ЗАВѢТЪ ПРЕПОДОБНАГО ІОАННА РЫЛЬСКАГО СВОИМЪ УЧЕНИКОМЪ
Святой Иоанн Рыльский и его значение для болгарского народа
Источник:
Азъ смиренный и грѣшный Іоаннъ, иже никоего блага сотворивый на земли, егда пріидохъ въ пустыню сію Рылскую, человѣка не обрѣтохъ въ ней, но токмо звѣри дивія и дебри непроходимыя. И вселихся единъ въ ней со звѣрьми, не имѣя ни пищи, ни покрова, но небо ми бяше покровъ и земля постеля и быліе пища. Но благій Богъ, Егоже ради любве вся прѣзрѣхъ и гладъ и жажду претерпехъ, мразъ и варъ солнечный и наготу тѣлесную, не остави мене въ конецъ, но все лишеніе мое исполни обилно, яко благоутробный и чадолюбивый отецъ. И что воздамъ Господеви о всѣхъ, яже воздаде ми? Многа суть благодѣянія Его на мнѣ яко призрѣ съ высоты святыя Своея на смиреніе мое и подаде ми помощь претерпѣти вся, — не азъ, но сила Хрістова яже во мнѣ, отъ Него бо всякое даяніе благо и всякъ даръ совершенъ свыше есть сходяй. И елма зрю васъ днесь собраны о Господѣ здѣ, идѣже, якоже рѣхъ, человѣкъ не обита доселѣ, но точію дивіи звѣріе, и еще проразумѣваю, яко скоро иматъ быти скончаніе мое отъ здѣшнихъ, желаніемъ вожделѣхъ оставити вамъ настоящее мое отеческое завѣщаніе, якоже и плотстіи отцы оставляютъ чадомъ своимъ земное наслѣдіе: сребро и злато и ина стяжанія, яко да поминающе по Духу Святому отца вашего, не забудете и завѣщанія моего!
Вѣмъ азъ, возлюбленніи о Господѣ чадца, — вѣмъ добрѣ, яко вы еще неутверждени есте въ иноческомъ житіи яко новоначальни. Но не бойтеся, сила бо Божія въ немощи совершается! Сего бо ради и умыслихъ написати вамъ сіе грубое мое и ненаказанное завѣщаніе, яко да имуще е присно въ памяти вашей, укрѣпляетеся тѣломъ и духомъ о Господѣ и преспѣваете добродѣтельми во страсѣ Божіи. Вѣрую бо Богу моему, Емуже служу отъ юности моея и усердно поработахъ, яко по отшествіи моемъ пустыня сія, доселѣ страшна бывшая и необитаема, населена будетъ множествомъ пустынныхъ гражданъ и исполнится на ней писанное: „Многа чада пустыя паче, нежели имущія мужа” (Исаіа 54:1). Того ради молю васъ, чадца моя, яже о Господѣ собрахъ, — молю васъ, утробо моя: не презирайте наказанія отца вашего (и со апостоломъ глаголю), имиже паки болю, дондеже вообразится въ васъ Хрістосъ. Молю же васъ и заклинаю страшнымъ именемъ Божіимъ, да ничтоже отъ Него разорите или оставите по смерти моей, но все якоже написахъ совершенно да исполняете, якоже и обѣщастеся предъ Богомъ! А иже преступитъ или разоритъ что отъ Него, той проклятъ и отлученъ да будетъ отъ Отца и Сына и Святаго Духа, и да не иматъ части со святыми оть вѣка Богу угодившими, но часть его да будеть съ распеншими Господа Славы и съ предателемъ Его Іудою, и да потребится отъ книги живыхъ и съ праведными да не напишется!
И прежде всего завѣщаваю вамъ вѣру святую соблюдати непорочно и непримѣсно отъ всякаго злославія, якоже пріяхомъ отъ святыхъ отецъ, не прилагающеся въ наученія странна и различна! Стойте добрѣ и держите преданія, яже слышасте и видѣсте отъ мене: не уклоняйтеся ни на десно, ни на шуе, но царскимъ путемъ ходите! Блюдитеся опасно отъ мірскихъ пристрастій и помните присно, чесо ради изыдосте отъ міра и чесо ради презрѣсте міръ и яже въ мірѣ!
Паче же блюдитеся отъ змія сребролюбиваго, сребролюбіе бо есть корень всѣмъ злымъ по апостолу! И тойжде второ кумирослуженіе нарицаетъ е. Зане богатство иноку есть не сребро и злато, но совершенное нестяжаніе и отсѣченіе воли своея и высокотворное смиреніе. Не глаголю вамъ сія отъ своихъ си заповѣдей, но Хрістовы заповѣди воспоминаю вамъ. Той бо глаголетъ святымъ Своимъ ученикомъ, а чрезъ нихъ и всѣмъ отрекшымся міра: "Не стяжите злата, ни сребра, ни пиры, ни мѣди при поясѣхъ" (Матѳ. 10:9) и прочая. Злато бо и сребро монаху есть зѣло враждебно и якоже змія угризаетъ имущаго е. Аще бо имамы несумнѣнную надежду на Бога, Той не иматъ оставити насъ ни въ чесомъ лишены. Той бо Самъ глаголетъ: "Аще бы жена забыла исчадія своего, Азъ же не забуду васъ" (Исаіа 59:15); и паки: "Ищите прежде Царствія Божія и правды Его, и сія вся приложатся вамъ!" (Матѳ. 6:33). Ибо и мене въ началѣ, егда пріидохъ въ пустыню сію, сребролюбіемъ покусися лукавый врагъ искусити мя, посла бо ми благочестивый царь множество злата, егда отрекохся видѣнія его Господа ради. Азъ же разумѣвъ діаволе быти злохитрство, не пріяхъ его, но возвратихъ пославшему, помыслихъ бо въ себѣ сице: "Аще быхъ хотѣлъ имѣти злато и сребро, то почто пріидохъ въ пустыню сію страшную и непроходную, идѣже человѣка не обрѣтохъ, но звѣри дивы"? И тако избавихся отъ козней лукаваго искусителя, иже тщится запинати насъ тѣми, отъ них же самовольно отрекохомся. Тѣмже и вы не ищите ничесоже отъ сицевыхъ, вѣсть бо Отецъ вашъ Небесный, чесо требуете прежде прошенія вашего.
Ниже ищите знаеми и любими быти отъ царей и князей земныхъ, ниже надѣйтеся на нихъ, оставльше Царя Небеснаго, Емуже написастеся воини быти и воинстовати не противу плоти и крове, но противу міродержителя тмы вѣка сего! Но и пророкъ Іеремія устрашаетъ насъ, глаголя сице: "Проклятъ человѣкъ, иже надѣется на человѣка" (Іерем. 17:5) и, прочая злая исчисляя, наводитъ же и: "Благословенъ человѣкъ, иже надѣется на Господа!" (Іерем. 17:7). Не глаголите, что ямы или что піемъ или во что облечемся, всѣхъ бо сихъ языцы ищуть! Воззрите на птицы небесныя, како не сѣютъ, ни жнуть, ни въ житницы собираютъ, и Отецъ вашъ Небесный питаетъ ихъ! Не вы ли лучши есте птицъ? Единою изыдосте изъ міра, не возвращайтеся вспять ни тѣломъ, ни умомъ вашимъ, зане никтоже по реченному, возложь руку на рало и зря вспять, управленъ будеть въ Царствіи Небеснѣмъ! Но и апостолъ учитъ задняя убо забывати, въ предняя же простиратися.
Что же есть задняя забывати, чадца моя? Ничтоже ино точію забвенія глубинамъ предавати всячески вся та, яже оставихомъ и презрѣхомъ Бога ради, исходяще отъ міра; простиратися же въ предлежащій намъ подвигъ, въ немже призвани быхомъ отъ подвигоположника нашего Господа Іисуса Хріста, преблагаго Бога нашего, сподобившаго насъ понести благій яремъ Его, иго бо Его благо и бремя Его легко есть.
И якоже васъ собра благодать Святаго Духа во едино, сице и вы потщитеся жити единодушно и единомысленно, на едино взырающе вѣчное воздаяніе, еже уготова Богъ Того возлюбльшымъ. Общежительное пребываніе во мнозѣ есть полезнѣйше монахомъ, неже уединенное: уединенное бо житіе немногимъ есть ключимо, но зѣло малымъ и совершеннымъ во всѣхъ иноческихъ дѣтелехъ. Общее же житіе всѣмъ вообще полезно, якоже и отеческія книги довольно намъ тое сказуютъ и научаютъ. И самъ духовѣщанный пророкъ Давідъ похваляетъ е глаголя: "Се что добро или что красно, но еже жити братіи вкупѣ" (Псал. 132:1). Припѣваетъ же къ сему и нѣкто духодвижный церковный пѣснописецъ сице: "Въ семъ бо Господь обѣща животъ вѣчный" (Антіфонѣ 4-й степенныхѣ 8-го гласа). Но и Самъ благій нашъ Владыка, Господь Іисусъ Хрістосъ, не глаголетъ ли Своими Си пречистыми усты: "Идѣже еста два или тріе собрани во имя Мое, ту есмь и Азъ посрѣдѣ ихъ?" (Матѳ. 18:20). Богоносніи же отцы наши о самопребывательномъ жительствѣ глаголють: "Горе единому, зане аще падетъ, нѣсть подвизающаго и!" (Еккл. 4:10). Тѣмже, чадца, Духу Святому чрез пророческая уста похваляющу общее житіе, не пренебрезите е и вы, но паче утвердите е и будете якоже едино тѣло о Господѣ, различныя имущее уды: ови убо образующіи главу, имущую повелительное; ови же нозѣ, являющіи работное и ношательное; иніи же иныя уды тѣла, яко да составится едино отъ всѣхъ о Господѣ тѣло духовное, единою разумную и словесную душею водимо и управляемо (сіесть, духовнымъ разсужденіемъ) и ничтоже имущее раздѣлено. И егда сицевое устроится пребывание и жительство по Бозѣ, тогда и Самъ Той будетъ посрѣдѣ васъ, управляя васъ Своею благодатію невидимо.
Не ищите же преждесѣданія и началства, но помните рекшаго: "Хотяй въ васъ быти болій да будеть всѣмъ слуга!" (Матѳ. 23:11). Избирайте же себѣ наставники и поставляйте началники, ихже Богъ покажетъ вамъ, сіесть мужи от всѣхъ свидѣтельствованы въ духовныхъ дѣлѣхъ, и превосходящыя всѣхъ разумомъ и духовнымъ разсужденіемъ, и могущыя пасти добрѣ и богоугоднѣ ввѣренное имъ стадо на пажити благочестія и животворныхъ заповѣдей Хрістовыхъ. И о таковыхъ подобаетъ отъ Бога паче искати извѣщенія, нежели отъ своего си мнѣнія. Аще ли же, якоже глаголет великій отецъ нашъ и наставникъ иноческій преподобный Ефремъ Сѵрскій, вси начнете желати начальства и предсѣдательства и вси игумени быти, и вси наставницы и сказатели и учители, и прозябнутъ въ васъ рети, свары, распри, рвенія, клеветы, прозорства, зависти и прочія ненодобныя монахомъ страсти, — тогда вѣдите извѣстно, яко нѣсть Хріста посрѣдѣ нась: Хрістосъ бо нѣсть учитель раздора и несогласія, по мира и соединенія. Той бо молится къ Богу и Отцу о святыхъ Своихъ ученицѣхъ да будутъ едино, сіесть единомысленни, и не точію тіи, но и вси чрезъ нихъ вѣрующіи въ Него, и глаголетъ сице: "Отче Святый, соблюди ихъ во имя Твое да будут едино, якоже и Мы!" (Іоан. 17:11). И паки: "Не о сихъ же молю токмо, но и о вѣрующихъ словесе ихъ ради въ Мя, да вси едино будуть!" (Іоан. 17:20). Тако и вы будите едино о Господѣ!
Миръ имѣйте между собою, зане Той глаголетъ ученикомъ Своимъ: "Миръ оставляю вамъ, миръ Мой даю вамъ!" (Іоан. 14:27). Каковъ же есть сей миръ Хрістовъ, чадца, Той паки Самъ сказуетъ глаголя: "Не якоже міръ даетъ, Азъ даю вамъ." (Іоан. 14:27). Но той миръ Хрістовъ есть преимущъ всякъ умъ. Той миръ есть, о немже пророкъ глаголетъ: "И мира Его нѣсть предѣла." (Исаіа 9:7). Но и апостолъ учитъ ны глаголя: "Миръ имѣйте и святыню со всѣми, ихже кромѣ никтоже узритъ Бога!" (Евр. 12:14). Таковый убо миръ имѣйте и вы между собою, и съ великимъ единомысліемъ и разсужденіемъ устрояйте вся по Богу, да не прогнѣваете благаго Владыки нашего Бога!
Аще ли же кто обрящется посрѣдѣ васъ сѣяй плѣвелы, раздоры и прочія соблазны, таковаго вскорѣ сотворите внѣ отъ срѣды собранія вашего, яко да не обрящетъ гангрена жиръ, по апостолу, и распространится зло между добрыми, и да нѣкій корень горести, выспрь прозябаяй, пакость сотворитъ и тѣмъ осквернятся мнози! И да не возмутитъ злый волкъ мирное стадо Хрістово, зане и таковіи имутъ явитися, о нихже Хрістосъ предсказуетъ глаголя: "Нужда бо есть пріити соблазномъ и горе міру отъ соблазна." (Матѳ. 18:7). Тѣмже и вы блюдитеся отъ сицевыхъ, чадца, и не попущайте имъ между вами жительствовати, но отклоняйте далече отъ себе, якоже пастырь отгоняетъ краставыя овцы отъ чистаго стада.
Живуще же вкупѣ Господа ради и другь друга тяготы носяще, не пренебрегайте и въ уединеніи живущихъ, и въ пустыняхъ скитающихся, и въ горахъ, и въ вертепѣхъ, и въ пропастехъ земныхъ, ихже не бѣ достоинъ весь міръ, но снабдѣвайте ихъ елико мощно, яко да имате ихъ молитвенники къ Богу, зане много можетъ молитва праведнаго поспѣшествуема!
Поучайтеся въ законѣ Господни день и нощь, книги отеческія прочитовайте часто и тщитеся подражатели быти святымъ отцемъ нашымъ — Антонію, Ѳеодосію и прочіимъ, иже просіяша яко свѣтила въ мірѣ добрыми своими дѣлы! Правила церковнаго держитеся крѣпко, ничтоже оставляюще или презирающе Отъ уставленнаго святыми отцы!
Ручное дѣланіе да не пренебрегаемо будетъ отъ васъ, но дѣло убо да есть въ рукахъ, во устѣхъ же присно молитва: "Господи Іисусе Хрісте, Сыне Божій, помилуй мя грѣшнаго"; купно же и память смертная во умѣ. Сицево бяше дѣланіе древнихъ пустынныхъ отецъ и не туне ядяху хлѣбъ свой, и не точію сами отъ труда рукъ своихъ питахуся, но и требующымъ подаваху и сице не погрѣшиша надежды своея. Добро бо благодатію, глаголеть апостолъ, утверждати сердца, а не брашны, отъ нихже не пріяша пользы ходившіи въ нихъ. Тойжде глаголетъ: "Братолюбіе да пребываетъ, страннолюбія не забывайте, тѣмъ бо не вѣдяще нѣцыи страннопріяша ангелы." (Евр. 13:1–2).
Люди новопросвѣщенныя своего единокровнаго народа утверждайте въ вѣрѣ и наказуйте ихъ оставляти нелѣпыя языческія обычаи и злыя нравы, которыя еще и по пріятіи святыя вѣры содержатъ. Но то грубости ради творятъ, того ради и требуютъ вразумленія.
Многа имѣхъ и еще глаголати къ вамъ, чадца моя о Господѣ возлюбленная, но невозможно вся написати. Предаю васъ Тому, Иже есть источникъ всякія премудрости и разума и истинный Утѣшитель, Святому и животворящему Духу, да Той Самъ умудритъ, вразумитъ, просвѣтитъ, научитъ и наставитъ васъ на всякое дѣло благое!
И нынѣ оставляю вамъ возлюбленнаго брата нашего Григорія вмѣсто мене наставника и начальника, емуже вси вы свидѣтельствуете, яко доволенъ есть управляти добрѣ и по Богу васъ, и единомысленно избрасте его начальника, аще и не хотяща, но послушанія ради и смиренія повинувшася прошенію вашему. Потомъ же егоже Богъ покажетъ вамъ.
Азъ же отселѣ хощу пребывати въ тишинѣ и безмолвіи, яко да покаюся о своихъ согрѣшеніихъ и испрошу у Бога милости. Вы же поминайте мене, грѣшнаго отца вашего, присно въ молитвахъ вашихъ, яко да улучу милость въ день судный: ничтоже бо благо на земли содѣяхъ и боюся суда и муки, уготованныя грѣшникомъ, якоже азъ, яко да и благодать Божія будетъ со всѣми вами, осѣняющи и покрывающи васъ отъ всѣхъ золъ! Аминь!
Опубликовано в журнале «Православен мисионер» в 1946 г. к 1000-летию преподобной кончины святого
В Болгарии есть дивный горный уголок, где земля встречается с небом. Он настолько красив, что похож больше на рай, чем на земную действительность. Вершины там — оскаленные зубы скал, высокие как столбы, подпирающие небесный купол и образующие из всей горы чудный Божий храм. Этот дивный горный храм — гора Рила. Его алтарь — Рыльский монастырь, а его священнослужитель — всепрославленный болгарский святой — преподобный Иоанн Рыльский.
Кто такой св. Иоанн Рыльский? — Сведения, которые оставила нам история об этом знаменитом святом нашего отечества, скудны. Вот, что рассказывает нам о нем его житие. Св. Иоанн Рыльский родился в простой крестьянской семье благочестивых болгар, которые жили в деревне Скрино — недалеко от г. Дупница. Он жил с родителями до их кончины. Еще в ранней молодости отличался живой верой в Бога и жаждал созерцательной жизни. Без сомнения, молитва и размышления о Боге были его любимым занятием еще в юности. Когда его родители почили, ничего уже не притягивало его к родному селу, и он покинул его. Все, что осталось у него в наследство от родителей, он продал и раздал бедным, а сам ушел в ближайший монастырь в Осоговской горе, где в качестве послушника стал готовиться к монашеской жизни. Тогда ему было лет 25. О том, каким глубоким был его разрыв с миром, говорит следующий факт — уходя из родной деревни, он не взял с собой ничего, кроме кожаной ризы. Здесь, в Руенском монастыре, св. Иоанн принял монашество и, так как чувствовал в душе непреодолимое стремление к уединенной жизни, он ушел из монастыря в пустынное место, где предал себя посту, молитве и борьбе со своими страстями. Но его покой в этом тихом месте не продолжался долго. Разбойники напали на него ночью и после того, как избили, прогнали его оттуда. По мнению проф. Йордана Иванова, изгнанный из Руена святой отшельник «скитался некоторое время по пустынным местам и монастырям около Струмы и Витоши». Лишь после того, когда укрепился вполне в своих духовных подвигах, он уединился в неприступные дебри красивой горы Рила. Рыба ищет глубокую воду, а отшельник — глубокое уединение. Св. Иоанн Рыльский скрылся и как бы исчез для мира в лоне девственной горы, но не для того, чтобы потеряться, а чтобы воссиять потом, как лучезарное солнце, над всей Болгарией. Не случайно девственники ищут девственные места. Там, на свежем и чистом горном воздухе, как будто лучше расцветает крин девства. Св. Иоанн Рыльский убежал от людей, чтобы найти Бога. Он ушел из низин жизни, чтобы взойти на вершины духовного совершенства. Он отказался от всей земной суеты, чтобы утолить жажду своего бессмертного духа Божественной правды, красоты и святости. Кто осмелится бросить камень в св. Иоанна за эти его возвышенные порывы?
Наш Спаситель Иисус Христос возвещает, что первая и самая главная заповедь: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» (Матф. 22:37). Никто не исполнил эту заповедь лучше святых и в особенности — отшельники. Ибо что иное побуждало монахов-пустынников покинуть отчий дом, светские радости, богатства, удовольствия, родных и друзей, как не их непреодолимая любовь к Богу? Кто любит свою возлюбленную первой и самой чистой любовью, тот не жаждет шумного общества и веселых разговоров за столом за бокалом крепкого вина. Он предпочитает находиться в уединении с избранницей своего сердца, чтобы петь ей там — под открытым небом, под шум леса и журчанье потока, гимны своей любви. Что-то подобное происходит и с духовной любовью к Богу. Кто загорится пламенной любовью к своему Создателю, не может уже утолить свою любовь никакой земной привязанностью. Он не ищет шума человеческого общества. Никакое плотское удовольствие, никакие светские развлечения не могут дать ему то, о чем он мечтает и сильно желает. Он ищет уединение, чтобы, несмущаемый чужими взглядами, разговаривать с Царем своего сердца. Он чувствует что, дабы приблизиться к Богу, нужно отдалиться от людей, ибо глас Божий иногда настолько тихий, что гвалт суетной жизни заглушает его.
«Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41:2) В этих словах Псалмопевца самым вдохновенным образом исповедано стремление отшельника к Богу. «Боже! Ты Бог мой» — говорит в другом месте св. царь Давид. «Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной, чтобы видеть силу Твою и славу Твою, как я видел Тебя во святилище: ибо милость Твоя лучше, нежели жизнь» (Пс. 62:2–4).
Вот классическое выражение убеждения любящего Бога святого-отшельника: «милость Твоя лучше, нежели жизнь!» Чтобы получить эту милость Божию, которая является для него источником неисчерпаемого вечного счастья, он оставляет все в жизни. Исполняя Христову заповедь о всепреданной любви к Богу, отшельник вместе с этим получает и великое удовлетворение — быть всегда рядом с Богом — и более счастлив, безмерно счастливее с Богом, нежели влюбленный со своей возлюбленной. Вот это и есть психологическая основа, на которой зиждется жизнь и подвиг святых отшельников. С этой точки зрения становится понятной и подвижническая жизнь великого болгарского пустынножителя.
Св. Иоанн Рыльский безгранично любил Бога, любил Его до полного самоотречения. Само это обстоятельство показывает, каким великим исполнителем Христовых заповедей был он. Мог ли он в таком случае пренебречь меньшими и более легкими заповедями, если он исполнил первую и самую главную заповедь, которая гласит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим»?
Перед величием этой жертвенной любви к Всевышнему мы должны смиренно преклонить голову. Какие плоды родила эта любовь к Богу лично для св. Иоанна и вкупе для всего болгарского народа, мы увидим дальше.
Уединившись в неприступные дебри среди вековых лесов Рилы, св. Иоанн предался молитве и духовным подвигам. В те времена Рила была совсем дикой, страшной и неприступной горой. Никакие тропы не пересекали ее. Ни один человек не осмеливался проникнуть в девственные живописные долины, в которых по этой причине свободно прыгали олени, серны, дикие козы, а выше бродили медведи, кабаны и волки. Подумайте, какая великая вера в Бога и какое геройство духа требовалось от св. Иоанна, что он решился один уйти вглубь этих неприступных мест, где слышались лишь рычание свободно скитающихся по лесам диких зверей, песня буйной и чистой как слеза реки Рыльской и шум потоков, спускающихся водопадами по крутым обрывам. Жизнь св. Иоанна не был красивой поэзией, а тяжелым подвигом. Он не имел здесь ни теплой хижины, ни мягкой постели, ни вкусной и постоянной пищи. По его собственным словам, записанным в его завете, «небо было ему крышей, земля — постелью, а целебные травы — пищей». Его пост был изумительным. Он не вкушал хлеба, а лишь фрукты, коренья и турецкий горох — бобовое растение, которое, как повествует его житие, по Божьему благословению произросло поблизости. Весной и летом его жизнь, наверное, была более приятной среди роскошной и буйной растительности, под слегка покачивающимися от ветра деревьями, среди пахучих горных цветов и под веселые песни птичек. Но зимой, кода снежные метели все заметали глубоким снегом, когда вой голодных зверей сливался с завыванием ледяного ветра, хлещущего голые ветви деревьев, когда птички умолкали и все живое пряталось, тогда св. Иоанн оставался совсем один, укрепляемый лишь своей верой в Бога. Сколько он натерпелся холода ради любви ко Господу! И сколько раз зимняя ночь заставала его совсем голодным! Но никакие лишения не поколебали его в его дивном подвиге. Ибо любовь к Богу все превозмогает!
Св. Иоанн Рыльский не имел вначале постоянного прибежища. Наверное, он несколько раз менял место своего жительства, пока, наконец, обосновался в той пещере, где сейчас построена так называемая Иоаннова постница, находящаяся примерно в часе или полутора часах ходьбы от Рыльского монастыря. И вот — в этом полном уединении, проводя время в молитве, в посте и в слезах, стремясь к духовному совершенству, святой Иоанн провел не день и не два, не год и не два, а большую часть своей жизни. Легко ли это, пусть скажут те, кто несколько дней паломничали в Рыльский монастырь и испытали на себя суровость горной природы и усталость от крутых каменистых троп.
Сколько слез покаяния пролил святой! Сколько воздыханий умиления отправил он к небу! Сколько невидимых утешений получил он оттуда! Сколько небесных созерцаний согревали его одинокие дни и ночи! Сколько тайных подвигов, сколько борьбы с темными духами злобы понес пламенный труженик духовного совершенства! Это известно одному Богу. Мы можем лишь отчасти представить себе его каждодневный трудный молитвенный подвиг. Целыми часами, а летом, может быть, и целыми сутками св. Иоанн стоял на коленях в лесу, где-то недалеко от своей пещеры, углубившись в молитвенную беседу с Богом. Вокруг царило дивное молчание. Лишь листья вековых деревьев тихо шумели, колыхаемые горным ветерком. Скалы с благоговейном вниманием слушали молитву святого. А солнце сверху освещало этот райский мир. Св. Иоанн своей вдохновенной молитвой соединял небо и землю и испрашивал у Бога милость и благодать не только для себя, но и для всего болгарского народа. Как больше всего осадков выпадает по высоким горам, ибо они привлекают вокруг себя небесные тучи, так и благодать Божия больше всего изливается на святых — этих невидимых духовных вершин — чтобы спуститься оттуда к низинам потерявшегося среди житейской суеты народа.
Св. Иоанн жил как истинный ангел в человеческой плоти. Он, достойный всякого прославления, не искал суетной человеческой похвалы. Поэтому и скрывал он свои великие подвиги в глубокие складки неприступной Рилы. Он не жаждал славы, но этим нехотя прославился еще больше. Ибо кто бежит от славы, того слава преследует. А кто гонится за ней, прогоняет ее от себя. Таков духовный закон. Спаситель говорит: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Матф. 5:14). Св. Иоанн Рыльский был настоящей духовной крепостью, воздвигнутой на вершинах Рилы. Поэтому он не мог укрыться. Да и Божий Промысел не хотел, чтобы такой великий духовный светильник остался неизвестным миру. С высоты своей духовной возвышенности он должен был светиться над темным и все еще живущим в низинах греха и нечестия болгарским народом. Согласно преданиям, св. Иоанна обнаружили следующим образом.
Пастухи пасли свои стада где-то в долине реки Рыльская. Однажды их овцы испугались чего-то и бросились бежать наверх в гору. Пастухи поспешили за ними. Но овцы не останавливались, а все бежали и бежали, пока не скрылись с глаз своих испуганных хозяев. Долго бежали пастухи и, наконец, оставшись без сил, догнали своих овец. Они увидели поразительную картину. Белобородый старец, с непокрытой головой, босой, в кожаной ризе, с ангелоподобным лицом, стоял с распростертыми руками, а испуганные овцы льнули к его ногам и там успокаивались. Пастухи удивились, обнаружив так глубоко в горах человека. Они поняли, что это должно быть какой-нибудь святой отшельник. Святой Иоанн угостил их своей простой пустыннической пищей и с миром отпустил их. Эти пастухи были первыми распространителями вести, что в горе Рила живет дивный Божий угодник. Молва о св. Иоанне быстро обошла близлежащие деревни и городки и в короткое время распространилась по всей окрестности. К святому стали приходить ревнители благочестия, чтобы получить от него назидание и совет, чтобы исцелиться от недугов, чтобы остаться у него в качестве учеников и подражателей его равноангельной жизни. Св. Иоанн всех встречал с любовью и данной ему Богом чудотворной силой лечил больных, изгонял бесов и наставлял заблудших. В короткое время вокруг него собралось много монахов. Так возник первый Рыльский монастырь где-то недалеко от нынешней св. Иоанновой постницы. Жилища, в которых жили ученики св. Иоанна, были простыми деревянными хижинами. Вскоре слава святого Рыльского отшельника достигла и до тогдашнего благочестивого болгарского царя Петра (св. царь Петр, сын царя Симеона Великого, правил с 927 г., в конце жизни принял монашеский постриг и удалился в монастырь, где написал ряд значительных религиозных сочинений под именем Петр Черноризец, вскоре после его кончины, которая последовала в 963 г., а по другим источникам в 969 г., канонизирован Болгарской Православной Церквью — Прим. пер.). Он пожелал увидеть святого и поэтому, когда приехал в Средец по каким-то царским делам, отправился со своей свитой специально к горе Рила, чтобы посетить великого подвижника. Поднимаясь наверх в гору, он достиг некой вершины, которая потом была названа в его честь Царев врых (болг. — Царская вершина — Прим. пер.). Но оттуда он увидел, что невозможно ему добраться с этого места до святого отшельника. Перед ним зияла глубокая и непроходимая пропасть. Тогда царь проводил двоих из своих слуг и наказал им: «Когда придете туда, скажите святому отцу: «Отче, я пришел увидеть, если возможно, твой честной лик». С большим трудом посланные добрались до св. Иоанна. Последний принял их любезно и ответил им: «Царю святый и славный, для Бога все возможно, но не и для человека; если ты хочешь меня увидеть и я тебя увидеть, разбей шатер там, на вершине, а я разведу костер, чтобы ты увидел дым, ибо так нам заповедано увидеться». Так и сделали. Святой развел на одной поляне большой костер, дым которого поднялся ввысь как столб до небес. Царь увидел дым и разбил высоко свой шатер. Таким образом оба встретились издалека взглядами, поклонились друг другу и прославили Бога. Тогда царь, растроганный, насыпал много золота в чашу и послал ее св. Иоанну, сказав: «Прими это от моего величества, чтобы оно послужило тебе для пропитания». Святой отец взял чашу, а золото вернул, наказывая царским слугам передать царю его ответ: «Не хлебом единым жив человек, а словом Божиим, как писано в Евангелии. Мне, брат, не приходится вооружать воинов, ни покупать что-либо. Поэтому возьми свое золото, ибо оно тебе очень нужно, а чашу я оставил себе на память о тебе…» Царь очень удивился нестяжанию св. Иоанна, послужившему ему хорошим уроком, и с радостью в душе покинул благословенную гору Рила.
К св. Иоанну, наряду с другими ревнителями благочестия, пришел жить и сын его брата Лука. Хотя он был еще отроком, Лука горел жаждой уединенной пустыннической жизни. По внушению лукавого, брат св. Иоанна пришел силой забрать назад ребенка. Св. Иоанн напрасно уговаривал своего брата оставить своего благословенного сына у него, напрасно напоминал ему, что такова воля Божия. Разгневанный отец вырвал заплаканного сына из объятий святого и грубо повел его вниз — к греховному миру. Но кто может пойти против воли Божией? В местности Осеново из трещины одного камня выползла змея, которая тихо подползла и впилась в ногу маленького Луки. Он тотчас умер. Несчастный отец вернулся к святому, в горьком раскаянии ломал руки, но уже было поздно. Похоронили ребенка там, где сейчас, в память этого события, построена церковь св. Луки — в честь св. евангелиста Луки.
Св. Иоанн был первым игуменом собравшим вокруг себя монахов. Он по-отцовски их наставлял в духовной жизни, и своим примером, и своими словами направляя их к небу. Слабых поддерживал, немощных исцелял, плохих исправлял, добродетельных поощрял и таким образом во всех распалял искру любви к Богу и к ближнему. Так его подвиг в глубоком уединении породил спасение многих. Желая себя спасти, св. Иоанн вел к спасению и других.
Некоторые обвиняют св. Иоанна в тонком «духовном эгоизме». Якобы он убежал от ближних и от своих обязанностей в жизни, чтобы спасать себя.
Но, скажите, пожалуйста, какой эгоизм может быть в том, чтобы стараться ценой многих подвигов, трудов и самопонуждения осуществить самую великую заповедь Христову — заповедь любви к Богу! Какой в этом эгоизм — стремиться ценой многих жертв достичь идеала духовного совершенства, данный Спасителем каждому христианину: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Матф. 5:48). Какой в этом эгоизм — быть послушным до смерти Божией воле! Не есть ли это, напротив, проявление высочайшего самоотречения?
Каждое послушание в своей основе мучительно, ибо направлено против эгоизма и своеволия. А отшельники суть самые самоотверженные Божии послушники, потому что исполняют с абсолютной преданностью евангельскую заповедь о любви к Богу, как первую и самую главную, и потому что идут неуклонно по трудному пути принесения самих себя в жертву Богу, что категорически указано в словах Христовых: «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9:23). Кто иной сумел так отречься от себя, от всех наслаждений и удовольствия, как отшельники? Если и в таком себяотречении кто-нибудь может найти тень какого-либо эгоизма, тогда он может поискать его и в св. Иоанне.
Иное дело, что Бог сторицею вознаграждает Своих угодников за их великое послушание. Он вознаграждает их, ибо Сам желает это, а не потому что какой-нибудь отшельник своими эгоистическими домоганиями небесных наград, своими подвигами и самоистязаниями заставляет Его сделать это. Истинные отшельники бескорыстны. Они любят Бога и в этой любви они находят самое высшее удовлетворение для себя. В истинной любви нет корысти. Она несет сама в себе свою награду. Войдет ли в сердце, согреет ли его своим дивным огнем, этим уже она делает его счастливым. Любовь к Богу — вот райское блаженство Божиих угодников. Какой в этом «духовный эгоизм»? Кто и в самоотверженной любви святых к Богу ищет эгоизма, тот должен признать также эгоистичными и любовь матери к своим детям и ее готовность пожертвовать собой ради них. «Духовный эгоизм» является недоразумением в сознании непросвещенных. О «духовном эгоизме» Божиих угодников могут говорить лишь те люди, которые незнакомы с тайными духовной жизни. Здесь все находится в совсем другом измерении.
Эгоизм никого не пользует кроме тех, кто его воплощает. А отшельники в своем подвиге становились маяками и предводителями для многих в духовной жизни. Народ, который своими интуитивными путями умеет лучше всех оценивать своих великих сынов, никогда не увенчивает ореолом бессмертной славы эгоистов. Как раз наоборот, они вызывают у него отвращение, и если он не сделает бессмертной их печальную славу, запечатлевая ее клеймом вечного позора, великодушно бросает их в бездну забвения. Не так обстоит дело с отшельниками. Хотя они и убежали от него, народ их почитает, как своих благодетелей, ибо чувствует, что они являются его заступниками пред Всевышним и ибо знает, что они испрашивают для него у Бога милость и небесную благодать. Он их любит, потому что они указывают ему путь к небу, к чему и он невольно стремится. Все это показывает нам, что мы здесь не имеем дело с эгоизмом, а с непонятным для плотского мудрования современного материалистического мира духовным проявлением любви к Богу и ближним.
Но как лукавый человеческий ум может любую добродетель представить в порочном виде, так он может и дивную жизнь отшельников осмеивать, нападать на нее и отрицать как духовно эгоистическую. Разве вы не слышали, как называют кротость — овчедушием, смирение — безличием, сострадание — сентиментальностью, целомудрие — глупым предрассудком, веру в Бога — наивностью, терпение — пассивностью, щедрость — расточительностью, бережливость — скупостью, послушание — несамостоятельностью? Что удивительного тогда в том, что великий подвиг отшельников стал предметом насмешек и критики со стороны человеческих языков?
Но факты сильнее ошибочных человеческих умозаключений. «Духовно эгоистические» отшельники всегда спасали тысячи и миллионы людей вокруг себя, помогали бесчисленному множеству страдальцев и утешали несчетное количество измученных и отчаянных детей жизни, а в то же время те, кого не волновали проблемы веры, не думали о Боге и о спасении своей души, и потому не имели ничего общего с каким бы то ни было «духовным эгоизмом», сами были обладаемы грубейшим и самым земным эгоизмом, и к тому же многих из своих близких заставляли ощущать его шипы. За обладаемыми «духовным эгоизмом» беглецами от мира сего бежал народ, ибо чувствовал необходимость в них, и этот самый народ бежал от тех, кто из о всех сил рвались к нему, якобы служить ему, ибо прозревал, что под личиной народослужения они служат самим себе и своим корыстным интересам.
Как это, на самом деле, удивительно! «Духовно эгоистические» отшельники, убегая от людей, становились спасителями для многих, а те, кто были против себяспасения, не желая быть под подозрением, что они эгоисты, погубляли многих! Да и иначе не может и быть! Кто желает помогать своим ближним, должен сам исправиться! Кто хочет избавлять других от греха, должен сам избавиться от него. Может ли спасать других тот, кто сам погибает?
Вот где разгадка вопроса: почему отшельники, не будучи нелюдимыми эгоистами, не остаются жить в мире, который так в них нуждается, а бегут от людей? Они убегают в уединение, чтобы спасти себя, дабы могли потом и других спасать. Человек должен с начала сам выбраться на берег спасения, чтобы мог оттуда подать надежную руку утопающим. Спаситель прекрасно сказал: «Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Матф. 7:5). Ибо пока человек имеет в бревно в своих глазах, если полезет вынимать сучок из глаза своего ближнего, вместо того, чтобы помочь ему, ослепит его. Представьте себе, что какой-нибудь врач, больной тяжелой заразной болезнью, чумой, например, пойдет навещать своих пациентов. Не будет ли он таким образом больше заражать их, нежели исцелять? Чтобы не распространять заразу греха, отшельники сначала уединялись, чтобы устранить ее от себя. Этим они постигали смысл евангельской поговорки: «врач! исцели Самого Себя» (Лк. 4:23)
Пусть пример св. Иоанна Рыльского, его героическое отшельничество и эти несколько рассуждений послужат ответом на мелочные возражения, которые делают некоторые против подвига себяспасения, называя его «тонким духовным эгоизмом». О, мне хотелось бы, чтобы все мы пошли по пути этого «духовного эгоизма»! Это, конечно, не означает, что я желал бы, чтобы все мы стали отшельниками! Нет! Ибо отшельничество — особый дар, который дается Богом редким избранным. Как не все могут быть художниками, так не все могут быть и отшельниками! Кроме того, отшельничество не является единственным путем спасения. Человек может во всяком звании спасаться, если он ищет Бога и исполняет Его святые заповеди! Поэтому, высказывая всем пожелание пойти по пути «духовного эгоизма», подобно св. Иоанну, я не подразумеваю узко путь отшельничества, а более широко — путь спасения, причем каждый оставаясь в том звании, в котором призван (1 Кор. 7:20). Если бы мы пошли по пути «духовного эгоизма», т. е. если каждый из нас позаботился бы о своей бессмертной душе, о своем собственном спасении и воздерживался бы от зла, тогда этот «духовный эгоизм» сделал бы нас братьями, научил бы нас помогать друг другу, прощать, любить и даже жертвовать собой друг для друга. Ибо этот вид «духовного эгоизма» не является ничем иным, как руководителем к самому возвышенному альтруизму. Эгоизмом он был бы, если бы учил нас, что для спасения нам нужно удовлетворять все свои себялюбивые желания и капризы, жертвовать чужими интересами для собственного блага и совершать всякие грехи во имя своего временного и вечного благоденствия. Но Спаситель сказал: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Марк 8:35). Ясно, что мы должны быть самыми большими альтруистами, какими были Сам Христос, все Его апостолы, св. мученики и все святые, в том числе и св. Иоанн Рыльский, чтобы осуществить этот «духовный эгоизм» — свое спасение.
Ради своей большой любви к Богу св. Иоанн очень часто удалялся от своих учеников, чтобы в полном уединении, в лесу, в тишине безмолвия беспрепятственно беседовать с Творцом. Время от времени он навещал монашеское братство и всех по-отечески уговаривал жить в мире и любви. Когда приблизился конец его жизни, он написал мудрый завет к своим любимым духовным чадам, провел еще некоторое время в полном уединении, строжайшем посте и молитве и в 70-летнем возрасте, увенчанный всеми добродетелями и сияющий святостью, мирно закрыл глаза 18/31 августа 946 года. Он был похоронен на месте, где сейчас находится церковка и постница — непосредственно рядом с пещерой.
Св. Иоанн был великим чудотворцем еще при жизни. Таким он остался и после своей смерти. К нему, пока он жил среди своих учеников, привозили немощных, больных, бесноватых и он их исцелял своей молитвой. Все знамения и чудеса, происходившие через него, он приписывал Божией милости, а не силе своей молитвы. Этим он показал истинное глубокое христианское смирение. Но чем больше он смирялся, тем больше Бог его прославлял. После его смерти его св. мощи остались нетленными и дивно благоухали. Нетление и благоухание св. Иоанновых мощей были обнаружены через довольно большое время после его смерти чудесным образом. Св. Иоанн, согласно его житию, записанному в Прологе, явился в сонном видении одному из своих учеников и велел ему вскрыть его могилу. Когда стали копать, дивное благоухание разнеслось вокруг. Монахи нашли тело своего любимого наставника совершенно целым — почивающим в поразительном нетлении. Св. мощи были положены в специальный гроб и с тех пор верующие стали их целовать и почитать как святыню, тем более что кости св. Иоанна подобно мощам пророка Елисея начали творить чудеса (4 Цар. 13:21): бесов изгоняли, больных исцеляли и немощных воздвигали. Как великая святыня, они были перенесены в Средец (старое название г. Софии — Прим. пер.), где благочестивый вельможа по имени Грыд воздвигнул для них специальную церковь, которая, согласно проложному житию, была прекрасной. Слава св. Иоанна разнеслась по всей Болгарии. Множество поклонников приезжали в Средец и благоговейно целовали чудотворные останки великого Рыльского отшельника. Множество больных исцелились. В 12-ом веке и греческий император Мануил Комнин узнал о чудотворной силе святого. Он страдал судорогами рук и, несмотря на то, что его лечили много врачей, не смог исцелиться. Из-за войн с мадьярами он часто проезжал чрез Софию. Во время одной из своих остановок в этом городе он помазал свои руки св. маслом, которое горело в лампаде над св. Иоанновыми мощами, и получил исцеление. Из благодарности он подарил дивную икону св. Богородицы, которая и поныне хранится в св. Рыльской обители как большая историческая ценность и благодатная святыня. Св. Иоанновая церковь в Софии, по мнению проф. Йордана Иванова, «продолжала свое существование примерно до освобождения Болгарии от турецкого рабства и находилась недалеко от бани», т. е. в центре города.
Более 2 веков мощи св. Иоанна находились в Софии. К концу 12-ого века мадьярский король Белла ІІІ захватил Средец и как военный трофей унес знаменитые св. Иоанновые мощи в свой престольный город Острогом, где положил их в одну из церквей для поклонения. Местный архиепископ римокатолического вероисповедания, услышав о чудотворстве св. Иоанновых мощей и об их славе по всем близлежащим странам, не хотел верить в это. «Не знаю, чтобы такой святой упоминался в древних писаниях», — сказал он и не пожелал поклониться святому. Но из-за своего неверия внезапно онемел. Лишь тогда он понял, что согрешил по отношению к Божиему угоднику, поспешил пойти в храм, упал перед ракой со святыми мощами, поцеловал их, смиренно каясь в своем грехе. И тотчас развязался его язык. С этого дня архиепископ стал прославлять св. Иоанна Рыльского как нового великого угодника Божия.
И много других чудес совершал славный болгарский святой в Мадьярском королевстве. Местный король ужаснулся силе святого и, украсив раку серебром и золотом, вернул обратно св. мощи в Средец с большими почестями. В то время в Болгарии, находящейся под византийским игом, вспыхнуло восстание двух братьев Асена и Петра, которое закончилось освобождением от византийского рабства. Асен, взяв Средец, повелел перенести мощи Рыльского пустынножителя в Тырново, желая повысить таким образом авторитет своего престольного города и утвердить с Божией помощью свое царство. В Тырнове св. мощи находились до 1469 года. В этом году они были перенесены очень торжественно в св. Рыльскую обитель, где находятся и поныне, продолжая и в наше время творить великие чудеса, лечить больных, помогать несчастным, утешать скорбных и спасать отчаянных.
Больше книг на Golden-Ship.ru