую жизнь, чрез отложение в ней плоти; нужно, чтобы тело через смерть, как бы через огонь в горниле, подобно злату, очистившись от всего мрачного и грубой тяжести брения, восстало из гроба нетленным, чистым и озаренным светом бессмертия" (Христ. Чт. 1836 г., ч. III, стр. 140). Оплакав свою потерю на земле, но духовно утешившись приобретением на небе всесильной Заступницы и Молитвенницы к Богу, Апостолы приступили к погребению богоприемного тела Пресвятой Девы. Св. Петр, и Павел, и Иаков, с прочими главными Апостолами, понесли на раменах своих одр, на котором возлежало пречистое тело; св. Иоанн шел впереди с райскою светозарною ветвью; прочие же святые и множество верных сопровождали одр со свечами и кадилами, воспевая священные песни. Апостол Петр начинал пение псалма: во исходе Израилеве от Египта (Псал.113, 1) и других торжественных гимнов; и все согласно сливали с ним голоса свои, повторяя после каждого стиха: "Аллилуиа!" Но, — говорит древний писатель, — всех священнотаинников превосходил великий Иерофей, как бы вышед из тела и весь изливаясь в песнопениях, так что, видя сочувствие его воспеваемому, все — и знакомые и незнакомые — почитали его боговдохновенным". В таком порядке это величественное шествие тронулось от Сиона, направляясь через Иерусалим в Гефсиманию. При первом движении его, над пречистым телом Богоматери и всеми провожавшими Ее внезапно появился обширный и светозарный облачный круг, наподобие венца, и к лику Апостолов присоединился лик Ангельский: пение небесных сил, прославлявших Божию Матерь, слышалось присутствовавшим и согласно вторило земным голосам. Этот круг с небесными певцами и сиянием несся по воздуху и сопровождал шествие до самого места погребения (Авг. 16 на стиховне стихира 3. Четь. – Мин. Авг. 15).

Неверующие жители Иерусалима, пораженные необычайным величием погребального шествия и озлобленные почестями, воздаваемыми Матери Иисуса, донесли о том первосвященникам и книжникам; а эти, пылая завистью и мщением ко всему, что напоминало им Христа, послали слуг и воинов своих, чтобы они разогнали провожавших и самое тело Марии сожгли. Возбужденный народ и воины с яростью устремились на христиан; но облачный венец, сопровождавший по воздуху шествие, опустился к земле и как бы стеною оградил его. Преследователи слышали шаги и пение, но никого из провожавших не видели: многие из них, быв поражены слепотою, шли прямо на дома и стены и разбивали себе головы (там же). Как древле столб облачный осенял и охранял народ Божий и ветхозаветную Церковь от преследования Египтян; так и теперь светоносное облако, окружая Церковь новозаветную и святейший храм Божества — тело Богоматери, преградило путь озлобленному неверию.

Когда шествие достигло Гефсимании, там с новым плачем и стенаниями началось последнее целование пречистого тела; лишь к вечеру св. Апостолы могли положить его во гроб и закрыть вход в пещеру большим камнем. Они не отходили три дня от места погребения, совершая непрестанные молитвы и псалмопения; и во все это время по-прежнему слышалось в воздухе Ангельское пение, ублажавшее Пренепорочную Деву (там же).

Тому же Апостолу Фоме, который своим сомнением содействовал к большему удостоверению славной истины воскресения Христова, суждено было послужить открытию воскресения и Пресвятой Богородицы. По премудрому смотрению Божию, Фома не был при успении и погребении Божией Матери. Пришедши на третий день в Гефсиманию, этот пытливый ученик Христов с воплем и отчаянием повергся перед гробовою пещерою и громко выражал свое сожаление о том, что не удостоился последнего благословения Божией Матери и прощания с Нею. Апостолы в сердечной жалости о нем решились, открыв пещеру, доставить ему утешение — поклониться святым останкам Приснодевы. Но каково же было удивление их, когда они увидели, что там уже не было пречистого тела Богородицы, а лежали только одни погребальные пелены Ее, от которых разливалось чудное благоухание! Облобызав с благоговением оставшуюся во гробе святую плащаницу, они молили Господа открыть им волю Его относительно пречистого тела Богородицы. И вот, в тот день вечером, когда Апостолы и бывшие с ними собрались для подкрепления себя пищею, Сама Царица небесная разрешила недоумение их. За трапезою Апостолов оставалось незанятым одно место, и на нем полагалась часть хлеба, в память Иисуса Христа, называвшаяся "частью Господа". По окончании трапезы, все участвовавшие в ней вставали, благодарили Бога за насыщение и, подняв часть Господню, славили великое имя Пресвятой Троицы, произнося в конце молитвенные слова: "Господи Иисусе Христе, помогай нам"! и потом съедали часть Господню, приемля ее как благословение Божие. В продолжение Гефсиманской трапезы Апостолы думали и беседовали лишь о том, как не нашлось в пещере святого тела Божией Матери; и подняв, по обыкновению, часть Господа, стали воспевать хвалы Пресвятой Троице. Вдруг послышалось Ангельское пение; и когда они возвели очи свои вверх, то увидели Пречистую Деву, стоящую в воздухе, окруженную небесными силами и сияющую неизреченною славою. Она сказала им: "Радуйтесь! Я с вами есмь во вся дни"! Это явление так обрадовало Апостолов и всех бывших с ними, что все они воскликнули: "Пресвятая Богородица, помогай нам!" (Четь. – Мин. Авг. 15).

После этого не оставалось никакого сомнения, что гроб Пресвятой Девы сделался "лестницею к небеси" (Авг. 15. Вел. веч. стих. 1 на Господи возв.) и что самое тело Ее — как выражается св. Церковь — "возвысив на небеса возведе Иисус Сын Ея и Спас душ наших" (Авг. 16 на стиховне стихира 3). Все уверились, что Матерь Божия в третий день воскрешена Господом и вознесена с пречистым телом в славу небесную. Взяв оставленную в гробе святую плащаницу для удостоверения отсутствовавших и утешения скорбящих, св. Апостолы возвратились с радостною вестью в Иерусалим, после чего они опять рассеялись по разным странам мира для проповеди Евангелия. (Четь. – Мин. Авг. 15).

Кончину Божией Матери св. Церковь называет "успением", а не смертью, потому что смерть, как возвращение земле ее персти, а духа Богу "Иже даде его", не коснулась благодатной. "Побеждены законы природы в Тебе, Дева чистая, — воспевает св. Церковь, — в рождении сохраняется девство и со смертию сочетается жизнь: пребывая по рождении Девою и по смерти живою, ты спасаешь всегда, Богородица, наследие Твое" (Авг. 15. Кан. 1, п. 9 и ирмос в р. перев.). Она лишь уснула, чтобы в то же мгновение пробудиться для жизни вечно блаженной и после трех дней с нетленным телом, как "небо земное, вселиться в небесное жилище" (Там же, п.4). Она опочила сладким сном, после тяжкого бодрствования Ее многоскорбной жизни, и "преставилася к животу", т.е. Источнику жизни, как "Матерь жизни, избавляя молитвами Своими от смерти души" (Тропарь праздника Успения Богородицы) земнородных, вселяя в них успением Своим живое предощущение жизни вечной. Поистине "в молитвах неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование, гроб и умерщвление не удержаста" (Кондак праздника). Пречистая Богородица, — как говорит св. Димитрий Ростовский, — была "дивна в преставлении: ибо гробом Своим не в землю нисходит, но в небо восходит и лествица к небеси гроб бывает" (Сочин. св. Димитрия Ростов, ч. III, стр. 142).

Внешний вид и нравственная высота Пресвятой Богородицы

Се еси добра, ближняя Моя, се еси добра. (Песн. 4, 1)

Церковный историк Никифор Каллист сохранил для нас предание о внешнем виде Пресвятой Богородицы. "Она была — читаем у него — роста среднего, или, как иные говорят, несколько более среднего; волосы златовидные; глаза быстрые, с зрачками, как бы цвета маслины; брови дугообразные и умеренно черные, нос продолговатый: губы цветущие, исполненные сладких речей; лицо не круглое и не острое, но несколько продолговатое; руки и пальцы длинные" (Церк. Ист. Кн. II, гл. 23).

Но, — скажем вместе со св. отцом, — "поистине, в Пресвятой Деве изумляет нас не только непорочная и чистая лепота телесная, но особенно совершенства Ее души" (Слово на Благовещение Св. Григория Неокесарийского. Христ. Чт. 1837 г., ч. 1, стр. 256). И может ли быть иначе, когда "в Ее лице сосредоточено все сокровище благодати", и Она была "свята телом и духом"? "Одежда скромная, чуждая роскоши и неги; поступь степенная, твердая; взгляд строгий, соединенный с приятностью; тиха и покорна родителям; речь кроткая, льющаяся из незлобивого сердца", — так говорит Св. Иоанн Дамаскин (Христ. Чт. 1828 г., ч. XXXI, стр. 248). "У Нее ум, Богом управляемый и к одному Богу направленный; все желание устремлено к единому, достойному желания и любви; ненависть только ко греху и виновнику его. Все помышления Ее душеполезны, свободны от всего излишнего, удаляющиеся от всего душепагубного; очи Ее всегда устремлены к Господу, созерцая вечный и неприступный свет; уши настроены к слушанию слова Божия, услаждаются сладкогласною певницею Духа; уста восхваляют Господа; язык рассуждает о слове Божием и изливает Божественную сладость; сердце Ее чисто и непорочно, зрящее и вожделеющее чистейшего Бога. Вся — чертог Духа; вся — град Бога живого; вся — добра; вся — перед очами Божиими: ибо восшедши превыше Херувимов и будучи превознесена над Серафимами, Она соединилась с Богом" (там же, стр. 243): "Она была девою — говорит св. Амвросий — не телом только, но и душою: смиренна сердцем, осмотрительна в словах, благоразумна, немногоречива, любительница чтения... трудолюбива, целомудренна в речи, почитая не человека, но Бога судьею Своих мыслей; правилом Ее было — никого не оскорблять, всем благожелать, почитать старших, не завидовать равным, избегать хвастовства, быть здравомысленною, любить добродетель. Когда Она, хотя бы выражением лица, обидела родителей! Когда была в несогласии с родными, погордилась перед человеком скромным, посмеялась над слабым, уклонилась от неимущего? У Нее не было ничего сурового в очах, ничего неосмотрительного в словах, ничего неприличного в действиях: телодвижения скромные, поступь тихая, голос ровный; так что телесный вид Ее был выражением души, олицетворением чистоты" (De virginibus, lib. II, с. 2). Церковный историк Никифор Каллист так дополняет нравственный образ Пресвятой Девы: "Она в беседе с другими сохраняла благоприличие, не смеялась, не возмущалась, особенно же не гневалась; совершенно безыскусственная, простая, Она нимало о Себе не думала, и далекая от изнеженности, отличалась полным смирением. Относительно одежд, которые носила, Она довольствовалась естественным цветом их, что еще и теперь доказывает священный головной покров Ее. Коротко сказать: во всех Ее действиях обнаруживалась особенная благодать" (Церк. Ист., кн. 2, гл. 23). "У нас все знают, — писал св. Игнатий Богоносец — что Приснодевственная Матерь Божия исполнена благодати и всех добродетелей. Рассказывают, что Она в гонениях и бедах всегда бывала весела; в нуждах и нищете не огорчалась; на оскорбляющих Ее не только не гневалась, но даже благодетельствовала им; в благополучии кротка; к бедным милостива и помогала им, как и чем могла; в благочестии — учительница и на всякое доброе дело наставница. Она особенно любила смиренных, потому что Сама исполнена была смирения. Много похвал воздают ей видевшие Ее. О ней рассказывали нам люди, достойные всякого вероятия, что, по Ее святости, видимо в ней соединились естество ангельское с человеческим (Четь. – Мин. Авг. 15). Св. Дионисий Ареопагит, через три года после его обращения в христианство, сподобившийся видеть в Иерусалиме лицом к лицу Пресвятую Деву Марию, так описывает это свидание: "Когда я введен был перед лицом Богообразной, светлейшей Девы, — меня облистал извне и внутри столь великий и безмерный свет Божественный и разлилось окрест меня такое дивное благоухание различных ароматов, что ни немощное тело мое, ни самый дух, не в силах были вынести столь великих и обильных знамений и начатков вечного блаженства и славы. Изнемогло сердце мое, изнемог дух во мне от Ее славы и Божественной благодати! Человеческий ум не может представить себе никакой славы и чести (даже в состоянии людей, прославленных Богом) выше того блаженства, какое вкусил тогда я недостойный, но удостоенный по милосердию и блаженный выше всякого понятия" (там же).

Добродетели Пресвятой Богородицы и благодать Святого Духа, предочистившая Ее для великого дела быть Матерью Божией, поставили Ее выше всех праведных и святых людей и даже сил небесных. Ее усердие к молитве и благочестивым занятиям, присно-девственная чистота и целомудрие, вера в обетования Божий, всегдашняя внимательность к путям промысла Божия, преданность воле Божией, благодушное перенесение трудных житейских обстоятельств, непоколебимое мужество среди величайших искушений и скорбей, материнская заботливость, сердечная теплота к сродникам, а главное — безусловное во всем смирение: вот нравственные совершенства, постоянно проявлявшиеся в Ней, от младенчества до успения.

Об избрании двенадцатого Апостола на место Иуды и о том, что утверждение веры в воскресение Христово есть дело великой важности для христианства

Филарета, Митроп. Московский

По вознесении Господа нашего Иисуса Христа на небо первым делом, первенствующего между Апостолами, Петра было дополнить Двунадесятое число Апостолов, из которого, как они скромно выразились, испаде Иуда ити в место свое (Деян.1, 25). Святой Петр предложил о сем собранию церковному, в котором находилось около ста двадцати мужей. Собрание наименовало двух достойных, а из них, по молитве, посредством жребия, решительно избран Матфий, и причтен бысть ко единонадесяти Апостолом (26).

Вероятно, для сего священного действия святым Петром избран был и день священный, — день, который в книге деяний Апостольских, по иудейскому счислению времени, называется единою от суббот, то есть первым днем недели, и в который, как праздничный, собирались христиане преломити хлеб (Деян.XX, 7), то есть совершать таинство причащения Тела и Крови Христовой, словом — день воскресный. Сей день надлежало избрать и для того, чтобы иметь более полное собрание церковное, которое не могло быть одинаково полно во дни непраздничные.

Слова, которыми Апостол Петр предложил об избрании двенадцатого Апостола, возбуждают особенное внимание и размышление. Он говорил: подобает убо от сходившихся с нами мужей во всяко лето, в неже вниде и изыде в нас Господь Иисус, начен от крещения Иоаннова даже до дне, в оньже вознесеся на небо от нас, свидетелю воскресения Его быти с нами единому от сих (Деян. 1, 21, 22).

Требуется человек, который вместе с Апостолами следовал за Господом Иисусом во все годы торжественного на земле служения Его спасению рода человеческого, от дня крещения Его во Иордане до дня вознесения Его на небо. Такой человек назначается, вместе с прочими Апостолами, быть свидетелем. Чего? Не того ли, что он видел во все сии годы? Крещения, в котором Иисус Богочеловек открыт и свидетельствован небесным гласом Бога Отца и сошествием Святого духа? Учения, которое Он потом преподал? Чудес, которые Он сотворил? Пророчеств, которыми проявил Свое Божие всеведение? Царского входа в Иерусалим? Его страданий и смерти? Его славного вознесения на небо? Не то говорит св. Петр. Он требует очевидца всех сих дел и событий; но, помимо сих дел и событий, назначает избираемому, равно как и себе и прочим Апостолам, один только предмет свидетельства: свидетелю воскресения Его быти с нами.

Здесь размышляющему представляется вопрос: почему святой Петр поставляет себя и прочих Апостолов свидетелями только воскресения Христова, когда они могли и должны были свидетельствовать не о сем только, но и о всем житии, деяниях и учении Христа Спасителя, без чего и не могло быть полно и удостоверительно свидетельство о Его воскресении? Это не вопрос любопытства, но путь к наставлению.

Святой Петр признает потребность Апостольского свидетельства не об одном воскресении Христа Спасителя, но и о всем Его житии, деяниях и учении. Сие видно из того, что он для. Апостольского служения ищет очевидца Христова жития от крещения до вознесения на небо. Из сего надлежит заключить, что святой Петр, называя Апостолов свидетелями воскресения Христова, не думал устранить другие предметы Апостольского свидетельства, но только для краткости наименовал один из них, подразумевая и другие, с ним связанные, преимущественно же указал он на воскресение Христово, конечно, потому, что свидетельство о сем было для Апостолов предметом особенного внимания и подвига.

Утверждение веры в воскресение Христово есть дело великой важности для христианства и для христианина.

Главная сила христианства состоит в том, чтобы признать Господа Иисуса Спасителем мира, согрешившего против Бога и Богом осужденного на смерть. А чтобы с полною надеждою признать в Нем сие могущественное качество, для сего нужно совершенное удостоверение, что Он есть Единородный Сын Божий и истинный Бог, потому что хорошо сказано, хотя и нехорошими людьми сказано: кто может оставляти грехи, токмо един Бог? (Лук. V, 21). Только милосердие Бога Сына может представить достойное удовлетворение оскорбленному величеству и правосудию Бога Отца; только Бог может возвратить жизнь осужденным на смерть Богом.

Но сильнейшее удостоверение о Божестве Иисуса Христа заключается в Его воскресении. Сию мысль подал Он Сам. Когда иудеи, удивленные необычайной властью, которую показал Он, изгоняя из храма продающих и покупающих, спросили Его: кое знамение являеши нам, яко сия твориши? то есть, каким чудом докажешь, что Бог дал тебе власть над храмом Своим? Тогда он, преимущественно перед другими чудесами Своими, указал на чудо Своего воскресения. И рече им: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Иоан. 11, 18, 19), т.е. в третий день воскресну. В самом деле, чудеса, которые творил Господь Иисус во время земной жизни Своей над другими, даже и самое дивное из них — воскрешение мертвых, творили и Пророки, хотя не с таким полномочием, как Он. Так, Илия молился: Господи Боже мой, да возвратится убо душа отрочища сего в он (3 Цар. XVII, 21); но Иисус повелел: Лазаре, гряди вон (Иоан. XI, 43) из гроба. Однако, сего различия иные могли не приметить, и потому могли познать в Иисусе Пророка и Посланника Божия и еще не познать в Нем Единородного Сына Божия. Но никогда не было и не можно представить возможным того, чтобы человек воскресил сам себя, и потому самовоскресением Господа Иисуса дано совершеннейшее Удостоверение в том, что Он есть истинный Бог, владычествующий жизнью и смертью, и Божественный Спаситель, имеющий могущество воскресить всех человеков, умерщвленных прегрешениями. (Слова и речи. Т.V, стр. 206).

Жизнь св. Апостола Матфея

Святой Апостол Матфей родился в Вифлееме и происходил от племени Иудова. С детских лет он учился Закону Божию в Иерусалиме у св. Симеона Богоприимца, который научил его добродетельной жизни, и св. Матфей жил богоугодно. Когда минуло тридцать лет Господу нашему Иисусу Христу, Он крестился от Иоанна во Иордане и, явив себя миру, собрал учеников, проповедовал приблизившееся Царствие Божие, учил народ и творил множество знамений и чудес. Тогда Матфей, слыша проповедь и учение Христовы и видя Его чудеса, воспылал к нему любовью, презрел всю суету мира сего, последовал за Христом с учениками Его и с народом и наслаждался лицезрением воплощенного Господа и слышанием глаголов Его. Господь, видящий все тайны сердца человеческого, видел усердие к Себе св. Матфея и его чистую совесть, и избрал его не только в ученики Свои, но и в Апостолы. Св. Матфей был в числе семидесяти меньших Апостолов, о которых пишется в св. Евангелии следующее: "Избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два перед лицом Своим" (Лук. X, 1). После же вольного страдания, воскресения и вознесения на небо Господа нашего Иисуса Христа, св. Матфей причислен был к двенадцати главным Апостолам Христовым.

По приятии Святого Духа, когда Апостолы бросили жребий, кому в какую страну идти проповедовать Христа, св. Апостолу Матфею выпал жребий проповедовать в Иудее. И трудился он там, обходил города и селения, благовествуя иудеям явившееся спасение миру. Как избранный сосуд Христов, он проповедовал имя Христово не в одной только Иудее, но и у язычников. Говорят, что он благовествовал св. Евангелие и во внешней Ефиопии и претерпел там многие муки: его влачили по земле, били, вешали, строгали ребра острым железом, жгли на огне; но все эти муки еще более укрепляли его в вере Христовой; он с радостью принимал их и переносил с мужеством.

Повествуют о св. Апостоле Матфее, что он проповедовал Христа в Македонии, что там взяли его идолопоклонники греки и, желая испытать силу проповедуемой им веры, дали ему выпить отраву, от которой тотчас делались слепыми. Св. Матфей выпил ее во имя Христа и остался невредим. Но этого еще мало: и всех ослепленных тою отравою, числом более двухсот пятидесяти человек, он исцелил, возлагая свои руки на них и призывая имя Христа Спасителя. Не мог стерпеть этого диавол и, явясь язычникам в образе малого отрока, приказывал им убить св. Матфея за то, что уничтожает богов их. Язычники хотели взять под стражу св. Апостола, но не могли видеть его, хотя он ходил между ними; почему искали его три дня и не могли найти. Но потом св. Апостол Матфей сам отдался в руки народу; тогда связали его и заключили в темницу. Там явились ему бесы, с яростью скрежеща зубами. Но в следующую ночь снисшел Сам Господь, окруженный неизреченным светом, и, еще более утвердив дух его, освободил его от цепей, отворил двери темницы и дал ему свободу. Наступил день, и св. Апостол снова предстал открыто среди народа и смело проповедовал Христа. Некоторые жестокосердые люди не только не уверовали по проповеди св. Матфея, но, озлобясь на него, хотели своими руками убить его, но внезапно разверзлась земля и пожрала их; оставшийся народ убоялся, уверовал во Христа и крестился.

После этого св. Апостол Матфей снова возвратился в назначенную ему жребием Иудею и, проповедуя в ней Слово Божие, обратил многих израильтян к Иисусу Христу, уверив их знамениями и чудесами: именем Христовым исцеляя слепых и хромых, снова оживляя иссохшие члены, очищая прокаженных, изгоняя злых духов и возвращая к жизни умирающих. Св. Матфей, называя Пророка Моисея святым, повелевая исполнять закон, Богом данный на скрижалях Моисею, учил же вере во Христа, так как Его сам Моисей прообразовал знамениями, предвещали Пророки, и Бог Отец послал на землю воплощенного от Пречистой и Пренепорочной Девы Марии. Св. Апостол при этом толковал израильтянам все пророчества о Мессии, уже сбывшиеся на Христе. В то время в Иудее был главным архиереем Анан, ненавидевший Иисуса Христа и гнавший христиан. Его-то повелением и Св. Иаков, брат Божий, был сброшен с крыши церковной и убит. Когда св. Матфей проходил страну Галилейскую и, входя в сонмища Иудейские, проповедовал Христа Сына Божия; ослепленные неверием иудеи, озлобясь на св. Апостола, схватили его и привели в Иерусалим к этому самому архиерею Анану. Архиерей собрал лукавый совет иудейский и, представя на него св. Апостола Матфея для допроса, так начал говорить собравшимся:

"И собрание это и вся вселенная знают, до какого бесславия дошел род наш; но не мы причиною тому, а развращение некоторых людей, отпадших от нас, и лихоимство римских игемонов, а еще более — их жестокое обращение с нами. Недостойны и воспоминания люди, вводившие у нас новые ереси, которыми прельщалось столько тысяч народа: вы сами знаете, как они были убиты римскими воинами. С великим уничижением для рода нашего, погибли прельстители и прельщенные. Такие ересеначальники были: Иуда Галилеянин и Февда волхв. Но когда они погибли, с ними погибла и память о них. Но больший всех их восстал ересеначальник Иисус Назарянин, Который, называя себя Сыном Божиим и Богом, многих людей удивил Своими волшебными знамениями и чудесами, и тем вполне привлек к Себе сердца их, уничтожил исполнение Закона; но сам осужден по Закону, Им хулимому. Напрасно было бы и говорить об известном всякому из нас, что Сам Бог дал Закон святому Моисею, и Закон тот соблюдали Патриархи и Пророки, которым Бог подавал силу творить такие чудеса, каких не мог творить Иисус. Кто не знает, что Моисей говорил с Богом, как с человеком; кому не известен Илия, взятый огненною колесницею в рай; кто не слыхал, что мертвый, положенный на Елисеевы кости, воскрес, и кто не знает, сколько чудес творили другие святые? Однако же, ни один из них не дерзнул присвоить себе Божескую честь, или выдумывать новый закон, как отважился Иисус. Пророки, научаемые Святым Духом, говорили смиренно; Иисус же говорил о Себе горделиво и укорял бесчестными словами князей и первосвященников: книжников и фарисеев называл лицемерами. Кто из пророков осмеливался на это? Но за гордость Свою Иисус обрел достойный конец, принял должное воздаяние за дела Свои. О, когда бы погибла с Ним и память о Нем, и никто бы не восстановлял учения Его, с Ним умершего! Но как это больно для нас, что когда храм Божий, святой град и отеческие законы под игом римлян, никто не обращает внимания на участь нашу, никто не только не старается облегчить ее, но даже и не соболезнует о ней! Нас безвинно влекут на суд, и мы терпим; нас обольщают, и мы соглашаемся; нас грабят, и мы молчим, — а Галилеяне еще более предают нас в руки Римлян, не стыдясь налагать на нас и на род наш кровь Иисуса, будто бы безвинно нами осужденного. Поэтому пусть лучше погибнет невеликое число Галилеян, а не это святое место, и не весь род наш будет истреблен Римлянами. Из двух зол, когда нельзя избавиться от обоих, надобно избирать легчайшее; и потому предстоящий перед нами ученик Иисусов достоин смерти; однако же, пусть он прежде размыслит об этом: даем ему на это время, желая не погибели его, но исправления; пусть выберет он что либо одно: или последует Закону, Богом данному чрез Моисея и останется жив, или пребудет христианином и умрет". Св. Апостол Матфей, воздев руки горе, сказал: "О той вине, которую вы, братия, налагаете на меня, не надобно много и говорить; что я Христианин, то не вина, но слава. Сам Господь говорит в пророчестве: "В последние дни работающим Мне наречется имя новое" (Исаии.65, 15). Архиерей. Анан возразил ему: "Как же не вина, ни во что ставить святой Закон, не почитать Бога, а слушать волшебные и пустые басни?" — Святой Апостол сказал: "Ежели выслушаете речь мою, то объясню вам, что проповедуемое нами — не басни и не волшебство, но сама истина, от века засвидетельствованная законом". Архиерей согласился выслушать. Тогда св. Матфей начал им из Ветхого Завета приводить те места, в которых многое прообразовательно предвещалось об Иисусе Христе и ясно было сказуемо, как обещался Бог праотцам: Аврааму, Исааку и Иакову воздвигнуть от семени их такого Мужа, Которым благословятся все племена; это свидетельствовал и Давид, говоря: "Благословятся в Нем вся колена земная, и вси языцы ублажат Его" (Псал. 71, 17). Как несгораемая купина прообразовала воплощение Его от чистой Девы, о которой пророчествовал Исайя: "Се Дева во чреве зачнет и родит сына, и наречется имя ему Эммануил, что значит: с нами Бог" (Исайя 7, 14). Моисей же ясно предрек, говоря: "Пророка от братии твоея, якоже мене, восставит тебе Господь Бог твой, того послушайте во всем, что вам скажет" (Втор. Зак. 18, 15). И тот же Моисей прообразовал вольное страдание Его вознесенным на древо змием в пустыне; а Исайя сказал: "Яко овча на заколение ведеся" и еще: "И со беззаконными вменися" (Исайя 53, 12). Образом же трехдневного воскресения Его был Иона, невредимо изшедший из чрева китова. Так, св. Апостол Матфей пространно изъяснил им сказанное об Иисусе Христе в их же Еврейских книгах. Архиерей Анан не вытерпел сего, сильно разгневался на Апостола и с яростью воскликнул: "Так-то дерзаешь разорять Закон? разве не знаешь, что говорит Писание: "Аще же востанет в тебе пророк, или видяй сон, и даст тебе знамение или чудо, и приидет знамение или чудо, еже рече к тебе, глаголя: идем да послужим богом иным, их же не весте: и пророк той, или видяй сон, да умрет" (Втор. Зак. 13, 1-5). Св. Матфей отвечал на это: "Тот, о Ком говорим, не только Пророк, но и Господь Пророков, Бог, сын Божий. Божество Его доказывается истинными знамениями, потому то я уверовал в Него и надеюсь всегда непоколебимо исповедовать Его". Архиерей спросил св. Матфея: "Если дастся тебе время для размышления, покаешься ли ты?" Св. Апостол отвечал: "Я не отступлю от истины, которую обрел однажды. Верую сердцем и исповедую устами, что Иисус Назарянин, Которого вы отверглись и предали на смерть, есть истинный Сын Божий, равен Отцу, с Ним соестествен и предвечен, и говорю смело: Я раб Христов!" Тогда Архиерей, зажав уши свои и заскрежетав зубами, яростно воскликнул: "Богохульствует, богохульствует! Пускай он услышит Закон!" Тотчас открыли книгу Закона и прочли то место, где написано: "Человек, иже аще проклянет Бога своего, грех приимет: нарицай же имя Господне, смертию да умрет: камением да побиют его весь сонм Израильский, да не пощадит его око ваше, яко да отъимите злое от Израиля" (Лев.24, 15-16). Когда прочли это, Архиерей сказал св. Апостолу Христову: "Ты сам свидетельствовал себя: кровь твоя будет на главе твоей". Сказав то, Архиерей осудил св. Матфея побить каменьями. И был взят св. Апостол и поведен на побиение. Когда привели его на место, называемое Вефлаекила, то есть дом побиенных каменьями, то св. Матфей сказал ведшим его иудеям: "Лицемеры, как хорошо предрек об вас Давид: "Уловят на душу праведничу, и кровь неповинную осудят" (Псал.73, 21). А Иезекииль говорит: "Умерщвляете души, им же не подобаше умрети" (Иезек. 13, 19).

Когда проговорил это св. Апостол, два свидетеля по закону положили свои руки на главу его и, засвидетельствовав, что он хулил Бога, Моисея и Закон, первые бросили в него каменьями. Св. Матфей просил их, чтобы брошенные ими два первые камня положили с ним в гроб, во свидетельство его страдания за Христа. После этого весь народ начал бросать каменьями в св. Апостола, и он, воздев руки к небу, предал дух свой Господу. Когда св. Матфей уже был мертв, мучители, угождая Римлянам, по Римскому обычаю, отрубили ему голову. Так, подвизавшись добрым подвигом, окончил свою земную жизнь св. Апостол Христов Матфей. Христиане взяли честное тело его и похоронили с подобающей честью, славя Господа нашего Иисуса Христа. (Жития 12 Апостолов, И. Крылова, стр. 201).

Библиографический указатель к 1 гл.

1. Св. Иоанна Златоустого. Беседа на начало Деяний апостольских. Христ. Чт. 1839 г. II, 328-373.

2. Его же. Из беседы на Вознесение Господне. Воскр. Чт. XVI, 55-57.

3. Прот. Полотебнова. Общедоступное истолковательное чтение. Чт. в Общ. 1873 г. Απρ. 378-399. Дек. 277-608.

4. Апостольское чтение в праздник Вознесения Христова (ст. 1-12). Воскр. Чт. XXVI. 169-174.

5. Две Четыредесятницы Господни. Воскр. Чт. XIX. 57-60.

6. Сион. Воскр. Чт. XI. 201-204,

7. Акелдама (ст. 19). Библ. поп. сл. Воскр. Чт. 1874. I. 79-80. О том же, Архиеп. Никифора. Чт. в общ. 1890, I. Библиогр. стр. 155-156.

8. Матфей (ст. 23). Б. п. сл. Воскр. Чт. 1876. II. 206.

9. Иннокентия, Архиеп, Херсон. О событиях на горе Елеонский (в слове на день Вознесения). Сочинения. Т. 1. стр. 365 и дал.

10. Свод преданий об Успении Божией Матери. Воскр. Чт. 1. 146.

11. Апостолы от Вознесения Господа на небо до сошествия на них Духа Св. Прот. Горского. Ев. история и история Апостольской церкви. 369-371.

12. 1, 9-12. Евсевия, Архиеп. Могилевского. Беседы на воскресные и праздничные чтения из Апостола. Ч. I, стр. 114.

Ст. 12-26. Его же, стр. 17.

Глава II

Свод текстов Св. Писания на день Сошествия Св. Духа

Пророчество:

"И будет по сих, и излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут сынове ваши и дщери ваши, и старцы ваши сония узрят, и юноты ваши видения увидят. Ибо на рабы Моя и на рабыни Моя во дни оны излию от Духа Моего". (Иоил. 2, 28, 29).

"Се аз послю обетование Отца Моего на вы: вы же сидите во граде Иерусалимсте, дондеже облечетеся силою свыше". (Лук. 24, 49).

"Яко Иоанн убо крестил есть водою, вы же имате креститеся Духом Святым, не по мнозех сих днех". (Деян. 1, 5).

Исполнение:

"Сии вси бяху терпяще, единодушно в молитве и молении, с женами и Мариею материю Иисусовою, и с братиею Его. — И егда скончавашася дние Пядесятницы, беша вси Апостоли единодушно вкупе. И бысть внезапу с небесе шум, яко носиму дыханию бурну, и исполни весь дом, идеже бяху седяще, и явишася им разделени языцы яко огненни, седе же на едином коемждо их. И исполнишася вси Духа Свята, и начашася глаголати иными языки, яко же Дух даяше им провещавати. — Сие есть реченное пророком Иоилем" (Деян.1, 14; 2, 1-4, 17). "Десницею убо Божиею вознесеся (И.Хр.), и обетование Святаго Духа прием от Отца, излия сие, еже вы ныне видите и слышите" (Деян. 2, 35).

Действия Духа Св. в сердцах Апостолов

"Аз умолю Отца, и иного Утешителя даст вам, да будем с вами в век. Утешитель Дух Святый, его же послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему и вспомянет вам вся, яже рех вам" (Иоан. 14, 16, 26). "Егда же приидет Утешитель, его же Аз послю вам от Отца, Дух истины, иже от Отца исходит, той свидетельствует о Мне" (15, 26). "Егда приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину: не от себе бо глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать, и грядущая возвестит вам" (16, 13).

"Мы же не духа мира сего прияхом, но Духа иже от Бога, Да вемы, яже от Бога дарованная нам. Яже и глаголем не в наученых человеские премудрости словесех, но в наученых Духа Святаго" (1 Кор.2, 12, 13). "Кто бо разуме ум Господень, иже изъяснит и? мы же ум Христов имамы" (2, 16).

"Яже (тайна Христова) во иных родех не сказася сыном человеческим, якоже ныне открыся святым Его Апостолом и Пророком Духом Святым (Еф. 3, 5). Глаголем премудрость Божию, в тайне сокровенную, юже предустави Бог прежде век в славу нашу, юже никтоже от князей века сего разуме. — Нам же Бог открыл есть Духом Своим: Дух бо вся испытует, и глубины Божия" (1 Кор. 2, 7, 8, 10).

Действия Духа Св. в сердцах всех истинно верующих

Пророчество:

"Аз дам воду в жажду ходящим в безводней, наложу Дух мой на семя твое, и благословение мое на чады твоя, и прозябнет аки трава посреде воды, и яко верба при воде текущей. Сей речет: Божий есмь, и сей возопиет о имени Иаковли" (Ис. 44, 3-5).

"Веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы. (Сие же рече о Дусе, его же хотяху приимати верующий во имя Его. Не убо бе сошел Дух Святый, яко Иисус не убе прославлен") (Иоан. 7, 38, 39).

"По днех онех, глаголет Господь, дая законы Моя в мысли их, и на сердцах их напишу я, и буду им в Бога, и тии будут ми в люди. И не научит кийждо брата своего, глаголя: познай Господа; яко вси познают Мя от мала даже и до велика их" (Иер. 31, 33, 34).

Исполнение:

"Спасите нас банею паки бытия и обновления Духа Святаго, его же излия на нас обильно Иисусом Христом, Спасителем нашим" (Тит. 5, 5, 6). "Иже и запечатле нас и даде обручение Духа в сердца наша" (2 Кор. 1, 22). "Не весте ли яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас"? (1 Кор. 3, 16). "Славы и Божий Дух на вас почивает" (1 Петр. 4, 14).

"И вы помазание имате от Святаго, и весте вся. — И не требуете, да кто учит вы: но яко то само помазание учит вы о всем, и истинно есть, и несть ложно: и якоже научи вас, пребывайте в

нем" (Иоан. 2, 20, 77). "Дух способствует нам в немощех наших: о чecoм бо помолимся, якоже подобает, не вемы, но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными" (Римл. 8, 26). (Воскр. Чт. ч. I, стр. 61).

Цель и плоды сошествия Св. Духа

I. Для Апостолов

И аз умолю Отца, и иного Утешителя даст вам, да будет с вами в век (Иоан.14, 16). Утешитель же, Дух Святый, его же послет Отец во имя Мое, той вы научит всему и воспомянет вам вся, яже рех вам (-14, 26); наставит вы на всяку истину: не от себе бо глаголати имать, но елика аще услышит глаголати имать, и грядущая возвестит вам. Он Мя прославит, яко от Моего приимет, и возвестит вам (Иоан. 16, 13, 14).

Яко Иоанн убо крестил есть водою, вы же имате креститеся Духом Святым, не по мнозех сих днех (Деян. 1, 5); приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы, и будете Ми свидетели во Иерусалиме же и во всей Иудее и Самарии, и даже до последних земли (-1, 8).

И исполнишася вси Духа Свята, и начаша глаголати иными языки, якоже Дух даяше им провещавати (-2, 4).

II. Для всей церкви

Возшед на высоту, пленил еси плен, и даде даяния человеком. Сшедый, той есть и возшедый превыше всех небес, да исполнит всяческая. И той дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же Благовестники, овы же Пастыри и Учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова (Еф. 4, 8, 10-12).

Комуждо же дается явление Духа на пользу. Овому бо Духом дается слово премудрости, иному же слово разума, о том же Духе; другому же вера, тем же Духом; иному же дарования исцелений о том же Духе; другому же действия сил, иному же пророчество, другому же рассуждения духовом, иному же роди языков, другому же сказания языков. Вся же сия действует един и тойжде Дух, Разделяя властию коемуждо, якоже хощет (1 Кор. 12, 7-11).

III. Для каждого верующего

Знаменастеся Духом обетования Святым иже есть обручение наследия нашего, во избавление снабдения, в похвалу славы Его (Еф. 1, 13, 14).

Или не весте, яко телеса ваша храм живущего в вас Святаго Духа суть, егоже имате от Бога, и несте свои (1 Кор. 6. 19)? Созидаетеся в жилище Божие Духом (Еф. 2, 22). О сем разумеем, яко пребывает в нас Бог, от Духа, егоже дал есть нам (1 Иоан 3, 24).

Общение Святого Духа со всеми вами (2 Кор. 13, 13); вси единем Духом напоихомся (1 Кор. 12, 13).

Не приясте духа работы паки в боязнь; но приясте Духа сы ноположения, о немже вопием: Авва Отче! Самый Дух спослушествует духови нашему, яко есмы чада Божия. Начаток духа имуще, и мы сами в себе воздыхаем, всыновления чающе избавления тела нашему. И Дух способствует нам в немощех наших: о чесом 6о помолимся, якоже подобает не вемы, но сам Дух ходатайствует о нас, воздыхании неизглаголанными. Испытаяй же сердца весть, что есть мудрование Духа, яко по Богу ходатайствует о святых (Рим. 8, 15, 16. 23, 26, 27).

IV. Для мира

И пришед Он (Дух Св.) обличит мир о гресе и о правде и о суде. О гресе убо, яко не веруют в Мя; о правде же, яко ко Отцу Моему иду, и ктому не видите Мене; о суде же, яко князь мира сего осужден бысть (Иоан. 16, 8-11). Егда же приидет Утешитель, его же Аз послю вам от Отца, Дух истины, иже от Отца исходит. Той свидетельствует о Мне (Иоан. 15, 26) (Воскр. Чт. Г. II, стр. 63).

Учение о сошествии Св. Духа (из богослужебных песней Пятидесятницы)

I. Призывание к торжеству.

Попразднственный вернии, и конечный праздник празднуим светло: сей есть Пятидесятница, обещания исполнение и предложения (Утр. праздн. Седал) .

Яко на некасаемую превосходяще гору, не боящеся огня страшаща, приидите и станем на горе Сионстей, во граде живаго Бога, духоносным учеником ныне сликующе (Кан. Празд. п. 8).

Пятидесятницу празднуем и Духа силу, и истинную радость, божественныя надежды совершение, и таинства еже от века явившагося нам (Стихир, веч. праздн. и в среду).

II. Пророчество о сошествии Св. Духа

Пояху Пророк, духонасыщенная уста, твое телесное, о Царю, пришествие, и Дух от недр Отчих произшедший, несозданный, зданнодетелен, сопрестолен Тебе (Кан. п. 8).

Божественное учение возгреме видяй видения божественный Иоиль, богоначальнейшаго излию, рек, якоже Слово, Духа моего (Там же, п. 7).

На палящей древле огненной колеснице, ревнитель и огнедохновенный радуяся носим, еже ныне возсиявшее дохновение свыше апостолом являше (Там же, п. 9).

III. Исполнение пророчества

Духа божественный дар излился на всяку веровавшую плоть, якоже древле пророк зрительно радуяся предвозвести (Четв. Блажен, п. 9).

Преславная днесь видеша вси языцы во граде Давидове, егда Дух сниде Святый во огненных языцех: собранным учеником Христовым, бысть шум, якоже носиму дыханию бурну и исполни дом, идеже бяху седяще, и вся начата глаголати странными глаголы (Утр. Хвалитн.).

Тогда еврейския дети зряще, ужасахуся ужасом, слышаху бо я вещающа иными странными языки, якоже Дух подаяше им (Стих. на Литии).

Не разумеюще языцы, Господи, Пресвятаго Духа на Апостолы Твоя бывшия силы, изменение язык пиянство быти мняху (Утр. Стиховн.); языки бо глаголящих огненными свою кийждо беседу слышаше (Понед. утр. Седал).

IV. Божественные свойства и сила Св. Духа

Дух Святый свет и живот, и живый источник умный: Дух премудрости, Дух разума, благий, правый, умный, обладаяй, очищаяй прегрешения, Бог и боготворяй, огнь и от огня происходяй, глаголяй, деяй, разделяй дарования, имже пророцы вси и божественнии апостоли с мученики венчашася (Стих. Хвалитн.). Господь животворящ есть Дух, самодвижим, самовластен, разделяя, якоже хощет даров раздаяния, самовладычен, самоповелителен, безначален (Повечер. 50-цы п. 8).

Действовал еси первее во ангельских воинствах, священие даруя и просвещая Божества молниями, Душе Святый, — пророки показал еси могущия прозрети будущих предведение (Суббот. Блажен. п. 6).

Непостижим есть Дух Всесвятый, преходит всяк ум и смысла скорость, яко веков всех древнейший, — присно сый, пучина богатства неизмеримая, всесильный (Четв. Блаж. п. 4). Имже и носятся и держатся вся, животом содержатся, и живут, и пребывают, и спасаются (Сред. веч. стиховн.).

V. Отношение Св. Духа ко Отцу и Сыну

Дух Святый бе убо присно и есть и будет, ниже начинаем, ниже престаяй, но присно Отцу и Сыну счинен и счисляем, — имже Отец познавается и Сын прославляется (Ст. хвалитн.).

Бяше исходен от нерожденна Света всесильный сияющий Свет, егоже Сыном отеческия власти ныне являет срасленое озарение (Кан. праздн. п. 3); Дух благий, дух премудрости Божия, Дух от Отца исходяй и Сыном верным нам явлейся подавателен (Там же, п. 5).

Дух Святый Бог, сраслен и сопрестолен Отцу и Слову познавается, Свет пресовершенный от Света просиявый от безначальнаго совершеннаго Отца (Сред. веч. стиховн.). — Исходящего от безначальнаго Отца несомненно, на Сыне же почивающаго Пресвятаго Духа вернии славословим (Пят. Блаж. п. 5).

VI. Действие Св. Духа в Апостолах

Ангельские лики освящаяй и сих чины окормляяй, яко благ, сей ныне с небесе сошед, божественными блистании премудры Апостолы упремудрив, вселенней посла (Вторн. Блаж. п. 9).

Ныне облачатся державою Христовою с высоты Апостоли; обновляет бо их Утешитель, в них обновляяся таинственным обновлением разума (Вечер. в нед. 50-цы Стиховн.). — Языками инородных обновил еси, Христе, Твоя ученики, да теми Тя проповедят бессмертнаго Слова и Бога (Вечер, праздн. Стихир.). Чистыя приятелища божественныя благодати и божественныя зари нескверная зерцала мудрыя Твоя ученики показал еси богоначальным Духа сиянием (Суббот. Блаж. п. 2), исполняя их блаженнаго учения Твоего (Вторн. веч. стиховн.).

Апостолы вся божественнаго Утешителя сила премудры и богословцы показа (Понед. веч. стиховн.). Спасовы рачителие радости исполнишася, и дерзновение прияша прежде боящийся (Сед. по 3-й песни). Дух Святый на сия пришед видом огненным огнедохновенныя сия показа, вещании тайными учения тройческая витийствующия (Вmopн. веч. стих.). Огнь чистительный учеников ороси сердца. Духа сходящая роса с небеси, Слова самовидцы просвети (Четв. Блаж. п. 9). — Глаголавый во пророцех иногда, Утешителю, соделал еси ныне небеса, вещающия слову Божию, божественныя Апостолы (Четв. утр. стиховн.).

VII. Плоды сошествия Св. Духа для всего мира

Духа источник, пришед на землю, — Апостолы орошаше, просвещая, — имиже мы прияхом благодать огнем же и водою. Свет прииде Утешителя и мир просвети (Утр. седал.). — Небеса одушевленная поведают днесь Спасова величия и весь мир проидоша, ясно проповедати Утешителеву божественную силу и просветиша всю тварь учении (Сред. веч. стих.). Тем же землю освятиша Богу Творцу, несвященная посекше, яко исчезнути оружием лукаваго и спастися душам (Вторн. веч. стих.).

Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний, егда же огненные языки раздаяше, в соединение вся призва (Конд. праздн.).

Начаток Божества ныне дарует естеству перстному Дух Отчий и Единородному неотчужденный (Пят. Блаж. п. 9). — Днесь излиял еси, Спасе, Утешителя Твоего Духа дарования, подав человеческому естеству пророчествовати и Троице покланятися (Вторн. веч. стиховн.). Утешителя послал еси миру всех грехи божественный огней попалити и дати нам еже к Нему общение истинное (Понед. веч. стихир.).

VIII. Молитва к Святому Духу

Царю небесный, Утешителю, Душе истины, — прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша (Стиховн. праздн.). О Душе премудрости и страха Божия, истины, совета и разума, мир подаваяй, вселися в ны, — подаждь святьбу нам и просвещение, — покажи достойны Твоего осияния и светом Твоим боговиднейшии сотвори нескверны зерцала (Повеч. 50-цы, п. 5-й, 6).

Душе правый; на пути правый настави Тебе богословящия (Вторн. Блаж.).

Хотением твоим дарования раздаваяй ниже хощеши, Утешителю, Тебе Бога знающий Твою благодать подаждь (Четв. Блаж. п. 8). Свыше нам, Утешителю, пришед, яко прежде ко Апостолом, освяти и спаси, Тебе Бога проповедающия (Веч. Мал. 50-цы) (Воскр. Чт., г, XVI, стр. 63).

Сошествие Святого Духа на Апостолов

Иннокентия, Архиеп. Херсонского

1. Когда мы говорим, что Дух Святой сошел на Апостолов, то первее всего должно помнить, что сошествие Его не должно представлять подобным сошествию или пришествию человеческому. Дух Святой, как Бог, есть вездесущ: Ему неоткуда нисходить и некуда приходить: Он и без того везде есть и все наполняет. Сходить, приходить — могут только существа ограниченные, а не Бог. Все эти выражения, как замечает св. Златоуст, употребляются о Боге по нужде, — ибо на языке человеческом нет слов к выражению Божеских действий, как они суть сами в себе, — и все эти выражения означают не что другое, как новое явление силы Божией, особенное откровение Его присутствия. Где сила Божия открывается, где Он ощутительно являет Свое присутствие, туда, по нашему слабому понятию и еще слабейшему выражению, Бог как бы приходит.

Итак, сошествие Святого Духа на Апостолов, собственно говоря, есть не сошествие к ним Бога-Духа, а явление силы Его в них, открытие в них Его особенного присутствия.

Равным образом, когда мы говорим, что Дух Святой сошел на Апостолов и начал в них действовать, то не должно думать, чтобы Он не действовал прежде в роде человеческом. Дух Святой, как премудро воспевает Церковь, бе присно, есть и будет. Он был в ветхозаветных патриархах — Адаме, Ное, Аврааме, и других, был в пророках, был во всякой душе чистой; всякий праведник имел Его; без Него никогда не совершилось ни одного истинно доброго дела.

Несмотря, однако же, на такое всегдашнее пребывание Духа Божия в святых Божиих человеках, не должно думать, чтобы по тому самому сошествие Его на Апостолов не было что-либо особенно важное. Нет, оно чрезвычайно важно, чрезвычайно благодетельно для всего рода человеческого — по следующим причинам.

В предвечном совете Божием о спасении погубленного грехом рода человеческого, положено, чтобы Сын Божий, явившись в определенное время на земле, искупил Своею смертию людей от вечной погибели и, по совершении сего величайшего дела, вознесся на небо, дабы там наслаждаться славою Божественною. — Почему Промысл не благоволил, чтобы Сын Божий оставался до самого скончания времен на земле, дабы видимо управлять Своею Церковью, коей Он есть Глава и Господь, — о том мы за совершенно верное не можем сказать ничего: ибо сам Апостол говорит только, что небо должно было принять Спасителя до времени совершения всего (Деян. 3, 21), а почему так, не говорит ничего. Для нас в этом отношении довольно помнить слова Спасителя к ученикам, скорбевшим об Его отшествии: лучше, дабы Я отшел от вас, и, помня их, верить, что действительно лучше, дабы Спаситель наш был на небе, а на земле с нами был Дух Святой.

Итак, поелику пребывание Спасителя на земле долженствовало быть кратко, то в том же предвечном совете Божием положено, чтобы по отшествии Спасителя на небо, пришел Дух Святой, дабы, так сказать, заняв Его место, совершить то, что Им начато, соделать Апостолов способными к проповеданию Евангелия всему миру, расположить сердца людей к принятию их проповеди, научить их живой вере в заслуги Искупителя, сообщить им новые духовные силы к исполнению нового закона благодати, кратко: усвоить роду человеческому те божественные дары, кои приобретены для него страданиями Сына Божия, посему сошествие Святого Духа на Апостолов есть как бы торжественное вступление Его в высокую должность Освятителя грешного рода человеческого, есть торжественное освящение новой, всемирной, вечной Церкви, такое освящение, после коего Освятитель уже начал в ней действовать видимо и постоянно.

А из сего само собою откроется, как важно и благодетельно для всего рода человеческого сошествие Святого Духа на Апостолов. Если бы Он не сошел на них, то дело Спасителя рода человеческого осталось бы не совершенным; Апостолы пребыли бы неспособными проповедать Его всему миру; мир не знал бы о своем Спасителе; не было бы в мире христианской веры, и праотцы наши и мы все остались бы во тьме идолопоклонства.

2. Как все важнейшие события в царстве благодати были предварительно предсказаны Пророками, дабы люди, зная, чего надеяться, тем тверже надеялись: так и сошествие Святого Духа было предсказано неоднократно.

Так, еще за 600 лет Бог, утешая, по случаю глада, народ израильский через пророка Иоиля, говорил, что Он не только подаст им хлеб насущный, но и в последние дни, т.е. во дни пришествия Мессии, излиет Духа Святого на всякую плоть (Иоил. 2, 28-29). Подобное сему говорил Бог и через пророка Иезекииля (Иезек. 36, 26).

Но современники сих Пророков, алкая хлеба телесного, мало заботились о пище духовной, и утешительное предсказание не тронуло сердец, преданных страстям.

Иоанн Предтеча, по долгу звания своего, приготовляя иудеев к сретению Мессии, приготовлял их и к принятию Духа Святого. Неоднократно объявлял он, что после его крещения водою, вскоре откроется крещение Духом Святым, и что последнее крещение несказанно важнее первого (Матф. 3, 11). Но и это возглашение не произвело в сердцах, иссохших от страстей, жажды Духа Святого. Никто и не спросил, что это за крещение, где и как обрести Его. Сам Спаситель по временам указывал на будущее пришествие Святого Духа. Так, Он, Никодиму, приходившему к нему ночью для научения, прямо сказал, что для получения царства Божия непременно должно возродиться от Святого Духа (Иоан.3, 3). Но сей учитель Израилев так мало знал о Святом Духе, что, как известно, подумал, яко бы ему говорят о новом рождении из утробы матерней.

Потом Спаситель в последний день праздника кущей (в который между прочими обрядами возливалась на алтарь вода из Силоамского источника) всенародно в храме проповедовал, чтобы всякий, кто жаждет, шел к Нему, потому что верующий в Него соделается сам источником воды живой (Иоан. 7, 47-49). Это, как замечает Евангелист Иоанн, говорил Он о Святом Духе. Но едва ли кто истинно понял Его; ибо между слушателями произошел спор о Его лице, — и больше ничего.

Самые Апостолы, питая надежду земного царства Мессии, мало думали (если только думали) о Святом Духе. И Спаситель, видя их неспособность, не говорил им о Нем или говорил весьма мало.

Но когда наступило время разлучиться Ему с учениками, Он в последней беседе — в навечерие Своей смерти, для утешения их не только открыл, что они вскоре получат Святого Духа, но и раскрыл благотворные свойства будущего Утешителя. "А от того, — говорил Он, — что Мне должно оставить вас, сердце ваше исполнилось печалию; но Я истинно говорю вам, что лучше, дабы Я отошел от вас; ибо если Я не пойду, то Утешитель не приидет, — Дух истины, иже от Отца исходит. Правда, Я еще имею много сказать вам, но вы не можете вмещать теперь. Когда же Он приидет, то наставит вас на всякую истину: Он научит вас всему, откроет вам самое будущее, напомнит все, о чем Я говорил с вами. Он уже не оставит вас, а пребудет с вами в век".

Ничего не может быть яснее сего предсказания, и ученики, по-видимому, успокоились. Но ужасная смерть Иисуса Христа, коей они при всех предсказаниях никак не могли согласить со своею надеждою Его земного царства, совершенно затмила в уме их обещание Спасителя: — никто не думал о Утешителе; все только плакали и сокрушались!

Воскресение Иисуса Христа рассеяло облако печали, но не оживило желания пришествия Святого Духа. Ученики снова начали мечтать о земном царстве: Господи, вопрошали они его, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево (Деян. 1, 6); а, аще в лето сие приидет Дух Святый, о том никто и не думал спрашивать.

Спаситель, видя крайнюю невнимательность учеников, снова обратил их мысли и желание на Святого Духа; а чтобы они тем усерднее ожидали Его, предсказал, что Он придет спустя немного дней (Деян. 1, 5); наконец, перед самым вознесением на небо, запретил им и отлучаться из Иерусалима до Его пришествия, — привязал их, так сказать, как малых детей, к тому месту, где должен был сойти на них Дух Святой.

3. В самом деле, благословение, коим Господь осенил учеников Своих, возносясь на небо, как будто сообщило совершенно новое направление их уму и сердцу. Утешитель, которого прежде так мало ожидали, соделался единственным предметом их мыслей и желаний. Никто и не думал оставлять Иерусалим; даже по домам не расходились, а пребывали все вместе. Всех было 120 человек (в том числе и Пресвятая Дева); но душа была одна, сердце одно. К крепкому единодушию присоединилась крепчайшая молитва. Несмотря на обещание Спасителя, послать вскоре Святого Духа, непрестанно молились о Его сошествии: молились, потому что не почитали себя достойными столь великого дара; молились, ибо познали, что без молитвы не бывает ничего важного; молились, поелику самое стремление души к Святому Духу было уже чистейшею молитвою.

Когда Апостолы таким образом, посредством единодушия и молитвы, неприметно для них самих, приближались и возвышались к Святому Духу, наступил пятидесятый день после иудейской пасхи, день весьма торжественный, для празднования коего многие из набожных иудеев стекались в Иерусалим со всего света. Предметом празднества было воспоминание синайского законодательства: ибо в пятидесятый день по исходе израильтян из Египта дан был им закон на горе Синайской, дан, как известно, среди громов, молний и бурь. Сверх сего, в этот же самый день по закону приносились в жертву Богу начатки от жатвы, которая в Палестине оканчивается во время нашей весны.

Все иудеи по закону и усердию спешили во храм, но Апостолы не почли нужным идти во храм, оставленный навсегда самим Господом храма, — пребывали в своем домашнем храме. Но священный день не мог не возбудить в их сердце еще святейших чувствований. Воспоминание сошествия Божия на гору Синайскую невольно возбуждало надежду, не сойдет ли в сей же самый день и обещанный Утешитель. А таковая надежда еще более распаляла сердца молитвою. 120 чистейших гласов неслись к небу! 120 чистейших сердец отверзлись для Утешителя! Огонь божественный уже начинал возгораться в их внутренности; Дух Святой уже подвигся в основании их существа; не мог далее сокрывать невидимого Своего присутствия, — и сила благодати, через молитву, проторгалась сквозь силы видимой природы.

Вдруг услышали шум, какой бывает во время бури, от сильного порыва ветра. Шум происходил с неба — с верхних частей воздуха, но вскоре проник и наполнил чистейшим веянием всю храмину, в коей находились ученики. В то же мгновение среди храмины, в воздухе, появилось множество языков огненного цвета; носясь над главами учеников, они опустились на них и опочили. "Если бы, — говорит святой Кирилл Иерусалимский, — кто увидел Апостолов в это мгновение, то мог бы подумать, что на их главах огненные венцы" (Катих. 17).

Бурное дыхание было ближайшим предвестием, а явление огнецветных языков — видимым знамением пришествия Святого Духа. Будучи Дух чистейший, бестелесный, Он избрал чувственное знамение сие, дабы тем ощутительнее явить Свое присутствие. "Ибо, — рассуждает св. Григорий Богослов, — как Сын Божий явился на земле видимо, то и Духу Святому надлежало явиться видимо" (Бесед. 44). Так и прежде, когда Он сходил на Иисуса Христа в Иордане, то избрал знамением Своего явления вид голубицы.

Нет сомнения, что Дух Святой не напрасно избрал теперь эти, а не другие знамения: у Премудрого ничего не бывает без цели. Какая же была цель? Огонь, по изъяснению отцов Церкви, выражал то действие, которое Дух Святой имел произвести и в Апостолах, соделав их пламенными ревнителями веры, и в целом мире, попалив терние нечестия. Языки выражали дар слова, сообщенный провозвестникам Евангелия. Огонь и буря показали, что законодательство Нового Завета ничем не хуже Ветхого, которое дано было среди огня и бури; а кротость огня, почивавшего на Апостолах, в сравнении с лютостью огня синайского — последний умерщвлял, — являла, что Новый Завет исполнен милости и благодати, недостававших Ветхому.

Бурное дыхание и видение огненных языков продолжалось недолго, — может быть, несколько мгновений: но Дух Святой навсегда наполнил собою души и сердца Апостолов. О, кто изобразит, какое дыхание, какой огонь был в этих сердцах! Как они очищались, претворялись, обожались! Это было истинно новое, лучшее творение! В это мгновение сделано более, нежели во все пребывание учеников со Иисусом Христом, — более дано, более принято. Можно сказать, что весь мир, сам Иисус Христос действием Духа Святого как бы преобразился теперь в уме Апостолов: ибо отселе они уже не разумели никого по плоти, между тем, как прежде Самого Иисуса Христа разумели по плоти (2 Кор.5, 16) Может быть, если бы вопросить самих Апостолов о сем состоянии, то они сказали бы не более того, что сказал св. Павел о своем пребывании в раю: аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем: Бог весть (2 Кор.12, 2)! За первым чудом последовало другое, большее. Умея доселе говорить только на одном природном языке — еврейском, и притом на самом простом наречии его, галилейском, Апостолы и прочие верующие вдруг начали говорить теперь на всех, тогда известных языках. Еще некому было слушать, их, но они все говорили и не могли не говорить: Дух Святой двигал уста, а слова лились сами собою, как вода льется из источника. Так, и у св. Давида, когда на него сходил Дух Святой, сердце само собою отрыгало слово благо, язык делался тростию книжника скорописца (Пс.44). — Каждый говорил то, что Дух Святой давал ему провещавать; Податель был один, а дары различны: море благодати, так сказать, разлилось на источники, смотря по качеству сердец, — быстрые, медленные, шумные, тихие — более, или менее глубокие, но во всех сердцах живые, светлые!

Апостолы вещали величия Божия (Деян. 2, 11), то есть, — бесприкладные совершенства Божий, чудные дела Промысла, кои открылись теперь для них во всей полноте и свете. Кто бы не желал знать, что именно и как они вещали? Видеть, так сказать, первые опыты огненного вещания их? — Но Промысл сокрыл от нас сие. Это было вещание для них самих, их благодарственная молитва. Для нас они начали вещать после, и вещание их пронеслось по всей вселенной (Сочин. т. 1. Изд. 1872 г. стр. 386).

О клевете неверовавших и о речи св. Ап. Петра (ст. 12-41)

Его же

Мы видели действие Духа Божия, слышали гласы людей духовных; посмотрим теперь на действия мира, вслушаемся в голоса людей плотских.

Шум бурного дыхания, вероятно, слышан был не одними верующими; слышны были, конечно, на некоторое расстояние, и гласы 120 человек, кои гремели во славу Божию. Потому многие из иностранных иудеев, пришедших на праздник, немедленно стеклись к храмине апостольской.

Все изумлялись! Во-первых, тому, что слышали Апостолов, славословящих Бога на языках иноземных, между тем, как молитвы обыкновенно совершались на священном языке еврейском; во-вторых — тому, что никогда не слыхали о столь высоких истинах, о столь святых чувствах; но всего более изумлялись оттого, что каждый римлянин, грек, африканец, индиянин — слышал свой природный язык, тогда как каждому было известно, что говорившие были все галилеяне, люди совсем незнакомые с иностранными языками. От удивления переходили к ужасу: ибо все видели необыкновенное, слышали чудесное, а никто не мог изъяснить того, что видел и слышал. Ужасахуся же вси, и недоумевахуся, глаголюще: что убо хощет сие быти?

Но скоро нашлись люди, кои вздумали (как и ныне нередко бывает) изъяснить другим то, чего сами совершенно не понимали. "Что тут, — говорили, — удивительного? это действие вина заставило их забыть приличие, — и вот они вольнодумствуют, молятся на простонародных языках, тщеславятся их знанием". Инии же ругающеся глаголаху, яко вином исполнени суть.

При всей нелепости этой клеветы, в ней есть нечто, стоящее благочестивого внимания. И Ап. Павел противополагает Святому Духу, когда говорит: не упивайтеся вином, но паче исполняйтеся Духом (Еф. 5, 18). Не напрасно сие противоположение. И Давид говорит, что праведники упиваются от тука дома Божия (Псал. 39, 9). Не напрасно и это выражение. А невеста — верующая душа, описываемая Соломоном, говорит, что она введена была даже в дом вина, и призывает других пить оное и упиваться (Песн. 2, 4; 5, 1). Тут еще более тайны. Что же все это значит? — Вероятно, то, что кто исполнен Святым Духом, кому Он по достоянию дхнет, тот бывает сам вне себя, и в действиях его, и в самом виде открывается нечто странное, выходящее из обыкновенного порядка; подходящее к тому, что усматривается в человеке в состоянии шумного веселья. — Так, св. Давид, исполненный Духа Божия, с царским венцом на главе, подобно младенцу, скакал всенародно перед ковчегом завета (2 Цар. 6, 16).

Но плотские люди не знают другого восторга, кроме чувственного; упоение Святым Духом, святое глумление от преизбытка благодати, чуждо для них; они судят по своему опыту, и — богохульствуют! — Ругающеся глаголаху, яко вином исполнени суть.

Так и всегда мир заблуждается, когда берется судить о действиях святых Божиих человеков, когда подводит их под свои правила, под свой, так называемый, порядок, а в самом деле беспорядок вещей. Прочтите жизнеописания святых, и вы увидите, что многие из них почитались людьми странными, лишенными если не ума, то благоразумия. Уже смерть открывала общее заблуждение и показывала всем, что их — не бе достоин весь мир (Евр. 11, 38).

Таким образом, при самом сошествии Святого Духа, снова подтвердилось слово Спасителя, что мир не знает Его (Иоан. 14, 17) (Он и никогда не узнает Его). Но вместе с сим оправдалось и то, что Дух Святой, пришед, обличит мир о грехе (16, 8).

Слыша хулу иудеев, Петр с прочими Апостолами стал пред ними и произнес обличительное слово. Кратко и просто было это обличение, но поелику устами Петра вещал Дух Святой, то слова его проникали сердца слышавших и победили их упорство. Выслушав его, повествует св. Лука, они умилились сердцем и сказали: братия, что же нам делать? (Деян. 2, 37).

Покайтесь, отвечал Святый Петр, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа, и вы не только будете прощены, но и сами получите дар Святого Духа; ибо обетование Святого Духа дано не нам одним, а и вам, и чадам вашим, и всем дальним, кого ни призовет Господь Бог наш (Деян. 2, 38-39).

После сего иудеи немедленно покаялись, уверовали, окрестились, -и новая Церковь из 120 выросла до 3000 человек. Так окончилось событие, нами празднуемое, — полным торжеством Святого Духа над неверовавшими! (Т. 1, стр. 393).

Сошествие Святого Духа на Апостолов

Фаррара

Было раннее утро. Прежде чем "третий час дня" вызвал всех в храм на утреннюю молитву (т.е. 9-й час утра (срав. Лук. 24, 53; Деян. 2, 46; 3, 1), верующие, в числе ста двадцати человек, собрались еще раз, по обычаю, в "верхней горнице". Некоторые из писателей воображают, что великое событие первой Пятидесятницы совершилось в храме. Слово οίκον, в переводе "дом" (Деян. 2, 2) может означать и "комнату", так что Иосиф употребляет его для означения каждой из тридцати небольших комнат, пристроенных к Соломонову храму, и тридцати других, расположенных над первыми. Но нет никакой возможности представить себе, чтобы бедные и подозрительные ученики презираемой секты получили право располагать этими комнатами для своих религиозных собраний, да и ни одна из комнат при Иродовом храме, если они были не более тех, какие находились при храме Соломоновом, не могли вместить всего количества собравшихся верующих. Одновременность празднования в храме и готовившегося вне его события имела великое нравственное значение: потому что совершение такого торжественного событие не в храме, а в обыкновенном доме служило видимым предзнаменованием тех дней, когда не на Сионе, и не на Гаризине только "будут люди поклоняться Ему в духе и истине" (Иоан. 4, 21-23).

Когда сердца собравшихся пылали горячею ревностью и сияли какою-то неопределенною надеждою, — внезапно, среди восторженного собрания, явилось желанное знамение. Во вдохновенных сердцах своих они восчувствовали обещанное Спасителем крещение Духом Святым и огнем, — высшие побуждения Духа и Силы, — вечное доказательство для них и, по непрерывному преемству от них, для всех, кто примет их слово, что тот, Кто взят был от них на небо, будет с ними всегда до конца мира.

С небес послышался шум, как бы от несущегося сильного ветра, который наполнил весь дом, где они находились. И явились разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили на каждом из них (Деян. 2, 2-3). Это был не ветер, а только шум ветра в его бурном стремлении; это был не огонь, а нечто подобное колеблющимся языкам пламени, которые светились, но не жгли, — верный символ Святого Духа, веющего, как ветер, там, где восхощет, хотя неизвестно, откуда приходит и куда уходит, — возжигающего огонь любви на святом алтаре каждого верующего сердца и высказывающего нередко через косные уста невежд жгучие слова вдохновения.

Кто уразумел ясно рассказ об этом событии в Деяниях Апостольских, тот никогда не дозволит себе отрицать ту истину, что эта первая Пятидесятница была вечнопамятным моментом в судьбах человечества. С той поры в каждом веке встречаем мы сынов Божиих, удостоившихся благодати Всесвятого Духа в размерах, дотоле неведомых. С той поры, как нам известно, живет в нас Дух Христов, посредством Которого мы вступаем в общение с Богом более близкое, чем то, какое даровано было святым ветхозаветным, — видим дни, которые желали видеть и не видали цари и пророки, — слышим истины, которые бы они желали слышать и не слыхали. С этого великого дня восприняли всю свою силу новозаветные установления. Ибо в этот великий день сообщена была Божественная благодать и предоставлено апостольское звание не отдельно какой либо личности, — но преподаны дары Святого Духа всей вообще Церкви, — с ее мужами, женами и детьми, чтобы все ее члены были "избранным родом, царственным священством, народом святым, людьми взятыми в удел" (1 Петр. 2, 9); одним словом, духовные дары сделались достоянием всего человечества.

Но если мы от этих таинственных явлений обратимся к действию, ими производимому, то будем иметь дело с предметами, более знакомыми, и убедимся, что наружный символ состоит в полной зависимости от внутреннего значения. Для более же верного понимания ближайших и отдаленных результатов этого явления, возобновим в памяти то, что передается в Деяниях Апостольских.

"И исполнились все Духа Святого, — говорит повествователь, — и начали говорить на других языках, как Дух давал им провещавать" (Деян. 2, 4).

Ввиду, во-первых, того, что хотя Св. Павел "более других говорил языками" (1 Кор. 14, 18), однако в самую тяжкую для него минуту не понял языка ликаонского (Деян. 14, 12-14); во-вторых, того, что, по древним преданиям, Св. Петру сопутствовал Марк в качестве "толмача", а Тит был полезен Св. Павлу знанием греческого языка, многие из новейших западных богословов вместе с Оригеном предполагают, что речи произносились на одном языке, чудо же состояло в том, что каждый из слушателей слышал их на своем собственном; или толкуют так, что энтузиазм Апостолов увлекал толпу, хотя они говорили на языке, ей непонятном. Но нельзя не согласиться с мнением Св. Златоуста, что наитие Святого Духа не сопровождается явлениями экстатическими, а если допустить толкование Оригена,. то, по словам Св. Григория Богослова, придется изъяснить слова деяний в совершенно превратном смысле. Ибо толкуя, что Апостолы произносили речи на родном им языке, а каждый слышал их на своем собственном, надо допустить и то, что Дух Святой снизошел не на Апостолов, а на слушателей, которые получили дар разуметь произносимое на языке незнакомом.

Не описаны речи, которые были произнесены учениками, но судя по их воздействию на народ, надо думать, что голос их был внушителен по его тону и модуляциям, по его поразительной, проникающей до глубины сердца и потрясающей душу силе. Произносимые ими слова были могучи, восторженны, исполнены таинственного значения и произносились не на природном языке, а на том, который кому внушен был свыше. Мысли их дышали умилением, благодарственною молитвою и изливались как бы в трогательном псалме или торжественном гимне. Речи их не были обращены к какой-либо личности, а уподоблялись вдохновенной беседе умиленной души с Богом. Сами говорившие, произнося внушенные им слова, чувствовали, что они говорят под влиянием одного общего восторга, служат отголоском, пробужденным в разных личностях одним и тем же необъятным душевным волнением.

Как ни важно само по себе это видимое проявление Божественной благодати, однако же далеко уступает в силе и значении тому внутреннему воздействию, которое с этой поры упрочилось навеки. Ибо первое поразило толпу, последнее постоянно дает жизнь миру; первое привело в христианство многих, а последнее доселе сообщает каждому христианину силу для святой жизни; первое было новым, изумительным, странным душевным волнением нескольких личностей, постоянное влияние последнего дает крылья всякой верующей и любящей душе бесстрашно возноситься от земли к небу.

Иерусалим в это время наводняли толпы евреев и прозелитов. Само собою разумеется, что "шум" (Деян. 2, 6) не мог не привлечь внимания мимоходящих. Век, который был веком сильного ожидания какого-то необыкновенного Божественного события, — день, который был днем годовщины Пятидесятницы и воспоминаний о событиях на Синае, — час, в который весь народ ходил по улицам, направляясь к службе в храм: все это вместе способно было увеличить толпу и произвести в ней смятение.

Церковь, при самом начальном ее основании, увидела себе противника в мире, который громко заявлял свое недоумение открытой ненавистью и злобой. Лучшая часть толпы сознавала, что эти "Галилеяне" прославляли странными языками благодеяния и силу Божий. Небольшая часть зрителей почувствовала презрение к тому, что казалось ей диким фанатизмом. Такие, глумясь, восклицали из толпы: "Эти люди слишком свободно предались празднованию Пятидесятницы" (срав. Второзак. 16. 11). "Они напились сладкого вина" (Деян. 2, 13).

Колкость такой насмешки указывает нам причины, внушившие Апостолам необходимость немедленного объяснения (Деян. 2, 15). "И духи пророческие, — как говорит Св. Павел с тою практическою мудростью, которая в нем соединялась с пламенным энтузиазмом, — и духи пророческие послушны пророкам" (1 Кор. 14, 32). Апостолы были способны не только сдержать свой собственный восторг, но в это важное мгновение водворить полное молчание среди восторженных братий. Они ясно видели, что погибало все, если хотя часть их Богослужения даже в насмешку будет объяснена оргиастическими проявлениями беспорядочного разгорячения. Необходимо было с первого же раза доказать, что христианский ученик чужд всякого фанатизма. Апостолы выступили вперед, и Св. Петр произнес слово. Стоя на возвышении и говоря таким тоном, который повелительно требовал молчания (Деян. 2, 14), он прежде всего просил полного внимания и рассказал толпе, что ее грубое подозрение опровергается уже тем, что теперь только девятый час. Затем он напомнил ей пророчество Иоиля, что между прочими чудесами и знамениями последних дней будет наитие Святого Духа. Ныне, говорил Он, это пророчество исполнилось и народ является свидетелем. Дух Святой действительно теперь ниспослан тем самым Иисусом Назореем (Деян.2, 22), Которого они пригвоздили к кресту, но Которого воскресение и освобождение от уз смерти предсказал в псалмах Его знаменитый предок.

Могучее слово проникло в сердца слушателей. Сила и бесстрашие, с каким произнес речь тот, кто так недавно при ничтожном вопросе любопытной служанки почувствовал страх, заставивший его отречься от своего Господа, — вразумительное изъяснение Писания людьми, которые так недавно показали себя "несмысленными и медлительными сердцем" для уразумения того, что говорилось относительно Христа (Лук. 24, 25), три тысячи крещенных тогда же во исповедание новой веры — все это представляло само собою доказательство, что теперь исполнилось обетование о ниспослании Утешителя и что начался новый век в отношениях Бога с миром. Нельзя не согласиться и с тем, что это доказательство было не менее убедительно, чем "шум, как бы от несущегося ветра, разделяющиеся, как бы огненные, языки" и произносимые "на других языках" речи (Жизнь и труды Св. Ап. Павла, т. 1, стр. 54).

Сошествие Святого Духа

Еп. Феофана

Сошествие Святого Духа есть первый вздох человечества Божественным Духом. Припомните пророчества Иезекииля о поле, полном костей человеческих. Помните, как по слову его, совокуплялись кости с костями, как они покрывались потом жилами, плотию и кожею, — но духа еще не было в них. И сказано было пророку: прорцы о Духе, — и прорекох, говорит, и все ожило. Это поле костей есть образ падшего человечества, которое, в удалении от Бога, не имело в себе жизни и было без духа, как говорит Апостол. Но Господь не оставлял его и приготовлял к принятию оживления разнообразными промыслительными действиями. Ко времени явления Христа Спасителя оно, можно сказать, совсем было готово принять новую жизнь, походило на труп цельный, в котором кости совокуплены к костям и покрыты жилами, плотию и кожею, — только духа не было в нем. В Евангелии говорится ясно, что время оживления его уже настало; оставалось немногое: не у бе Дух Свят, — отчего? — яко Иисус не у бе прославлен. Но вот Господь воскрес, вознесся на небеса во славе; Божественный Дух сошел, и человечество ожило, дохнув Им. Апостолы или вся собравшаяся в Сионской горнице Церковь была только устами, которыми приняло человечество это первое вдыхание Духа.

Принятый в дыхании воздух обыкновенно проходит в легкие, из большего канала все в более и более меньшие, пока дойдет до последних пределов. Таким образом, приемники живительных стихий воздуха суть легкие, а способ сообщения его живительности есть самое действие дыхания, совершающееся колебанием груди, или вдыхание и выдыхание. Так и по отношению к Духу Святому: дохнув однажды Божественным Духом, род человеческий дышит Им с тех пор непрестанно. Легкие, в которых это совершается, есть св. Церковь; каналы в легких — это Божественные таинства ее и другие освятительные действия; колебание груди — это годовое движение всех священнодействий Церкви, напр., великий пост со всем чином своим, потом пятидесятидневные празднества, потом опять пост, и опять светлые дни, и так далее — точь-в-точь колебание груди. Так дышит Христова Церковь, или все и повсюду верующие христиане. А так как христианство — в человечестве, то все человечество и дышит в нем, хоть и не все причастно животворным действиям сего Божественного дыхания.

Причина этому та, что в одной части человечества повреждены органы дыхания, другая, большая часть, не подвергает себя влиянию этого благотворного дыхания: ибо как для того, чтобы дыхание производило полное свое действие в теле, необходимо, чтобы каналы легких не были повреждены и засорены; так и для того, чтобы Божественный Дух оказывал полное Свое действие, необходимо, чтобы органы, Им Самим учрежденные для сообщения Себя, были Целы, то есть, чтобы все Божественные таинства и священнодействия сохранялись в том виде, как они установлены св. Апостолами, по внушению Духа Божия. Где учреждения эти повреждены, там дыхание Божественным Духом не полно и, следовательно, не имеет полного действия. Так у папистов все таинства повреждены и многие спасительные священнодействия искажены; папство — это гноящееся легкое. У лютеран большая часть таинств отвергнута, оставшаяся искажена и в смысле, и в форме. Лютеране походят на тех, у коих три четверти легких сгнило, а остальная дотлевает. Близки к ним, но еще поврежденнее, наши раскольники, хлыстовцы, молокане, вздыханцы и проч. Все они и подобные им не дышат, или не полно дышат, потому суть тлеющие трупы или чахнущие, как чахнет тот, у кого расстроена грудь.

Однако, не будем обольщать и себя тем, что мы обладаем здравыми орудиями дыхания Божественным Духом, то есть, истинными священными таинствами и настоящим устроением Церкви. Без дыхания Божественным Духом нет жизни. Церковь дышит этим Духом; и мы все должны дышать Им. Уста, которыми приемлется Божественный Дух, или отверзается сердце для принятия Его, есть живая вера; соприкосновение с Ним есть участвование в таинствах и священнодействиях по уставу св. Церкви; усвоение Его есть действование по Его внушению, выражаемому в требованиях совести и в заповедях евангельских. Кто живет так, тот дышит Духом и оживляется Им. Верное же свидетельство одуховления есть молитва, которую справедливо называют дыханием Духа. Кто хорошо, собранно и тепло молится в церкви и дома, тот дышит Духом. (Домаш. Бес. 1873 г., стр. 498).

Сошествие Св. Духа на Апостолов (Деян. II, 1-11)

Н. У-ског.

По заповеди Иисуса Христа (Деян. 1, 4), Апостолы, а вероятно и все те, которые, по особенному смотрению Божию, удостоились быть свидетелями Его вознесения на небо, ожидали обещанного Иисусом Христом обетования Отча в Иерусалиме, ежедневно собираясь в одном доме, сделавшемся известным после под именем горней церкви св. Апостолов, и приготовляли себя молитвою к принятию великого дара (ст. 14). Нисшествие на них Святого Духа последовало в третий час (гл. 2, ст. 15) пятидесятого дня от воскресения Господня. И час и день в этом случае должны иметь свое значение. Дух Святой сходит днем во образ просвещения всех неверующих в Иисуса Христа, которые блуждали во тьме неведения об истинном Боге и истинном богослужении, как в ночи, а отселе вследствие проповеди св. Апостолов, наученных Духом Святым (Иоан. гл. 16, 13, 25), настает для них день и свет полного боговедения; сходит в третий час дня, да покажет тем, как выражено в песне церковной, три лица св. Троицы; сходит в день Пятидесятницы, во 1-х, для того, чтобы показать, что закон Моисеев хотя дан был Триипостасным Богом, но что он тем же Триипостасным Богом, и потому в тот же день заменяется новым законом благодати и, следовательно, перестает иметь силу окончательно и невозвратно; во 2-х, для того, чтобы свидетельством самих иудеев, в тот день собравшихся в Иерусалим в великом множестве, утвердить для людей, не видевших сего события и для времен последующих достоверность его, и, в 3-х, для того, чтобы доставить Апостолам удобный случай тотчас же явить силу приятого ими Духа и начать с успехом для собравшегося в Иерусалим народа порученное им от Господа великое дело благовестия.

Сошествие на Апостолов Святого Духа предваряется некоторыми внешними явлениями. Внезапно, повествует св. Лука, сделался шум с небеси, яко носиму дыханию бурну, и наполнил весь дом, где они находились. Найти точное подобие этому явлению, как и всему сверхъестественному, невозможно; потому-то и св. повествователь не просто говорит: бысть шум носиму дыханию бурну, но яко носиму, опасаясь, чтобы кто-нибудь не смешал сего, поистине чудесного, явления с обыкновенным явлением природы. Слово внезапу здесь равносильно выражению: "в час, которого предусмотреть никто из них не мог". Шум должен был возбудить внимание учеников Господних к предстоящему событию и выражал самое присутствие и величие сходящего Бога Духа Святого. Шум сходит с неба в напоминание того, что Дух Святой нисходит по ходатайству Господа, вознесшегося на небо. Шум сей ощущался яко бурное дыхание ветра, потому что Духу Святому принадлежит это действие, как внешнее выражение Его таинственного присутствия: Он, Идеже хощет, дышит, сказано в Евангелии (Иоан. гл. 3, ст. 8); — яко дыхание бурно — это в знаменование величия ниспосылаемого дара. Шум сей наполняет весь дом и обнимает всех находящихся в нем, чтобы сотрясением внешних чувств им более раскрыть для приятия дара чувства их духовные. В эти минуты над Апостолами совершалось таинство духовного возрождения их по обетованию Господа: вы же имате крестишися Духом Святым, не по мнозех сих днех (Деян. 1, 5).

С тою же, как и прежде, осторожностью в выражении говорит священный повествователь и об образе сошествия на Апостолов Св. Духа, именно: не говорит явишася им языки огненни, но яко огненни, чтобы словом яко с одной стороны устранить всякую мысль о сходстве существа Святого Духа с существом огня, с другой — выражая действие Его подобием огня, обозначить ту таинственную и превосходящую всякое понимание силу Святого Духа, которою и тело и душа человека очищаются и перерождаются столько, что в этом отношении очистительная сила огня не может идти ни в какое сравнение. В каком же виде сошел Дух Святой? В виде языков приспособительно к тому дару языков, который столько необходим был Апостолам, имевшим проповедовать веру в Иисуса Христа всему роду человеческому, говорящему многоразличными языками; сошел в подобии языков огненных во образ того, что их проповедь будет полна благодати, то есть силы всеубеждающей, и что этою проповедью, как огнем, пожгут они плевелы ложных учений; сошел в разделении — на каждого особо, для убеждения их самих, что каждому из них даны от Бога все те средства, какие потребует от них их будущее служение.

Человеку облагодатствованному столько же естественно выражать своими действиями живущую в нем благодать Святого Духа, сколько естественно человеку живому дышать, двигаться и говорить. Поэтому и святые Апостолы, тотчас же, как Дух Святой сошел на них, стали иными людьми и заговорили языками, совершенно неизвестными им до того времени. Это не значит, что Апостолы получили только дар говорить разными неизвестными им языками; нет, Апостолы получили все дары Святого Духа, а обнаруживают теперь те только дары, которым нужно было открыться в них, сообразно обстоятельствам, окружавшим их. Так как необыкновенные явления, предшествовавшие сошествию на них Святого Духа, были замечены многими иудеями и пришельцами (прозелитами) из других наций, собиравшихся в Иерусалим из различных стран; то Духу Святому подобало открыть Себя через Апостолов тем даром, которым они могли беседовать с ними, чтобы объяснить всем им значение настоящего события и обратить их ко Господу. Заметнее и поразительнее всех обнаружился при этом дар языков. Говорили же они так, якоже Дух даяше им провещавати, то есть, произносили то, что влагал им в душу и уста Дух Святой. Слушающим беседы Апостолов нельзя было и подумать, что слова их были словами обыкновенного разговора; нет, их слышали глаголящими величия Божия, то есть, проповедующими великие дела Божий.

По закону Моисееву, во время праздников Пасхи, Пятидесятницы и Кущей, иудеи обязаны были, для празднования их, собираться в Иерусалим, ко храму Господню. Для иудеев Палестины это было легко; но для иудеев рассеяния, живущих в разных странах света, равно и для пришельцев (прозелитов) из разных стран, далеких от Иерусалима, исполнение этого требования было делом большой трудности; только по любви к Иерусалиму и храму и по ревности законной они презирают все трудности далекого путешествия и собираются теперь в Иерусалим на праздник Пятидесятницы. Поэтому они справедливо называются людьми благоговейными. За искреннюю их набожность они, по особому о них промышлению Божию, удостаиваются быть свидетелями законоположения завета нового, и в числе нескольких тысяч первыми присоединяются к Христовой церкви. Иудеи и пришельцы эти называются собравшимися от всего языка, иже под небесем, в том смысле, что их было очень много и из многих стран, по которым рассеяны они были царями ассирийскими, вавилонскими, египетскими и римлянами. Называются же они Мидянами, Еламитами и др. потому, что одни из них жили между этими народами, другие были пришельцами (прозелитами) из этих народов (Воскр. Чт. 1864/1865 г. № 8, стр. 191).

Почему Дух Св. сошел на Апостолов в день Пятидесятницы

Арсения, Митроп. Киевского

Почему именно в сей день, а не в другой какой-либо благоугодно было Богу ниспослать Пресвятого Духа на Апостолов? — Причина того заключается в таинственном сближении прообразования с истиною прообразуемою. Закон Моисеев был, по намерению Божию, прообразовательною сенью закона духовного, христианского: сень бо имый, говорит Апостол, закон грядущих благ, а не самый образ вещей (Евр. 10, 1).

О даровании человеческому роду сего второго совершительного закона ясно и неоднократно предсказано было через пророков — Иеремию (31, 33), Иезекииля (11, 20) и Захарию (8, 7), о чем вспоминая, апостол Павел в послании к евреям пишет: укоряя бо их глаголет: се дние грядут, глаголет Господь, и совершу на дом Израилев и на дом Иудов завет нов: не по завету, егоже сотворих отцем их, яко сей завет, егоже завещаю дому израилеву по оных днех, глаголет Господь, дая законы Моя в мысли их и на сердцах их напишу их: и буду им Бог, и тии будут Мне людие. Зане милостив буду неправдам их, и грехов их и беззаконий их не имам помянути ктому. Внегда же глаголет, нов, объясняя сии пророческие слова, прибавляет Апостол, обветши перваго: а обветшавающее и состаревающееся, близ есть истления (Евр. 8, 8-13). Значит, существенное отличие сего нового закона от прежнего будет состоять в том, что он свойства совершенно примирительного между Богом и человеком, ибо Бог обещает в нем забыть все их неправды. и беззакония и стать для них Отцом, а их нарещи своими людьми, между тем, как прежний закон был свойства обличительного и обвинительного: Вемы же, говорит Апостол, яко елика закон глаголет, сущим в законе глаголет: да всяка уста заградятся, и повинен будет весь мир Богови. Зане от дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним: законом бо познание греха (Рим. 3, 19, 20); во-вторых — в том, что он, по выражению Апостола, написан не чернилами и не на скрижалех каменных, как прежний, но Духом Бога жива, и на скрижалех сердца плотяных (2 Кор. 3, 3), — в самых мыслях и чувствах: ибо в пророческом слове Господь глаголет: по днех онех сей завет дому израилеву дал законы Моя в мысли их, и на сердцах их напишу я, и буду им в Бога, и тии будут Ми в люди (Иер. 31, 33).

Когда же приличнее можно было написать сей новый закон в мыслях и сердцах человеков, как не в тот самый день, который ознаменован был изречением древнего законодательства, дабы показать и взаимное отношение сих двух законов между собою, и относительную их разность, и влияние на судьбу человечества? Так именно премудрый и всеблагий Бог и поступил, ниспослав в сей день Духа Своего Всесвятого на Апостолов, и в лице их на всех верующих во Христа, которые уготовят себя в сосуд благопотребен для приятия сей высокой святости. И как при древнем законодательстве видны были на горе Синайской, ради схождения Божия, огнь разгоревшийся, и облак, и сумрак, и буря (Исх. 19, 16-20. Слич. Евр. 12, 18), так и при изглаголании нового закона Духом Святым сначала ощущено было внезапно бурное дыхание, потрясшее и исполнившее весь дом, идеже бяху седяще Апостолы, а вслед за тем явились нисходящие с неба огненные языки, которые и воссели на каждом из них (Деян. 2, 1-3) и сообщили им способность говорить разными доселе неведомыми им языками. Таким образом, древняя пятидесятница освятилась и утвердилась новым явлением силы и славы Божией, и чрез то представила в себе новый случай и побуждение высокое — почтить и благоукрасить ее новым благолепным празднеством (Собрание слов и бесед. Ч. 1, стр. 236).

О том, почему Дух Святой сошел в десятый день по вознесении Господа

Преподобного Максима Исповедника

Знающие св. Писание говорят, что так как, по свидетельству Дионисия Ареопагита, девять чинов Ангельских, то Господь, восходя на небо человеческим естеством (по Божеству Он вездесущ), каждому чину уделил особый день, потому что и они нуждались в пришествии Господа; ибо, по словам Апостола, о Христе возглавлена всяческая, яже на небесех, и яже на земли (Ефес. 1, 10); a после сего явился Богу Отцу, после чего и сошел Святой Дух.

Этот же вопрос можно решить и другим образом. Поелику Слово Божие сокрыто в десяти заповедях, то, когда оно осуществляется в нас, снисходя на нас посредством исполнения заповедей, он возвышает нас, возводя на высоту до тех пор, пока мы достигнем главнейшей заповеди, которая так гласит: Господь Бог наш, Господь един есть (Второз.6, 4). А когда ум наш, отрешившись от всего, или лучше, отвергнувшись всего, достигнет Бога, тоща, обожившись по благодати, получит огненные языки (Воскр. Чт. Г. IX, стр. 66).

О том, почему Дух Святой сошел не тотчас по вознесении Иисуса Христа и почему Он явился в виде огненных языков

Св. Иоанна Златоустого

Надлежит объяснить любви вашей, почему Христос не тотчас после своего вознесения даровал нам Св. Духа, но попустил ученикам ждать несколько дней и быть одним, а потом уже ниспослал благодать Духа. Не без причины и не без цели так сделано. Господь ведал, что люди не оценивают надлежащим образом и не считают великими благ, которые имеют, — сколько бы ни были велики и приятны сии блага, — если наперед не испытали лишения их. Например, (ибо сие нужно пояснить), здоровый не сознает и знать не может, какое благо для него здоровье, если наперед не испытал недуга. Кто видит свет дневной, тот не так бы удивлялся свету, если бы не наступала тьма ночью. Лишения всегда научают нас яснее понимать цену вещей, которые мы прежде имели. С сею же целью Господь действовал и в то время. Ученики наслаждались бесчисленными благами в присутствии Его и благоденствовали, пребывая с Ним вместе: ибо все жители Палестины смотрели на них, как на некие светила за то, что они воскрешали мертвых, очищали прокаженных, прогоняли бесов, исцеляли болезни и творили многие другие чудеса. Итак, поелику они вошли в столь великую славу, то (Господь) на малое время оставил их одних без содействующей силы, чтобы, оставшись одни, они дознали опытом, сколько благ они получали от благодати Господа в Его присутствии, и, — помня блага, прежде бывшие, — с большею охотою принимали дарование Утешителя. Поелику же они слышали сии слова Господа: шедше научите вся языки (Матф. 29, 19), но недоумевали и не знали, куда кому нужно идти и какой стране проповедовать слово, то Дух Святой сошел в виде языков, чтобы каждому отделить часть мира для проповеди и чтобы данным языком как бы на некоей дщице показать каждому пределы порученного ему начальства и учительства. Но не для сего только Дух Святой сошел в виде языков, а вместе и для того, чтобы напомнить нам древнюю повесть. Как в древности Бог, разделив языки, разрушил пагубный союз людей, которые в крайнем безумии захотели построить столп, достигающий неба: так теперь Дух Святой нисходит в виде огненных языков для того, чтобы соединить разделившуюся вселенную. И совершилось новое, необычайное дело: как в те древние времена посредством разделения языков мир разделился и беззаконный совет Рассыпался; так и теперь, посредством разделения языков, вселенная соединилась, и разделенные приведены в общение. Итак, вот для чего Дух Святой сошел в виде языков. В подобии же огня явились языки для того, чтобы попалить возросшее в нас греховное терние. Как влажная и тучная, но не возделанная земля произращает множество терний, так и наше естество, премудро сотворенное Богом, было способно к принесению плода добродетелей: но не взоранное ралом благочестия и не засеянное семенем Богопознания, оно произрастило злочестие, как некое терние и другую непотребную траву. Как лицо земли часто бывает покрыто множеством терний и других непотребных трав: так благородство и чистота нашей души были омрачены до тех пор, пока делатель человеческого естества, пришедши и ниспославши огонь Духа, не очистил его и не сделал способным к принятию небесного семени (Воскр. Чт. Г. XIV, стр. 75).

Об огненных языках и бурном дыхании ветра

Его же

Егда скончавашася дние пятьдесятницы, беша вси Апостоли единодушно вкупе, и явишася им разделены языцы, яко огненны, седе же на едином коемждо их (Деян. 2, 1, 3). Это не были действительно огненные языки, но имевшие только вид огня. Я замечаю это для того, чтобы удалить от вас всякую мысль о том, будто бы в явлениях Св. Духа есть что-либо чувственное. Как во время крещения Спасителя Дух Святой сходил на Него в виде голубя, хотя не был это действительно голубь, так и ныне Он сошел на Апостолов только в виде огня, но не самым огнем, подобно как и шум дыхания бурного, предшествовавший появлению огненных языков, имел только сходство с дуновением ветра. И Иезекиилю сообщен был некогда дар пророчества, однако не в виде огня, но в виде свитка. Отчего такое различие? Оттого, что в свитке, данном Иезекиилю, писана быша предняя и задняя и вписано бяше в нем! рыдание, и жалость, и горе против народа израильского (Иезек.2, 10). А огонь, почивший на Апостолах, долженствовал истребить грехи мира и обновить вселенную. Он должен был совершить над сердцами их то, что огонь производит на поле: падая на терние, он пожигает, уничтожает его и очищает поле! Но иудеи вместо того, чтоб уступать свету, воссиявшему перед очами их, упорствуют в неверии и обвиняют св. Апостолов в нетрезвости. Какое различие неба от земли? Там Ангелы, в минуту вознесения на небо, восклицали: возмите врата князи ваша, возмитеся врата вечные, и внидет Царь славы! (Пс.23, 9), а люди при сошествии Св. Духа на землю, принимают благодатные действия Его на сердца Апостолов за действие вина! (Воскр. Чт. Г. I, стр. 69).

Об огненных языках

Исидора Пелусиота

Как закон в начале своем имел нужду в страхе, который бы побудил слушающих к хранению заповедей, и Бог вещал из среды огня, так и по воскресении Владыки и Спасителя нашего, Дух Святой дан был Апостолам в огне и предшествующем бурном дыхании, чтобы в обоих заветах познаваем был единый Бог, хотя и велико различие завета второго с первым, потому что первый довольствовался предписаниями прообразовательными, а последний просиял истиною вещей и догматов. (Тв. ч. 1, стр. 274).

Почему Дух Св. сошел на Апостолов в бурном дыхании ветра и в виде огненных языков

Св. Димитрия Ростовского

Дух Св. явился в бурном дыхании ветра. Ветер имеет силу отделять плевелы т.е. грешников, от праведных, которые именуются чистою пшеницей. Добрая пшеница был Ной и его семейство, а все современники их были плевелы, и — Дух Св. отделил плевелы от пшеницы, т.е. спас Ноя с семейством его и погрузил всех прочих в волны потопа; добрая пшеница был Лот, а Содомляне были плевелы, и — Дух Св. отделил плевелы от доброго семени, извел из Содома Лота и его семейство, а Содомлян погубил огнем жупельным. Опять, ветер имеет такую силу, что не только отделяет плевелы от пшеницы, но искореняет высокие деревья: финики цветущие, кипарисы благовонные, дубы Васанские и кедры Ливанские; подобно сему, Дух Св. ниспровергает и искореняет напыщенных, горделивых и высокомерных людей, которых пророк уподобляет высоким деревьям: видех нечестиваго превозносящася и высящася яко кедры Ливанские, и мимо идох и се не бе, и взысках его, и не обретеся место его (Пс. 36, 35). Наконец, ветер имеет еще и такую силу, что проникает в расселины и пещеры подземные, очищает в них воздух от тлетворных паров, и — иногда, не находя выхода, движет и колеблет землю: так Дух Св., проникая в сердце человеческое, очищает его благодатным веянием своим от губительных страстей, воздвигает его от греховного сна и обновляет Дух правый во утробе человека (Пс.50, 12),

Наконец, Дух Св. явился в виде огненных языков для того, чтобы дать Апостолам слова огненные: ибо слово Божие именуется в Писании огнем (Апок. 11, 5). Еще же для того, дабы показать, что Он есть тот же самый Бог, Который в Ветхом Завете показался Моисею в купине огненной, изводил Израиля из Египта столпом огненным, являлся ему на дымящемся Синае, и Даниилу — на престоле огненном. Равным образом, через сие явление в виде огненных языков, Дух Св. показал свое единосущее со Христом, Сыном Божиим, Который приидет некогда на землю также в огне, судить живых и мертвых, как предсказал Псалмопевец: огнь пред Ним возгорится и окрест его буря зельна, призовет небо свыше и землю рассудити люди своя Пс.49, 3), и так свидетельствует Апостол Петр: небеса с шумом мимоидут, стихии же сжигаеми разорятся, земля же и яже на пей дела сгорят (2 Петр. 3, 10). (Воскр. Чт. Г. VII, стр. 78).

Огненные языки

Прот. Нечаева, ныне еп. Виссариона

"И явишася им разделени языцы яко огненни: седе же на едином коемуждо их" (Деян. 2, 3).

Явление Божества или Его силы в огне и пламени бывало и во времена ветхозаветные. Так, Господь явился Моисею в объятой огнем, но несгоравшей купине. Гора Синайская, когда сошел на нее Господь для провозглашения десяти заповедей, пламенела огнем (Исх.19, 18. Евр.12, 8). В том и другом случае явление Бога в огне свидетельствовало о Его неприступном величии и святости, и располагало зрителей к благоговению и страху. — Огнем Господь казнил жителей Содома и Гоморры (Быт.19, 24); Надава и Авиуда, положивших в кадильницу огонь чуждый, не с жертвенника, вопреки повелению Господню (Лев.10, 2); Корея и его соумышленников (Числ.16, 35) и роптавших в пустыне израильтян (-11, 1). Во всех подобных случаях смертоносная сила огня свидетельствовала, что нельзя безнаказанно оскорблять Бога нечестием, неповиновением Его святой воле и гордостью, что Он есть огонь поядающи (недостойных и грешных), Бог ревнитель (Второз.4, 24), не оставляющий без отмщения уничижающих Его, что страшно впасть руки Бога живого (Евр.10, 31). Во время странствования еврее в пустыне Господь по ночам шел впереди их в столпе огненном светом столпа указывал им путь (Иск. 13, 21). Огонь чудесный нисходил от Бога на жертвы Аарона (Лев. 9, 24), Давида (1 Пар. 22, 26), Соломона (2 Пар. 7, 1), Илии (3 Цар.18, 38). Прикосновением огня к устам Исайи Господь очистил его и соделал eго способным очищенными устами возвещать народу израильскому грозные суды Божий и утешительные обетования (Ис. гл. 6). Во всех сих случаях огонь служил знамением и проводником благодати Божией, просвещающей, милующей, освящающей, очищающей.

Нельзя не признать некоторого соответствия между огненными явлениями силы Божией в Ветхом Завете и сошествием Святого Духа в виде огней. Подобно сим явлениям оно свидетельствовало о страшной и вместе благотворной силе Святого Духа.

Огни, сошедше на Апостолов, не попалили, не убили их, — они безвредно опустились на них и опочили; тем не менее они были знамением той страшной силы Св. Духа, орудием которой явились теперь Апостолы. Господь Иисус Христос в одной из своих явлений Апостолам по воскресении дунул на них и сказал: приимите Дух Свят, имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся (Иоан. 20, 22, 23). Не страшная ли сила сообщена Апостолам в полномочии удержать грехи? Удерживать грехи значит объявлять их непрощенными, и следственно, заслуживающими осуждения от Бога; а что не прощено на земле, то не прощается и на небесах: приговор о грешнике, произнесенный земным судиею человеческой совести, утверждается Судиею небесным. Отчего же приговор этот получает столь страшную силу? Оттого, что произносящий его облечен силою Святого Духа: приимите Дух Свят. И вот сей самый Дух, которого лишь начатки сообщены Апостолам дуновением Христовым, торжественно сходит на них в виде огненном, и творит их орудием не только благотворной, но и страшной своей силы. Хотите ли видеть опыты этой страшной силы? Вспомните пример Анании и Сапфиры, дерзнувших солгать в лице Апостолов самому Св. Духу; сей грех не прощен был им Апостолом Петром, и суд Петра явно был судом Божиим; грешники тотчас пали бездыханными, и это страшное приключение навело ужас на всех верующих, ибо служило для всех видимым знамением страшной силы Св. Духа (Деян. 5, 1-11).

Поистине, Дух Святой есть огонь поедающий; но Он же есть огонь, обладающий животворной силою. Не столько на страшную, сколько на животворную, благодатную силу Его указывает сошествие Его в виде огней. Мы можем судить о ней по сравнению с действиями вещественного огня. — Вещественный огонь светит и освещает предметы. И Дух Святой озаряет людей светом истины и ведения, ибо Он есть Дух истины, Дух премудрости и разума. Он или непосредственно открывает истину тем, которые прияли помазание от Святого, т.е. от Него Самого, и потому знают все, что нужно для спасения (1 Иоан. 2, 20), и не дадут себя в обман сеятелям лжи, — или научает истине через писанное слово Божие, изглаголанное по Его же внушению святыми Божиими человеками (2 Петр. 1, 21). — Огонь согревает; и Дух Святой согревает Своею благодатию холодные к добру сердца человеческие. Им всякая душа, согретая Его благодатью, живится и духовную жизнь свою проявляет в чувстве любви к Богу, ибо любовь Божия излияся в сердца наши Духом Святым (Рис. 5, 5), — в теплой молитве к Богу с неизглаголанными воздыханиями, производимыми в ней Духом Святым (Рим. 8, 25), — в слезах умиления (Зах. 12, 10), — в любви, радости, мире, долготерпении, милосердии и проч., ибо все это есть плод Духа (Гал.5, 22). Без Духа Святого, без Его теплотворной силы, мы были бы мертвы духовно. — Огонь проникает во внутренность вещества: и Дух Святой нисходит в глубину человеческого сердца и обновляет его Своею благодатью. Он творит в нас сердце плотяное, мягкое (Иез.36, 26-27), и в самом сердце начертывает законы для нашей деятельности (Иерем.31, 33), а не предписывает их только внешним образом, — и через то делает их гораздо более удобными к исполнению, чем какими были для ветхозаветных верующих начертанные на скрижалях каменных. — Огонь очищает благородный металл, отделяя его от несродных с ним неблагородных примесей. И Дух Святой попаляет в человеке все нечистое и восстановляет в нем чистый образ Божий. Все силы духа Он переплавляет как cpe6ро и злато (Мал. 3, 3). Как же Он делает сие? Он или ввергает человека в пещь внешних скорбей и испытаний, или проводит его через внутренние искушения, и в том и другом случае воспитывает в нем дух смирения и самоотвержения, способный противостоять всем внушениям духа злобы и ветхого человека. — Огонь имеет свойство стремиться кверху: и Святым Духом воспламененная душа, чистотою возвышается, т.е. очищенная от всех земных пристрастий, она легко и свободно своими помышлениями и расположениями возвышается горе, к своему небесному Отцу, в Нем едином ищет для себя света, радости и успокоения от тревог греха и житейской суеты.

Таковы благотворные действия Святого Духа, сколько можно судить о них по сравнению с действиями вещественного огня, в виде которого он сошел на учеников Христовых. И смотрите, как этот вещественный огонь просветил, очистил, освятил Апостолов и укрепил их к прохождению их великого служения. До сошествия Святого Духа Апостолам недоставало ясного знания тех великих истин, о которых они должны были проповедовать. Сколько ни наставлял их Спаситель, они многого не понимали в Его учении, так, они не вмещали учения Спасителя о духовном Его царстве, не хотели верить словам Его, что Ему надлежит пострадать и умереть для спасения людей. Они были уверены, что Он пришел на землю не страдать и умирать, а устроить славное земное царство; не почитали грехом желать истребления Самарян огнем небесным. Но озарившись светом невещественного огня — Духа Святого, они стали распространять понятия о Мессии и Его царстве такие, чище и возвышеннее которых быть не могло; преподавать правила нравственности, бесконечно превышающие все когда-либо бывшие нравоучения человеческие, и вообще явились столь сильными в разумении истины и в слове, что перед ними преклонилась вселенная. На этих простых и некнижных людях (Деян. 4, 13) сбылись слова Христовы: "Я дам вам и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все противящиеся вам (Лук. 21, 15). — Огонь Святого Духа обновил и преобразил Апостолов и в нравственном отношении. И до сошествия Св. Духа они имели достолюбезные и нравственные качества, — они были простосердечны, чужды лукавства и лицемерия, с отверстою душою внимали учению Спасителя, из любви к Нему оставили все и последовали за Ним. Но при всем том им еще многого недоставало в нравственном отношении: сердца их были доступны честолюбию и своекорыстию, — между Апостолами возможны были споры о первенстве (Map. 9, 34; 10, 35-37); им недоставало мужества и самоотвержения, потребных для распространения Евангелия и для перенесения скорбей и гонений со стороны враждебного Христу мира; все они, несмотря на любовь к своему Учителю и Господу, оставили Его и разбежались, когда наступила опасность, а один из них даже отрекся от знакомства с Ним, Совсем иными являются Апостолы по сошествии Святого Духа. Огонь Св. Духа попалил в их сердцах остатки ветхого человека, истребил в них всякое самолюбие и воспламенил их столь великою любовью ко Христу и ревностью о спасении ближних, что, для славы имени Христова и для спасения ближних, они решаются на все пожертвования и скорби: "и алчут, и жаждут, и наготу/от, и страждут, и скитаются, и труждаются, делающе своими руками; укоряеми благословляют; гоними терпят; хулими молят; (становятся) якоже отреби миру и попрание всем" (1 Кор. 4, 12-13). И за все сии необыкновенные страдания и труды они не ждут себе награды на земле: они живут упованием одного мздовоздаяния на небесах. — Таково могущественное действие Св. Духа над умами и сердцами Апостолов. Огни, в виде которых Он сошел на них, были знамением озарения их умов светом истинной веры, возжения в их сердцах крепкой любви и надежды.

Знаменательно самое очертание, в виде которого явились над учениками Христовыми таинственные огни. Это были языки огненные. Что они знаменовали? Знаменовали дарованную ученикам Христовым способность говорить на разных, дотоле неведомых им, иностранных языках. Евреи по племени, Галилеяне по месту рождения, Апостолы умели говорить только на языке еврейском и притом на худшем наречии его — галилейском. Теперь же эти евреи стали возвещать великие дела Божий (Деян. 2, 11) на многочисленных языках и наречиях. Для чего это чудо? Для того, чтобы торжественным образом засвидетельствовать, что истина евангельская должна быть проповедана всем народам, всему человечеству.

До сих пор только один народ был хранителем истинного богопочтения, и язык еврейский, пока с него не переведены были свящ. книги на греческий, был один языком истинной веры; на нем одном прославилось величие истинного Бога, хотя Бог сей есть Бог всей земли, всей вселенной. И вот наступило время призвания к истинной вере всех народов, к освящению всех языков словами евангелия царствия Божия, исповеданием святой Троицы. "Шедше научите вся языци, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа", заповедал Господь Иисус Апостолам. Началом сей всемирной проповеди послужил день Пятидесятницы. Это был один из трех праздников, когда в Иерусалим собирались богомольцы из иудеев и прозелитов (обращенных из язычников) со всех сторон. Тут были, кроме жителей Иудеи, пришельцы с дальнего востока (парфяне, мидяне, еламиты и месопотамцы), из Малой Азии (фригийцы, памфилийцы, каппадокийцы и понтийцы), из Южной Аравии, из Африки (египтяне, ливийцы и киринейцы), из Европы (римляне) И вот на языках всех этих стран раздалось из уст Апостолов благовестие царствия Божия, исповедание чудных дел Божиих, и раздалось не бесплодно, Его не поняли иудеи туземцы, незнакомые с иностранными языками, и над ним глумились; но в иудеях, пришедших на праздник из языческих стран, и прозелитах, оно возбудило благоговейное изумление. Нет сомнения, что многие из них тут же обратились ко Христу: теперь они пойдут обратно на родину и здесь слышанное и виденное ими в Иерусалиме возвестят не одним единоверцам, а также язычникам, и таким образом первые положат основание церкви из язычников и подготовят успехи проповеди самих Апостолов среди язычников (Сборник для любителей духов, чтения М., 1884 г. стр. 88).

Почему Дух Св. является в виде огненных, разделенных и седших языков? Почему является в горнице? Как понимать глаголание на разных языках? Как иудеи слушали Апостолов, когда стали говорить разными языками?

Св. Григория Богослова

Дух Святой является в виде языков, по сродству со Словом; и в виде огненных языков (почему, думаешь?), или по причине очищения (ибо по Писанию известен и огонь очистительный, что желающие везде могут увидеть), или по существу своему: ибо Бог наш огнь и огнь поядаяй (Евр.12, 29) нечестие. Но ты опять негодуешь, недовольный словом: единосущен! Является в виде разделенных языков, по причине разных дарований; в виде языков седших, в означение Царского достоинства и почивания в святых; ибо и Херувимы суть Божий престол. Является в горнице (если только не почтут меня пытливым через меру) в означение восхождения и возношения от земли тех, которые приимут Духа; ибо и водами Божиими покрываются какие-то превыспренняя (горницы), которыми песнословится Бог (Пс. 103, 3). И Сам Иисус посвящаемых в высшее служение приобщает таинству в горнице, показывая тем, что нужно и Богу снисходить к нам, (как, сколько известно, и снисходил к Моисею), и нам восходить к Нему, и что таким образом, при срастворении достоинства, должно происходить общение Бога с человеками. Доколе же пребывают они в собственном достоинстве, — Бог в достоинстве высоты, а человек — низости, дотоле благость несоединима, человеколюбие несообщимо, и посреди великая и непроходимая пропасть, которая отделяет не богатого только от Лазаря и от вожделенных недр Авраамовых, но сотворенное и преходящее естество от несотворенного и постоянного.

Апостолы стали говорить на чужих языках, а не на отечественных, и, что особенно чудно, стали говорить, не учившись. Это знамение для неверных, а не для верующих, и оно долженствовало послужить к обвинению неверных, как написано: иными языки, и усты иными, возглаголю людем сим, и ни тако послушают Мене, глаголет Господь (1 Кор. 14, 21. Ис, 28, 11).

Слышаху же (Деян. 2, 6). Остановись здесь ненадолго и подумай, как разделить речь. Ибо в речении есть ободность, устраняемая знаком препинания. Так ли слышали, каждый на своем наречии, что, так сказать, глас исходил один, а слышаны были многие гласы по причине такого сотрясения в воздухе, или, яснее скажу, из одного гласа происходили многие? Или, остановившись на слове: слышаху, слова глаголющих своими гласами, отнести должно к последующему, чтобы вышел смысл: произносящих гласы, которые были свои для слушающих, а сие значит — гласы иноязычные. С последним я более согласен, потому что первое было бы чудом, которое относилось бы более к слушающим, нежели к говорящим, а последнее относится прямо к говорящим, которых и укоряют, что они пьяны, из чего видно, что по действию Духа сами они чудодействовали в произнесении гласов.

Правда, достохвально было и древнее разделение гласов, когда строили столп злонамеренно и безбожно единогласные (на что и ныне дерзают некоторые): ибо единомыслие, нарушенное различием гласов, разрушило и предприятие. Но гораздо достохвальнее разделение, совершенное чудесно ныне: ибо, от единого Духа излившись на многих, опять возводится к единому согласию. И есть различие Дарований, требующее нового дарования, чтобы уметь отличить превосходнейшие из них; потому что все имеют нечто похвальное. Можно бы назвать прекрасным и то разделение, о котором говорит Давид: потопи, Господи, и раздели языки их (Пс. 54, 10). За что же? За то, что возлюбили вся глаголы потопные, язык льстив (Пс. 51, 6). Почти явно обличает здесь Давид те языки, которые рассекают Божество. Но о сем довольно.

Поелику же языки вещали живущим в Иерусалиме, благоговейным иудеям, парфянам, мидянам, еламитам, египтянам, критянам, жителям Ливии, Аравии, Месопотамии, и моим каппадокийцам и от всего языка, иже под небесем, иудеям (если кому угодно так представить), собранным в Иерусалиме, то достоин внимания вопрос: какие это были иудеи и которого пленения? Ибо пленение Египетское и Вавилонское было временное и давно окончилось возвращением плененных: пленения же Римского еще не было, а имело оно только быть, в наказание за дерзость против Спасителя. Остается разуметь пленение, бывшее при Антиохе, случившееся незадолго до сих времен. Если кто не соглашается на такое толкование, как не на естественное (потому что пленение сие не древнее, а иудеи рассеяны в оном не по многим странам вселенной), но ищет толкования более вероятного; то может быть лучше принять следующее. Поелику народ иудейский, как повествуется у Ездры, многократно и многими был переселяем; то иные племена возвратились в отечество, а другие остались в пленении, и вероятно некоторые из сих последних рассеянных по многим народам, пришли тогда в Иерусалим и были участниками чуда (Тв. ч. IV, стр. 17).

О всегдашнем пребывании Святого Духа в Церкви и о том, почему ныне не бывает чудес

Св. Иоанна Златоустого

За десять дней перед сим естество наше взошло на Царский престол, а ныне Дух Святой сошел к нашему естеству, Господь вознес начаток наш и ниспослал нам Святого Духа, который есть другой Господь, разделяющий дары свои; ибо и Дух есть Господь, и бывшее о нас строение совершили купно Отец, и Сын, и Дух Святой... "Но где теперь — скажешь — пребывает Дух Святой? тогдашнем времени (Апостольском) хорошо говорится, что Дух Святой бе с ними, когда бывали чудеса, восставали мертвые, очищались прокаженные, а ныне чем доказать, что Дух Святой присутствует с нами?" Не опасайтесь; я докажу, что и теперь Дух Святой присутствует с нами. Как, и каким образом? Если бы в нас не было Духа Святого, то как люди, просвещенные (св. крещением), избавились бы от грехов? Ибо от грехов невозможно освободиться без благодати Духа; о чем послушайте Павла, который говорит: Бехом иногда и мы несмысленни, непокориви, прельщени, работающе похотем различным. Егда же благодать и человеколюбие явися Спаса нашего Бога, не от дел праведных, их же сотворихом мы, но по своей Его милости, спасе нас банею пакибытия и обновления Духа Святаго (1 Тим. 3, 3-5). И в другом месте продолжает Апостол: но омыстеся, но освятистеся, оправдистеся. Каким образом? Именем Господа Иисуса, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6. 9). Видишь ли, что Дух Святый очистил весь грех оный (новокрещенных)?

Если бы не было у нас Духа Святого, мы не могли бы называть Иисуса Господом своим: никтоже бо может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12, 3). Если бы не было Духа Святого между нами, то мы, верные, не могли бы молиться Богу. Мы говорим: Отче наш, иже еси на небесех. Но как Христа не могли мы назвать нашим Господом, так и Бога не могли бы именовать Отцом нашим. Откуда это видно? Из слов того же Апостола: и понеже есте сынове, посла Бог Духа Сына Своего в сердца наша, вопиюща: Авва, Отче (Тал. 4, 6). Посему, когда назовешь Бога Отцом своим, помяни, что это Дух возбудил душу твою, удостоив тебя такого признания. Если бы не было Духа с нами, не было бы в Церкви премудрости, ни слова разума; ибо овому Духом дается слово премудрости, иному же слово разума (1 Кор. 12, 8). Если бы не был с нами Дух Святой, то Церковь не имела бы пастырей и учителей; ибо они производятся Духом, как и Павел говорит: в нем же вас Дух Святый постави пастыри и епископы (Деян. 20, 28)... Если бы не присутствовал с нами Дух Святой, Церковь не существовала бы; а как Церковь существует, то, очевидно, присутствует Дух.

"Но почему, — говорят некоторые, — ныне чудес не бывает?" Здесь, прошу вас, выслушайте меня со вниманием. Я слышу, многие говорят сие часто и почти всегда предлагают нам такой вопрос: "для чего тогда все крещаемые говорили разными языками, а ныне уже не так?" По какой, в самом деле, причине теперь пресеклась и отнялась от людей благодать сия? Не для того, чтобы Бог восхотел обесчестить нас, но для того, что Он благоволил нас весьма почтить. Каким образом? Тогдашние люди были очень неразумны, как люди, недавно освободившиеся от идольского служения; мысль их была так груба и не чувствительна, что они совершенно были привязаны к одним плотским предметам и, желая вещественного, ничего не понимали касательно даров духовных, ничего не знали, что то есть благодать духовная, благодать, единою верою созерцаемая. Для сего и бывали тогда чудеса... А ныне я не имею нужды в знамениях: почему? Потому что и без чудес научился веровать Господу. Залога требует тот, кто не верит; а я, как верующий, не требую ни залога, ни чудес. Положим, я не говорю разными языками; но я знаю, что я очищен от грехов. Они тогда не веровали сему без явления чудес: затем и являемы были чудеса, как залог веры, ими приемлемой. Поэтому им давались знамения не как верным, но как неверным, дабы они уверовали. Таким образом, и св. Павел говорит: знамения суть не верующим, но неверным (1 Кор. 14, 22).

Видите, что не для бесчестия нашего, но паче для большей почести Господь сократил явление чудес своих. Он творит так, желая открыть нашу веру, что мы веруем Ему без залогов и без всяких чудес. Те люди, не получив предварительно видимых знаков и залога, не поверили бы Ему касательно предметов невидимых, а я и без того показываю Ему всю веру. Вот причина, почему теперь не бывает чудес (Воскр. Чт., г. VIII, стр. 65).

Почему ныне никто не говорит языками всех народов, как говорил тогда всякий, кто исполнялся Духом Святым

Блаженного Августина

Ныне торжествуем пришествие Святого Духа. Господь послал с небес, Кого обещал Он, быв на земле. Обещал же послать Св. Духа с небес, сказав так: "Не может Он прийти, если я не отойду, аще ли же иду, послю Его к вам" (Иоан. 16, 7). Посему и пострадал, умер, воскрес, вознесся на небо: затем оставалось исполнить обещание. В ожидании сего, ученики Его, имен, как написано, яко сто двадесять, — число Апостолов, в десять раз взятое; ибо двенадцать избрал, а ста двадцати послал Духа, — все в одном доме пребывали и молились; потому что желали уже самою верою, о чем молились, к чему устремлялись духом. Это были новые мехи, которые ожидали нового вина с небес, и оно пришло. Ибо великий Виноград был уже истоптан и прославлен: а в Евангелии сказано: не у бо бы Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен (Иоан. 7, 39).

Вы слышали, какое последовало великое чудо. Все присутствовавшие знали один язык. Но пришел Св. Дух, исполнились и начали говорить разными языками всех народов, каким не учились: он вошел в них, они исполнились и произошло излияние. Тогда это было постоянным знамением: кто получил Св. Духа, тотчас исполнялся Духом, и всякий говорил языками всех, а не одни сии сто двадцать. Так свидетельствует само Писание, т.е., что когда и после веровали люди, крестились, получали Святого Духа, тогда говорили и языками всех народов. Ужаснулись бывшие при том, одни удивляясь, другие насмехаясь и говоря: вином исполнени суть (Деян. 2, 13). Это говорили в насмешку, но не совсем ложно. Ибо точно это были мехи, исполненные вином новым. Вы слышали в Евангелии: не вливают вина нова в мехи ветхи (Матф. 9, 17); духовного не приемлет плотский. Плотское есть ветхое, а благодать – новое. Чем более обновляется человек на лучшее, тем более вмещает то, что как истину уразумевает. Вино кипело, и при кипении его изливались языки народов.

Ужели ныне не подается Святой Дух? Кто так думает, тот недостоин получить Его. Подается и ныне. Почему же никто не говорит языками всех народов, как говорил тогда всякий, кто исполнялся Святым Духом? Почему? Потому, что исполнилось уже то, что тем означалось. Что же это? Когда мы праздновали четыредесятый день, припомните, что говорили мы вам о Господе Иисусе Христе, как Он поручил (Апостолам) свою Церковь и вознесся, ученики вопрошали: когда будет конец века? Он сказал: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти. Притом обещал то, что ныне исполнил: но приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы, и будете Ми свидетели во Иерусалиме же, и во всей Иудеи и Самарии, и даже до последних земли (Деян. 1, 7, 8); Церковь тогда была в одном доме, когда прияли Святого Духа: была в числе не великом, а имела языки всего мира. И вот видно, что она образовала: Церковь малая, говорившая языками всех народов, не то ли означала, что ныне Церковь великая, повсюду, от востока солнца до запада, говорит языками всех народов? Теперь исполняется, что тогда было обещано. Мы слышали и видим. Слыши, дщи и виждь (Пс. 44, I), сказано самой Царице. Слыши, дщи и виждь; слыши обещание, виждь исполнение. Верен Бог твой, верен Жених твой, верен тот, кто Своею кровью одарил тебя, кто сотворил тебя из безобразной прекрасною, из нечистой — девою. Ты обещана тебе самой; но обещана в немногих, исполнена во многих.

Итак, пусть никто не говорит: я получил Святого Духа, почему же не говорю языками всех народов? Если желаете иметь Святого Духа, то внимайте: Дух наш, которым живет каждый человек, называется душою, и вы видите, что делает душа в теле. Всем членам она дает силу, посредством очей видит, посредством ушей слышит, посредством ноздрей обоняет, языком говорит, руками действует, ногами ходит; всем и в одно время присуща членам, для оживления их: всем дает жизнь, всем распределяет должности. Не слышит око, не видит ухо, не видит язык, не говорит ухо и око, но все живет: живет ухо, живет и язык; должности их различны, а жизнь всем обща. Так и Церковь Божия; в одних Святых производит чудеса, в других говорит истину, в иных хранит девство, опять в иных сохраняет супружескую чистоту. — словом, в одних то, в других другое: каждый действует свое, но все равно живут. Но что для тела человеческого душа, то для тела Христова, то есть Церкви, Святой Дух; Он так же действует во всех членах единого тела. Смотрите, однако, чего вам остерегаться, что наблюдать, чего бояться должно. Бывает, что от тела отсекается какой-либо член, наприм., рука, перст, нога; следует ли за отсеченным душа? Когда он был в теле — жил, а отсеченный теряет жизнь. Так и христианин православный живет, когда находится в теле, а когда делается через отделение еретиком, то за отсеченным членом не следует Святой! Дух. Если убо хотите жить Святым Духом, держитесь любви, любите истину, желайте единства, да достигнете блаженства. (Воскр, Чт., г. XII, стр. 70).

О даре языков в апостольское время и о том, что Богопросвещенным мужам говорить иными языками свойственно и в нынешнее время

Исидора, Митроп. Новгородского

Дар языков в Апостольской Церкви был вначале почти общим для христиан, и, по их понятию, служил первым и самым верным признаком, по которому можно было узнавать чад Божиих, рожденных от Духа. Когда он сделался редким, некоторые из учеников св. Павла приходили даже в уныние, думая в простоте сердца, что благодать Божия оставила их. По сему случаю Апостол писал к Коринфянам, что дарование языков хотя составляет несомненный признак присутствия Св. Духа в душе говорящего, но, по намерению Божию, долженствовало служить средством к убеждению только неверующих, и то на время, — что в христианской Церкви его место заступил дар пророчества, или взаимного наставления, вразумления и утешения, по которому столь же легко и безошибочно можно познавать, кто сделался причастником благодати и даже заключать о внутренних переменах, какие Дух производит в душе верующего (1 Кор. 14, 21-25).

Итак, дар языков совершенно не прекратился, но принял только другой вид, более естественный и сообразный с нуждами и пользами Церкви. Рожденные от Духа и ныне говорят иным языком. "Как носящий аромат познается через запах, так имеющий в себе Духа познается через слово", говорит св. Иоанн Лествичник.

На чем основывается достоверность сего признака? и чем отличается язык людей облагодатствованных от языка обыкновенного? Разрешение сих вопросов заслуживает нашего внимания.

Слово человеческое и по намерению Творца, и по свойству существа нашего должно служить орудием для сообщения другим своих мыслей, чувствований и желаний. Посему-то св. Василий Великий называет оное отблеском, или образом души, ее состояний и перемен, происходящих в уме и сердце. Как о свете солнца мы заключаем по свету лучей его, так о свойстве духа можно судить по внешнему слову. В словеси познана будет премудрость, и наказание в глаголех языках, говорит Премудрый (Сир. 4, 28).

Теперь, если кто будет замечать, о чем говорит человек духовный, как говорит и для чего говорит, то легко узнает, чем отличается язык его от обыкновенного, и удостоверится, что в человеке сем обитает Дух Божий.

Кто что любит, о том всегда и мыслит, о том и говорит. Чада Божии, в сердца коих Дух Святой излил живую веру и любовь Божию, о ком и думать, о ком и говорить могут, как не о Боге? Как дитя прежде всего научается произносить сладкое имя отца и матери, так рожденные от Духа, с первым ощущением Божественной жизни, восклицают: Авва Отче (Рим. 8, 15)!

Вся жизнь их есть ничто иное, как повторение того же многозначительного восклицания. При непрестанном размышлении о Боге, они повсюду видят славу Его — и в делах творения, и в чудесах Провидения, и в благодати искупления грешников через Единородного Сына Его, Господа Иисуса Христа, и вне себя — в красоте, величии и порядке природы, и внутрь себя в собственном разуме, возносящемся к единому, бесконечному Отцу светов, и в своем сердце, стремящемся к добру, дышащем единою любовью к Господу Иисусу Христу — Богу сердца нашего (Псал. 72, 26). Куда ни посмотрят, все говорит им о всемогуществе, премудрости, благости и любви Отца небесного, все возбуждает в них живейшие чувствования любви и благодарности, доверия и преданности, довольства и радости, все заставляет неумолкно проповедовать величия Божия. Они любят говорить о законе Божием, потому что в нем изображается святая и совершенная воля Его, — прославляют добродетели, потому что в каждой отражается свет Божественного свойства, — восхваляют великие подвиги благочестивых братии своих, потому что видят в них благолепие образа Божия, — сетуют, вразумляют, обличают, умоляют немощных, чтобы в них не бесславилось святое имя Творца и Господа. О Тебе пение мое ввыну, восклицает Давид. Радуются уста мои, когда я пою Тебе, и язык мой всякий день возвещает правду Твою (Псал. 70, 23, 24). Вот первая отличительная черта в языке чад Божиих!

О том ли говорит человек, непросвещенный Духом Божиим? О, нет! Сый от земли, от земли и глаголет (Иоан.3, 31). Ему противно даже слышать слово о Боге и предметах духовных, — до того, что Христово благоухание становится для него запахом смертоносным на смерть, тогда как для других оно — запах живительный на жизнь (2Кор.2, 15, 16). Ладаном пахнет, — говорит он насмешливо и невольно сознается, что боится ладана! — Как худое дерево приносит и плоды худые, так сердцу, не привитому к животворной лозе, не обновленному благодатью Духа Святого, естественно износить от сокровища своего только злое (Матф. 12, 35). Им управляет самолюбие, и слово его всегда склоняется к тому, что питает или раздражает самолюбие.

Различны склонности сынов века сего, различны страсти, господствующие в них; но все они суть отрасли одного корня.

Трудно представить, сколь разнообразны предметы разговоров в светских кругах, где это самое разнообразие считается совершенством и знаком образованности; но если вслушаемся внимательно, во всем этом разнообразии предмет один. В мире каждый неумолкно говорит только о себе. Это составляет отличительную черту его языка. Алчный к корысти говорит об убытках, о бедности своей, о планах обогащения и препятствиях к тому, — с завистью рассказывает, как другие богаты, и какие употребляли для того происки и обманы, и заключает тем, что он хотя и беднее, но зато и честнее других. У людей праздных, преданных рассеянности и суетным удовольствиям, трудно даже уловить определенный предмет слова. Это, по выражению Апостола Иуды, облацы безводни, от ветр приносими. Это волны свирепыя моря, воспеняюще своя стыдения (ст.12, 13). В неудержимом потоке пустословия только и слышны рассказы, что кто видел, или слышал, как провел время, что доставило удовольствие или неприятность, где надеется найти новое развлечение и убить время. Здесь-то обилие всякого злословия, клеветы, кощунства, колкостей, насмешек. Каждый восхваляет то, что ему нравится и топчет в грязь того, кто не похож на него, чтобы самому казаться белее. Послушайте честолюбца — уста его глаголют прегордая (Иуд. 16); он везде говорит о почестях и отличиях, о пороках людей, пользующихся общим уважением, о преступных мерах возвышения их, о невнимательности к истинным и важным заслугам, разумеется, к его заслугам. Не правда ли, что язык их совсем отличен от языка людей, исполненных Духа Божия?

Если бы они вздумали даже притворствовать, или по какому бы то ни было побуждению стали рассуждать о предметах высоких, духовных, и тогда сие отличие будет приметно в самом образе речи.

Духовный человек, проникнутый чувством истины и добра, когда говорит о предметах высоких, Божественных, в самых словах выражает особенную важность, твердость, основательность, совершенную уверенность и живое убеждение в истине того, о чем рассуждает: душевный, напротив, или плотский — если иногда и коснется тех же истин, или при каждом слове запинается, или старается прикрыть свое неведение обычною изворотливостью и бездушным многословием. Тот в каждом звуке голоса выражает глубочайшее благоговение к Богу и всему Божественному, а сей хотя бы и желал казаться благочестивым, своею холодностью и равнодушием невольно открывает, что его сердце занято другим и не слушает его слова. Премудрый сын Сирахов замечает между ними еще то различие, что у плотского человека сердце бывает в устах, а у духовного — уста в сердце: Бо устех буих сердце их, в сердцы же премудрых уста их (21, 28). Естественный порядок требует чтобы каждое слово зачиналось в сердце, и потом уже рождалось в устах, чтобы оно выражало какую-либо мысль или чувствование. А закон благоразумия предписывает, чтобы мы не всякое помышление сердца передавали языку, но если оно начало добрую мысль, то позволяли бы ей родиться в слове; если же худую — не отверзали бы для нее уст своих, — пусть это исчадие умрет в глубине сердца. Глупый и рассеянный не знает ни порядка природы, ни правил благоразумия. У него слова зачинаются и рождаются только в устах, часто не выражают никакой мысли, — бьют воздух, подобно звуку бездушного металла (1Кор.9, 26; 3, 1), а еще чаще он высказывает такие помышления, о которых лучше было бы ему молчать, а другим не слышать. У него сердце в устах. Мудрый, напротив, хотя всегда откровенен и прямодушен, прежде обдумывает мысль свою и каждое слово несколько времени обращает в сердце своем: если найдет его достойным и полезным, вынимает из сердца и передает языку. У него уста в сердце.

Есть еще особенное свойство в слове праведника, которое понятно и ощутительно для души, но не может быть выражено словом. Учит ли он, или увещает — его слово, при всей простоте своей, невольно привлекает душу и возбуждает в ней сладкое умиление и безусловную покорность. Еще ум не успеет обнять и сообразить сказанного, а сердце уже горит, как горело у Эммауских учеников, при разговоре с неузнанным ими Божественным Учителем (Лук. 24, 32). Ни искусство, ни наука не могут дать этой силы человеческому слову. Эта власть и благоухание слова на священном языке называются помазанием от Духа Святаго (1 Иоан. 1, 20). Слово святых, по учению Св. Павла (Кол. 4, 6), бывает всегда во благодати, само исполнено и других исполняет благодатию, растворено солию, которая предохраняет и врачует душу от всякой гнилости греховной и возбуждает в ней вкус к наслаждениям высшим, небесным. Беседовавшие с истинными рабами Господа знают, как внятно и близко сердцу, как сладко и властительно слово их, и как оно отлично от языка людей, работающих для мира и плоти.

Самая цель, для которой говорит человек духовный, отлична от цели, какую имеет в виду человек плотской.

Так — исполненные Духа Святого и ныне говорят иными языками, и хотя сей небесный дар является ныне в другом виде, но внимательный легко может, по одному языку, узнать Духоносца (Слова и речи, стр. 122).

Рассмотрение вопроса о даре языков

Прот. Горского

Раскрывши обстоятельства дела, коим начинается бытие Церкви Христовой, особенное внимание надобно обратить на то дарование, которое было сообщено Апостолам в день Пятидесятницы. Дарование Апостолам языков многие из ученых богословов принимают в несобственном смысле, именно — что дар языков есть не иное что, как ниспослание способности и силы говорить с народом одушевленным, указательным образом. Толкуют, что Λαλεΐν έτέραις γλώσσαις (Деян.2, 4) значит то же, что Марк.16, 17, γλώσσαις καιναίς, а это то же, что Матф.10,19-21 или Луки 21,15, то есть: говорить языком воодушевленным, с неодолимою увлекательною силою. При этом предполагают, что между так называемыми Галилеянами были и такие, которые не говорили галилейским наречием; а с другой стороны, что между иностранными языками, какие здесь слышались, не должно искать языков всех тех народов, которые у св. Луки исчисляются, потому что несколько смежных народов могли говорить одним языком: разумели греческий или римский. Наконец, прибавляют: когда евангелист замечает удивление слышавших проповедание Апостолов, то этим Лука хочет заметить только то, что плотские иудеи вместо того, чтобы обратить внимание на проповедь благовествователей, дивились только, откуда в Галилеянах такая ученость, что они могут говорить на иностранных языках, а некоторые — еще хуже — издевались над речами Апостолов, которых не понимали.

Но, надлежит заметить, что говорящие все вообще были из учеников Иисуса Христа и притом долговременным обращением с Ним удостоившиеся наименования верующих: а это все были иудеи палестинские. Только в конце служения Иисуса Христа стали приходить и Эллины (Иоан.12, 21), но эти Эллины не настолько сблизились с Ним, чтобы получить наименование верующих и вступить в число учеников Его. Если так, то, по всей вероятности, ученики могли знать только свой природный язык, некоторые и греческий, другие, может быть, и финикийский, но не более. Между тем, удивление разнородных иноземцев показывает, что несравненно более было слышно при этом случае разнородных языков. То предположение ни на чем не основывается, что "не всех, поименованных у Луки народов языки были слышны между Апостолами". Напротив, все эти народы слышали "кийждо свой язык" (Деян. 2, 8). Слова Марка (16, 17) не объясняются словами Луки (21, 15) или Матфея (10, 19-21): это не параллельные места; у Марка Господь говорит об общих знамениях; какие будут сопровождать верующих; у Матфея и Луки — о вспомоществовании Апостолам в случае их суда пред начальством.

Говорят:

1. Апостолы пользовались истолкователями, или толмачами, напр. Петр Марком.

2. Апостолы Павел и Варнава не знали языка Ликаонцев (Деян. 14, 11).

3. Язык греческих новозаветных писателей весьма много содержит в себе еврейского; в образе выражения Апостолов видно, что они по еврейскому или сиро-халдейскому учились греческому: у них греческий не чистый язык.

4. Им не нужно было знание многих языков: а) потому что проповедь их ограничивалась пределами Римской империи, многих — только Палестиною, или вообще иудеями. В Римской империи довольно успешно можно было действовать и со знанием одного господствовавшего языка; б) потому что этот дар открывался и сообщался только для молитвы (1 Кор. 14, 13-17).

5. Места Деяний 10, 46, 19, 6 и 1Кор. 14, 13 заставляют разуметь под γλώσσαις λαλεΐν что-нибудь отличное от внезапно возбуждаемой способности говорить на иностранных языках.

6. Наконец, только с III века, со времен Оригена, начали учить, что Апостолы в день Пятидесятницы получили видение незнакомых им языков. Ириней, Тертуллиан, говоря о даровании языков, как существующем еще в их время и как существовавшем прежде, сближают его с дарованием προφητεία.

Но против 1-го отвечаем: Ερμηνευτής может означать и не толмача; Марк мог быть даже толмачом на таком языке, который не был известен Апостолу Петру. Ибо Петр, конечно, не все языки знал. И Апостол Павел говорит Коринфянам, что он более говорит языками, но не говорит, что может говорить всеми.

Против второго идет последнее замечание. Против третьего довольно сказать, что Апостолы, получая способность говорить новым языком, не лишались всех прежних своих понятий, которые проистекали из еврейского источника; поэтому естественно находить в речи их много еврейского.

Против четвертого а) заметим, что если бы пределы проповеди Апостольской и действительно ограничивались Римской империей, то и тогда бы нельзя было сказать, что им довольно было знания одного господствующего языка, потому что этот господствующий язык весьма во многих местах был недоступен простому народу, с которым по большей части первоначально они должны были иметь дело. В одной Малой Азии было много различных языков, по уверению Страбона. Митридат, царь Понтийский, окончивший поприще свое с небольшим за шестьдесят лет до Р. Хр., знал 23 языка подданных ему народов. Но если дать полный смысл словам Спасителя: шедше научите вся языки, то не останется никакого сомнения, что с обыкновенными способами изучения языков Апостолы слишком недалеко бы простерли свою проповедь, б) Апостол осуждает употребление дара языка в молитвословиях без истолкования, — но это не значит, что он только при этом случае раскрывался. Иначе Апостол осуждал бы самого Духа, раздающего сии дары. Но он научает, как обращаться с этим даром в церкви. А этим отнюдь не исключается возможность употреблять оный и при других случаях, и для других целей.

Против пятого. Здравая филология требует определять значение слова или выражения, неоднократно встречающегося в каком-либо сочинении, если можно, по первоначальному его употреблению. Теперь выражение: γλώσσαις λαλείν в 10 и 19 главах книги Деяний само себя не дает разуметь; это выражение, очевидно, взято из истории 2-й главы той же книги. Там и здесь действие одно и то же. Во 2-й главе нельзя разуметь под γλώσσαις λαλείν одного воодушевленного языка, как мы выше видели. Ап. Петр (Деян. 11, 15) говорит, что с домом Корнилия в сем случае последовало то же, что с Апостолами в день Пятидесятницы. (Видно, что эти случаи бывали редко), итак, не этими то местами, а тем эти должно объяснить. — Что касается до 1 Кор. 14 гл., то и там нельзя разуметь одного языка экстатического, нельзя разуметь такого выражения славословий, которое бы было понятно только одному произносящему их: но надлежит разуметь дар говорить на иностранных языках. а) Если дать в этой главе выражению γλώσσαις λαλείν первое значение, то нельзя сказать, чтобы оно было одно и то же с γλώσσαις έτραις λαλεΐν (Деян. 2, 4), потому что слушавшие апостолов понимали, что они говорили (ст.11); напротив, в обоих местах и 1Кор. 14 гл. и Деян. 2 гл. предполагаются одинаковые обстоятельства, т.е. и глаголание языками, и присутствие иностранцев, которые разумеют те языки (сл.1 Кор.14, 23). б) Апостол говорит: языцы в знамение суть не верующим, но неверным (1 Кор. 14, 22). Краткие непонятные изречения и для неверного не могут быть сами по себе знамением: напротив, из несвязных слов, не имеющих ясного смысла, слышащий мог заключить о невежестве говорящего. Языки будут тогда знамением и для неверующих, когда человек, не знавший прежде никакого языка, вдруг говорит новым языком. в) В стихе 21 Апостол приводит слова Исайи (28, 13), в которых говорится именно о иностранных, незнакомых языках и прилагает эти слова без всякого ограничения к материи своего рассуждения о языках. У Исаии Господь говорит Своему народу, что он будет говорить на языке иностранном, на языке пленивших Его; как там нельзя разуметь какого-нибудь другого смысла слова: язык, так и здесь. г) Наконец, только в смысле собственных языков могут иметь значение и эти слова Апостола: иному же роди языков (1 Кор. 12, 10), как понимал это и Златоуст.

Против свидетельств отвечаем: ни одно не говорит ничего в пользу сказанного предположения прямо. Напротив, Ириней, когда говорит о себе, что он сам не имел дара языков, что, приехав в Галлию должен был учиться туземному языку, — а между тем пишет, что в его время были такие, которые имели дарования пророческие и всякими (παντοδαπαίς) говорили языками и тайны человеческие обнаруживали, замечая, что этих людей, приявших Духа Божия и говорящих на всех языках Духом Божиим, Апостол и разумеет там, где говорит: премудрость же глаголем не совершенным: — то этим ясно показывает, что языки этих людей "совершенных" надлежит понимать в собственном смысле за иностранные языки. Из слов Апостола: благодарю Бога моего... можно заключить, что способность эта могла зависеть и от нравственных качеств лица. — Следы древности такового разумения события Пятидесятницы и дара языков Церкви апостольской и позднейшее вообще можно видеть и в том, что Филострат, описывая жизнь Аполлония Тианского, которого хотел противопоставить Иисусу Христу, заметил о нем, что он знал не только все языки человеческие, но и язык животных. В церковной истории встречаются позднее примеры чудесного разумения иностранных языков, напр. в Ефреме Сирине (История Евангельская и церкви Апостольской, стр. 378).

О том же

Шаффа

Речь на других или новых языках, вместе с даром чудес, ясно обещанная Господом ученикам перед вознесением Его на небо (Марк. 16, 17), при первом своем появлении означает такое творческое действие Духа Святого, которым Он впервые разрушил преграды природы, так сказать, сам стал управлять человеческим духом и человеческую речь торжественно освятил в орудие для проповеди Евангелия. Новый дух сотворил себе и новый язык, так как вообще внутреннее и внешнее, душа и тело, мысль и ее проявление тесно связаны между собою. Но речь на различных языках не ограничилась одним только праздником Пятидесятницы, а продолжалась (хотя, конечно, в измененном виде) в Церкви апостольской вместе с другими чрезвычайными духовными дарованиями, отличающими это время от позднейших периодов более естественного развития. Отголоски ее находятся еще во втором и третьем столетии и дальнейших.

В истории о речи Апостолов в день Пятидесятницы нужно различать то, что составляет собственно сущность речи на иностранных языках, как дара апостольской Церкви вообще, и особенную форму, в которой он высказывается при первом своем появлении в праздник Пятидесятницы. Для определения сущности речи полезно обратиться к более подробному и наглядному описанию, предложенному св. Павлом в первом послании к Коринфянам.

Что касается сущности речи на иностранных языках, то она есть невольный вдохновенный говор в одушевленном состоянии усиленной молитвы, когда человек, правда, не выходит из себя, но все-таки погружается в самую глубину своего духа, в таком состоянии вступающего в общение с Божественным существом; но при этом вседневное самосознание и миросозерцание, а вместе с тем и обыкновенный образ речи отступают на задний план, а говорящий вполне бывает одержим сознанием божественным и становится только органом наполняющего его Духа Божия. Потому-то и сказано (Деян.2, 4): "Исполнились все Духа Святого и начали говорить на других языках, как Дух давал им провещавать". Это вдохновение должно относить и к содержанию, и к форме, и к мыслям, и к слогу. Апостол Павел речь на разных языках называет молитвою и пением "в духе" (πνεύμα); этим он означает высшую способность созерцания, непосредственное ведение Бога, независимо и в отличие от "ума" (νΰς) т.е. от рассудочного сознания, от мышления (1Кор.14, 14, 15). Содержанием бесед на разных языках было прославление великих дел искупительной любви Божией (Деян.2, 11. 10, 46; 1Кор.14, 14-16), в форме молитвы, благодарения и песнопения (Деян.10, 46; 1 Кор.14, 14-18). Дар языков всего ближе стоит к дару пророчества, который также имеет основу в прямом внутреннем откровении таин Божиих, и в книге Деяний апостольских (19,6) непосредственно соединен с первым, но при этом отличается от него двояко: во-первых, тем, что говорящий на языках беседует с Богом, а пророк — с обществом, а во-вторых, тем, что последний говорит языком, понятным даже для неверных, между тем, как первого, по крайней мере, в коринфском обществе, не могли понимать без переводчика (1 Кор.14, 2 и д.) . Оттого-то Павел и отдает преимущество дару пророчества (1Кор.14, 5) и дар языков уподобляет звуку колокола (1Кор.13, 1), неопределенному тону инструмента (1 Кор.14, 7 и 8), иностранному наречию, которого никто не понимает (1Кор. 14, 11) и которое неверующему кажется сумасшествием (ст.23). Таким образом, речь на языках была беседою восхищенной души с Богом, делом самоназидания; такая беседа делалась назидательною и для других только посредством дара истолкования и перевода на язык общеупотребительный. Но в последнем отношении находится различие между даром языков, описываемым у Апостола Павла, и даром языков, снисшедшим в праздник Пятидесятницы. Это приводит нас ко второму пункту.

Что касается собственно формы, в какой этот дар проявился в первый раз, то слушателям он, кажется, был до известной степени понятен без перевода: по крайней мере, в повествовании Деяний апостольских не сделано никакого замечания о нем. Конечно, и здесь нужна была внутренняя восприимчивость, потому что иные из столпившегося народа смеялись над говором получивших дар Св. Духа и явление это объясняли нетрезвенным состоянием (Деян. 2, 13); — что совершенно согласно с тем впечатлением, какое речь на разных языках, по описанию Павла, производила на неверного (1 Кор. 14, 23). — Затем нужно припомнить еще и то, что обыкновенно совершенно упускают из вида, именно — что иноязычная речь и в этом случае была беседою с Богом, а не с людьми, богослужебным действием учеников, восторженным выражением их хвалебной и благодарственной молитвы, следовательно, принадлежала к внутренней жизни самой Церкви, потому что такая жизнь началась прежде, чем собрался народ (см. ст.4-й и 6-й), слушателей же такая речь могла только изумить и поразить происшедшим по воле Божией чудом и возбудить в них желание яснее и точнее уразуметь его. А уразумели они его вслед за тем не при помощи нового действия дара языков, но посредством ясной, сказанной на общеупотребительном языке, проповеди Петровой (ст.14 и д.), которая имела целью распространить в других, с силою высказавшееся в даре языков, начало новой по вере жизни. Что касается отношения дара языков к говорящим и слушающим, то сказание об этом св. Луки и св. Павла расходятся между собою не так далеко, как кажется с первого взгляда. Второе и более важное различие состоит в следующем. Св. Павел нисколько не объясняет того, что дар языков был речью на совершенно чуждых языках, не сродных с языком народным. По описанию Павла нужно, как кажется, представлять себе эту речь совершенно новым вдохновенным языком, речью на ангельских языках (1 Кор.13, 1), отличающеюся от всех обыкновенных языков в такой же мере, в какой состояние духа, одаренного языками выше вседневного сознания и обыкновенной рассудочной деятельности. Внутреннее восхищение, необыкновенное парение невластного над собою духа к жизни божественной невольно выражалось в способе и роде передачи мыслей, хотя в существе-то такая речь, без сомнения, примыкала к природному языку говорящего. Оттого-то она и была непонятна всем тем, которые сами не бывали в таком состоянии торжественного вдохновения. Деяния же Апостольские дар языков нам описывают, очевидно, как речь на языках иностранцев, присутствовавших на празднике Пятидесятницы. Этим-то и объясняется их изумление, что неученые галилеяне говорили на тех языках, которых нельзя было подозревать в них и которые овладели ими вдруг чудесным образом (2, 6-11). Что таков прямой, неоспоримый, буквальный смысл сказания, это признают сами рационалисты-экзегеты.

Изумление восприимчивых слушателей чудесным событием и насмешливый упрек неверных, производивших дар языков из нетрезвенного состояния, делали необходимым защищение; и это первое, самостоятельное, апостольское свидетельство, сходящее от полноты духа, было действительным воззванием проповедников к собранию начатков нового духовного творения. Таким образом, проповедническое служение, послужившее главным органом к распространению царства Божия, было современно основанию Церкви. Свидетельство Духа Святого продолжается в свидетельстве его органов (Иоан. 15, 26-27). Оно есть плод веры и вместе средство к ее распространению. За даром языков следовало истолкование языков и понятное рассудительное пророчество; напряженным в самой основе и сущности религиозным силам дан определенный ход исторического развития.

Вполне верный своему изображенному в евангелиях характеру, от лица остальных Апостолов перед всем обществом выступил пламенный Апостол Петр и тем фактически показал в себе камень, на вероисповедании которого Господь обещал основать Свою Церковь. Его речь к столпившемуся народу, сказанная на еврейском языке, крайне проста и вполне соответствует дню. Она не есть ни прямая полемика против иудейства, ни догматический спор, но есть собственно и исключительно объяснение исторических явлений, — а прежде всех Воскресения Христова, — взятое прямо из жизни, простое, но сильное свидетельство о весьма известном событии, раскрытие, еще раньше высказанного Петром, основного вероисповедания об Иисусе, Сыне Бога живого, Спасителе грешников; одним словом, речь Апостола Петра есть истая миссионерская проповедь. Замечательна при этом разность между высшим вдохновением, под влиянием которого заговорили св. апостолы на разных языках, и спокойным исследованием и ясностью изложения того предмета, о котором говорил св. Петр к народу. Гармоническое соединение того и другого составляет характеристический признак Апостолов.

Петр снисходительно опровергает грубый упрек в нетрезвости очень скромным и, по-видимому, простым, но на самом-то деле народным и убедительным доказательством, именно тем, что теперь только третий час дня (9-й час утра), в который обыкновенно иудеи ничего не вкушали и даже нетрезвые в такую пору воздерживались от вина. Нет, событие это, продолжает Апостол, есть не что иное как славное исполнение пророчества Иоилева об имеющем последовать в сопровождении разных событий в природе излиянии Святого Духа, и притом не на некоторых только чрезвычайных посланников Божиих, как в Ветхом Завете, но на всех, даже самых незнатных, неученых людей. Такое сообщение Святого Духа совершилось через Иисуса Назарянина, обетованного Мессию, который свое послание с силою пред всеми засвидетельствовал делами и чудесами. Вы, правду сказать, по вечным планам и предведению Божию, предали Его и руками язычников римлян пригвоздили ко кресту; Бог, согласно с пророчеством, заключенным в 15 псалме, воскресил Его из мертвых, чему все мы живые свидетели. Вознесшись на небо и восседши одесную Бога, Воскресший послал нам Духа Святого, как вы сами здесь видите. Поэтому знайте, что Сам Бог об этом распятом вами Иисусе посредством неопровержимых действий засвидетельствовал, как о Мессии, от которого вы, истые израильтяне, ждете своего избавления.

Очевидно, здесь было кстати в немногих, но сильных словах доказать служение Иисуса Христа Мессии на основании настоящих событий в связи с ясными, признаваемыми самими слушателями, ветхозаветными пророчествами, и, вместе с тем, через напоминание о крестной смерти, в которой были виноваты иудеи, вести их к покаянию. Проповедь Апостола произвела впечатление, как и следовало ожидать. Слушатели, тронувшись ею, с жаждою спасения спрашивали: "Что нам делать?" Петр увещевал их переменить настроение духа и креститься во имя Иисуса Христа, во оставление грехов; таким образом они сподобятся того же Святого Духа, чудесные действия которого замечают в Апостолах. Потому что обетование должно относиться к ним, к их детям и даже ко всемязычникам, которых Господь приведет. Таким образом покаяние веры, отвращение сердца от мира и греха и обращение к Богу через Христа здесь выставляются, как и вообще во всем священном писании, главными условиями наследия в царствии Божием и в благах спасения, именно в прощении грехов, даруемом и запечатлеваемом через христианское крещение, а также и через дар Духа Святого, как нового, положительного жизненного начала.

После нескольких других увещаний к покаянию, глубоко внимавшие проповеди решились креститься, и в первый этот праздник жатвы Нового Завета около трех тысяч душ собрано было в житницу царствия Божия. Здесь впервые исполнились слова Господа, что Его ученики вследствие и в силу Его отшествия к Отцу совершат большие дела, чем какие совершил Он Сам во дни Своего уничижения (Иоанн. 14, 12). Сильное свидетельство Петрово и необычайное веяние Духа Божия имели своим следствием торжественное действие крещения, которое здесь происходило по искреннему убеждению сердца. Но молодое растение нуждалось в подкрепление и уходе. Верующие постоянно укрепляли и оживляли себя четырьмя основными стихиями всей истинно христианской общественной жизни: а) наставлением Апостольским, б) братским общением, деятельною, всем жертвующею любовью, в) преломлением хлеба, т.е. совершением Святой евхаристии, соединявшейся с каждодневными вечерями любви, и г) молитвою (Деян.2, 42). Иисус Христос Богочеловек, исполнитель всего Ветхого Завета, был средоточием их веры, и христианство проявило себя не простою только теорией, или чувствованием, или суммою нравственных предписаний и действий, но жизнию в самом глубоком и обширном смысле, силою Божией, спасающей всех верующих в Бога. "Господь же ежедневно присоединял спасаемых к Церкви" (Деян. 2, 47).

Это первенствующее молодое общество верующих со всеми своими последователями должно было сделаться солью земли для того, чтобы обуявшую массу человечества сохранить от гнилости, и в образовавшемся в настоящий день обществе положено начало всякому истинному усовершенствованию в нравственности, науке, искусстве, общественной жизни, равно как здесь же получили начало и все великие события новозаветной истории. Прежде Апостолы были боязливы и робки, а с этого дня мы видим их неустрашимыми, непреклонными свидетелями. Прежде их не знали или мало ценили, а теперь сразу они сделались главными деятелями и с этого дня скоро привлекли к себе внимание всего мира далеко за пределами Палестины. Несколько честных простых рыбаков галилейских удостоены чести быть органами Духа Святого; из неученых людей сделались непреложными проповедниками Спасителя мира и вселенскими учителями на все века: так, это, действительно, величайшее чудо (Прав. Собес. 1863г., ч. 1, стр. 408).

О дарах благодати (II, 4)

Филарета, Митроп. Московского

Мы должны взирать на сошествие Святого Духа не только, как на чудо, прославившее Апостольскую Церковь, но и как на событие, существенно сопряженное с делом нашего спасения. Настоящее торжество не есть простое воспоминание прошедшего, но продолжение Апостольского приготовления к принятию оного Духа, непрестанно дышащего, идеже хощет. Апостолы, как повествует книга их Деяний, после постоянных и единодушных молитв, исполнишася Духа Свята; и не только Апостолы, но, по изъяснению Златоуста, и пребывавшие с Ним ученики, имен народа вкупе яко сто и двадесять (Деян. 1, 16), исполнишася вси. Что такое исполниться Духа Свята?

Что такое Дух Святой в первоначальных дарах Своих, сие изъясняет Сам Он Своими огненными языками. Он есть невещественный огнь, который действует двумя силами: светом и теплотою, — светом веры, теплотою любви. Сей небесный свет, по выражению Соломона, предходит и просвещает, дондеже исправится день (Прит.IV, 18). "Разгоняет мглу неведения и сомнений; открывает обман призраков", которые погрязший в чувственности разум принимает нередко за истины; дает человеку видеть себя самого в наготе растленной природы, познать мир в отношении к душе и ощутить присутствие Бога, яко источника света; сообщает уповаемых извещение вещей, обличение невидимых (Евр.XI, 1). По той мере, как свет от Солнца правды умножается в уме, согревается и воспламеняется сердце. Любовь божественная изгоняет из него самолюбие, попаляет в нем терние плотских пожеланий, очищает, упраздняет его и взаимно привлекает в душу новый свет. Слияние сих источных даров духовных образует огненный язык, изрекающий закон Бога Слова в сердце (Псал.XXXVI, 31) человека, воображающий в нем Христа (Гал.IV, 19), совершающий "возрождение" в жизнь духовную.

Исполненный Духа Свята человек не потемненному предрассудками оку представляет такой образ совершенства, перед которым, как тень, исчезает все, что мир называет прекрасным и высоким. Его оценил Апостол, когда о некоторых подвижниках веры сказал: что их не бе достоин весь мир (Евр. XI, 38). Благодать превращает в бесценное сокровище все, к чему ни коснется в человеке, ей преданном. В его уме сияет дух премудрости, — не той, которою сыны века сего преимуществуют, по словам Спасителя, в роде своем (Лук. XVI, 8), т.е. которая научает их быть изобретательными в способах и ловкими в случаях к снисканию выгодных времен и умножать свое достоинство не столько в себе, сколько во мнении других, -но премудрости, духовно востязующей вся (1 Кор,. 11, 15), дабы все обратить в средства к единому вечному благу души. Его волю движет дух свободы: ибо закон Духа жизни о Христе Иисусе его свободил от закона греховного и смерти, который дает своим рабам столько тяжких владык, сколько есть нужд и прихотей, страстей и привычек. Во глубине сердца его почивает дух утешения и мира, всяк ум превосходящаго (Филип. IV, 7), который Иисус Христос дает ученикам Своим, не якоже мир дает (Иоан. XIV, 27); ибо мир мира есть краткая дремота под шумом опасной бури, — безопасность, основанная на неведении, так что радостные восклицания — мир и утверждение! — иногда прерывает внезапу нападающее всегубительство (1Сол.V, 3); напротив того, "мир, даруемый Христом", утверждается на непоколебимой уверенности в примирении с Богом, "так что христианин в самых искушениях, скорбях и опасностях не стужает си, но и в смерть предается мирно, в уверении", что еже ныне легкое печали по преумножению в преспеяние тяготу вечныя славы соделывает (2 Кор. IV, 8-17). В нем обитает дух величия, которое не есть ни слепая отважность, ни гордость, покрытая пышностью, ни блеск естественных добродетелей, нечистых в своем источнике, но истинная возвышенность мыслей, занятых Богом, обширность видов, ограничивающихся одною вечностью, благородство чувствований, рожденных и воспитанных словом Божиим, — дух смирения, которое среди богатства благодати Божией усматривает в себе одну бедность и недостоинство, дабы тем более величить Господа; между тем, как "не возрожденные" Духом Божиим в самых недостатках своих стараются находить нечто великое, самым унижением просить себе почтения, "пресмыкаются, чтобы подавлять других", — дух силы, с которым христианин не есть более оный человек "бессильный", пленник собственных чувств, со всех сторон открытый нападениям врага, побежденный прежде сражения и, дабы усмирить одну страсть, покарающийся другой; но добрый воин, облеченный во вся оружия Божия (Еф. VI, 11) могущий вся о укрепляющем его Иисусе Христе (Фил. IV, 13), силою восхищающий царствие Божие (Матф. XI, 12). Что сказать о тех чрезвычайных дарованиях, о тех явлениях Духа, которые избранным Божиим даются на пользу (1 Кор. XII, 4. 7) других, в созидание всей Церкви.

Когда Божественный дар Духа кажется нам редким явлением, не заключим из сего, что он не для всех. Он для всех, как скоро все для него. Если не примечают более следов Его, то или имеют очи — и не видят; или в самом деле вопрос: егда приидет Сын человеческий, обрящет ли веру на земли (Лук. XVIII, 8), – приближается к разрешению, и самый мир находится при последнем издыхании. Вселенная знает, что случилось с нею тогда, когда рек раздраженный Бог: не имать дух Мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть (Быт.VI, 3). Тогда не только беззаконный род человеческий, но и тварь, повинувшаяся суете неволею, потребились мстительными волнами. Еще подобное прещение — и наступит огненный потоп суда последнего! (Слова и речи Филарета, Митр. Моск., т. I, стр. 2).

О необходимости благодати Божией для человека в его естественном состоянии

Арсения, Митроп. Киевского

Ужасахуся вси и недоумевахуся, друг ко другу глаголюще: что убо хощет сие быти? Инии же ругающеся глаголаху, яко вином исполнени суть (Деян. 2, 12, 13).

В то время, как исполнилось пророчество Иоилево: излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут сынове ваши и дщери ваши и юноши ваши; в то время, как Божественные Апостолы, по предсказанию своего небесного Учителя, исполнившись Духа Святого, начали говорить разными языками, якоже Дух даяше им провещавати: тогда бывшу гласу сему, снидеся народ и смятеся. Некоторые, бывшие очевидными свидетелями сего необычного события, но не приявшие Духа Божия, будучи поражены страхом, по ограниченности своего естественного разума, только неудомевали: что хощет сие быти? говорили они. Но многие, судя по-человечески о великом и святом действии дошли до такой дерзости и ожесточения, что, видя Апостолов, говорящих иными языками, не устыдились приписать сего их нетрезвости, между тем, как они, яко чистейшие и многоценнейшие сосуды, удостоились быть жилищем Духа Святого; инии же глаголаху, яко вином исполнени суть. Таково было суждение различных народов о действии Духа Святого.

Итак, душевный человек не приемлет яже суть Духа Божия (1 Кор. 2, 14); оставленный самому себе, без непосредственного руководства благодати Божией, он несовершен в самом себе и не может быть совершенным, доколе не обратится к сей самой благодати. Раскроем сию истину.

Хотя Иисус Христос предлагал нам возможность сделаться совершенными, как всесовершен есть Отец небесный: но возможность сия не заключается в собственной нашей силе, но в силе Духа Святого, ходатайствующего о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8, 26); в силе Божественной благодати, без которой разум и воля, составляющие все величие человека и долженствующие возвышать его во славу Бога живого, не показывают ни малейшего своего достоинства.

Единственный разум со всеми своими силами так уклонился от подлежащей ему и единой на потребу цели, что почти по рвению противится истине, покоряется же неправде (Рим.2, 8), и что самое понятие о Боге, в заключении его превратного умствования, превращается в невежество, даже до изменения славы Божией во образе тленна человека, и птиц, и четвероног, и гад (Рим, 1, 23). Несмотря на то, что из созерцания природы и св. Писания легко можно познать, что есть Бог, и какие обязанности человека в отношении к Нему, естественный разум нередко ослабляет силу своих суждений нечистыми сомнениями, при которых самая совесть, поставленная судьею всех человеческих действий, колеблется и теряет правоту свою. Так, вместо того, чтобы блуждающего по распутиям мира сего возвать на путь правый, совесть своим неблаговременным молчанием способствует только к вящему умножению беззаконий и к усугублению невежества; вместо того, чтобы обвинить разум в неправоте суждений и в дерзком лжемудровании, она нередко соглашается на оправдания его и часто с таким усилием и даже с борьбою против истины, что различные виды худых поступков не приписывает ожесточению неистового человека, но премудрому Виновнику всех благ Богу.

При таковом молчании совести и слепоте разума естественный человек, если когда и слышит глас Господа, повелевающий ему хотя несколько попещися о жалкой судьбе своей, то он отвращает от него слух свой, и, как бы всем изобилующий, презирает все средства благодати к соединению с Господом. Сверх того, если кто иногда и остановится на священной мысли о своем несовершенстве, если живое представление слабости естественного человека займет кого-либо, если сильное и поразительное ощущение гласа Божественного воззовет на путь правый — то совесть, обремененная житейскими попечениями, разум, являющийся с превратными суждениями, воображение, со своими очаровательными представлениями — не дают ему времени посмотреть на утрату своего блаженства, но с беспрестанным усилием побуждают его к крайнему ожесточению, а через оное ускоряют совершенную погибель.

Вот каково состояние естественного человека и вот видимая слабость и ощутительная слепота разума, не озаренного светом Божественной благодати.

Но, если обратить внимание на свойство действий и желаний воли человеческой, руководствующейся только естественными побуждениями, без содействия благодати, то и в ней столько же, или еще более, усмотрим несовершенств, нежели сколько в естественном разуме.

Воля в естественном человеке, долженствующая быть источником всех благих желаний, является исходищем всех зол. Со времени падения явились в человеке, как три составные части, три противоборствующие воле Божественной похоти: похоть плоти, похоть очес и гордость житейская (I Иоан. 2, 16), которые с продолжением времени так усилились в нем, что он в духовном своем состоянии соделался плотью, враждующей на Бога, — плотью, которая тройственною силою похотения прекратила в нем чистое и живое дыхание любви к Вдохнувшему в него дыхание жизни.

Похоть плоти так занимает все мысли и желания человека естественного, что нередко самое сердце его приводит в состояние бесчувствия, и, не помышляя о том, что тело его есть жилище Духа Святого, решается на всякую скверну и нечистоту, притом с таким ущербом в силах душевных и телесных, что, расточив все земное и небесное наследие, уже теряет способность и возможность победить самого себя.

Суетные заботы о попечении мира сего часто останавливают благое стремление духа, гак что в то время, как неповрежденная совесть показывает еще грешнику открытые пути ко спасению, а Божественная благодать различными средствами возбуждает его от сна греховного, мир, со всеми своими прелестями и очарованиями, восстав против своего отшельника, преклоняет его под иго собственного владычества, и, возбуждая в свою очередь в его сердце, растленном по естеству, различные чувственные похотения, довершает, наконец, над ним победу свою. Ибо сии похотения, заключив слабый и немощный дух его в пределах бренной плоти, делают его совершенно неспособным к парению в горняя. Они до того простирают над ним насильственную власть свою, что, вытеснив из сердца его все святое и Божественное, часто делают его непроницаемым для самого огня Божественной любви, имущей согреть и оплодотворить безводную пустыню сердца нашего.

Наконец, гордость житейская, сие семя сатанинское, еще со времени прародителей зароненное и вкоренившееся в сердце человеческом, произращая мало-помалу непотребные терния, беспрестанно заглушает возникающее жито правды, и не дает места действию благодати. Малое и ничтожное творение — человек, упоенный гордостью, часто, при самом падении, не сознает себя падшим, и, пытаясь суетною надеждою, при всех своих слабостях, рано или поздно возвратить потерянное блаженство, нередко доходит до такого самозабвения, что даже мечтает взойти на небо и выше звезд небесных утвердить престол своего благополучия, не обращая внимания на то, что под ногами его уже разверста алчная бездна, готовая поглотить его со всеми безрассудными надеждами и беззакониями.

Итак, все, что только Троичным советом Предвечного ни дано человеку в отличие от прочих тварей, в короткое время разрушено и уничтожено тройственною силою похотения, обитающего в нас Доныне, и если бы, по ходатайству Иисуса Христа, благодать Божественная, всегда немощное врачующая и оскудевающее восполняющая, своею всемогущею силою не способствовала нам в немощах наших и не очищала беззаконий наших — то Дух Божий не имел бы пребывать во всех человецех: зане суть плоть (Быт. 6, 3).

Посему все наше утешение и все упование о спасении заключается в содействии нам всемощной благодати Божией. Она-то есть надежнейший руководитель, ведущий нас к живому и вечному; ее только святым огнем сожигается в нас все нечистое и скверное и возжигается свет разума и благочестия, свет славы Божией, сиявшей некогда, яко полудне, в душе человека, созданного по образу Божию. Божественные Апостолы, когда исполнились Духа Святого, испытали на себе все действия благодати. Ибо, получив дар языков, соделались премудрыми, чудотворцами, прозорливцами, во всем сильными и неустрашимыми, и столь славными по всей вселенной, что, будучи рыбарями и ненаученными человеческой премудрости, проповедовали слово Божие с толикою мудростью и успехом, что самые ученые и мудрые книжники не могли противустати их мудрости и Духу, имже глаголаху (Деян. 6, 9), (Собр. Слов и бесед, ч. 1, стр. 252).

О необходимости для христианина возгревать в себе дары благодати и о средствах к тому

Павла, Архиепископа Казанского

Самый сильный пламень вещественный погасает, когда не встречает сродной ему пищи — сгораемого вещества, а тем больше, когда стараются погасить его веществами, останавливающими его распространение и усиление. Напротив, и слабая искра разгорается в сильный пламень, когда ей дают сродную пищу — горючее вещество. Дерево, сено, солома (1 Кор. 3, 12), если огонь находит их в обилии, обращают в сильный пламень искру; вода, земля погашают и разлившийся на необъятное пространство пламень. Подобному же закону подчинено и угасание или возгревание в нас благодатного огня, — того благодатного дара, который каждому из нас даровав Господом для попаления в нас терния грехов наших, для озарения нашего ума светом истины и для очищения нашего духа и тела, подобно очищенному огнем сребру и злату. При пище обильной дар Божий возгревается; при недостатке ее дух благодатный угасает. Потому для возгревания его мы должны в обилии питать его сродною пищею. Какою же пищею? Род ее определяется самым существом и свойствами даров Духа Святого, в нас живущих. Нам дарован от Господа дух премудрости и разума, — и мы будем давать сему духу сродную пищу, полагать твердые основания, верные залоги для его развития, усиления и возвышения, когда будем обогащать себя разнообразными познаниями, и особенно приобретать ясные и основательные знания в учении Христовом. Знания сии, если только будут благоприятствовать тому и другие условия, будут постоянно возбуждать, поддерживать и питать возвышенную умственную деятельность нашего духа, а через нее и деятельность благодатной силы, и таким образом соединять и благодать, и свободу нашу для совокупной, непрерывной деятельности во благо наше, содействовать умудрению нас во спасение. Нам дарован дух совета и крепости для царственно-мудрого и царственно-твердого управления своими силами душевными и телесными. — и мы будем давать сему духу сродную пищу, полагать твердое основание для его усиления, укрепления, когда с надлежащею основательностью будем изучать и постоянно помнить возвышенные правила, определяющие христианскую жизнь; в сих правилах и наш дух, и присущая нам благодатная сила будут иметь и постоянные побуждения, и постоянное руководство к спасительной деятельности. Нам дарован дух благочестия и страха Божия для благоговейного служения Богу, для постоянного хождения во страхе Божием, и мы будем давать твердую и обильную пищу сему духу, полагать верные залоги для его развития и укрепления, когда будем постоянно яснее и яснее изучать основания и истинный характер благочестия, познавать величие, всемогущество, благость Творца, великие и спасительные дела Его, а наше — ничтожество, недостоинство. Вот та пища духовная, которою мы должны возгревать живущие в нас дары Божий: это — спасительные знания. Но как скоро дух человека служит вместилищем только суетных, неустойчивых, как вода, знаний и мнений; как скоро он предан земным, подобно земле, давящим своею тяжестью дух, заботам, попечениям и стремлениям: тогда человек, естественно, не возгревает, а угашает в себе Духа Божия.

Для поддержания и усиления огня вещественного, необходима сродная ему пища: без нее пламень погасает. Но и при избытке горючих веществ, пламень не только не усиливается, но и погасает, когда нет других условий, необходимых для горения. В безвоздушном пространстве, или воздухе, наполненном препятствующими горению составными началами, — и сильный огонь, при обилии даже удобосгораемых веществ, гореть не может. То же самое нужно сказать и о возгревании даров Духа Святого. Самое основательное, многостороннее, глубокое знание истин веры Христовой и правил жизни христианской не возгревает в человеке даров Божиих, когда человек окружен нравственным, духовным воздухом, неблагоприятствующим сему возгреванию. Если этот воздух тлетворный составляют хульные думы и беседы, нечистые, преступные помыслы и похотения, дух холодности к делу своего спасения; дух намеренного устранения от себя тревожащих и нарушающих нравственную дремоту, или даже нравственный сон, мыслей о Боге — то в этом случае самые обширные и основательные знания в делах веры и благочестия не сделают ничего для оживления нашей нравственной, духовной жизни, и останутся одним бесплодным, безжизненным знанием. Для того, чтобы благодать Божия спасительно действовала в нас, мы должны быть окружены благоприятствующим тому нравственным, духовным воздухом. Обстоятельства, среди которых жили св. апостолы пред сошествием и по сошествии на них Духа Святого, и которые так благоприятствовали исполнению их Духом Святым, ясно указывают нам этот нравственный воздух. Сии вси бяху терпяще единодушно в молитве и молении (Деян. 1, 14), так изображает св. дееписатель образ жизни св. апостолов перед сошествием на них Св. Духа. По вся дни терпяще единодушно в церкви и ломяще по домом хлебе, приимаху пищу в радости и простоте сердца, хваляще Бога (Деян. 2, 46-47), говорит он об образе жизни св. апостолов по сошествии на них Духа Святого. Итак, молитва к Богу, постоянное молитвенное настроение духа, радость о Господе, благоговейные размышления и собеседования о Боге и делах Его, чистота помыслов и желаний – такова была духовная, нравственная атмосфера, которою постоянно окружены были св. апостолы и которая благоприятствовала исполнению их Духом Святым, постоянно возгревала в них дары Его. Молитвенным же настроением, усердными молитвами, благоговейными размышлениями и собеседованиями, чистотою помыслов и желаний должны и мы все возгревать живущие в нас дары Божии. При обилии веществ, легко воспламеняющихся, в воздухе, состоящем из благоприятствующих горению составных частей, и слабая искра обращается в сильный пламень, но только тогда, когда она раздувается сильным, правильно направленным ветром. Как же скоро ветер слаб, или, получая направление неправильное, устремляет огонь в ту сторону, где нет для него сродной пищи, огонь или вовсе не разгорается, или разгорается слабо, или, и после сильного горения, погасает. Так не разгорается и гаснет огонь печный, наполняя храмину дымом, когда неправильно бывает направление ветра; так потухает пожар, когда ветер направляется в сторону от жилищ человеческих. То же самое бывает и с огнем благодатным, – с дарами Духа Святого, живущими в нас. Хотя бы обширны и основательны были знания человека, хотя бы хороша была и настроенность его, — эти дары остаются недейственными, не приносят плода, если человек бездействует, не старается прилагать свои спасительные знания к жизни, обращать их в дело и таким образом приводить в движение свой дух и дар благодатный; или когда он дает неправильное, превратное направление своей деятельности. Что, обыкновенно, бывает с человеком в этих случаях? Самое жалкое зрелище обыкновенно представляет тогда духовная жизнь его. При бездействии его и при неразлучном с тем противодействии возгреванию благодатного дара, храмина его духа наполняется едким дымом и смрадом самопрельщения, духовной гордости, фарисейского лицемерия; в нем проявляется, проникнутое духом нетерпимости, пристрастие к букве учения, и закона, без проникновения в дух их; он пристращается к пустому, холодному, неоживленному верою, мертвящему дух, мудрованию и разглагольствованию об истинах самых животворных и благотворных — таковы естественные и необходимые порождения кичащего дух знания, когда оно не сопровождается усиленною доброю деятельностью. При направлении деятельности неправильном, духовная жизнь человека совершенно угасает, и остается один пепел жизни плотской, греховной, лишенной благодатного огня. Необходимы усиленные труды, необходима постоянная, добрая деятельность для того, чтобы дары Духа могли возгреваться, воспламеняться, — и при такой деятельности они действительно возгреваются, воспламеняются. Когда обыкновенно возрастают в человеке мудрость и разумение тайн спасения? Когда крепнет, усиливается дух премудрости и разума? Тогда, когда различные опыты и случаи жизни, предлагаемые жизнью вопросы и недоумения побуждают человека глубже вдумываться в христианские истины и правила и многостороннее и основательнее изучать их; когда, по мере опытного знакомства с жизнью и ее добрыми и дурными сторонами, с ее волнениями, заблуждениями и увлечениями, с ее необъятным разнообразием, расширяется и просветляется кругозор ума его. Когда преуспевает он в благоразумии, твердости правил? Когда развивается и усиливается в нем дух совета и крепости? Тогда, когда он путем упражнения в разнообразных делах добрых, в борьбе со страстями и соблазнами, обращает в привычку добрые действия и проникается постоянно большею и большею любовию к добродетели. Когда возгревается и крепнет в нем дух благочестия и страха Божия? Тогда, когда он преуспевает в делах благочестия, познает сладость их и всею душою прикрепляется к ним. Трудом и потом дары благодатные возгреваются, и в тружениках, подвижниках добродетели произрастают плоды духа: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22-23). Св. апостолы, непрерывною усиленною деятельностью возбуждали и возвышали в себе благодатные дары, и с поразительною силою проявилась в них сила Божия (Слова и речи. Т. 1, стр. 453)

Речи св. Апостолов в книге Деяний вообще, как образцы для исповедников Слова Божия, и речь св. Апостола Петра по сошествии Св. Духа (II, 14-40)

В. Певницкого

Не широко и не разнообразно содержание апостольской проповеди, сколько можно судить по речам апостолов, до нас дошедшим, да и не могло быть раскрыто во всей полноте и со всею подробностью все христианское учение в немногих записанных речах: апостолы и не стремились к тому. Их главною целью было выставить существенные элементы новой веры, в которых содержатся все частные положения христианского вероучения и нравоучения. Они не входят в обсуждение и опровержение заблуждений, тогда господствовавших в обществе человеческом, не представляют теоретических соображений, направленных к разрешению отвлеченных вопросов знания, а сосредоточивают все внимание, как свое, так и своих слушателей, на деле искупления падшего человечества страданиями и смертью Христа, обетованного Мессии. Этим они на деле показывают всем последующим деятелям церковного проповедничества, где коренная, исходная и конечная точка для их наставлений, от которой должны получать начало и силу, и к которой должны возвращаться их разъяснения; в какие бы частные вопросы они ни входили, у них не должна теряться из вида существенная идея христианского учения, и от центральной точки, следуя примеру апостолов, они постепенно должны переходить к разбору частнейших разветвлений одной главной христианской истины. Указание на факт искупления силою распятого и воскресшего Иисуса Христа, составлявшее сущность проповеди апостольской, было зерном горушечным, возросшим впоследствии в великое древо. При всей простоте своей, это дело искупления так широко и многознаменательно, что усвоение его сознанием переменяло убеждение людей и давало новый оборот расшатавшейся жизни. С ним связано представление о Боге, полном милосердия и щедрот, всегда близком к нам, и любовью Своею ведущим нас из жизни греха и страданий к блаженству и счастью; с другой стороны представление о нашем ненормальном, греховном состоянии, сознание внутренней потребности очищения и заглаживания вины нашей перед Богом и необходимости нравственного исправления своей жизни. То и другое намечало точки, по которым должно было начаться и совершиться преобразование человеческой жизни в теоретической и нравственной области.

Во внешней стороне апостольских речей, составлявшихся не по правилам искусства, а бывших делом минутного вдохновения, мы не найдем нарочитого выражения тех законов, уяснением которых занимается наука о церковном ораторстве. Но есть здесь черты, обращающие на себя внимание проповедника, долженствующего разъяснить народу то же слово о Христе, какое возвещали и апостолы. Такою чертою служит приспособление их к содержанию сознания их слушателей, и употребление ими таких средств убеждения, какие имели значение в глазах тех, перед которыми говорилось слово. В большинстве случаев слушателями апостольских речей были иудеи, воспитанные в законе и пророках, хранившие предание предков и гордившиеся своею историей, как историей богоизбранного народа, состоявшего под особенным попечением Промыслителя. Перед ними апостолы ссылаются на ветхозаветное писание, многократно берут из него свидетельства в разъяснение или защиту проповедуемой ими истины, припоминают обетования Божии, пользуются примерами из отечественной истории, и мудрою мыслию все направляют к оправданию своего свидетельства о Христе, как обетованном Избавителе народа. Отсюда в их речах священный библеизм, при котором слово их стоит в самом близком и непосредственном соприкосновении с божественной книгой завета, на нее опирается и к ней возвращается внимание слушателей. С этой стороны оно является достойным предметом всегдашнего подражания для проповедников божественного слова, имеющих дело с христианскими слушателями. Возникая из слова Божия и будучи его продолжением и разъяснением, церковная проповедь не может оставлять без внимания тот божественный источник своей веры и своего содержания, который стоит перед глазами верующих с силою божественного авторитета.

К людям, верующим в откровение и писание, реже приходилось говорить апостолам; по крайней мере, речей, обращенных апостолами к язычникам, дошло до нас гораздо меньше, чем речей, сказанных перед иудеями. Собственно говоря, одна речь апостола Павла в Афинах может быть рассматриваема здесь, как образец назидательных апостольских собеседований с неверующими. Судя по ней, апостолы в случаях сношений с язычниками, не уклонялись от библейских оснований и не скрывали положительных истин, данных откровением, но путь к вере в истины откровения пролагали обращением к естественному религиозному чувству слушателей, к их разуму и совести, отыскивая в их сознании пункты соприкосновения с истинами, данными в откровении, и приводя в созвучие с собою голос их авторитетов. Вместо Библии, не признаваемой язычниками, и требующей предварительного приготовления для понимания, они старались облегчать понимание божественного учения через указание на чудеса природы и удивительный ход человеческой истории и на нередкие проблески истины в учении и изречениях мудрецов языческих.

Все речи апостолов, записанные в Деяниях апостольских, сказаны были по случаю, т.е. вызваны были известным сплетением временных обстоятельств, давших возбуждение мысли говорящих. Случай был внешней исходной точкой для них, и случай связывал их с течением мироисторических событий. Вызванные запросом минуты, не повторяющейся в другой раз со всей своей частной особенностью, и отвечая на нее, они получили отсюда свою характерную индивидуальность, и во всей своей целости были речами собственно только для своей минуты. Но руководимые Духом Божиим св. апостолы, приспособляясь к настроению минуты, каждый раз перед сознанием слушателей выставляли общее высокое содержание, и оно являлось в их устах со значением насущного материала, могущего питать души, требующие истины, и падало, как семя, на жизненное историческое поприще. Мы видим в этом один из существенных признаков истинного достоинства учительного слова, имеющего значение слова исторического. Таким бывает только то слово, которое не рождается от прихоти учителя, а с одушевлением отвечает на горячий запрос дня и пользуется настроением минуты для проведения вечных начал истины и правды. Частные сменяющиеся явления, действующие на личную волю человека, и общие начала высшей правды постоянно переплетаются в истории, и кто работает над их сочетанием, с полным вниманием к запросам обеих сторон, тот только приобретает значение исторического деятеля. Так стоит дело как в жизни вообще, так и в сфере церковного учительства в частности:

Первые речи, записанные в Деяниях апостольских, принадлежат апостолу Петру, который являлся в небольшом обществе верующих, после смерти, воскресения Спасителя, как бы представителем сонма единонадесяти апостолов. Представительное значение не в силу какого-либо внешнего особого полномочия, а в силу своего характера. Это был характер сильный и энергический, созданный для практической деятельности, а не теоретической мысли. Его отличала от других решительность и быстрая, смелая готовность на всякий подвиг, без долгого обсуждения средств к исполнению этого подвига. При каждом возбуждении со стороны ли внешних обстоятельств, или со стороны лица, стоящего к нему в близком отношении, напрягалась его энергическая натура, и поспешно отзывалась соответственной деятельностью по запросу, обращенному к нему вместе с другими. Какая-либо знаменательная минута увлекала собою всю полноту его души, и он с увлечением предавался иногда такому делу, перед которым теоретическая натура сдержала бы свою волю. Эту энергию и крепость в нем провидел Господь и Спаситель наш при первой встрече с Симоном Петром, и в ознаменование сего к его прежнему имени Симона присоединил имя Петра, означающее камень, оставшееся за ним на веки. Эта энергия и решительность Петра служат причиною того, что при Спасителе в собрании учеников чаще других действует и говорит Петр, когда открывается дело или высказывается вопрос, одинаково обращенный и к прочим ученикам (Матф. XVI, 16. XIX, 27. XVII, 4). Это же быстрое стремление к делу, упреждающее часто мысль, увлекало его к таким предприятиям, которые не были соображены с его силами, и было причиною многих его преткновений, заслуживавших ему упреки Спасителя и заставлявших его раскаиваться в поспешных, необдуманных поступках (Матф. XXVI, 33-35. 51-54. 69-75. Марк. VIII, 32-33. Матф. XIV, 28-31). Рядом с Петром Деяния апостольские поставляют апостола Иоанна Богослова, приписывая его совокупному действию многое, случившееся в первое время после сошествия Св. Духа (III, 1. 3-6. 11. IV, 13-23). И этот возлюбленный ученик Спасителя стал, после смерти и вознесения Спасителя, на верху общества верующих опять не в силу внешнего полномочия, а в силу внутреннего обилия духа, его наполнявшего. Это была натура сосредоточенная и глубокая, способная к восприятию самых возвышенных учений. Одаренная глубоко чувствующей душою, она вся предавалась лицу, привлекшему ее расположение, и за свою преимущественную любовь Иоанн удостоился особенной близости к небесному Сердцеведцу. Он не отличался такой быстрой решительностью и таким стремлением к деятельности практической, какие видны у апостола Петра: он жил более внутренним, чем внешним миром; но при сильных возбуждениях его душа способна была открыть все богатство своего внутреннего мира и произвести такие великие дела, к каким способны только сосредоточенные натуры.

Первая речь, имеющая значение открытого возвещения имени Христова, и стоящая во главе всех позднейших проповедей, слышанных из уст свидетелей Христовых, сказана была апостолом Петром при необычайных обстоятельствах, — тотчас после сошествия Св. Духа на апостолов, при обнаружившемся тогда чудесном действии Его в апостолах, изумившем всех, бывших свидетелями чуда. При виде необычайного явления, произведенного Духом Божиим, одни ужасались, другие ругались над апостолами и говорили, что они вином исполнены. Апостол Петр воспользовался впечатлением, произведенным на народ проявлениями даров необычайных Св. Духа в апостолах, и, пригласив всех выслушать его, в своей речи выяснил, во-первых, ту смуту, какую чувствовали люди, не знавшие, что подумать при виде необычайного одушевления апостолов, проявившегося их речами на разных языках, заметив им, что это одушевление не есть какое-либо естественное возбуждение, и что виденное ими есть не что иное, как исполнение пророчества Иоилева об излиянии в последние дни от Духа Божия на всякую плоть; во-вторых, призвав снова к вниманию мужей израильских, открывает перед ними проповедь об Иисусе Назорее. Назвав Его мужем, всем известным, засвидетельствованным от Бога силами, и чудесами, и знамениями, сотворенными среди народа, апостол припоминает, что Его по определенному совету и проразумению Божию они убили, пригвоздив руками беззаконных, и свидетельствует о его воскресении, вознесении на небо и излиянии Им от Отца Св. Духа, произведшего ныне виденное и слышанное. Главное, на чем останавливает апостол внимание слушателей, — это факт воскресения. В доказательство этого факта, он ссылается на свидетельство всего своего общества и на пророчество о Нем Давида. Факт воскресения показывал в воскресшем Иисусе Назорее не простого смертного человека, а Господа и Христа, давно обетованного Мессию. Чтобы утвердить веру в необычайное посланничество Иисуса Христа. Петр сопоставляет с Ним перед иудеями чтимого пророка Давида, и говорит при этом, что Давид и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня, и он не взошел на небеса, но, будучи пророком, знал, что, по обетованию Божию, от чресл его воздвигнется Христос по плоти, Которого душа не останется во аде и плоть Которого не будет видеть истления, и Который будет сидеть одесную Бога. — Народ умилился сердцем, слыша проповедь Петра, и спрашивал его и других апостолов, что ему делать. Тогда Петр обращает нравственное увещание к своим слушателям (и это составляет третью и последнюю часть его речи), призывая всех к покаянию и крещению во имя Иисуса Христа для прощения грехов и к принятию дара Св. Духа, и при этом напоминает израильтянам, что им и детям их принадлежит обетование Божие, а потом все; дальним, кого не призовет Господь Бог наш (Деян. II, 14-39). Самую замечательную черту в речи апостола Петра составляет постоянное обращение его к словам св. писания Ветхого Завета, авторитет которого имел непреложное значение в глазах его слушателей: через это он делает приспособление к понятиям слушателей и открывает таким путем доступ к их сознанию проповедуемой им истине, и новый свет проливает на нее. Необычайные великие события своего времени, не понимаемые или не признаваемые народом, окружающим апостолов, апостол Петр сближает с пророчествами о них и обетованиями, известными каждому израильтянину, и люди начинают веровать в то, чего не понимали или чего не признавали, и для них уясняется великое значение тех событий, о которых говорил боговдохновенный учитель. — Другая черта, обращающая внимание на себя в речи апостола, — это мягкость слова, старание сгладить все жестокое и неприятное, что имел в себе предмет, затрагиваемый речью апостола. Апостолу приходилось говорить о таком факте, который тяготеет неизгладимою виною на народе израильском, именно о неправедном осуждении им Того, Кого Бог Отец послал в мир Спасителем человеков, и кто представлял из себя высшую благодеющую, олицетворенную любовь. Выставляя этот факт, апостол Петр не поражает словом грозного обличения виновных, а старается по возможности извинить их преступление, указывая на то, что это совершилось во исполнение предопределенного совета Божия, как бы помимо прямой воли их. Противоположный образ представления мог бы ожесточить слушателей и оттолкнуть их как от говорящего, так и от веры в то, о чем говорит он; но тот, какой употребил апостол Петр, вносит примирение и умиление в души слушателей и в состоянии расположить их, — как и действительно расположил многих, — к искреннему и сердечному покаянию и вере в проповедуемого Мессию. В конце речи, желая более и сильнее расположить к вере во Христа умиленные сердца израильтян, апостол напоминает им об особенных обетованиях Божиих, им данных, о том, что они и дети их представляют богоизбранный народ, долженствующий предупреждать других в путях царствия Божия, и тем, приспособляясь к их естественному национальному чувству, усиливает средства к тому, чтобы склонять их к вере в Господа Иисуса Христа (Руков. для с. п. 1874 г. № 42, стр. 187).

О достопримечательностях речи св. Ап. Петра по сошествии Св. Духа

Ф. Яковлева

1. По этой одной речи можем судить безошибочно, что в Ап. Петре совершилась решительная и чудная перемена. Это не тот совсем, который испугался слов какой-то ничего не значащей женщины. Мы видим его с благородною смелостью, как истинного посланника Божия, вступающего в шумную и бурную многолюдность: — громкий его голос выражал уверенность в словах и силах. Это не тот, который говорил: не знаю Его; но полный убеждения в самом себе, гремел, как труба Божия, что он знает Его, и желал бы, чтобы целый мир узнал Его, как он знает: твердо убо да разумеет весь дом Израилев, говорит он всему народу, яко и Господа и Христа Его Бога сотворил есть, сего Иисуса, Его же вы распясте (Деян. II, 36), — сего Иисуса воскреси Бог, Ему же мы вси есмы свидетели (ст. 32). Он уже не отрекается, а первый вызывается свидетельствовать, и перед кем? перед убийцами, распявшими Господа.

2. Речь Ап. Петра не блистает цветами светского красноречия, но отличается своего рода красотою, — истины и убеждения. Она тронула сердца каменные, — тронула тех, которые недавно с истовой яростью просили у Пилата смерти Иисуса Христа. — И землетрясение, и затмение солнца не сделали того, что сделал воодушевленный силою Божественною голос Апостола. Победоносное действие этой речи не заставило задуматься, а врезалось прямо в сердце: умилишася сердцем, говорит св. историк (ст. 37).

3. Слова Апостола были просты и не мудры. В них открылась новость, не примечаемая дотоле ни в Петре, ни в одном из учеников Христовых, а именно: глубокое знание св. Писания. До воскресения Господа все они оказывались более не сведущими, нежели знающими Писания. Без сомнения, они читали законные книги, но читали с таким же разумением, с каким книжники иудейские — не углубляясь в их смысл. А теперь Ап. Петр вдруг развивает высокие познания, — вдруг, как просвещенный наблюдатель законных писаний, обращается к пророчествам, проникает в их тайны, приводит их в свидетельство с понятием соответственным, основательным, превосходящим все толкования тогдашних законников. Преобразование поистине изумительное и неизъяснимое! Явные признаки воодушевления сверхъестественного.

4. Апостол говорил иудеям об Иисусе Христе с некоторой осторожностью, приноравливаясь к их верованию. Он не говорит еще явственно, что Иисус Христос — Сын Божий, Слово Божие, но называет Его Мужем, засвидетельстванным от Бога чудесами и знамениями, которые Бог сотворил через Него среди них; одним словом, поступает с ними, как с детьми, которым до известного времени их возраста не дают крепкой пищи. Это — светлые черты высокого его благоразумия, прозорливости и знания человеческого сердца.

5. Он открыто укоряет иудеев, как убийц: вы, взяв Его руками беззаконных, пригвождше убисте. Но, имея в виду привлечь их к раскаянию, смягчает речь свою, объясняя, что Иисус Христос предан был им нарекованным советом Божиим и проразумением. — Вот он — простой, неученый рыбак, движимый Духом Святым, становится мудрецом, искуснейшим и благонамеренным ловцом людей: на нем исполняется предречение Спасителя: отселе будеши человеки ловя (Лука V, 10). Наконец

6. Ап. Петр обращает их внимание на себя, на смелость свою, мудрость и способность говорить иностранными языками, и, как верный служитель Деяний Божиих, ничего себе не присвояя, уверяет, что все, что они видят и слышат, есть дело Духа Святого которого Иисус Христос, вознесенный рукою Божией, приняв от Отца, излил на них по своему обещанию. — Употребив здесь слова: от Отца, делает первый шаг к вразумлению, что Иисус Христос – Сын Божий (Апостолы. Вып. 1, М., 1849 г., стр. 86).

Изъяснение беседы, которую имел св. Апостол Петр в день Пятидесятницы по принятии Духа Святого (Деян. II, 14-40)

Игнатия, Архиеп. Воронежского

При описании Деяний св. Апостола Петра, несколько подробном, нельзя миновать нам без особливого обозрения первой беседы его, говоренной по принятии Духа Св. в день Пятидесятницы. Мы видели уже успех его речи. Речь, исполненная Духа и силы из самого источника их, из самых первых струй его, должна быть всегда, если можно так сказать, чудотворным образом Слова для служителей Евангелия в Церкви Христовой. Хотя мы и не в состоянии вполне представить сей Св. образ, ни указать с подробностью на все черты его; но не можем, однако ж, не поговорить о нем, сколько можем, с некоторым изъяснением.

Ст. 14. Мужие Иудейстии и живущии в Иерусалиме вси, — начал Петр. — Вси: Слово простирается ко всему миру, начав от Иерусалима до последних земли. Оно по Духу, истинно, Божию, прежде всего дышит кротостью, хотя предлагается людям, которые сейчас ругались над Апостолами и недавно убили Иисуса Христа, ими проповедуемого.

"Сие (как сказано ниже полнее, что вы ныне видите и слышите: теперь не нужно было пояснение; предмет мог быть показан рукою) вам разумно да будет, должно быть вам известно, и внушите глаголы Моя".

Часть слова, называемая в правилах витийства, вступлением. Духоносный проповедник называет своим только глаголы; одну вещественность слова: прочее все — не его, а Духа Святого.

"Событие столь важно, как бы так говорил Петр, и достойно вашего внимания, а не укоризны, или недоумений только, ни даже одного простого удивления, событие столь важно, что всем вам должно знать о нем, как о предмете, который давно можно и надлежало знать вам".

Ст. 15. Не бо, якоже вы непщуете, сии пияни суть. При сих словах проповедник указал, представляется мне, на себя и собратий. Есть бо час третий дне, — прибавил он.

Слово обращается прежде всего против предубеждения, которое обращало все настоящее дело в позор, по легкомыслию некоторых. Наставник говорит о людях, к числу которых принадлежит и сам, как будто о других, так как говорит не от себя, а от Духа Божия, подобно как выражался о себе и Евангелист Иоанн. Нынешнего проповедника впрочем все видели; говорить ему о себе было бы излишне. Он не выставляет, в устранение нарекания, ни себя собственно, ни собратий; выставляет опровержение в другом виде, сколько простое, краткое, естественное, столько же и уважительное к слушателям, — время всем общее. Час третий дня считается по-палестински с восхода солнечного.

"Что люди сии не пьяны, — как бы так говорил теперь Апостол, — в том ручается собственный ваш, иудеи, слушатели наши, общий обычай (Петр стоял со всеми Апостолами). Праздник Пятидесятницы все обыкновенно препровождают с особливым благоговением и вниманием; ссылаемся на вас, на известную строгость в соблюдении Закона народа нашего. Кто упивается у нас в простое время так рано? (На Востоке, по причине жары, значило бы это крайнюю нелепость). Упивающиеся в нощи упиваются, — писал св. Павел.

Далее следует часть слова положительная: — предложение, чем служит здесь слово Писания, верное основание всему.

Ст. 16-21. "Но cue есть реченное Пророком Иоилем". Естественно, надобно иудеям знать пророчества, и благоговеть к ним, а не смеяться над исполнением их или оставаться с праздным только удивлением, с недоумениями. Что же сказано там?

"И будет в последние дни, глаголет Господь, излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут сынове ваши и дщери ваша, и юноши ваши видения узрят, и старцы ваши сония видят: ибо на рабы Моя и на рабы ни Моя, во дни оны излию от Духа Моего, и прорекут. И дам чудеса на небеси горе, и знамения на земли низу: кровь и огнь и курение дыма. Солнце преложится в тьму, и луна в кровь, прежде даже не прийти дню Господню, великому и просвещенному. И будет всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется".

При напоминании пророчества, и пророчества столь дивного, к общему спасению людей относящегося, могли ли слушатели Иерусалимские отказать во внимании проповеднику? Ему оставалось далее сделать только приложение к слову, что настоящее событие есть, действительно, исполнение Слова Божия. В том и состоит далее вся речь Петрова; причем возобновляется приветствие или воззвание к слушателям, как бы с новым приглашением их к большему, если можно еще, вниманию.

Ст. 22-23. "Мужие Израильстии"

Приветствие новое. Оно было более почетно и приятно народу, нежели первое — Иудеи! Первое напоминало более о настоящем состоянии народа; другое обращает его к тем первоначальным временам счастия народного, когда не только не сокращался он, как теперь, почти в одно из двенадцати колен Израиля по наименованию, и в два только по самой вещи, но и был в особенном Завете с Богом Авраама, Исаака и Иакова, равно и со своей стороны с полным ведением и любовью к Нему. Такое понятие о наименовании евреев израильтянами дает св. Апостол Павел, когда говорит в похвалу иудеев: иже суть Израилите, ихже всыновление и слава и завети и законоположение, и служение и обетования. В другом месте то же наименование выставляет св. Павел в преимущество, как отличное от общего звания евреев: Евреи ли суть? и аз: Израилите ли суть? и аз. Итак, св. Петр, воззванием своим вызывая слушателей к обращению внимания их на древнее пророчество и на настоящее дело Божие, хочет внушить им таким образом, чтобы народ вникнул в них, как должно истинно народу Божию, иудеям не по наружности, но в тайне и обрезанию сердца духом.

"Послушайте словес сих, — словес пророчества, исполнения его в событии". В пророчестве заключается не один предмет, а многие, и именно: а) излияние Духа Божия на всех людей, б) знамения, имеющие предшествовать некоторомy особенному дню Господню, в) наступление дня сего, г) всеобщность спасения для всех народов. Изъяснение пророчества в слове проповедника представляется в порядке, частью обратном: а) знамения, как свидетельства для всех поразительные и ясные, б) великий день Господень, в) излияние Духа Святого, и г) всеобщность спасения. Сперва знамения.

"Иисуса Назореа, мужа от Бога извествованна в вас силами и чудесы и знамении, яже сотвори Тем Бог посреде вас, якоже и сами весте. Сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана приемше, руками беззаконных пригвождше, убисте".

Какой подлинно ряд чудес, явлений и знамений должен был представиться теперь слушателям Апостола чудес, явлений, знамений, — пятьдесять только дней назад занимавших весь Иерусалим, когда Иисус (Христос) Назорянин был на кресте! В пророчестве сказано о трех в особенности знамениях, о крови, огне и курении дыма: они именно и исполнились в день распятия Иисусова: луна прелагалась в кровь, солнце (огонь) померкало, тьма была по всей земле, тьма с дымом, так как в тот же день было и землетрясение, при котором из трещин земли обыкновенно исторгается особенно пахучий дым. Вместе с сим сами собою в особенности приводились теперь слушателям на мысль те чудеса, кои сотворил Иисус среди израильтян, и которые как бы забыты были в день распятия, — многоразличное исцеление больных неисцелимых, очищение прокаженных, просвещение слепых, спасение грешных, воскрешение мертвых. Неоднократные свидетельства Божий в гласе с небес, ко Иисусу нисходившем среди собраний народа, также должны причисляться сюда, как явления на небеси горе.

"Все такие знамения долго и непрерывно были среди вас, слушатели наши, — как бы так говорил Петр, — вы сами все сие знаете. И не свидетельства ли это Божественные, что Иисус от Бога? Не многие ли из вас самих говорили, что не мог бы человек сицева знамения творити, аще не бы. Бог был с ним? Судя по тому, как Иисус свидетельствовал свыше, и какие благодеяния сделал Он вам, нельзя бы, казалось, и случиться сему, что с ним сталось; но человеческие соображения все исчезли в глубине совета Божия о Нем! Вы его взяли, как бы не собственною своею волею; Он Вам предан, вы убили Его — не сами, а руками беззаконных язычников. Все же то сделано с Ним по предопределенному намерению и предведению Божию". Какими между тем утешительными мыслями, по возможности, обставлено здесь самое тяжкое слово для Израильтян: убили Иисуса Назореа, мужа от Бога извествованна а вас силами, чудесами и знамениями, яже сотвори Тем Бог посреде вас, якоже и сами весте! А какой-то язык и есть, истинно, язык беспредельной любви Самого Иисуса Христа, тотчас по воскресении переданный Апостолам для co-общения ее всем без изъятия, не исключая никого! Апостол теперь сообщает им, и сообщает ее не в словеси ласкания — со своей стороны называя все, как есть: "Вы убили Иисуса, — говорит он прямо, — но такой поступок исчезает в бездне любви Божией и предопределений, если вы того хотите!" — как бы так изъясняется с тем вместе. Далее Богопроповедник изъясняет тот великий и славный день Господень, о котором упоминается в приведенном пророчестве, прежде наступления которого должны быть явления на небе и знамения на земле, упоминаемые в пророчестве. Они в самом деле были только за день пред самым наступлением дня Господня.

Ст. 24. "Его же Бог воскреси, разрешив болезни смертные, якоже не бяше мощно держиму быти Ему от нея", — продолжав Апостол. Как речь идет здесь о человеческой природе Господа Иисуса Христа, соединенной с Божеством в лице Его; то и говорит Апостол соответственно сему понятию, что Иисус воскрешен, воскрешен как бы не собственно (т.е. не человеческою) силою, — говорит притом сообразно понятию слушателей, еще не наставленных в истинном Богословии о трех лицах Божества и о воплощении. Впрочем, когда сразу же прибавляется, что и не возможно Иисусу было оставаться мертвым, то сим самым сказывается уже, что воскрешение Его Богом не есть что действие Божие внешнее, как воскрешение других людей; но сила воскресения заключалась в собственном Божеском существе Самого Иисуса Христа. Знамения и чудеса производил Сам Иисус; тою же силою и воскрес Он. В Нем обитает всяко исполнение Божества телесне; а Богом Словом вся быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть. Посему и выражение, что Бог воскресил Иисуса, значит не иное что, как природа Божеская во Иисусе возвратила человеческой природе Его жизнь собственною своею силою.

Так было для того, чтобы общая природа наша в лице Иисуса Христа получила нужное ей по смерти вооживление. Посему-то болезни смерти, кои уничтожены во Христе Иисусе, и коим нельзя было удержать Его во Гробе, по отношению к нам называются на подлинном языке болезнями рождения (ώδίνες). Он, как сказует в одном месте Слово Божие, — перворожден из мертвых. Смерть о Нем есть уже возрождение наше, способ прехождения в жизнь истинную и вечную.

Ст. 25-28. Впрочем, изъяснение таинства смерти Иисуса Христа, по соединению в нем естества Божеского и человеческого, было теперь еще не по слушателям и не в пору. Почему Апостол, в изъяснение воскресения Иисусова, обращает внимание своих слушателей опять на слова Св. Писания, которому не могли они не верить, и далее говорит как бы так:

"Не думайте, впрочем, что воскресение Иисуса Христа, нами возвещаемое, есть новость и случайность неожиданная, о которой, посему, можно рассуждать еще и с той стороны, возможно ли оно. Обратитесь к известным для всех вас и столь часто повторяемых, по вся субботы чтомых в синагогах ваших, псалмам: в них давно уже Давид предсказал, что надобно некогда быть такому воскресению.

"Давид бо глаголет о Нем (о Иисусе глаголет), предзрех Господа предо Мною выну: яко одесную Мене есть, да не подвижуся. Сего ради возвеселися сердце Мое, и возрадовася язык мой: еще же и плоть Моя веселится на уповании: яко не оставиши души Моея во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления. Сказал ми еси пути живота: исполниши мя веселия с лицем Твоим".

Слова: предзрех Господа предо Мною выну; Ты дал мне познать пути жизни; Ты исполнишь Меня радостию с лицем Твоим, ясно показывают притом, что говорившему таким образом о воскресении плоти Своей, известен Самому переход от смерти к жизни, и — он имеет общение с Господом непрерывное и близкое, как одно лицо с другим равным лицом.

Ст. 29-31. "О Иисусе ли говорит таким образом Давид, а не о себе самом — желаете вы знать, израильтяне? — продолжал Апостол с новым чувством расположения к ним и любви.

"Мужие братия! достоит рещи с дерзновением к вам о патриарсе Давиде, яко и умре и погребене бысть, и гроб его есть в нас даже до дне сего.

"Это все известно, и такое слово не может быть сочтено за неуважение к великому нашему предку", — продолжал Апостол.

"Как же, — думаете вы, — говорил Давид таким образом о воскресении другого, как бы о собственном своем?",

"Пророк убо сый, и ведый, яко клятвою клятся ему Бог от плода чресл его по плоти воздвигнути Христа и посадити Его на престоле Его предвидев глагола о Воскресении Христове, яко не оставися душа Его во аде, ни плоть Его виде истления",

"Он мог говорить таким образом от лица своего: Иисус Назорей потомок его по плоти и наследник вечного в доме Израилеве престола. И могло ли, в самом деле, такое слово Давидово остаться напрасным? А когда оно не исполнилось в лице Давида, вот исполнилось в лице одного из его потомков по плоти!"

Ст. 32. "Сего Иисуса воскреси Бог, Емуже вси мы есмы свидетели.

"И в законе же вашем написано есть, яко двою человек свидетельство истинно — есть", — казалось, говорил теперь Петр самым видом своим с Соапостолами, — вот стоят пред вами двенадцать свидетелей, — число священное, положенное в самых основаниях народного бытия нашего, избранное Иисусом Христом, как бы представительно от всего народа Израильского и всех племен земных!" Слово Апостольское о воскресении Иисусовом относится к изъяснению той части пророчества, где говорится о наступлении особенного великого и славного дня Господня. Апостол, значит, показывает, что сей день Господень (день Иеговы, — еврейское имя Бога истинного) есть день Воскресения Иисуса Христа. Такой день следовал, в самом деле, сряду за днями знамений, бывших на небеси и на земли. Известно, что днем Господа (днем Иеговы) называлась издревле Суббота, день седьмый, освященный покоем Господа, по сотворении мира. Особенно был велик день тоя субботы, перед которою распят был Иисус, по тому самому, что праздновалась тогда по Закону и Суббота, и Пасха Иудейская, воспоминание прехождения народа из Египта в землю обетованную; но по благодати и истине, которая явилась миру для спасения всего мира, проведения всех от смерти к вечной жизни, был день тоя Субботы еще более велик, по превосходству велик и славен. Изъясняет это Церковь в одном из своих догматиков, — в догматике Великой Субботы, на вечерни перед Пасхою. "Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше глаголя, — поет Церковь, — и благослови Бог день седьмый, сия бо есть благословенная Суббота, сей есть упокоения день, в онь-же почи от всех дел Своих Единородный Сын Божий, смотрением еже на смерть плотию субботствовав, и, во еже бе паки обращься воскресением, дарова нам живот вечный". Не суббота, впрочем, ветхозаветная составляет о Иисусе Христе день Господа, по слову Богопроповедника (подвиг Господа в день собственно субботний еще продолжался, болезни смерти держали его по плоти во гробе), но следующий за нею день. Сей день — день Воскресения Господня, есть день истинной Пасхи или приведен рода человеческого от смерти к жизни. Он-то стал днем Господним (ήμερα κυριακή). Так называется день недельный в самом начале Церкви Апостольской, как видим в Откровении. Св. Павел в послании своем к Евреям со всею подробностью раскрыл, что понятие о дне Господнем, по пророчеству Давидову, должно быть перенесено с Субботы собственно так называемой, на день нового покоя о Иисусе Христе. В самом деле, оба дни сии — день Субботы и день единый, так сказать, слились тогда в один. Воскресение Господа последовало на самой черте между ними, как видно из истории Евангельской, где и упоминается, частью — в начале следующего дня. В самую Субботу, когда тело Господа почивало во гробе, душою, яко Бог, сходил Господь во ад и там явил славу Свою ветхозаветным верующим так же, как, минувшей Субботе восстал и телом для утверждения на земле благодатного царства Своего.

В такой же день, — в день воскресный или недельный, явилось и то, о чем собственно говорено было теперь Апостолом, — излияние Духа Божия, — день великий и славный или ясный, просвещенный, день, в который, по слову Пророка, дары ведения Божественного должны излиться на всякую плоть, так что и пророчества, и видения, и откровения должны составить достояние всех верующих без различия народов, пола и возраста. В самом деле, св. Петр в другой своей проповеди, вместо одного дня, упоминает о всех тогдашних днях. Вси пророцы, говорят, предвозвестиша дни сия. Почему, под именем дня Господня, предвозвещенного Пророком Иоилем, можно разуметь, по Апостольскому слову, и все время, наставшее во Христе Иисусе, с Его воскресением; но день Воскресения есть как бы утро полного, великого дня благодати, инаго жития вечного начало, как поем мы о Христове дне. И вообще, всякий день праздников наших, праздников о Господе, может справедливо называться одним из дней Господних, так как все праздники и в Ветхозаветной Церкви назывались Субботами Господними, а Пророки предвозвещали о днях спасения нашего тот — о таком, другой — о другом; один, например, о Вознесени, другой — о Рождестве, о Крещении Христовом, в особенности; однако ж, день Воскресения Христова между ними есть "един Суббот Царь и Господь", по выражению Церкви.

Нет сомнения, что день света и откровения должен быть днем Господним великим и просвещенным; но точно ли настал он, по пророчеству? — вот что в особенности должно быть изъяснено теперь иерусалимским слушателям Апостолов. Что распят Иисус Христос, это было известно: но что Он и воскрес, чему не веровали иудеи — в том состояла теперь главным образом нужда изъяснения о дне Господнем. И то доказано теперь даже пророчествами, не только свидетелями.

Где же воскресший Иисус? — само собою представлялось теперь иудеям. Почему Апостол продолжал:

Ст. 33. "Десницею убо Божиею вознесеся, и обетование Святаго Духа прием от Отца излил сие, еже вы ныне видите и слышите".

Когда несомненно, то, что Иисус воскрес, не может уже казаться Дивным, что не видим Его ныне. Он вознесся на небеса тою же силою Божества, которою и воскрес. И тому, что Он вознесся, мы — свидетели. Кто не мог быть удержан во гробе смертью, Тот не остался уже среди тления настоящей жизни. А пред разлучением с нами, сперва на смерть, говорил Он нам, что ею от Бога Отца исходатайствует Духа Святого для нас, и потом перед вознесением и при самом вознесении Своем сказал определенно, чтобы мы вскоре ждали исполнения обетования Его, не выходя из Иерусалима. Пятьдесят дней назад, как воскрес Иисус, десять, — как вознесся; очевидно, Он принял от Отца то, что обещал нам, и исполнил то, что вы видите и слышите. Пророчество Иоиля в точности исполнилось. Дух Святой излит на всяку плоть. Слышите, — не ученые Галилеяне сии говорят разными языками! Собрание наше составляют и рабы и рабыни Господни (Пресвятая Дева и равноапостольные жены, о коих было прежде сказано, что они были в собраниях Апостольских, по вознесении Господнем, без сомнения, были в собрании и в день сошествия Духа). Вот, в нем есть и юноши, и старцы. (Из самых Апостолов были некоторые, напр., Иоанн и Филипп, в юношеском возрасте). Не ясно ли открылся на всех нас первый из даров Духа, упоминаемых в слове Пророческом — дух пророчества?

И о том, что не Давид, а некто из потомков его должен был взойти на небеса, сказано также им самим, Давидом.

Ст. 34. "Не бо Давид взыде на небеса: глаголет бо сам: рече Господь Господеви Моему: седи одесную Мене".

Слова сии предлагал некогда иудеям и Господь Иисус. Он спросил однажды, чей сын должен быть, по их понятию, Мессия? И когда иудеи сказали, что Давидов, то Господь присовокупил: как же Давид Духом называет его Господом, и как Господь (по-еврейски Иегова, имя Божие) может быть сыном Давиду? Рассуждение вело к тому, что хотя Мессия и действительно должен быть сыном Давидовым, но только — по плоти, и что должно быть в нем и другое естество, по которому Он Господь, Иегова, Сын Божий.

Ст. 35. "Дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих", продолжал Пророк Давид и теперь Апостол Петр. Слова, по разуму их, как изъясняет в других местах св. Павел, значат то, что и смерть есть враг Господа (ее не сотворил Бог) и что она также должна быть в свое время покорена Им — Им, собственным Его лицом. По отношению к другим, чтобы т.е. и все люди о Христе Иисусе освобождены были от смерти и тления через общее воскресение, она и называется в Писании врагом последним.

Ст. 36. "Твердо убо да разумеет весь дом Израилев, яко и Господа и Христа Его Бог сотворил есть, Сего Иисуса, Его же вы распясте".

Обращается, наконец, слово Апостольское ко всякому дому Израилеву. Сперва называло оно слушателей своих Иудеями, потом Израильтянами, далее братиями, ныне, наконец, всяким домом Израилевым, — давая последним воззванием разуметь, что всякий в собственном кругу своем должен знать для себя проповедуемую истину, и, если бы кто не принял ее из соотечественников или даже из родственников, отделится для нее от других. Господь давно предназначил уже в Евангелии Своем такое разделение о Нем в семействах, разделение сына от отца, матери от дочери, невесты от свекрови и проч.

Заключение слова о Иисусе, как Господе и Христе или Мессии (Избавителе) относится ко всей сказанной беседе, и частнее или ближе — к словам Писания в ней: рече Господь Господеви Моему, седи одесную Мене. А что такое лицо, и Господь и Христос — есть Иисус распятый, тому доказательством служит все, что сказано было выше во всей Апостольской беседе.

"Яко и Господа и Христа Бог сотворил есть Его", — говорит Апостол. Само собою разумеется, сотворение здесь не такое, какое надобно разуметь о создании тварей. Пусть таким образом и можно было бы (говорим предположительно) сказать о Мессии, Избавителе, что Богу угодно было устроить Его в каком-либо, особенными дарованиями одаренном, разумном создании Своем; но сотворить Господа, Иегову, нельзя. Если Мессия просто сын Давида, то как Давид, по вдохновению Божественному, нарицает Его Господом, Иеговою, — говорил Христос? В каком же, посему, разуме говорится, что и Господем и Мессиею Бог сотворил Иисуса, изъяснением тому служит довольно часто употребляющийся в Писании оборот речи, выражающий такую мысль, что все делается свыше, Богом. Оборот сей заключается напр., в следующих выражениях: Аз ожесточу сердце Фараоново, говорит в одном месте Бог: и послет пронареченного вам Христа Иисуса, говорит в книге же Деяний св. Петр к иудеям. Можно ли, собственно, разуметь, что Сам Бог ожесточал сердце Фараоново, тогда как Бог принимал все средства к смягчению сего сердца, а иначе Сам был бы причиною Фараонова ожесточения? Можно ли просто сказать, что Бог пошлет иудеям Мессию, тогда как Мессия был уже послан? Не ясно ли, что таким образом приводится только Богом в явление то, что скрыто от людей? Да, упомянутые выражения имеют значение такое же, как сказано было: я покажу, сколько жестоко сердце Фараоново; Бог откроет вам, что Мессия послан уже к вам. Так и здесь, в речи Апостольской, выражение и Господем и Христом Бог сотворил Иисуса, значит по библейскому наречию то же самое, как бы сказано было: Бог явил, или как выше сказано: засвидетельствовал, что Иисус есть и Господь и Христос, явил таким образом, как сказано выше, т.е. показал через знамения, чудеса, пророчества и самые дела.

Ст. 37. "Сего Иисуса, Его же вы распясте", — сказал Апостол иудеям. После всего того, что перед сим сказано было, какою тяжестью должны были пасть такие слова на совесть его слушателей!

Так: слушатели Апостола Петра, выслушав речи, умилились сердцем, тотчас начали говорить как Петру, так и прочим Апостолам: что сотворим, мужие братия?

Петр продолжал заключение речи своей:

Ст. 38. "Покайтеся, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа во оставление грехов: и приимите дар Святаго Духа".

"Покайтеся" (то же слово, которым начиналось благовестие и Предтечево, и Христово; но уже в совершенном исполнении). Надобно вам не только переменить образ жизни и мыслей, но и сделать это не иначе, как во Христе Иисусе, распятом за грехи наши и восставшем за оправдание наше; без того нет истинного покаяния. Креститесь, и тот же дар Духа Святого, какой видите теперь на нас, или у нас, получите и вы. Надобно излиться Ему на всяку плоть; надобно получить его всем, кто призовет Господа Иисуса. Но вам, братия Израильтяне, надобно принять Духа, призвать имя Господне, прежде всех иных народов.

Ст. 39. "Вам бо есть обетование и чадам вашим и всем дальним, елики аще призовет Господь Бог наш".

"Обещание — о том, что сказано в пророчестве Иоиля о дне Господнем. Благодать столь обильно излилась с неба, что не ограничится нами или вами одними, но и все народы будут призваны во благодать сию".

Ст. 40. Заключение беседы Апостольской состоит из заключения пророчества. Заключение поистине назидательнейшее: оно состоит в указании средств к исполнению или приобретению того, о чем было поучение. И иными словесы множайшими, присовокупляет Дееписатель, засвидетельствоваше и моляше их, глаголя: спаситеся от рода стропгпиваго сего. Таким образом склонял он слово от общих созерцательных истин спасения к тому наипаче, чтобы, действительно, воспользовались ими люди, слушающие об них; — достойная особливого также примечания для слушателей слова черта поучения, — указание средств к исполнению.

Некоторые из мудрых века сего, вероятно, подумают, какого бы превыспреннего витийства надобно было ожидать от того, кто стал говорить в состоянии вдохновения свыше? Каких непостижимых мыслей, какого велеречия, какого искусства в изобретении, в расположении слова! Но как, напротив, просто слово от Духа Божия! Предмет его один — Бог, чертеж слова — расположение слова из откровения Божия: основание или доводы — опять откровение и опыт, изложение — истинность, украшение — простота, дух — искренняя любовь к Богу и ближним; цель — спасение всех, заключение — указание средств к тому. Не это ли и есть, что св. Павел называет в слове явлением духа и силы на пользу, — на пользу? Конечно, мы обыкновенные служители Слова Божия никогда не можем возноситься до высоты даров Духа, обитавших в Апостолах; но, по мере сил, непременно должны держаться и мы святых примеров служения нашего, призывая на дело свое Духа истины, единого всех Наставника (Чт. о св. Ап. Петре, стр. 95).

Изъяснение пророчества Иоиля (II, 17-21)

Блаж. Феофилакта

И будет в последние дни, глаголет. Господь, излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут сынове ваши и дщери ваша: и юноши ваши видения узрят, и старцы ваши сония увидят (ст.17). Ибо на рабы Моя и на рабыни Моя, во дни оны излию от Духа Моего, и прорекут (ст.18).

Не сказано: излию Духа Моего, но: от Духа Моего. Не Дух, но дар Духа изливается на всяку плоть и именно на уверовавшую, т.е. на язычников. Но он еще не открывает им этого, а слова: на всяку плоть, подают им и добрые надежды и не позволяют ожидаемые блага присваивать себе одним; через это самое он подсекает и зависть в самом ее корне. Обрати же внимание на то, как разнообразно откровение Святого Духа. Один, имея благодать Духа, пророчествует; другой, не способный на это служение, получает дар видений: так Петр в шестом часу дня видит сосуд; так Корнилий в девятом часу видит ангела. Видение сердцем не называется взглядом или взором (δράμα), но видением (δρασις). Иначе видят видение: так видевший говорит: "иди"; иначе видит теорему, когда видят уже не глазами; иначе поучаются образами, какие представляются во сне.

И дам чудеса на небеси горе, и знамения на земли низу, кровь и огнь и курение дыма (ст. 19). Солнце преложится во тму, и луна в кровь, прежде даже не прийти дню Господню, великому и просвещенному (ст.20). И будет всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется (ст.21).

Этими словами пророк наперед ясно предсказывает и о будущем суде, и об Иерусалиме, и о плене иудеев, и о событиях, имевших быть при кресте Христовом, и наконец, о том, что случилось с иудеями вследствие римской войны, когда в Иудее проливалось римлянами множество крови, когда развивался дым от сожигаемых городов и селений. Через это иудеи несли наказание за свою дерзость против Христа, — за дерзость, которой не перенесло и самое солнце и смежило свое око, световую силу, и луна свой сребровидный образ изменила в красный свет. Говорят, однако же, будто много подобных явлений было на небе и во время разрушения Иерусалима; так свидетельствует Иосиф (Флавий). Впрочем, словами: луна преложится в кровь, пророк указывает и на чрезмерную жестокость заклания (т.е. распятия Господа). Но почему происходит это в третьем часу? Чтобы показать чудесность этого явления: блеск огня виден среди светлого дня, когда все на площади! Впрочем, составитель (богослужебных) песней понимает сказанное пророком так: кровь — воплощение, огонь — Божество, курение дыма — Святой Дух, осенивший наитием Деву и исполнивший мир благовонием, а под днем Господним разумеет день воскресения. Но Господь говорит: излию от Духа Моего, прежде неже прийти дню Господню. Скажи иудею: если одно лицо и одно имя у Божества и если Бог говорит Сам о Себе, то почему не сказал: прежде нежели прийти дню Моему? Если, говорит (Петр), вы согрешаете теперь безнаказанно, так на это не надейтесь, потому что это только начало того великого и трудного дня. Подвигнув этим и устрашив сердца их, он успокаивает их и дозволяет им питать добрые надежды. И будет всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется. Но не просто призовет; потому что говорится: не всяк, глаголяй Ми: Господи, Господи; нет, всяк, кто призовет с расположением и с доброй жизнью. Включив теперь в свою речь слово о вере (о необходимости веры), — потому что спасение зависит от призывания, — он делает (свою) речь удобопонятною. Имя Господне, по объяснению Павла, призывается во имя Христа; но Петр на этот раз не решился открыть это своим слушателям (Толков, на деян. Св. Апостолов. Казань. 1871 г. стр. 54-56).

Об исполнении пророчества Иоиля над иудейством и язычеством (ст. 19-20)

Иннокентия, Архиеп. Херсонского

И дам чудеса на небеси горе и знамения на земли низу, кровь и огнь и курение дыма. Солнце преложится во тму и луна в кровь, прежде неже прийти дню Господню великому и просвещенному. Читая с благоговением сие пророчество, я всякий раз невольно вопрошал сам себя: что бы это за чудеса на небеси и знамения на земли, что бы это за огнь и кровь и курение дыма, за помрачение солнца и преложение луны в кровь, предвозвещаемые Пророком? Правда, в горнице Сионской, где были собраны Апостолы в день Пятидесятницы, бысть шум, яко носимую дыханию бурну; но это дыхание никому не вредило, а только привлекало собою общее внимание на Апостолов. Правда, что при сем явились и языцы разделены, яко огненни, но эти языцы никого не опаляли собою, а в мире и тишине почили на главах Апостолов.

Где же огнь и кровь и курение дыма? Где помрачение солнца? Где преложение луны в кровь?

Каким образом можно подумать, что пророчество не исполнилось; но возможно ли, чтобы не оправдалось на деле то, что предвозвещено Духом Святым? Нет, провешенное Пророком не могло не исполниться, и исполнилось, только не в один, так сказать, день, а в продолжение целого пространства времени, ибо это пророчество, хотя собственно идет к преславному сошествию Св. Духа на Апостолов, яко началу Нового Завета, но вместе с тем обнимает собою не одно это событие и начало, а и дальнейшую судьбу и утверждение всего Нового Завета.

И дам завет нов. Как решительно все это исполнилось, спустя несколько лет, при разрушении Иерусалима и падении Иудеи! Сколько тут крови, огня и дыму! Сколько раз за этою мглою и огнем не видно было на горизонте Иерусалима ни солнца, ни луны! И все эти грозные события служили ни к чему другому, как и к упразднению Ветхого, и к утверждению в силе Нового Завета, и, следовательно, были как бы сопровождением его явления.

Подобное можно сказать и о некоторых последующих временах, напр. Диоклитиановом, когда скончалась последняя борьба христианства с иудейством и язычеством. Не пламенели ли тогда все жители Империи (что почти то же, что весь свет) лютым гонением на последователей Христовых? Не всюду ли текли потоки крови мучеников и исповедников? Не давало ли небо особенных знамений? И не происходило ли на земле страшного события? И все это к чему послужило, как не к окончательному утверждению новозаветной религии и к уничтожению иудейства и язычества? (Сочин., т. 1, изд. 1872 г., стр. 447).

Примеч. Во время Крымской войны были замечены чрезвычайные знамения на небе и на земле: Германия видела на своем небе целые воинства с всеоружием; в наших поволжских странах с видом луны произошли необыкновенные превращения; землетрясение в Бруссе, под глазами самого Константинополя, произвело сильное опустошение. Преосвященный Иннокентий видит в этом знамения, которые предвещали торжество христианства в ослаблении перед ним магометанства и, следоват., как бы новое излияние Духа истины и благодати свыше на землю (Там же, стр. 448-449).

Богослужение Апостольского времени (II, 42-47)

Ф. Смирнова, ныне Еп. Христофора

Как скоро после сошествия Св. Духа и следовавшей затем проповеди апостола Петра возникло первое христианское общество крещенных верующих, имеющих одно сердце и одну душу, в сознании их общения со Христом и между собою через союз одного духа, одной веры и одного крещения, общество это естественно должно было открыться и внешним образом в своей жизни. Эту жизнь общества в ее первоначальной свежести, в единстве и полноте веры и любви, изображает нам книга Деяний, в непосредственной связи с событием Пятидесятницы и крещения трех тысяч иудеев — в гл.2, 42-47 и особенно в ст. 42. И они постоянно пребывали в учении Апостолов (τη διδαχή των αποστόλων), в общении (τη κοινωνία), в преломлении хлеба (τη κλάσει του άρτου) и в молитвах (ταίς προσευχαίς).

Некоторые ученые хотят видеть в этом стихе нарочитое описание богослужения первобытного христианского общества и относить к нему исключительно, как, между прочим, Мосгейм и Ольсгаузен. Но против этого говорит уже перечисляемое в стихе между другими явлениями κοινωνία, которое не составляет и не может составлять какой-нибудь особой части богослужения, и потом то обстоятельство, что в 46 стихе снова говорится о богослужении.

Вообще, в основании мнения названных ученых лежит такое разделение общественной жизни и общественного богослужения, от которого еще далеко было только что зарождавшееся общество христианское.

Скорее, согласно с Гарнаком, нужно признать, что во всем отделе книги Деяний от 42 до 47 стиха (2-й главы) Лука изображает общинную жизнь первых христиан в ее главных отношениях: так, в 43 стихе он указывает на деятельность Апостолов, в 44 и 45 говорит о взаимном общении всех членов общества, выражающемся в деятельной и самоотверженной любви братской, и в 46 — о богослужении. Все эти моменты обнимает вступительный 42 стих, по отношению к которому все другие служат дополнением и пояснением, и который, следовательно, может быть понимаем как известие о совокупном явлении христианской общественной жизни, которая представляется в нем. как со стороны зависимого отношения верующих к апостолам, которым они свободно подчинялись, так со стороны их внутреннего отношения между собою, их постоянного братского общения, выражавшегося особенно в общественной молитве и преломлении хлеба. Христианская жизнь первоначального общества представляется таким образом, как продолжительное или постоянное общественное богослужение, и в этом смысле рассматриваемый стих (42) может и должен быть относим и к богослужению. На основании этого стиха, но лишь в связи с дополняющими его следующими стихами, можно составить приблизительное понятие об основных частях и свойствах первоначального богослужения Иерусалимского общества.

При этом нужно остерегаться, однако, рассматривать это бесформенное и семейное, почти не выделяющееся от обыденного образа жизни верующих, первобытное богослужение; как самостоятельный институт, правильно организованный и получивший определенную форму. Правда, с самого начала уже дают себя заметить главные составные части христианского богослужения; но они не успели еще выделиться из общей связи жизни юного общества, в которой все отдельные нити переплетаются между собой; богослужение является непосредственным выражением общественного духа, и, по мере потребности веры, является то отдельно, то в связи с общей жизнью. Несомненно во всяком случае, что в самом начале христианской общественной жизни даны зародыши позднейшего чина общественного богослужения, даже различных видов его.

1) При чтении 42-го стиха мы замечаем прежде всего существующее в первобытном христианском обществе различие, даже некоторую противоположность между апостолами и верующими. Первые — руководители и учители, последние — ученики. "Они (верующие) постоянно пребывали в учении апостолов" (τη διδαχή των άποσρόλων). Такое отношение между апостолами и обществом установилось естественно, само собою, независимо от сознания апостолами своего авторитета и своих прав, в силу религиозной и нравственной зависимости общества. Апостольской проповеди общество обязано своим происхождением; оно должно было поэтому постоянно находиться под руководством апостолов, пребывать в учении их, или иначе — оно должно было созидаться на основании апостолов: оно не могло ни продолжать своего существования, ни распространяться, не утверждаясь непоколебимо на этом основании. Этот принцип свободно подчиненного отношения общества к апостолам должен был высказаться прежде всего в богослужебной жизни, в частности в учении. Последнее, сообразно с назначением общества, должно было принять двоякое направление — внешнее (экстенсивное), через исполнение миссионерского призвания общества среди Израиля посредством открытого исповедания веры Христовой, и внутреннее (интенсивное), через взаимное назидание в частных собраниях. То и другое назначение исполняли преимущественно сами апостолы, открыто проповедуя Иисуса Христа людям и, согласно Его заповеди, уча соблюдать то, что Он заповедал им. Служение Слову апостолы считали своим первым долгом (Деян. 6, 4), но не присвояли себе исключительно. Рядом с апостолами, правом общественного слова пользовались уже и другие, как напр., диакон Стефан, который избран был лишь на экономическую общественную должность, но, исполненный силы и духа, проповедовал Христа и открыто вел спор с представителями синагог. И апостолы не лишали этого права никого, хотя апостол Иаков предостерегает от учительства тех, кои пользовались этим правом непризванно, из одного тщеславия, и вообще советует благоразумно пользоваться Даром слова; право на общественное учительство, по апостолу, дает внутреннее достоинство человека, мудрость и добрая жизнь (Иак.3). Со временем, при поставлении пресвитеров, к обязанностям их относили не только надзор, но и учительскую деятельность, как справедливо заключает Pome на основании 7 и 17 стихов 13 главы Послания к Евреям.

Так как с одной стороны "учение апостолов", как видно из их писаний, непосредственно примыкало к священным писаниям Ветхого Завета, особенно к пророческим частям их, и так как с другой стороны новое общество состояло из иудеев и даже не порвало своей связи с храмом и синагогой (Деян.3, 46), то естественно думать, что в богослужении иерусалимских христиан удержано 6ыло обычное употребление библейских чтений, которые предполагали апостольское учение и с которыми, по всей вероятности, стояло в непосредственной связи, так что пророки, наряду с апостолами, являлись учителями общества, и идея единства двух заветов фактически осуществлялась в богослужении.

Было бы несправедливо, конечно, думать, что оба эти элемента богослужения — учение и чтение писаний были расположены в известном порядке или системе и были приурочены к известным лицам, как теперь. Чтение и учение сливались еще как бы в один акт и являлись в форме непринужденной семейной беседы членов общества, в которой предпочтительно перед другими принимали участие лица более способные, обладающие благодатными дарами, под председательством и руководством апостолов. На это указывает и древнейшее название этой части богослужения: ομιλία.

2) Другое выражение в нашем стихе: общение (κοινωνία), по самой общности и неопределенности приводило в затруднение ученых, особенно тех, которые стих этот относят исключительно к богослужению, и подало повод к разным мнениям и предположениям. Стихи 44 и 45, равно как соподчиненное положение "κοινωνία в отношении к διδαχή и "?κλάσις του άρτου" дают возможность определить настоящий смысл его. Оно означает взаимное братское общение верующих, как нравственное, так и имущественное. Они как братья составляли одну семью, каждый член которой принадлежал всецело обществу и добровольно отказывался от личной собственности, которой общество располагало, сообразно с нуждами каждого. С другой стороны, каждый смотрел на другого, как на своего собрата во Христе, и оказывал ему должную любовь и братское расположение. Это братское отношение друг к другу и взаимная материальная поддержка (Ср. 2 Кор. 9), оказываемая взаимно, самым наглядным образом выражалась в общественном богослужении. Потому-то апостол и поставил "κοινωνία" рядом с другими актами богослужения. Позднейшее употребление в книгах новозаветных слов κοινωνία оправдывает высказанное нами соображение относительно его смысла. Κοινωνία и κοινωνεΤν часто употребляется для обозначения дел христианской благотворительности и милосердия (Рим. 12, 13, 2 Кор. 8, 4; 9, 13). (1Тим. 6, 18) и иногда в связи κυνοιία (Евр. 13, 16).

Мы увидим также, что "κοινωνία" удержано в общественном богослужении после апостольского времени не только в смысле "είναι επί το αυτό", но и έ'χειν απαντά κοινά. Оно обнаруживалось в общих вечерях или агапах, для которых каждый уделял, сколько мог. Благодаря тесной связи своей с молитвой и евхаристией, агапы получили специфически — богослужебный характер, а вместе с тем и это обнаружение κοινωνία, добровольное приношение нужных даров, образовало богослужебный акт, хотя больше приготовительного и подчиненного рода.

Поэтому, если мы и не можем с Мосгеймом и Ольсгаузеном признать κοινωνία приношения в позднейшем смысле этого слова, во всяком случае, так как κοινωνία обнаруживалось, между прочим, и в добровольных пожертвованиях в пользу общества, которые поступали в распоряжение апостолов и на счет которых устроялись вечери, то в κοινωνία можно видеть, кажется, первоначальное возникновение позднейших приношений (oblatio = προσφορά) и смотреть на этот обычай, как на установление апостольское, с постепенным выделением богослужения, из общей жизни принявшее другую форму, но в сущности выражающее тоже апостольское κοινωνία.

3) Средоточие общественной жизни первых христиан иерусалимских и высшее выражение κοινωνία, понимаемого в широком смысле, составляло преломление хлеба (κλάσις τοα αρττου). По-видимому, едва ли может быть вопрос, разуметь ли под κλάσις το&' άρτου в рассматриваемом месте обыкновенные вечери или исключительно евхаристию, если всегда иметь в виду то, что в обществе иерусалимском первоначально еще не были разделены богослужение и обыденная жизнь христиан. И словоупотребление не говорит за себя ничего решительного. Правда, κλαν αρτον во многих местах новозаветных писаний употребляется для обозначения евхаристии (Матф. 26, 26. 1 Кор. 10, 16); но оно не может быть принимаемо всегда исключительно в этом значении, как предполагает Pome. Этого не допускают многие места писания (Матф. 14, 19. Лук. 24, 30, 35. Деян. 27, 35). Напротив, из 46 стиха рассматриваемого места мы узнаем, что у христиан иерусалимских были ежедневные домашние обеды (τράπεξαι) Деян. 6, 2, на которых тоже преломляли хлеб. Поэтому, под κλάσις του άρτου нужно разуметь священные вечери вообще.

Спрашивается, какое значение имели эти вечери, и откуда получили они свое начало? Есть ли это явление чисто христианское или же привнесенное отвне?

Бесспорно, подобные вечери существовали как в иудействе, так в язычестве, и новообращенные христиане иудейские вечери могли знать по опыту, так как сами участвовали в них до своего обращения, языческие — по слуху. Но одна аналогия, и притом чисто внешняя аналогия вечерей христианских с дохристианскими, не дает права ставить их в — исторически причинную связь и первые производить из последних. Мы должны вникать в сущность исторического явления, как представляется оно само в себе, в своей объективной действительности, и на основании положительных данных объяснять его происхождение.

Из книги Деяний гл.2, ст.46, мы видим, что христианские вечери получили свое начало естественно и независимо от сторонних влияний, с первым зарождением христианского общества, которое в них именно впервые открылось, как собственно христианское общество, в отличие от общества Иудейского. Отделившиеся от "рода развращенного" (Деян. 2, 40), соединенные крещением, исполненные Духом Святым, христиане образовали одну семью и имели все общее (Деян. 2, 44-45 и 4, 34-35), даже ежедневные вечери. К такой тесно сплоченной общинной жизни — совне располагала опасность, грозившая им со стороны их соплеменников, изнутри — тот дух братства и свободной любви друг к другу, какой породило христианство. Сам Спаситель, Своим отношением к ученикам, — представил первообраз истинно христианской жизни. Сам Он считал Себя отцом и обращался с ними, как со Своими детьми (Матф.10, 25; 20, 1. Лук.13, 25), Его малое стадо или малый кружок учеников лично принимали в них участие. Правда, название (άγάπαι) указывает на то, что они обязаны своим происхождением главным образом христианской братской любви (αγάπη) или, лучше, общению (κοινωνία), которое нашло в них соответствующее выражение своего существа. Тертуллиан противополагает характер христианских агап характеру языческих обедов, к которым допускались и бедные, и в этом отношении указывает существенную разницу между теми и другими. В то время как там бедные допускались к столу только в качестве шутов, христиане принимали их, как братьев, чисто из любви к ним: на эту-то любовь указывает самое название άγάπαι... В этой-то любви, в этом общения исключительно и полагают источник или начало происхождения агап, по примеру Златоуста, который называет агапы απόρροια της κοινωνίας εκείνης... Как ни неоспоримо это все-таки остается необъясненным, почему христианская братская любовь и общение в общей именно трапезе искали своего осуществления, а не проявились в другой какой-нибудь форме.

Вполне удовлетворительный ответ на этот вопрос мы получим лишь тогда, когда рядом с этим, так сказать, субъективным началом происхождения агап, поставим объективное начало; такова последняя предсмертная вечеря Господа и следовавшее затем повеление совершать благословение и преломление хлеба и принимать чашу, за тем, образовавшаяся на основании этой вечери, последующая евхаристии, нераздельной со вкушением пищи, — форма, в которой общество христианское после сошествия Св. Духа впервые проявило себя. Имея в виду эти положительные основы общинной христианской жизни, нет надобности искать причин происхождения агап вне христианства. Христианская любовь, возникшая из особого источника, совершенно противоположного иудейскому и языческому принципу, не имела нужды ни заимствовать, ни изобретать формы для своего проявления и осуществления; такая форма уже дана была, стоило только воспользоваться этой готовой формой, и она воспользовалась. Агапы таким образом образовались весьма естественно из вышеуказанных первоначальных вечерей первобытного общества и представляют лишь к изменившимся обстоятельствам приноровленное видоизменение их. Первая, как и последняя, имели собственно христианское, объективно обусловливаемое, происхождение. Они в одно и то же время и вечери Господни и вечери братской любви христиан. Одну сторону их выражает название: "δέτπνον κυριακόν", другую — "άγάπαι"; ту и другую обнимает древнейшее название "κλάσις του άρτοι". Агапы, как и первоначальные вечери, находились в тесной связи с евхаристией. В этом они имели свое оправдание, свою опору и свою цель; только в связи с евхаристией они имели неоспоримое значение. Отделенные от нее, они стали делом второстепенным и потому должны были мало-помалу выходить из употребления, как показывает история, и, наконец, исчезнуть совсем.

Вопрос: прежде ли евхаристии или после совершались агапы — обращал на себя большое внимание ученых. Бинтерим с большим остроумием силился доказать, что агапы всегда, и уже в апостольское время, совершаемы были после евхаристии. Люфт признает за несомненное, что сначала агапы предшествовали евхаристии. В пользу этого мнения он указывает на аналогию их с первоначальной вечерей Господа, которой следовали, конечно, и в этом отношении апостолы, как во всем другом, и затем, на первое послание к Коринфянам. Впоследствии, по причине беспорядков, агапы стали совершать, по его мнению, после евхаристии, и это случилось, вероятно, уже в апостольское время. Дремер также различает Древний и последующий обычай в этом отношении. Последний (обычай) основывался, по его мнению, на аскетическом предположении, что евхаристия должна быть принимаема натощак. О практике после апостольского времени — совершать агапы после евхаристии свидетельствуют Киприан, Тертуллиан, Василий В., Златоуст, Иероним. Августин, в письме к Ианнуарию, обычай совершать евхаристию натощак называет апостольским учреждением.

4) Наконец, в рассматриваемом месте, в ряду фактов, из коих слагалась жизнь христианского общества, называются молитвы (προσευχαΐ). И это выражение, по справедливому замечанию Гарнака, всего естественнее объяснять по аналогии с другими, уже рассмотренными выше, и разуметь под ним, как ежедневные часы молитвы, которые соблюдаемы были и первыми христианами (Деян.3, 1; —10, 9; 22, 17), так особенно общественные молитвы и песнопения, которыми сопровождались агапы с преломлением хлеба (Ср. Матф. 26, 26, 27, 30. Деян. 2, 46). Молитвы эти в связи с διακονία του λόγοι), в противоположность διακονεΐν τραπέξαις (Деян.6, 2, 4), придавали вечерям характер священный и возводили на степень богослужебного акта согласно учению апостола (1 Тим, 4, 5).

Нет сомнения, что апостолы, как председатели общества, заправлявшие ходом вечерей вообще, были главными совершителями молитв: им принадлежало начало в этом деле; и προσευχαΓ, как и διακονία του λόγου, они считали своим священным долгом, для которого отказывались от διακονεΐν τραπέξαις. Но и общество не пассивно относилось к этому акту, как это было обыкновенно в храмовом и синагогальном культе, а принимало деятельное участие (Деян. 1, 14). В какой форме выражалось это участие вообще в постоянных молитвенных собраниях, через произношение ли перед молитвою и после молитвы утвердительной формулы: аминь, или в форме антифонной, или в форме ипофонной (т.е. в форме подпевания), — на этот счет нет известий в писаниях новозаветных. Известен только один, особенный, впрочем, случай, ясно показывающий, что общество не стеснялось какой-нибудь формой в этом отношении и громко произносило молитву. Когда Петр и Иоанн, отпущенные первосвященниками, возвратились к обществу христиан, последние "единодушно возвысили голос к Богу, и сказали" и проч., (Деян. 4, 24).

По содержанию своему молитвы первых христиан представляли частью изречения, взятые из ветхозаветных псалмов, частью свободное излияние молящегося, славословящего и благодарящего сердца — излияние тех чувств, какие овладевали обществом в данную минуту. В том и другом случае молитва являлась импровизацией, порождаемой вдохновением. Образец такой свободной, но в то же время к псалму 2-му главным образом приноровленной молитвы сохранила нам книга Деяний: "Владыко Боже, сотворивший небо и землю, и море, и все, что в них. Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал — Духом. Святым: что мятутся язычники и народы замышляют тщетное? Восстали цари земные и князи собрались вместе на Господа и на Христа Его (Ис. 2. 1-2). Ибо поистине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилит с язычниками и народом израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой. И ныне, Господи, воззри на угрозы их, и дай рабам Твоим со всею смелостию говорить слово Твое, тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеление и на соделание знамений и чудес именем Святого Сына Твоего Иисуса" (Деян, 4, 24-30). Другой образчик чисто свободной, безыскусственной молитвы представляет молитва апостолов при рукоположении Матфея, избранного в число 12 апостолов, которая должна считаться первообразом всех последующих молитв, так называемых, посвятительных: "Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и Апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место" (Деян. 1, 24). Вообще, молитвы первобытного христианского общества, сколько можно судить по сохранившимся образцам, отличаясь богатством, полнотою и глубиною внутреннего содержания, в то же время полны пламенного одушевления, священно-поэтического настроения и по форме представляют прекрасное сочетание простоты и достоинства.

При угнетенном состоянии первых христиан, при постоянных опасностях, угрожавших им со всех сторон, молитва была единственным утешением их, так сказать, спутницей жизни; молитвенное настроение было обычным настроением, которое высказывалось при всяком удобном случае. Молитвы составляли существенную и едва ли не самую обширную часть богослужения апостольского времени. Из книги Деяний мы видим, что ни одно собрание частное или общее не обходилось без молитвы, а часто молитва составляла исключительное занятие известного, большего или меньшего, кружка верующих (Деян. 1, 14; 2, 1; 4, 31; 12, 12).

5) Рядом с молитвой в состав богослужения иерусалимских христиан апостольского времени входило, без сомнения, и пение, которое есть не что иное, как та же молитва, выраженная нараспев. Ольсгаузен не находит в рассматриваемом отделе книги Деяний указания на пение. Но Гарнак справедливо ставит ему на вид, что он или упускает из виду, или узко понимает выражение 47 стиха: αινοΰντες τον θεόν. Правда, под этим выражением, при широком его значении, можно разуметь не только хвалебные песни и доксологии, но и молитвы и одушевленные речи. Во всяком случае, исключать первые мы тем меньше имеем основания, что пением закончил свою вечерю Иисус Христос, и употребление его должно быть для христиан делом не только естественным, но в некоторой степени обязательным и священным. Что касается внутреннего условия, внутренней настроенности к пению, то мы должны предполагать в этом обществе особенную полноту мира и радости с Богом примиренного сердца, которое свое естественное и необходимое выражение могло найти в пении, если бы даже нам и не сказано было, что первые христиане были исполнены Св. Духа, Который их утешал (Деян.2, 4; 9, 31), и что они принимали пищу в веселии и простоте сердца (Деян.2, 46). Наконец, апостол Иаков смотрит на пение, как естественное выражение радости, и советует к нему обращаться в минуты веселого расположения, между тем как в скорби рекомендует молитву. "Злостраждет ли кто в вас, пусть молится; весел ли кто, пусть поет псалмы". Такой взгляд апостола на пение не мог остаться без влияния на богослужебное его употребление.

Псалмы — по всей вероятности и были первоначально петы иерусалимскими христианами в их собраниях. На песни собственно христианские еще нет никакого намека, хотя можно с вероятностью полагать, что христианское творчество и в эту раннюю пору проявлялось, по крайней мере, в такой же степени и форме и относительно пения, как относительно молитв: на основании псалмов и в связи с ними оно должно было созидать и собственную поэзию, собственные гимны, и это тем скорее, что самые псалмы располагали к этому.

После того, что мы сказали отдельно о каждом из элементов, входивших в состав богослужения иерусалимского общества и поименованных в рассматриваемом месте Деяний, мы можем легко определить взаимное отношение этих элементов. Первые два — διδαχή των αποστόλων и κοινωνία — согласно с Неандером мы принимаем за общее организующее начало или принцип, в двух последних — в κλάσις του άρτου и προςευχαΤ, — согласно с Гарнаком, признаем частные проявления указанного общего принципа, главные составные части зарождающегося собственно христианского богослужения. Λιδαχή των αποστόλων указывает на различие, κοινωνία на равенство членов общества: первое обозначает единственную норму, последнее — общественную форму жизни общества. То и другое составляет существенно необходимое предположение, основу, фундамент, историческую почву, из которой и на которой богослужебная жизнь общества созидалась с внутренней необходимостью. Из учения апостолов богослужение почерпало объективное, на воле и установлениях Господа основанное оправдание и истинность, в то время, как свое субъективное происхождение оно имело в обществе верующих, которое в нем преимущественно осуществлялось и сохранялось. Отсюда вытекают два главных, основных принципа, непосредственно и всесторонне проникавшие первобытное богослужение: принцип истинности, в силу которого ни один акт богослужения не находился в противоречии с апостольским учением, и принцип общественности, вследствие которого богослужение было действительным выражением общества, истинно общественным богослужением, в котором не только все члены соединены были в одном духе, но и внешним образом все принимали деятельное участие, служили Богу сообща.

Эти два элемента — διδκχή των αποστόλων и κοινωνία не только обусловливали происхождение и образование богослужения, но и сами входили в состав его: διδαχή, как фактическая проповедь, κοινωνία как общественная вечеря.

Итак, в первоначально христианском общественном богослужении три главных элемента: учение, преломление хлеба и молитва; или: евангельско- и гомилетическо-дидактический, общественно-сакраментальный и песенно-молитвенный. Спрашивается теперь, как эти отдельные элементы соединялись в одно целое, в одно богослужение?

Ответ на вопрос о том, как соединялись главные элементы богослужения в одно целое в апостольский век, дает нам стих 46 второй главы Деяний:

"И каждый день единодушно пребывали (христиане) в храме (εν τω Ιερώ) и, преломляя (κλωντες) по домам (και οίκον) хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога (Деян.2, 46—47). Здесь различаются собрания двоякого рода: обширное, общественное собрание в храме и более местное, частное собрание в домах.

Сам Господь часто посещал храм Иерусалимский, учил здесь, словом, пользовался им, как самым удобным местом для проповеди, где все давало Ему повод к раскрытию учения о Себе, как Мессии, хотя предсказал окончательное разрушение его (Иоан. 2, 19; 7, 14, 28; 8, 2; 10, 23).

По примеру своего Учителя, и первое христианское общество сохранило общение с храмом Иерусалимским и соблюдало освященные законом богослужебные действия и времена, не противоречившие началам христианства. Каждый день единодушно пребывали в храме, говорится о первых христианах Иерусалимских. Апостолы Петр и Иоанн ходили в храм в известные часы молитвы и учили в храме; особенно местом христианских собраний была зала, называемая притвором Соломоновым, освященная присутствием Самого Спасителя (Деян. 3, 1, 11; 5, 12; 20, 42. Иоан. 10, 23).

Побуждение к собранию в храме было двоякого рода. Прежде всего, как истинный Израиль по духу, христиане сами принимали участие в иудейском богослужении, особенно в чтении и молитве. Но, несмотря на это, они составляли, как мы уже заметили выше, свой особый, тесно сплоченный кружок, сознававший свое отличие от остальных, не крещенных и не верующих, соплеменников. Из посторонних же никто не смел пристать к ним. (Деян. 5, 13). Участие в богослужении не было единственной целью христианских собраний в храме; оно служило скорее лишь средством для выполнения другой высшей цели — миссии христианского общества среди Израиля. И мы видим действительно, что собрания их не ограничивались одним участием в богослужении, а всегда непременно сопровождались проповедью о Христе и проявлением тех сил, которыми наделено христианское общество. Потому-то, несмотря на отвращение и вражду, какую питали к апостолам и христианам люди книжные, предвидевшие неминуемое падение иудейства, первые были еще обеспечены от гонений: народ прославлял апостолов за чудеса и любил христиан за их хорошую жизнь (Деян. 2, 47; 5, 13; 4, 21; 18, 4). Таким образом, благодаря участию в богослужении храма, юное общество назидалось само и в то же время исполняло свое миссионерское призвание среди Израиля. Эта часть их богослужебной жизни была преимущественно экзотерической, миссионерской, главный элемент которой составляло возвещение слова Божия во услышание всего Израиля (Ibid. 4, 20, 29, 33; 5, 20-21).

Если Иерусалимские христиане принимали еще участие в храмовом богослужении, особенно в праздники, и даже в жертвоприношениях (Деян.18, 21; 20, 16; 21, 26; 24, 11, 18), из этого отнюдь не следует, будто им не было еще известно значение жертвы и священства Христова, которое будто бы впервые открыто им лишь за несколько дней до разрушения храма через послание к евреям. Что оно могло совмещаться с идеей жертвы и священства Христова, самое ясное доказательство этого представляет поведение апостола Павла (Деян. гл.21). Но не все христиане так отчетливо сознавали отношение христианства к Ветхому Завету, как апостол. Многие из иудео-христиан так сживались со своими прежними обрядами, что упускали из виду значение жертвы Христовой, и, при охлаждении первого пламени веры и любви и при возрастающей силе гонений, иудео-христианам угрожала опасность остаться при ветхозаветном порядке, в той форме, которая равнялась отрицанию христианства, или, по крайней мере, естественно должна была бы привести к этому отрицанию. Против такой фактически существовавшей тенденции в обществе направлено послание, которое утешает христиан в бедствиях, обрушившихся на них, но в то же время весьма сильно обличается пристрастие к обрядовому закону, как отпадение от благодати, как неуважение единой, всесовершенной и вечной жертвы Христовой, которая уничтожила собою все жертвы, как ее прообразы (Евр. 6 и 10).

Идея всеудовлетворяющей жертвы Христовой не в первый раз возвещена в послании к евреям, как новое откровение. Она с самого начала жила в сознании иудео-христиан и только постепенно, путем опыта, достигла большой ясности и зрелости, особенно с ее отрицательной стороны, уничтожающей Ветхий Завет. Самое послание указывает на нее, как на одну из самых первоначальных истин христианского вероучения (Евр. 5, 2), предполагает ее уже известной своим читателям и обличает их за то, что они, которые должны быть учителями других, сами еще нуждаются в учении. И в самом деле, есть прямые и косвенные свидетельства, что понятие о жертве Христовой, принесенной раз навсегда за человечество и уничтожившей необходимость всякой другой жертвы, с самого начала существовало в иерусалимском обществе. Не только апостол Петр проповедовал отпущение грехов во имя Распятого, — Стефан уже открыто объявлял уничтожение Ветхого Завета с его храмом и заменение его Новым Заветом (Деян. 6, 11-14; 7, 48-50). Жестокие гонения на христиан со стороны иудеев ясно доказывают, как хорошо знали они, что в борьбе с христианством для них шел вопрос о жизни и смерти — быть или не быть (Деян. 21, 28). Рассуждения на Иерусалимском соборе (Деян. 15) показывают, что иудео-христиане смотрели на соблюдение закона не как на существенное нечто в деле спасения, но как на иго, и иго тяжелое, возлагаемое на них лишь их национальным происхождением, и, вопреки тем, кои проповедовали необходимость обрезания и соблюдения закона для языческих христиан, апостолы писали последним, что они освобождают их от этого бремени (Деян. 15, 19).

Притом, как мы не раз уже замечали, Иерусалимское общество с первой минуты своего бытия имело определенное сознание о себе, как собственно христианском обществе. Хотя оно существовало внутри Израиля и находилось в тесной жизненной связи с ним, оно было, однако, достаточно сильно, чтобы представить противовес указанному юдаизированию христианства, к которому стремились некоторые христиане, обратившиеся из фарисейской секты. Таким сознанием о себе, как особом, самостоятельном обществе, сознанием своего отличия от иудейского общества, общество христианское обязано своим частным домашним собраниям, в которых христиане не только внутреннее, но и внешне отделялись от Израиля и представляли из себя исключительно общество исповедников Христовых. В этих-то собраниях мы должны искать центр тяготения всей жизни Иерусалимских христиан. В них скрывались с самого начала зародыши к постепенному отделению от храма и его культа, которое составляет историю этого общества и которое все определеннее и серьезнее возбуждало в христианине из иудеев неизбежную дилемму — оставить или Моисея, или Христа, т.е. или храм, или эти собрания (Деян. гл.12 и 15). Пренебрегать последними — значило бы попирать Сына Божия, не почитать за святыню кровь завета и оскорблять Духа благодати, за что угрожает несравненно тягчайшее наказание, чем за отречение от Моисея (Евр. 10, 29).

6) Участие в храмовом богослужении, какое принимали христиане частью по старой привязанности к отечественной религии, частью для исполнения своей миссии среди Израиля, не могло Удовлетворять их. В таких общих, смешанных собраниях, где их окружал народ, отчасти подозрительно и враждебно относившийся к ним, они не могли совершать тех действий, в которых должна была воплотиться их новая вера и новая жизнь, и которые могли быть понятны лишь верующему. Потому-то первые иерусалимские христиане собирались не только в храме открыто, но и частным образом, в домах. "Каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога". Что здесь указывается на многие частные поместительные дома, это понятно само собою, если принять во внимание постоянное возрастание числа верующих, которые не могли уже помещаться в одном месте (Деян. 2, 41, 44; 6, 7). Для нас важнее вопрос: в чем состояли эти собственно христианские собрания?

Отчасти мы уже познакомились с этого рода собраниями при рассмотрении 42 стиха. Соображая с этим стихом стих 46, мы с несомненностью можем полагать, что эти собрания имели богослужебный характер и соединяли в себе все составные части богослужения, указанные в стихе 42: учение, общение, молитву и пение, средоточие коих составляло преломление хлеба, или евхаристия.

Совершение евхаристии по существу своему должно было составлять главный, средоточный акт собственно христианского богослужения, рассматривать ли ее со стороны ее божественного установления и сакраментального достоинства, или со стороны общественно жизненного значения. В ней, как ни в каком другом акте, собственно христианский элемент находит непосредственное и совершенное выражение. Такое, именно, значение и придавали ей первые христиане; ибо не только все общество христианское участвовало в совершении евхаристии, но для этой цели специально и предназначались частные ежедневные собрания.

Все другие акты — учение, молитва, пение — лишь обставляли акт преломления хлеба, имели значение приготовительных, сопровождающих и заключительных актов. Это, между прочим, видно из Деян. 20, 7, где говорится о собрании в первый день недели для преломления хлеба, хотя в то же время упоминается о продолжительной беседе апостола Павла накануне разлуки своей с верующими. Если учение в этом случае заняло большую часть времени, перед преломлением и после преломления хлеба, и продолжалось до полуночи, это объясняется особенным обстоятельством, и оно не может быть названо целью собрания, главным актом его; целью собрания — было преломление хлеба.

Учение было связующим звеном обоих собраний — общественного и частного: оно происходило как в храме (εν τω ίερώ), так и по домам (κατ οίκον) (Деян. 4, 42). Но в этом и другом месте оно имело различное значение, различную цель, и потому и различную форму. В то время, как при храмовых собраниях оно составляло главный предмет, в собраниях частных оно было хотя существенным, но подчиненным в отношении к преломлению хлеба, так сказать, вспомогательным элементом. Там является оно как миссионерская проповедь для приготовления и обращения их к крещению (Деян.I. 5, 42; 4, 33; 2, 7, 11). Для этой цели испрашивали себе у Бога смелость верующие (ibid, 4, 29); к этому возбуждаемы были апостолы Ангелом Господним (ibid. 5, 20); к этому направлены и их речи (ibid. 2, 14; 5, И). Здесь, в домах, назидались уже крещенные верующие, слушали предание самовидцев о речах и делах Господа, восходили от знания к знанию, утешались и вдохновлялись святейшими истинами и обетованиями их веры, и таким образом, через свободный взаимный обмен мыслей, утверждались больше и прочнее в апостольском учении. Поэтому там апостольское слово имело вид священно-ораторской речи, здесь оно является в форме обыкновенной непринужденной домашней беседы. Коротко: в одном случае проповедь была μαρτυρία ευαγγέλια, и составляла главную цель и средоточие собрания; в другом — была она — διδάσκειν, διαλέγεσθαι, όμιλεΓν (ibid. 5, 42; 4, 33; 2, 7—11), и сопровождала преломление хлеба.

В частных собраниях, таким образом, мы должны полагать средоточие богослужебной жизни первоначального иерусалимского общества и историческое начало христианского богослужения вообще. Евхаристия, как справедливо замечает Hoffing, в первоначальном христианском обществе составляла высший акт общения, внутреннейшее ядро, цель и вершину общественного богослужения, средоточие всех других актов. А мнение Nitsch'a (Pract. Theolog. 11, 2. Bonn. 1851. § 267), что она приобрела такое центральное значение лишь постепенно в послеапостольское время, исторически несостоятельно и противоречит истинному понятию о христианском богослужении.

Понятие христианского богослужения, как воплощения или выражения христианства, заключает в себе внутреннейшее соединение божественного и человеческого, и евхаристия, согласно ее божественному установлению, есть высший, завершительный акт этого соединения, высшее выражение общения верующих с Господом и между собою. Поэтому она не могла существовать изолированно, вне связи с остальными актами богослужения. Напротив, как установление евхаристии составляет заключительный акт новозаветных учреждений и предписаний, который имеет своим необходимым предположением и как в фокусе сосредоточивает все домостроительство спасения, так совершение ее должно составлять и составляло с самого начала средоточие общественной жизни и, как необходимое условие достойного совершения и принятия, предполагало воспоминающую и познающую веру, просвещенную через учение и пламенную молитву. Потому-то первое общество Христово не могло собираться около трапезы Господней, не назидаясь пророческим и апостольским словом, не испрашивая благодатного общения с Богом — Спасителем и не изъявляя своей искренней благодарности за Его благодеяния; равно как, с другой стороны, оно не могло совершать все это, не совершая в то же время евхаристии, как единственного средства личного усвоения спасительных заслуг Христовых, как святейшей жертвы, которая одна угодна Богу и которая должна быть венцом и украшением всего христианского богослужения. Все акты богослужения первоначального христианского общества так естественно и необходимо соединились в одно органическое целое, что разъединять их, значило бы насильственно расторгать юную, здоровую жизнь общества, вопреки и здоровому смыслу (Труды Киев. Духов. Акад. 1873 г., т. I, стр. 504).

Состояние богослужения при Апостолах

Основанная Иисусом Христом Церковь христианская уже во времена св. апостолов имела собственное богослужение, хотя и очень несложное. В это новое богослужение вошли некоторые обычаи еврейской синагоги и получили здесь новый характер — духовный, будучи освещены светом новозаветной Христовой благодати: все богослужение христианское, сообразно с заповедью Спасителя (Иоан.4, 24), было служением Богу в духе и истине. Рассмотрим составные части христианского богослужения при апостолах и сделаем несколько замечаний относительно места и порядка его.

По отношению к составным частям христианское богослужение в первое время приближалось к еврейскому. Первое, что было заимствовано из богослужебной практики иудейской церкви, было чтение Св. Писания. В иудейских синагогах, еще со времени вавилонского плена, каждую субботу читалось Священное Писание, именно закон и пророки (Деян.13, 15), разделенные для богослужебного употребления — первый на 54 отдела, или парасоси, второй — на гафтары. Употребление ветхозаветных книг св. Писания для богослужения христианского было особенно нужно тогда, когда еще не было собственно христианских писаний. С течением времени в богослужебное употребление вошли и появившиеся апостольские писания, которые передавались из одной церкви в другую для прочтения. Так, ап. Павел пишет к Колоссянам, чтобы они, прочитав его послание, передали церкви Лаодикийской, да и в Лаодикийской церкви прочтено будет (Кол. 4, 16).

За чтением св. Писания в христианских богослужебных собраниях следовало его объяснение, в чем некоторые западные ученые видят подражание обычаям еврейской синагоги, где происходило чтение и объяснение свящ. Писания (напр. Лук.4, 16 и сл.); (первые следы объяснения писания у евреев находим в книге Неемии (8, 2 и сл.), где рассказывается, что левиты объясняли прочитанный Ездрою закон). Это объяснение Писания имело характер слова, наставления (Деян.13,15) и предлагалось преимущественно апостолами, бяху же (верующие) терпяще во учении апостолов, говорится в книге Деяний апостольских (2, 42), причем апостолы останавливались на местах св. Писания, имеющих отношение к Новому Завету. Так, ап. Петр (Деян.1, 15 и сл.) объяснял псалмы: 41, 10; 69, 26; 109, 8. Кроме апостолов, верующих поучали и другие лица, обладавшие особенным даром Св. Духа, — даром учения: таковы были пророки и евангелисты, пастыри и учители (1 Кор. 12, 28-29. Еф. 4, 11). Таким учителем был напр., левит Иосия, названный апостолами Варнавою, что по переводу с еврейского означает "сын пророчества" или "сын утешения" (Деян. 4, 36). Кроме того, для поучения говорились речи на незнакомых языках (γλώσσαις λαλεΐν), которые пояснялись особыми лицами (1Кор.14, 27). Выше глаголания языками ап. Павел поставлял другой способ поучения — пророчество, созидающее, по его словам, церковь (1 Кор. 14, 5). Впоследствии в некоторых церквах стали учить и непризванные, за что упрекает христиан в своем послании ап. Иаков.

Далее, в состав апостольского богослужения входили молитвословия. Христиане в своих богослужебных собраниях творили молитвы, частью взятые из Ветхого Завета, частью собственные (Деян.2, 42). Большая часть толковников соглашается, что в 1Тим.2, 1 и сл. речь идет об открытом богослужении, каковому мнению благоприятствует и сама цель послания, и в таком случае молитвы богослужебных собраний были следующие:

1. Δεήσεις — молитвы преимущественно об отвращении зла и опасности.

2. ΠροσευχαΓ — прославление Бога и молитва о продолжении временной и достижения вечной жизни.

3. Έντεύξεις — молитва о доставлении другим того, чего мы им желаем или в чем они нуждаются, и -

4. Ευχαριστίαι — благодарение за благодеяния, полученные нами и нашими ближними.

Эти молитвы творились за всех людей и особенно за царей и за иже во власти суть (1Pим. 2, 1-2). По времени их можно разделить: 1) на ежедневные (Деян.3, 1), совершавшиеся в храме и частных домах, и 2) особенные при чрезвычайных собраниях (Деян.1, 24; 20, 36); были также в употреблении особенные благословения в известных формулах, каковы Рим.1, 7; 1Кор.1, 3 и др. Молитвы произносили чувствовавшие в себе присутствие Духа Божия (1 Кор. 14, 16).

Другим выражением религиозных чувствований христиан были священные песнопения, частью взятые из ветхозаветных книг, частью оригинальные, новозаветные, каковые, при обилии даров духовных, без труда могли быть слагаемы верующими (1Кор.14,26). О богослужебном употреблении песнопений говорит ап. Павел в послании: и не упивайтеся вином, в нем же есть блуд: но паче исполняйтеся духом глаголюще себе во псалмах и пениях и песнях духовных (Еф. 4, 18, 19). В этом случае под псалмами ψκλμοί можно разуметь псалмы, заключающиеся в псалтири и употреблявшиеся у иудеев при богослужении. Но в псалтири были помещены не все ветхозаветные песни, там не было, напр., песней Моисея и др. Эти последние песнопения, как думают некоторые ученые, при синагогальном богослужении и называются в вышеприведенном месте у Павла пениями (ύμνοι). Третий род песнопений — песни духовные (ωδαί πνευματικά!), под которыми разумеются песнопения, слагавшиеся верующими, одушевленными Духом Божиим, для назидания своих собратий. Следы таких песнопений находят в некоторых местах Нового Завета. Так, думают, что место Еф.5, 14 содержит отрывок древнехристианской песни, где слова разделяются так:

Востани спай

И воскресни от мертвых,

И освятит тя Христос.

Далее находят следы стихотворного места в 1 послании к Тим.3, 16:

Бог явися во плоти,

Оправдайся в дусе,

Показался Ангелом,

Проповедан бысть во языцех,

Веровася в мире,

Вознесеся во славе.

И в 3 гл. 1 ст. Верно слово:

Аще кто епископства хощет, -

Добра дела желает.

Отрывок из древнехристианской песни находят еще во 2 послании к Тим. 2, 11, 12:

Верно слово:

Аще бо с Ним умрохом,

То с Ним и оживем:

Аще терпим,

С Ним воцаримся.

Аще отвержемся,

И Той отвержется нас:

Аще не веруем,

Он верен пребывает:

Отрещися бо Себе не может.

У греков под именем ώδαι разумелись песнопения развязные, свободные, употреблявшиеся преимущественно на языческих вакханалиях. Ώδαί πνευματικά христиан, по мнению некоторых ученых, и были противодействием этим вакхическим песням.

К разряду же ώδαι πνευματικά! относят и песнопения, перешедшие в богослужебное употребление из св. Писания Нового Завета, какова, напр., песнь Богородицы: (Лук.1, 46 и сл.) , песнь ангелов (Лук. 2, 14 и сл.) , и др. Все эти песнопения служили выражением радости, как об этом говорит ап. Иаков: весел ли кто? Пусть поет псалмы (Иак.5, 15), — выражением хваления, как хвалили Бога Павел и Сила в темнице города Филипп (Деян. 16, 26). Заключались они особою богослужебной формулой, употреблявшейся и при еврейском богослужении "аминь" (2 Кор. 1, 20) и др.

Чтение св. Писания с изъяснением и наставлением, молитва, пение, — все это, сходное с богослужением еврейских синагог, образовало первую часть апостольского богослужения. Вторая и главная его часть состояла в совершении таинства евхаристии по вечери любви (αγάπη). Таинство это называлось κυριακόν δείπνον (1Кор.9,20-21), τραπέξα κυρίου (1Кор.10,21). На существование вечери любви с евхаристией, как на обычай, уже установившийся, указывают слова ап. в 1 посл. к Кор.10, 20-22, равно как и увещание, которое делает ап. Павел Коринфянам, у которых часто происходили беспорядки на вечери любви, как напр., некоторые дозволяли себе неумеренность в пище и питии (1Кор.11,21). В чем же состояла эта евхаристия? В книге Деяний апостольских говорится, что верующие пребывали в общении и преломлении хлеба (2, 42-46), какое действие полнее описывается в 1Кор.11, 24-25. Из последнего места видно, что евхаристия состояла в отделении хлеба и вина для таинства, благодарении Богу Отцу за искупление, почему и само таинство было названо евхаристией (благодарение), благословении хлеба и вина, раздроблении освященных даров и преподавании их верующим. Других подробностей совершения этого таинства в Новом Завете не встречается.

Что касается до места богослужения, то Христос, а с Ним, разумеется, и апостолы, учили, что не местом освящается богослужение, а богослужением место (Иоан.4, 21), и потому всякое место считали удобным для поклонения Богу. Но после вознесения Христа преимущественным местом богослужения сделались дома, с которыми связаны были воспоминания о Вознесшемся, дома, где Он являлся апостолам по воскресении. Скоро утвердился также обычай, чтобы богатые христиане отдавали свои дома для общественного богослужения. Такова была, напр., церковь Акилы и Прискиллы (Рим.16, 3, 4). Но, имея свои собственные места для богослужения, христиане не покидали ни храма, ни синагоги. Так, Петр и Иоанн ходили в храм на молитву (Деян.3, 1), где и проповедали о Христе (Деян.5, 20). Особенным любимым местом христиан в храме был притвор Соломонов, в котором могли предаваться уединенной молитве (Деян.5, 12). Синагоги же апостолы посещали преимущественно из целей миссионерских.

Между действиями, сопровождающими богослужение апостольского времени, из Нового Завета мы знаем о преклонении колен при молитве (Деян. 9, 40; 21, 5; Еф. 3, 14 и др.), воздеянии рук (1 Тим. 2, 8), о братском поцелуе ίλημα αγάπης (1 Петр. 5, 14); ίλημα αγιον (1 Кор. 16, 20). Относительно украшения мест богослужебных собраний известно только, что там возжигались многие светильники, как напр., это было сделано в Троаде, в той горнице, где ап. Павел совершал евхаристию (Деян. 20, 8).

Что касается до порядка богослужения, то он, с одной стороны, исключал мертвенность Иудейского синагогального богослужения, с другой, устранял дикий энтузиазм языческого культа. Ап. Павел (1Кор.14, 27 и д.) требует, чтобы в собраниях богослужебных говорящие на незнакомых языках говорили не все вместе, а поочередно, и то, только в том случае, если будет истолкователь. В противном же случае говорящий языками да молчит в церкви. Точно так же и пророки должны поучать верующих по порядку. Женам в церкви учить ап. Павел не повелевает. В церкви христианские имели доступ и неверующие, от которых скрывалось только совершение таинства евхаристии (1Кор.14, 23).

Относительно времени богослужения нужно заметить, что хотя ап. Павел заповедовал христианам молиться непрестанно (1Солун.5, 16), однако, для верующих, не имевших возможности по своим занятиям исполнять заповедь апостола, нужно было назначить определенные часы для богослужения; и апостолы установили определенные времена богослужения, частью, применяясь в этом случае ко временам еврейского богослужения, но сообщая им христианское значение, частью же, определяя новые. В апостольское время молитва падала на третий (Деян. 2, 15), шестой (10, 9) и девятый часы (31). Временем же для совершения таинства евхаристии была преимущественно ночь (Деян. 20, 11), когда было менее опасности от гонителей.

Вот те зародыши, семена христианского богослужения, которые в течение веков развились и стали ветвистым деревом. Апостолы положили твердое основание богослужению, на котором их преемники, руководясь Духом Божиим, воздвигли то великолепное, здание, которое представляется нашим взорам и ныне (Воскр. Чт 1876 г., т. I, стр. 52).

Общение имуществ (мнимый коммунизм) в древней Иерусалимской церкви

С. Л-ого

Известно, что в новое время появились люди, с точки зрения какой-то неведомой правды утверждающие, что всякое владение имуществом на правах личной собственности есть не что иное, как воровство, что поэтому все имения и всякое личное приобретение должны подлежать разделу между всеми, и так как многие добровольно не согласятся на такой раздел, то должны быть принуждены к нему силой, вопреки их воле должны быть лишены определенного излишка их имуществ в пользу малоимущих или вовсе неимущих. Эти непризнанные правдолюбцы, вообще мало обращающие внимания на Библию и еще менее на отдельные ее места, однако, в вопросе об обязательном имущественном разделе с особенной настойчивостью указывают на свое мнимое согласие с Новым Заветом и тем неопытных в понимании смысла отдельных новозаветных изречений или выражений легко могут ввести в заблуждение или, по крайней мере, некоторого рода колебание.

Рассмотрим все места в книге Деяний Апостолов, относящиеся к общению имуществ в первой церкви Иерусалимской, дабы вывести из них общее понимание истинного характера этого общения.

Прежде чем перейдем к изложению отдельных выражений означенной книги об имущественном общении в первохристианском Иерусалимском обществе, считаем нужным указать предположительно, в каких формах могло иметь место общение имуществ в древней церкви в Иерусалиме, Нам представляются в настоящем случае следующие возможности: 1) Члены общества, вступая в христианскую церковь, обязательно должны были жертвовать своим имуществом в пользу церкви или общества; таким образом здесь господствовала принудительность или необходимость имущественной жертвы по отношению к вступающим в церковь. Эта общая форма имущественного общения могла иметь два различных вида: а) или каждый член должен был безусловно жертвовать всем своим имуществом в пользу общества, а апостолы, как предстоятели общества, должны были разделить принесенную жертву равномерно между всеми членами общества; б) или, напротив, только люди, владеющие определенным излишком имущества, обязаны были отдать этот излишек на пользу общества, а апостолы, как предстоятели общества разделяли эту жертву между нуждающимися членами, 2) Никто по безусловной обязанности или принуждению, но каждый по собственному произволению или благожелательности жертвовал или всем своим имуществом, или определенной частью его, или же просто временными и неопределенными взносами на пользу общества, а апостолы разделяли это общественное имущество в той или иной мере разным членам общества, смотря по их нуждам.

Рассматривая внимательно обе, указанные нами, возможные Формы общения имуществ в древней Иерусалимской церкви, мы находим, что, если в действительной жизни первых христиан Иерусалима имела место вторая форма имущественного общения, в которой каждый жертвовал обществу из своего достояния по свободному расположению сердца и, следовательно, никто другой не в нраве был заявлять притязание на имущество своего сочлена, то, значит, в строгом, буквальном смысле слова в общении имуществ (так называемом коммунизме, по современному его понятию) в Иерусалиме не может быть и речи. Далее — если в предполагаемой первой форме общения имуществ исторически практиковался в Иерусалимской церкви собственно второй вид ее, то и в этом случае мы нашли бы в Иерусалиме общение имуществ лишь в условном смысле (не строгий коммунизм). Наконец, только при допущении существования в первохристианском Иерусалимском обществе первого вида указанной первой формы общения имуществ, т.е. если все члены общества обязательно или принудительно должны были жертвовать обществу всем своим имуществом, которое затем делилось между всеми ними вполне равномерно, мы должны признать, что в Иерусалимской церкви со времен апостолов господствовал строгий, безусловный коммунизм.

Весьма интересным становится теперь вопрос: в какой форме и в каком именно виде в первенствующей церкви христианской в Иерусалиме существовало действительно, жизненно, исторически общение имуществ между ее членами?

Думаем, что уже простые, но неотразимые соображения разума должны привести каждого к убеждению, что первый вид первой из указанных форм общения имуществ никак не мог существовать в древней церкви в Иерусалиме. Это по простой причине: он слишком с большим трудом мог быть, осуществлен, чтобы не сказать вовсе неосуществим. При таком чистом коммунизме, вследствие постоянного притока в апостольско-иерусалимскую церковь новых членов сотнями и даже тысячами зараз, вся деятельность апостолов поглощалась бы непрерывными приемами имуществ или денежных сумм от новопоступавших в церковь членов и столь же непрерывными разделами этих имуществ или сумм между всеми членами церкви. Это занятие апостолов еще более усложнялось бы в случае вступления в церковь какого-нибудь голого бедняка, ничего не имущего, а таких бедняков в церкви Иерусалимской, без сомнения, было довольно много. Последовательным образом при принятии бедняка в церковь нужно было производить имущественный передел между прежними членами церкви, чтобы из их общего имущества выделить совершенно равную с ними часть новопринятому члену. Нельзя забывать здесь и того, что какой-либо отдельный член общества доставшуюся ему часть мог собственным трудом приумножить новой частью, а другой, наоборот, мог потерять данную ему часть, и тогда, по требованию строгого имущественного равенства, необходим был бы новый раздел или передел между членами. Очевидно, какая бесконечная и неблагодарная работа по отношению к разделу имуществ должна была бы занимать первую Иерусалимскую Церковь, если бы в ней действительно властвовали начала строгого коммунизма, или если бы в ней существовал первый вид первой формы общения имуществ! Немного менее было бы занятия в разделении имуществ даже и при существовании второго вида той же формы имущественного общения (см. выше). К счастью, для древней Иерусалимской Церкви ни тот, ни другой вид принудительного разделения имуществ, как увидим скоро, вовсе не были известны.

Для подтверждения этого положения перейдем теперь к указанию и изъяснению мест кн. Деян. Апост., в которых сообщается об имущественном общении в Церкви Иерусалимской.

Прежде всего обращает па себя внимание выражение в 4, 34: не было между ними никого нуждающегося. При совершенно равномерном владении имуществом, это выражение представляется весьма странным по своей неуместности: какой смысл могут иметь слова об отсутствии нуждающихся в обществе, если все члены его были равны в имущественном отношении, или равно богаты, или равно бедны? В объяснение того, почему не было никого нуждающегося, в том же месте говорится далее: ибо все, которые владели землями, или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов, и каждому давалось, в чем кто имел нужду. Последние слова решительно говорят против совершенного равенства членов Церкви в общении имуществ; потому что при равномерном разделении имущества каждый член общества был бы так же богат, как и другой, поэтому об особенной нужде или потребности какого-либо члена не могло быть и речи. К рассмотренному месту должно присоединить также и другое — (6, 1): вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Ежедневное вспомоществование нуждающимся, очевидно, могло лишь быть в обществе, члены которого не владели совершенно равными долями имущества. Таким образом оба приведенные места решительно подрывают мысль о существовании в древней Иерусалимской Церкви обозначенного нами под букв. а) вида общения имуществ или строго коммунистического общения.

Не свидетельствуют ли, по крайней мере, Деян. Апост. об указанном нами под букв. б) виде общения имуществ в Иерусалиме, т.е. если не все, то во всяком случае люди богатые, вступая в Церковь, не должны были обязательно излишек своего имущества представить Церкви в пользу бедных? Для разрешения этого вопроса особенно важное значение имеет место в 5, 1-11. Здесь мы видим, что строгая кара постигла Ананию и его жену за ложь: для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Дулу Святому и утаить из цепы земли?.. Ты солгал не человекам, а Богу... Что это вы согласились искусить Духа Господня? Не за то собственно, что супруги принесли не всю цену проданного, но за свою ложь пред Духом Св., за искушение Духа Св. понесли они в урок другим строгое, но справедливое наказание. Это видно из прямых слов ап. Петра, ст. 4: чем ты владел, не твое ли было и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Здесь с ясностью, не допускающей никакого перетолкования, говорится, что Анания имел полное право не продавать своего имения, а удержать при себе, как свою собственность и, продавши имение, мог свободно распорядиться вырученными деньгами — пожертвовать Церкви все сполна или ничего не пожертвовать, или отдать только известную часть их в пользу Церкви. Можно было сделать так или иначе, но только прямо, открыто, честно, не кривя душой, не выдавая части приобретенных от продажи денег за всю цену проданного. За нарушение этой честности, могшее подать гибельный соблазн другим членам Церкви, за лицемерную благотворительность, столь противную духу христианства и наказаны были Анания и Сапфира. Итак, рассмотренное нами теперь место исключает даже указанный и под букв. б) вид общения имуществ в Церкви Иерусалимской; потому что оно прямо удостоверяет нас, что в этом общении не было места ни принуждению, ни безусловному обязательству жертвовать обществу всем своим достоянием, или определенной частью ее, но только действовала свободно-честная благотворительность членов общества.

Что такой именно свободный характер принадлежал общению имуществ в первохристианском обществе Иерусалима, в этом убеждают нас еще следующие основания: 1) каждый христианин, по своем вступлении в Церковь, оставался в своем прежнем звании, что при совершенном слиянии имуществ в Церкви было бы уже невозможно. 2) Во всем Св. Писании не находится указания, чтобы в какой-либо другой местной Церкви христианской господствовало общение имуществ, покоящееся на принуждении или безусловной обязательности, и только места, относящиеся к Церкви иерусалимской, обыкновенно служат в руках коммунистов доказательством коммунизма в первой Церкви христианской. 3) Напротив, ясным свидетельством решительного незнакомства первой Церкви с коммунизмом служит то обстоятельство, что при каждой новой потребности вспомоществования другим Церквам всегда снова призывались христиане имущей Церкви в собрание для рассуждения. В обществе чисто коммунистического характера такие нарочитые соборные рассуждения были бы излишни; оно могло бы оказать помощь другому обществу или просто из своей общественной кассы, или путем равной раскладки требуемой жертвы на своих членов. 4) Среди самих членов Иерусалимской Церкви мы находим некоторых, по той же книге Деян. Апост., владеющими частной собственностью и, как кажется, немаловажной. Так, Мария, мать Иоанна, имела дом, в котором многие собирались и молились (12, 12). 5) Предполагая обязанностью каждого христианина жертвовать всем своим имуществом в пользу общества, мы находим странным особенное упоминание в Деян. Ап. (4, 37) о пожертвовании Варнавой всего имущества Церкви, как о деле, очевидно, по взгляду писателя книги, заслуживающем особенной похвалы и памяти. Но к чему было бы упоминать о добром поступке одного, когда все христиане обязательно делали то же самое?

Так до сего времени мы не нашли в Деян. Ап. никакого намека на обязательное или строго коммунистическое общение имуществ в древней Иерусалимской Церкви.

Но, по-видимому, другие места в рассматриваемой книге прямо подтверждают коммунистические начала первохристианского общества в Иерусалиме. Обратимся теперь к ним и посмотрим, согласуются они или разногласят с исследованными нами выше.

Эти места следующие:

1. 2, 44: все верующие были вместе и имели (ειχον) все общее. Смысл этих слов не выражает ничего более, как то, что христиане все были проникнуты столь возвышенным чувством любви, что никто из них не считал своего имущества своей исключительной собственностью, напротив, только даром, уделенным Богом для того, чтобы помогать ближним, делить с ними все свое достояние. Это толкование приведенного места нимало не искусственно, но вполне правильно. Слово "ειχον — имели", конечно, значит владеть (habere, possidere), но в то же время употребляется иногда в Новом Завете в смысле — считать чем, полагать, думать, как напр. (Марк. 11, 32), все полагали, что Иоанн (άπαντες εΐκον τυν Ίωάννην) точно был пророк или (Филипп. 2, 29): и таких имейте в уважении (έντιμους έχετε), т.е. признавайте достоуважаемыми. Истинный смысл слов (Деян. 2, 44) совершенно выясняется параллельным ему местом той же книги (4, 32), никто ничего из имения своего не называл (ελεγεν) своим, но все у них было общее. Здесь слово "ελεγεν — называл" прямо указывает на внутреннее, свободное расположение христиан в деле взаимной помощи их друг другу личным достоянием, но отнюдь не выражает безусловной обязанности одного жертвовать своим имуществом в пользу другому.

2. Деян. 2, 45, продавали имения и всякую собственность и Разделяли всем, смотря по нужде каждого. Здесь не говорится ни того, что все христиане обязательно продавали все свое имение, ни того, что всю цену проданного должны были отдать обществу, ни, наконец, того, что приобретенное от продажи разделялось между всеми, но лишь указывается, что ревнители благочестия вырученное от продажи своих имений (всего или части их) разделяли между нуждающимися, смотря по их нуждам. Братская любовь христиан в Иерусалимском обществе была так сильна и действенна, что, ввиду нужд неимущих братьев, побуждала лиц, владевших состоянием, продавать свои имения и вырученные деньги приносить апостолам для раздачи братьям, не имеющим собственных средств жизни.

Деян. 4, 34, 35: все которые (δ'σοι) владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду. Говорят, что δ'σοι, хотя бы даже и не предшествовало ему сл. πάντες, всегда обозначает "всех без исключения". Если бы даже это было и верно, с чем мы не можем согласиться, то все же в данном месте мы не находим речи о принуждении, по которому требовалось бы от всех владельцев земель или домов, чтобы они продали свои имения и цену проданного приносили апостолам. Мысль стиха, при указанном понимании όσοι, выражал. бы, что любовь к ближним так равномерно обнимала всех состоятельных христиан, что никто из них не желал более владеть своим достоянием на исключительных правах. Между тем, значение όσοι в смысле "все без исключения" еще очень сомнительно. В Деян. 9, 39 говорится: когда он (Петр) прибыл, ввели его в горницу, и все вдовицы со слезами предстали перед ним, показывая ему рубашки и платья, какие делала Серна, живя с ними. Здесь под словом δσα разумеется, очевидно, не то, что не осталось ни одного лоскутка работы Серны непоказанным Петру, но то, как много вообще рубашек и платьев наработала Серна. Точно так же и в рассматриваемом нами месте (Деян, 4, 34) όσα указывает не на всех без исключения, но вообще на неопределенное множество жертвователей в пользу церкви; в таком именно значении неопределенного множества мы встречаем όσοι, у Иоан. 2, 25. Апок. 1, 2 и др.

После изъяснения всех мест в Деян. Апост, относящихся к общению имуществ в первохристианской церкви в Иерусалиме, остается нам рассмотреть, не опровергают ли наше толкование всех, прежде исследованных мест, изречения или выражения других книг Нового Завета. Разберем здесь два главных изречения Господа с их параллельными местами, именно: 1) Лук. 18. 22. Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного не достает тебе; все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мной. Сравн. Матф.19, 21. Известно, что это изречение богословы обыкновенно толкуют в смысле так называемых евангельских советов (consilia evangelica) или предписаний для отдельных лиц, способных к высшим подвигам самоотвержения и милосердия (могий вместити, да вместит, Матф.19, 12). Соглашаясь с этим толкованием, как вполне правильным, мы, очевидно, не можем найти в данном месте даже намека на принудительное предписание Христа. Правда, есть еще другое толкование упомянутого места, но и оно ничего не говорит о безусловной обязанности христиан, налагаемой Христом, отрекаться от всего своего имущества в пользу бедных. Именно, объясняют: Господь, как не мог признать буквально истинными слова юноши, что он все заповеди исполнил (ст.21), точно так же не и буквальном смысле требует от юноши, чтобы он продал все свое имущество и роздал нищим, как необходимого условия следования за Ним и приобретения сокровища на небесах. Слова Христа служат выражением мудрой педагогической цели довести самонадеянного юношу до внутреннего понимания заповедей и истинного самопознания. Господь никогда не полагал главной цели для Своих последователей в чисто внешнем исполнении закона, но всегда обращался к первоисточнику всякого дела, к чувству сердца, и его старался возвысить, очистить, просветить. Ту же самую цель имел в виду Христос и в настоящем случае: юноша, как видно, считал себя безукоризненным исполнителем закона, праведным перед законом, ввиду соответствия его дел букве закона; для того, чтобы привести его к сознанию противного, т.е. внутреннего несовершенства, Господь указывает на исполнение наивысшей внешней заповеди и тем открывает перед его собственной совестью и перед другими главнейший недуг его сердца — корыстолюбие или, вообще, самолюбие. Это толкование нашего места, с которым можно не соглашаться, но против которого нельзя возразить ничего особенно важного, еще менее, чем предыдущее, дает места в словах Христа безусловно-обязательному предписанию для всех христиан продавать свои имущества в пользу неимущих ближних. Лук.12, 33: Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах. Паралл. Матф.6, 19: не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут. Эти изречения отнюдь не заключают в себе формальных предписаний христианско-нравственного законодательства, но только выражают собой идеальные требования высшего нравственного совершенства в новом, благодатном царстве Божием. В противоположность внешнему благочестию фарисеев, полагавших все дело добра в точном исполнении закона перед народом, Спаситель имеет целью раскрыть перед апостолами и народом самое существо благочестия, пробудить в них внутреннее, сердечное участие в благочестии, вызвать в них стремление прежде и главнее всего к царству небесному, сравнительно с которым все Другое должно казаться малозначащим, и эту основную цель и мысль выражает в ярких чертах идеального самоотречения от всего земного, в пользу царства небесного или сокровищ на небесах. Но Данные места совсем не говорят, чтобы волею Господа было такое устройство Его Церкви и специально Церкви Иерусалимской, по которому все члены церкви обязательно должны продавать все свое имение, или только часть его, и цену проданного вносить в общую кассу. В этом убеждении укрепляют нас следующие основания: а) Господь нигде и никогда не говорил, что в Его Церкви должно быть уничтожено различие между богатыми и бедными и в особенности каким-нибудь насильственным или принудительном способом. б) Напротив, Он прямо признает это различие постоянным, имеющим продолжиться во все времена: нищих всегда имеете с собой, а Меня не всегда (Иоан. 12, 8). в) Христос пришел не нарушить закон или пророков, но исполнить (Матф. 5, 17). Но в законе прямо находятся специальные предписания богатым и бедным (Лев. 19, 9, 10; Втор. 24, 12, 14; Лев. 25, 35; Исх. 23, 3, 6); эти предписания потеряли бы силу и смысл, были бы нарушены, если бы уничтожено было Христом всякое отличие между богатым и бедным. Исполнение закона, т.е. возведение его до надлежащей высоты Христом, в настоящем случае состоит в том, что Он внушает богатым, как только хранителям врученного им Богом, уделять из своих имуществ неимущим братьям.

После всего исследования до сего времени какой же общий взгляд мы получаем на общение имуществ в древней Церкви Иерусалимской?

Мы хотим изложить ответ в наивозможно обстоятельном виде.

По вознесении Иисуса Христа на небо ученики и другие последователи Его оставались в Иерусалиме в ожидании обещанного сошествия Св. Духа. Пока Сам Христос обитал и действовал на земле, была общая касса, из которой Он Сам и ближайшие последователи Его удовлетворяли своим потребностям. Вполне вероятно, что установленным способом удовлетворение нужд кружка апостолов и других немногих еще христиан совершалось и во время от воскресения Христа до дня Пятидесятницы. Это было время, в которое ученики едва ли могли приобретать себе содержание какими-либо сродными им трудами. Но когда, по исполнении обещания о сошествии Св. Духа, Церковь христианская начала постепенно разрастаться из небольшой семьи или дома в значительное общество (уже первая проповедь Петра привлекла к Христу 3000 душ, Деян. 2, 41, а затем мы видим вскоре приращение Церкви до 5000 душ, Деян. 4, 4), тогда положение дела должно было несколько измениться. Теперь новообращенные большей частью оставались в своем раннем звании и состоянии; между тем, значительная часть христиан в Иерусалиме была крайне бедна и поэтому нуждалась в помощи. И вот, движимые любовью к Христу, Основателю, Главе и пастыреначальнику Церкви, имущие классы пожелали оказывать из своего достатка, много ли, мало ли, кто сколько мог, помощь неимущим. Но кому естественнее было вверить приносимое для раздаяния бедным, как не апостолам, предстоятелям Церкви, которым ближе известны были нужды бедняков и степень нужды каждого из них? Так как, по свидетельству апостольской истории, Церковь Иерусалимская, по большинству своих членов, была в особенности Церковью бедных, неимущих, то нет ничего удивительного, что при первоначальной свежести и силе любви христианской многие или даже, может быть, все, более или менее достаточные, люди приносили в жертву всей Церкви или все сполна свое имение, или часть его, смотря по благоизволению каждого. Так состоялось в Иерусалимской Церкви общение имуществ на чисто братских началах святой любви имущих сочленов к неимущим. Таким образом, мы видим, что столь справедливо прославленное, чтимое, хотя по-своему, даже врагами христианства, общение имуществ в Иерусалиме вовсе не требовало от членов Церкви продажи всего имущества и внесения в общественную кассу всего приобретенного от продажи, и еще менее насильственного принуждения членов к продаже целого или только части имущества в пользу Церкви; напротив, исключительно покоилось на свободной любви сочленов, побуждавшей их продавать свои имения или часть их, и цену проданного, всю или опять известную часть, полагать к ногам апостолов для раздаяния бедным, смотря по нужде каждого. Вот в каком виде, на основании строгого исследования вышеуказанных мест в кн. Деян. Апост., представляется нам первохристианское Иерусалимское общение имуществ.

Как далеко оно от пресловутого коммунизма, порожденного мечтательными головами нашего времени, не постыдившимися прикрываться высоким авторитетом неизвестной им древней Церкви Иерусалимской! Может ли быть какое-либо сравнение между иерусалимским общением имуществ и современным коммунизмом? Что общего у света с тьмою (2 Кор, 6, 14)? Там глубокая братская любовь, созерцая Первообраз любви, радостно и охотно приносит в жертву тленные земные сокровища неимущим братиям; здесь, напротив, зависть и ненависть к благосостоянию ближнего, прикрываясь требованиями справедливости и равенства, стремится насильственным путем, всеми ужасами варварских злодеяний, уравнять жизненные средства труженика с тунеядцем, даровитого с бездарным, расточителя с бережливым. Какой глубокий контраст между этими двумя формами имущественного общения! И, однако, находятся люди, утверждающие между ними полное согласие! Безумное кощунство над первохристианской Церковью!

В заключение скажем: мы отнюдь не отвергаем, напротив, всеми силами своей души желаем, чтобы Иерусалимское общение имуществ сохранялось образцом для всех родов христианской Церкви, чтобы состоятельные классы христиан никогда не забывали от избытка своих земных средств уделять бедным братиям, дабы молитвами их к Богу получить нетленное сокровище на небесах. Ныне вам избыток в восполнение их недостатка, а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность (2 Кор. 8, 14). (Чтен. в Общ. люб. д. просв. 1880 г., ч. 1, стр. 543).

Апостольская Церковь, по изображению ее в книге Деяний Апостольских

Игнатия, Архиеп. Воронежского

I. Общий состав Церкви

Все вообще члены, составляющие Церковь, именуемую, — как сказано в Символе Веры, между прочим, — Апостольской, назывались внутри своего общества Верующими, Святыми, Учениками, Избранными, Братиями, Христианами; а вне общества сторонними называемы были по большей части Христианами и изредка — Назореями.

Они составили царство Божие на земле не из одного только народа, не из иудеев только, но из всех народов, без всякого различия племен, полов, возрастов.

Такому духовному союзу или званию всех народов служит основанием единство веры, общий для всех способ Богоугождения, единство Божие, единство Святителя исповедания нашего, Иисуса Христа, единство способа оправдания, единство упования.

Впрочем, все сие, чем сделалась Церковь Христова, не есть какое-либо учреждение новое, неожиданное, но древнее, предопределенное свыше, предсказанное Пророками, началом своим касающееся самого начала мира, и оттуда, сквозь весь ряд древних Божественных учреждений Богоугождения, дошедшее до своего времени, как истина, заключавшаяся в образах. См. "Беседы Апостола Петра, в Иерусалиме и Кесарии бывшия".

По таким-то понятиям Церковь в Символе веры именуется единою, святою, Соборною, Апостольскою.

II. Священноначалие

Особое сословие в общем составе Церкви представляют священные служители ее. Вся жизнь апостола Петра — свидетельством тому. Здесь особо упомянуть должно о том только, что такое служение сделалось передаваемым, и способ сообщения оного, друг другоприимательный или преемственный, вполне раскрыт в самом обществе Апостольском, как то видно в нем избрание в апостольство рукоположение в епископство, рукоположение в диаконство, рукоположение в пресвитерство.

Полный состав служителей Церкви Апостольской представляется в лице а) Апостолов, потом епископов, б) пресвитеров и в) диаконов, сперва только юношей, по-гречески νε ώτεροι, по соответствию с именем пресвитеров. Это три различные степени священноначалия, в порядке друг-другоприимательном. Об Апостольской не говорим; она была чрезвычайна. Называем звания степенями, по ясным словам Писания и по самой действительности, из которой видно, что не все священнодействия равно предоставлены были всем служителям Церкви, но некоторые из священнодействий были исключительно совершаемы только высшими служителями, как то сперва самими Апостолами, а после — епископами.

Высшая степень священноначалия, Апостольство в друг-другоприимательном порядке, стала называться епископством. И епископство его да приимет ин, сказано при избрании Матфия на место отпадшего Апостола, Называемые иные 70 учеников Христовых по истории Апостольской называются везде епископами, быв поставляемы к известному округу церквей. Св. Иаков (младший, праведный) был первый епископ Иерусалима из числа их, и на соборе Апостольском участвовал, как Апостол, наравне с прочими из двунадесяти.

Подобным образом и епископы именовали себя иногда пресвитерами, и, наоборот, пресвитеры были называемы иногда епископами. Апостол Петр именует себя в послании своем пресвитером (1, 5, 1). Св. Павел — себя диаконом, пресвитеров — епископами. Служение всех — одно, по одному и тому же делу Божию, и должно быть одушевляемо духом смиренномудрия, в котором друг друга честию больша себя творить должно.

Собственно, степень низшая или третья сначала была известна под именем юношей. Но к ней, в первый же год Апостольской Церкви, присоединился разряд лиц, который назван именем диаконов и получал рукоположение. Так и ныне. Посвящаемые в причетники, обыкновенно в молодых летах, именуются в так называемых ставленнических грамотах отроками.

К ней принадлежал еще чин и из женского пола, под именем диаконисс или вдовиц церковных. Обязанности третьей степени состояли в исполнении поручений апостольских и епископских, в служении при совершении ими и пресвитерами крещения, Литургии, обедов, погребений и прочих обрядов.

Долг пресвитеров — в назидании паствы и совершении таинств, — кроме возложения рук для низведения даров Святого Духа по крещении и для преподаяния священства, — ограничивался теми только местами, к которым кто был из них поставляем.

Должность высшей степени, как показывает и самое имя епископов, была окружная, обнимавшая нескольких поместных церквей. Имя значит посетитель, или блюститель. Особенно состояла она: а) в совершении молитв и благовествовании Евангелия, б) в возложении рук на крещенных, что стало совершаться потом Миропомазанием, поручаемым и пресвитерам; в) в рукоположении служителей для всех трех степеней; г) в обозрении и посещении церквей; д) в разрешении недоумений и e) в совещаниях, или соборах.

Как между апостолами были избраннейшие, почетные и так называемые столпы, так и между епископами одни перед другими имели преимущества чести и некоторым образом власти, что зависело впоследствии между ними от гражданской знаменитости мест. Впрочем, власть местных епископов имела особую уважительность перед всеми. Наиболее всего к поступлению в священный чин, какой бы то ни было степени, требовалось избрание, а не искательство, кольми паче не святокупство.

III. Священнодействия.

Под сим именем разумеется:

1. Богослужение вообще, к чему принадлежат:

a. Собрания (Деян. 2, 42, 46).

b. Чтение в них св. Писания.

c. Учение или изъяснение читанного.

d. Молитвы,

a. Кои составлялись вновь по требованию времени (Деян. 4, 24-31).

b. Чему, впрочем, основанием служили ветхозаветные псалмы и песни (Кол. 3, 16).

c. Иногда были петы 24.

d. О служителях веры предлагались в Церкви особые молитвы (Деян. 12, 5).

e. Литургия: ее, сверх сказанного выше, составляли:

a. Проскомидия (Деян. 4, 35).

b. Благословение или освящение видов евхаристии.

c. Причащение или преломление хлеба (Деян. 2, 42).

2. Таинства:

a. Крещение, причем надобно заметить необходимость его видна (Деян. 10, 44, 45, 47, 48).

b. Дарование Духа Святого рукоположением, как ныне Миропомазанием; причем нужно видеть необходимость сего тайнодействия (Деян.8, 14, 15, 16).

c. Священство через рукоположение (Деян.6, 6; 14, 23).

d. Руковозложение вместо елеопомазания (Деян. 9, 17, 3, 7, 11, 9, 34).

e. Покаяние (8, 22).

f. Супружество (1 Пет. 3, 1, 5, 7).

Об евхаристии сказано выше особо.

3. Обряды; в них примечается особливо:

a. Основание знаменательности их, — знаменательный образ действий Самого Иисуса Христа (Иоан.21, 1-22).

b. Тройственность священных действий во имя Пресвятые Троицы (Иоан. 21, 14, 17, 19. Деян. 9, 16).

c. Погребение или провод усопших (Деян. 9, 38).

d. Лишение провода (Деян. 5, 6, 10).

4. Образ жизни о Господе.

a. Посты. (Деян. 10, 30; 13, 3; 14, 23).

b. Всегдашнее воспрещение употребления крови и удавленины (Деян.15, 29).

c. Общительность (Деян.2, 44, 45; 4, 32, 34).

d. Благоговение (44).

e. Степенность (47, 5, 13).

IV. Священные времена

Они разделяются по суткам и годам.

1. В сутках такие времена суть:

а. Час третий (Деян. 2, 12).

б. — шестый или обедница. (Деян. 10, 9).

в. Час девятый (Деян. 3, 1).

г. Полнощный или всенощная (Деян. 12, 12).

д. Час первый или начало дня (Деян, 5, 20, 21).

2. В году:

а. День Воскресный, начало и основание всех праздников Господних (Деян. 2, 20, 24; 3, 24).

б. День Пятидесятницы (Деян. 2, 1).

в. — Вознесения Господня (Деян. 1, 12).

г. Другие праздники о Христе (Деян. 3, 24).

V. Священные места.

Святые Апостолы начали свои священные собрания в горнице, совершали иногда молитвы свои и поучения в притворе храма Соломонова. Из апостольских путешествий св. Петра видно, что у верующих были также и в других местах, вне Иерусалима, отдельные места для священнодействий, называемые также горницами, и что он и другие апостолы имели обычай собираться на Пятидесятницу во св. град Иерусалим из других мест. (Чтения о св. Первоверховном ап. Петре, стр. 272).

Вечери любви у древних христиан

В. Л-на

Совокупляя вместе все отрывочные известия, в которых упоминается о вечерях любви в первые времена Церкви, мы получаем следующие сведения об образе их совершения. В книге Деяний Апостольских, между прочим, говорится о первенствующих христианах, что они бяху... по вся дни... ломяще по домом хлеб, приимаху пищу в радости (2, 46), — и в другом месте (20, 7, 11), что в едину от суббот, собравшимся учеником преломити хлеб, Павел беседоваше к ним, и после воскрешения юноши, упавшего из окна и убившегося до смерти, возшед и преломь хлеб и вкушь, довольно же беседовав даже до зари, и так изыде. Из этих слов священного Дееписателя можно заключить, что в самые первые времена христианства были двоякого рода вечери любви: такие, которые совершались в разных домах и, следовательно, отдельными обществами верующих (по преимуществу в Иерусалиме), и такие, которые в известные дни, именно в воскресные, совершались всем собранием верующих. Яства для вечерей любви готовились или в том месте, где происходила вечеря, или же доставлялись туда в готовом виде богатыми. Они состояли из овощей, рыбы, мясных и мучных кушаний; вино тоже не исключалось. Все эти яства, преимущественно вино и хлеб, долженствовали быть предварительно освящены за богослужением. За столом господствовали умеренность, скромность и порядок. Епископы, пресвитеры и диаконы занимали. высшие места и руководили всем. Вечеря открывалась и завершалась молитвою и омовением рук. Во время вечери пелись псалмы и другие священные песни, читались и толковались отрывки из священного писания. Тут же верующие сообщали друг другу различные церковные известия, так что все постоянно могли знать, в каком положении находится христианская Церковь. Кроме того, прочитывались послания епископов и других представителей Церкви и деяния мучеников, чтобы укрепить себя в вере на случай гонения. При окончании вечери делался сбор для бедных, вдов, заключенных, потерпевших кораблекрушение. После всего расставались с уверениями братской любви и с лобзаниями. Нужно заметить, что явные грешники и те, которые подвергались публичному покаянию, также оглашенные и все, еще не принадлежавшие к Церкви, не допускались к вечерям любви.

Вечери любви, по крайней мере, вначале, были очень распространены. Сами по себе они не в такой степени составляли необходимую принадлежность Евхаристии, чтобы не могли быть опущены. Известно, что уже в первые века христианства были Церкви, в которых мы не видим и следов этих вечерей. Так, Иустин мученик, говоря о совершении Евхаристии и о богослужении у римских христиан своего времени, не упоминает об агапах. У св. Иринея о них тоже ничего не говорится. Причина этого, главным образом, заключается в том, что в Риме и ближайших к нему местах тайные собрания и ночные пиршества были запрещены; а по словам Плиния, общие вечери христиан были запрещены эдиктом императора Траяна. Вдали от центра государства могло быть, конечно, иначе, и вот почему мы находим упоминание о вечерях любви в других местах.

Из тех мест Св. Писания, где говорится о существовании подобных собраний в Иерусалиме, Коринфе и Троаде, видим, что в первые века христианства, именно в Иерусалиме верующие собирались весьма часто и даже ежедневно для совершения Евхаристии и вечери любви. Так как это явление очень естественно объясняется состоянием первых общин, именно немногочисленностью христиан; точно так же естественно и то, что этот обычай не был в общем употреблении или, по крайней мере, употреблялся недолго. Потому мы скоро находим, что для празднования агап назначались собственно воскресные дни (Деян.20, 7, 11), хотя из этого были исключения, и воскресные вечери в одних местах происходили реже, в других чаще.

При самом начале христианства, доколе Церковь Христова не получила еще определенного устройства, агапы предшествовали Евхаристии. К этому располагало сходство этих вечерей с тайном вечерей Самого Господа, которую, как в других отношениях, там и в этом, брали за образец. Некоторые места Св. писания, например, слова апостола Павла в 1 посл. к Коринф., указывают на это (XI, 20-27). Позднее же, напротив того, вследствие различных причин, как в коринфской общине, так и во всей восточной и западной Церкви, еще во времена апостольские, агапы происходили после причащения Св. Таин и потому обыкновенно после Евхаристии. По окончании богослужения верующие оставались в храме для общей братской вечери... С течением времени, по этому самому, только вначале вечери стояли в связи с Евхаристией, позднее же совершенно отделились от нее. Только в великий четверг некоторые африканские общины совершали вечерю раньше причащения для живейшего воспоминания о тайной вечери Господа, положившей им начало. Что касается собственно времени, в которое происходили вечери любви, то, так как время богослужения в первые века христианства, при стесненном положении Церкви, было не одинаково, посему и агапы не могли совершаться в определенное время. Вообще, можно принять за верное, что они происходили вечером и ночью; в позднейшие же времена, когда они совершались после утреннего богослужения, — в полдень или около этого времени. Но несомненно, что место, где происходили вечери любви, было то же самое, где совершалась и Евхаристия, т.е. Церкви, если христиане владели ими, или дома, в которых они собирались.

Особый род священных вечерей представляют, в первые времена христианства, те вечери, которые совершались в память мучеников. При ежегодном воспоминании тех дней, в которые мученики претерпели христиански геройскую смерть, верующие собирались на их могилах, а позднее в церквах, посвященных их имени, и по окончании богослужения устроялась общая вечеря, под руководством священников. Вечери сего рода известны были во втором веке и долго сохранялись в православной Церкви. При погребении людей достаточных устроялись вечери погребальные: бедным предлагали пищу в церкви или около нее, прося через это их молитв за умершего и считая милостыню спасительной для усопшего.

Христианские братские вечери, известные под именем агап, издавна некоторые старались объяснить подобными же явлениями в состоянии богослужений иудеев и язычников. Так, Исаак, в знак мира и дружелюбия с оскорблявшими его Авимелехом и его союзниками, сотвори им пир, и ядоша, и пиша; и восставше заутра клятся кийждо ближнему (Быт.26, 30, 31); Иаков пожре жертву на горе, и воззва братии, ядоша же и пиша, по восстановлении добрых, родственных отношений с тестем его Лаваном и по взаимном уверении и клятве в искренности благожелательных чувств и намерений в отношении друг к другу (31, 54). Так, завет, заключенный между Иеговою и израильским народом, сопровождался пиршеством: ядоша и пиша (Исх.24, 11). Этот обычай встречается и во времена царей (1Цар.9, 12); а по свидетельству Иосифа Флавия, общие трапезы продолжались даже и до времен христианских. Филон оставил нам даже подробное описание религиозных трапез ессеев, которые, с первого взгляда, имели большое сходство с христианскими агапами.

Точно так же в языческом богослужении был очень распространен обычай устроять в храмах, после жертвоприношений, из остатков общие трапезы. Персы, афиняне, аркадцы, навкратиты соединяли с общественным богослужением общие пиршества. У жителей острова Крита, лакедемонян и римлян, как известно, были общие трапезы.

Но христианские вечери любви ничего общего не имеют с ветхозаветными пиршествами, которые устроялись по тем или Другим обстоятельствам, ни тем более пиршества языческие ни в каком отношении не могли быть первообразами для христианских вечерей любви.

Христианские вечери любви ближайшим образом явились в подражание тайной вечери Господа Иисуса Христа, и суть не что иное, как живейшее ее воспроизведение для большего возбуждения в верующих тех чувств, которыми были проникнуты ученики Христовы в священные минуты последней прощальной беседы с ними возлюбленного их Учителя. Начало их коренится в самом духе христианства, которое возвещает людям одного Бога любви и один союз священной любви и братского единения. Уже употребление в христианстве слова άγάποι в смысле совершенно новом доказывает, что христианские братские вечери представляли нечто особенное, существенно отличное от всех известных пиршеств. Кто не знает, каким пламенным воодушевлением к божественному проникнуты были первенствующие христиане, и до какой степени вся их жизнь со всеми материальными ее отношениями была исполнена религиозно-христианского сознания? Удивительно ли, что вкушение пищи — один из тех видов житейских отношений — имело характер не простого, обыденного действия, а служило также, в известной мере, отображением целого христианского мировоззрения верующих? Как божественное, как бы снисходя с неба, проникало собою все земные отношения в жизни христиан: так и человеческое, земное, со своей стороны, проникнутое божественным, как бы одухотворялось им и являло собою как бы непрерывное, живое служение Богу.

К этому религиозному настроению первенствующих христиан присоединились и нравственные побуждения: братское общение и любовь. Любовь своей могущественной силой связывала всех в один кружок любящих братьев: все чувствовали себя соединенными в одном средоточии живого братства, воодушевленного и вдохновленного духом братской любви и единства, Никто не хотел иметь своей отдельной собственности, все долженствовало быть общим. А где это чувство с большей полнотой могло выразиться, как не в общей братской трапезе? Таким образом в первенствующей Церкви вечери любви существенно были связаны с церковной жизнью христиан, проникнутых духовным чувством единства и общности достояния каждого, — были, так сказать, только завершением их; а отсюда понятно, как могло принятие пищи и пития — дело материальное – так тесно соединиться с самым высоким, чисто духовным богослужением, — Евхаристией.

Распространению вечерей любви могли немало способствовать самая необходимость и обстоятельства времени. Христиане, гонимые извне, должны были теснее соединиться между собою и в этом тесном общении искать опоры, утешения и ободрения. Религиозные собрания первенствующих христиан происходили в частных домах: устроению вечерей благоприятствовала самая малочисленность христиан. Было немало и других причин в первоначальном положении христиан, которые способствовали распространению этого обычая.

Но времена переменялись. С распространением христианства, первоначальная жизнь христиан, имевшая семейный характер, более и более принимала обширные размеры жизни общественной, церковно-народной; поэтому первоначальные агапы должны были постепенно выйти из употребления сами собою. В конце третьего века начинают они праздноваться только в особенные дни, преимущественно в память мучеников, и именно, как пиршества для бедных. уничтожению вечерей любви много способствовали злоупотребления и беспорядки, примешавшиеся к ним.

Язычники по поводу такого непонятного для них учреждения, каковы были вечери любви, осыпали христиан злыми и нелепыми клеветами. Эти клеветы стали нам известны из защитительных речей христианских апологетов. Язычники называли вечери любви Фиестовыми пиршествами по причине соединенной с ними и непонятной для язычников Евхаристии, и обвиняли христиан в том, будто они предавались самому грубому распутству. Как ни ложны были эти клеветы, — все-таки агапы не были чужды некоторых злоупотреблений. Уже ап. Павел осуждает за эти злоупотребления коринфскую общину, именно за разобщение богатых от бедных и их неумеренность (сн. 2 Петр.2.13., Иуд.12). Конечно, хорошая сторона вечерей любви долгое время одерживала верх и все данные к первые три века, за немногими исключениями, говорят о том высоконравственном духе, которым были проникнуты христиане на вечерях любви, о том религиозном благоговении, с которым относились к ним христиане, о том порядке, который господствовал на этих вечерях. Об этом свидетельствует один из злейших врагов христианства, Юлиан, благоприятно отзывавшийся о вечерях любви, устроявшихся в его время.

Позже, с увеличением числа лиц, вступавших в христианскую общину, вечери любви постепенно утрачивали свой первоначальный характер во многих отношениях; появились и с течением времени усилились разного рода злоупотребления и беспорядки, против которых восставали уже Климент Александрийский, св. Григорий Назианзин, св. Златоуст, бл. Августин и другие. Собор Лаодикийский, в половине IV века, издал запрещение справлять агапы в церквах: "Не подобает в храмах Господних или в церквах совершати, так именуемые, трапезы любви, и в доме Божием ясти и возлежание творити", читаем мы в 28 пр. сего собора. Хотя, несколько лет ранее этого, собор Гангрский, в Памфлагонии, и принял агапы под свою защиту против евстафиан; но это произошло только потому, что они, еретики, в своем гордом воздержании, считали агапы непозволительными, и постились даже в воскресенье... По причине злоупотреблений, вечери любви отменены были и в Милане св. Амвросием. Скоро и в остальной Италии стали прекращать их, Бл. Августин советовал карфагенскому епископу Аврелию отменить их в Африке, но вместе советовал приняться за это дело с благоразумием. Третий собор, Карфагенский (391 г.), запретил духовенству принимать участие в агапах и повелел, по возможности, удерживать от них и народ. Долгое время еще сохранялся в некоторых местах обычай справлять эти пиршества в церквах, и потому запрещение этого обычая было снова повторено на Констант, соборе в 692 году. Как трудно �