Димитрий Смирнов/ Проповеди 7/ Библиотека Золотой Корабль.RU

Господь, как обещал, послал Своим ученикам Утешителя, но послал не сразу после Своего вознесения, а медлил десять дней. Ученики были уже готовы к принятию Святого Духа, но Господь все равно ждал, пока наступит день Пятидесятницы, старинного еврейского праздника, в который народ Божий получил на Синайской горе закон. В этот день пророк Моисей дал людям заповеди, исполняя которые они могли бы приблизиться к Царствию Небесному. Но ветхий закон не спасал человека, он только предохранял его от распада. Поэтому заповеди эти в основном звучат запретительно: не убивай, не кради, не ври, не завидуй; и несколько предписаний: чти отца и мать, знай Единого Бога, знай день субботний, то есть обязательно хотя бы один день в неделю посвящай Господу. И если человек это все исполнял, то он тем самым приуготовлял себя к принятию вести о Христе.

И вот нашлось в Израиле несколько благочестивых людей, которые стали учениками Христовыми, приняли учение, которое Он им принес. Многое из того, что Христос говорил, было им непонятно, но они поверили Ему и поверили в Него, поверили, что Он есть воистину Сын Божий, и стали с Ним ходить и прислушиваться к тому, что Он говорил. Хотя говорил Он совершенно непонятные для человека вещи: что нужно любить врагов, а чтобы любить Бога, надо возненавидеть и отца, и мать, и жену, и детей. Это как-то не укладывалось в голове. Дошло дело до того, что Он начал говорить: «...если вы не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни». И тогда многие даже из тех, кто ходил за Христом, отошли от Него, потому что не могли этого слушать.

«Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни». Никто никогда на земле не говорил о том, как достичь вечной жизни. Ты единственный Учитель на земле, Который этому учит. Поэтому мы будем с Тобой до конца, понимаем мы это или не понимаем. Апостолы остались с Ним, и Господь три с половиной года их умудрял, через слово очистил их к принятию Духа Божия и в день Пятидесятницы решил дать им Святого Духа, чтобы каждый хоть что-то понимавший в духовных вопросах понял, что теперь явился новый закон. Господь сказал: Я пришел не нарушить закон, а исполнить. В переводе со славянского это значит «наполнить», то есть наполнить до верха.

Ветхий закон мог исправить только поведение человека, он говорил: если ты будешь блудить, то мы побьем тебя камнями до смерти, — и таким образом люди удерживались от блуда. Но ветхий закон не мог из блудника сделать целомудренного. И сейчас человека можно удержать от любого греха. Некоторые так и говорят: надо как раньше — украл коробок спичек в магазине, руку отрубить; второй раз украл, вторую отрубить. Конечно, тогда, скорей всего, воровство исчезнет. Хотя известен такой феномен: когда в Москве на лобном месте казнили преступников, очень много народа собиралось на это поглядеть. Как и сейчас, если кого-нибудь собьет машина, все сразу смотрят: ноги там, руки, голова — это же страшно интересно. Вот и тогда собирались посмотреть, как людей четвертуют. И в это время карманники обчищали их карманы. Потому что каждый думал: ну, уж я-то не попадусь никогда, меня это не касается, со мной это не случится. А почему человек так думает? Потому что грех настолько его захватывает, что он обязательно должен найти себе оправдание. И каждый, вместо того чтобы каяться, то есть изменяться, ищет оправдание. Изменяться трудно, поэтому легче найти оправдание.

И вот в день Пятидесятницы Господь послал Святого Духа Утешителя на апостолов. Они увидели, как огненные языки сходят с неба и, скручиваясь, входят в каждого из них, и почувствовали, что с ними произошло что-то необыкновенное, что-то сверхъестественное. И действительно, они совершенно изменились, они даже получили способность говорить на разных языках — на языках тех людей, которые из разных стран пришли в Иерусалим на праздник. Такое с ними чудо произошло.

В истории Церкви есть одно описание — «Беседа Мотовилова со старцем Серафимом». Когда преподобный Серафим Саровский помолился, на его друга Мотовилова сошел Святой Дух и он, стоя на земле, оказался на Небе. То же самое испытали ученики Христовы. Когда они приняли в себя Духа Божия, Он изменил их природу. Он из грешных людей, подобных нам, сделал их святыми, то есть их душа сочеталась с Духом Божиим и стала с Ним как бы одно целое. Благодаря этому они получили ту же животворную силу, которую имеет Сам Бог, и Бог стал через них действовать так же, как действовал через Иисуса Христа. Каждый апостол получил возможность творить дела Божии — не своей, конечно, силой, а той силой, которая ему дана была от Духа Святого по благодати.

Благодать есть благой дар. Нельзя ее заслужить, нельзя купить, нельзя Бога заставить войти в себя. Можно только приуготовить себя, как апостолы приуготовили всей своей жизнью, и принять этот дар. И вот апостолы сидели в Сионской горнице и ждали, даст ли Бог то, что обещал, или не даст — Свое обетование, Утешителя. И когда Дух Святой пришел к ним, Он действительно очистил их от всякой скверны и совершенно изгладил из их сердец всякую скорбь, так что они наполнились необычайной радостью, которую невозможно было у них отнять.

Когда человек проходит все ступени возрастания в благодати Божией, начиная со смирения, нищеты духовной, то в конце своего духовного пути он получает эту небесную радость. Все люди, которые сподобились этой небесной радости, дара Святого Духа, так и говорят, как сказал апостол Павел: «Кто отлучит нас от любви Божией?» Никакие муки и страдания, которые им причиняли другие люди, не могли отнять у них эту радость, потому что она происхождения духовного, и никакое страдание тела, никакие ограничения свободы или насильственная смерть не могут ее не только отнять, а даже и погасить и умалить. Это радость, о которой Господь сказал: «Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех».

И апостолы стали творить великие дела, они так же, как Христос, и больных исцеляли, и мертвых воскрешали. И смогли записать все то, что Христос им раньше говорил. Это тоже удивительное чудо: ведь мы помним, сколько Господь им всего говорил, а они все забывали, и Господь им много раз напоминал. Даже когда Он уже воскрес, они все равно забыли, что Он им говорил о Своем воскресении. А потом, спустя много лет, припомнили все, до мельчайших подробностей, — Господь им напомнил именно Духом Святым.

К сожалению, ныне большинство людей, живущих на земле и считающих себя христианами и верующими, утратили эту самую главную тягу — стяжать Духа Божия. Один человек говорил: есть только одна печаль на свете — не быть святым. А мы ничего не хотим с собой делать. В нас ни в ком, как правило, нет жажды святости, этой правды Божией. Господь сказал: «Блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся». А у большинства людей, ходящих в храм, такой жажды праведности нет. Нам главное — благополучно прожить эту жизнь, спокойненько умереть, и нет стремления приобщиться к Духу Божию. А раз нет такого желания, какое было у апостолов, естественно, Дух Святой и не посещает нас в той полноте, в которой мы могли бы Его иметь. Любой из нас может получить всю полноту общения Святого Духа, потому что мы ничем не умалены по сравнению с апостолами. Источник благодати — святая Евхаристия — все та же, и Евангелие все то же, и Бог все тот же. Это в мире все меняется: моды, представления, правительства, государственное устройство, а у Бога все неизменно. Для Бога все наши земные дела, все наши цивилизации — это один день. Для Него нет времени.

Но жажда Бога в людях исчезла. Люди все хотят пожить, и пожить хорошо, а Бога Самого никто не жаждет. В начале всех молитв мы читаем: «Царю Небесный, Утешителю... прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны». Но мало кто произносит это с такой жаждой, чтобы Дух Святой действительно захотел в нас вселиться. Это говорится одними устами. Господь так и сказал: «...приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня». Это про нас. На словах мы все верующие и ведем себя довольно прилично: не пьем, не курим, матом не ругаемся. Все это очень неплохо, но ведь это совершенно иудейское понимание святости, ветхозаветное, как за полторы тысячи лет до Рождества Христова. А Господь пришел и дал новый закон — закон благодати. Церковь, которую мы с вами, такие грешные люди, составляем, наполнена Духом Святым. Он разлит между нами, Его можно и пригоршнями, и целыми охапками в себя внедрять, а мы никак к этому не причастны.

Вот в этом все наше горе и состоит: что мы не хотим дать себе труда избавиться от грехов. Мы постоянно гневим Святого Духа Божия своими мыслями, чувствами, поступками, словами. Мы изгоняем Его от себя, потому что Дух Божий свят и чист и Он никак не может ни в чем нечистом пребывать. А мы не хотим потрудиться над собственной чистотой, над чистотой своей жизни, чистотой души. Мы даже часто не представляем, в чем должна эта чистота состоять. Всё смотрим на окружающих людей, всё у них ищем славы, похвалы, всё хотим людям понравиться, всё хотим у них заслужить какое-то признание, почтение, чтобы нас заметили, нас оценили. Всё ищем мирское, временное, а славы Божией не ищем, чтобы в самих себе прославлять Бога.

Поэтому, конечно, мы и не знаем пока, что такое духовная жизнь, так только, понаслышке. Потому что все у нас как-то из-под палки, все через силу, все без радости. Потому что всё хотим земного. Почему иудеи распяли Христа? Потому что им земного надо было, а Он им про небесное. Вот так и мы: Христос пришел, чтобы дать нам Небесное Царство, а нам все земное подавай. Поэтому мы очень легко Христа и распинаем, поэтому очень легко отрекаемся от Него, очень легко и свободно грешим смертными грехами. Потому что, согрешив смертно, мы, собственно, ничего не теряем: как у нас не было Духа Божия, так у нас Его и нет. Причащаясь, мы не получаем благодати Божией, потому что мы на земле причащаемся, а на Небесах нет. Ни подготовки должной к причастию нет, ни покаяния нет, ни желания исправить свою жизнь нет ни в чем. У многих до того дошло, что лишь бы причаститься, осуществить некий акт. Ну, причастился, а что ты от этого приобрел? Как до причастия, так и после — никакой разницы.

Когда апостолы приобщились к Святому Духу, то разница была заметна. Почитайте конец любого Евангелия, какими они были дрожащими от страха за собственную шкуру, и почитайте Деяния святых апостолов, какими они стали совершенно бесстрашными людьми, вообще ничего не боящимися. Вот как благодать Божия их переделала. А с нами ничего не происходит. Слава Богу, конечно, что мы хуже не становимся. То, что мы ходим в храм, причащаемся, читаем слово Божие и пытаемся как-то молиться, держит нас на плаву, но вся наша религиозная жизнь — это пока еще иудейство, никакого христианства в этом нет. Достаточно посмотреть на отношения между нами, и сразу все станет ясно. Господь сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». А у нас какая любовь? Лишь бы только не дрались, лишь бы не вцепились друг другу в волосы и не стали кататься по земле. Не дай Бог, кому-то слово скажи. А уж тронуть — я не знаю, что будет: что-то жуткое, страшное и невозможное. Попробуй только ударь по правой — сейчас тебе подставит такую левую!

Поэтому нам до христианства еще очень далеко. Но если мы все-таки хотим достичь Царствия Небесного, надо каждому в свою меру к этому стремиться, надо от этой болезни — расслабленности — вставать, укрепляться. Как укрепляться? У нас только три лекарства: молитва, слово Божие и Святые Тайны. Больше ничего Господь нам не дал, но этого больше чем достаточно, это есть вся полнота. Молитва есть беседа человека и Бога. Ну что может быть сладостней для любящего Бога, чем беседовать со своим Любимым? Но так как у нас любви к Богу такой нет, для нас молитва — это что-то тягостное, что-то страдательно-мучительное. А что может быть сладостней чтения слова Божия для человека, который любит Бога? Это ведь значит слушать то, что Бог нам вещает, причем вещает не об инопланетянах каких-то или еще какой-то ерунде, а говорит то, что нужно для спасения нашей же души от преисподней, от геенны огненной. А причащение Святых Христовых Тайн? Что может быть сладостней соединения с Любимым и духовно, и душевно, и телесно? Полнота полнот во всем. А нам лень подготовиться, поговеть, как-то потрудиться, не семь потов пролить, но хоть немножечко постараться — опять же не для Бога, а для самих себя, для того, чтобы принять эту благодать.

Сколько потрудишься, столько и получишь. Господь рад каждому выйти навстречу и каждому выходит, но человек должен сделать первый шаг. А почему бы Богу не прийти к нам, не изменить нас, как апостолов? Потому что если бы Он так сделал, это был бы уже какой-то другой бог. А наш Бог — это само смирение. Он не может Себя навязывать, Он должен до конца убедиться, что мы любим Его, что мы хотим с Ним общаться и что мы Ему верны до конца. Поэтому Он попускает различные искушения, испытания нашей веры, чтобы она хоть в чем-то проявилась. Чаще всего это бывает в общении с людьми: как мы себя ведем — по-христиански, по-иудейски, по-язычески или вообще уже просто как демоны?

Поэтому нам надо стараться не только праздновать этот праздник. А то чем мы будем отличаться от людей, празднующих Первомай или 8 Марта? Они тоже празднуют некое событие, к которому никак не причастны. День солидарности трудящихся всего мира. Никакой солидарности в помине нет и никогда не было, а люди это празднуют, то есть празднуют то, чего в помине нет. Поэтому если мы не будем сами причастны Святого Духа, мы уподобимся им. Когда-то на святых апостолов сходил Святой Дух и сходит на святых по-прежнему, а мы к этому не причастны. Мы являемся свидетелями чужого пира. Мы пришли на брачный пир в небрачной одежде. В нем все святые угодники Божии участвуют, а мы в стороне стоим только и облизываемся, и даже не облизываемся, потому что нам никакого до этого и дела нет.

Вот такой может произойти с нами жуткий кошмар. Поэтому нам нужно все время трезвиться, нам нужно все время проникать в самую глубь того, что сказал Христос, чему Он нас учил, что Он хочет нам сообщить, как Он хочет нас спасти, в чем состоит это спасение. А мы все время как-то расплываемся, все время наши мысли дьявол похищает, все время нас от этого самого главного дела уводит, и мы все какой-то ерундой занимаемся. Поэтому одна должна у нас быть мысль в голове — спасение души. Все для этого надо делать. Как доктор Гааз говорил: «Спешите делать добро». Спешить надо, потому что многие из нас не успеют, многих мы недосчитаемся, даже из тех, кто здесь стоит, многие походят-походят в церковь и отпадут. Поэтому надо труд приложить. Святые отцы говорили: «Дай кровь и приими Дух». Пока человек кровь свою не отдал, он Духа Божия не стяжет никогда. Обязательно нужно Его выстрадать, это дается очень тяжелым трудом. Да и все в жизни: попробуй какую-нибудь статью напиши или картину, попробуй ребеночка воспитай. Да просто картошку вырасти — сколько с тебя потов сойдет! Но это картошка — съел и забыл. А духовная жизнь, которая есть жизнь вечная, — сколько же с нас должно сойти потов, прежде чем мы ее достигнем, прежде чем мы почувствуем вот это дыхание хлада тонкого, которое есть Дух Святой!

А ведь каждый из нас это знает. Нет ни одного человека, который ходит в церковь и который хотя бы однажды к Святому Духу не прикоснулся. Потому что вот это прикосновение к Нему на какую-то долю секунды, оно-то нас и заставляет идти и идти к Нему. Но мы всё забываем, чего надо искать. А искать-то надо Его, Бога, вот этого сочетания души. И надо все время думать о том, как оказаться достойным Бога, достойным Его любви. «Господь праведники любит, а грешники милует». Поэтому нам нужно достичь любви Божией, того, чтобы Он, глядя на нас, возлюбил нас. Пусть мы грешные, но Он все наши потуги к исправлению приветствует и радуется этому. Надо нам оказаться достойными детьми Божиими, достойными этого нового закона, который Сам Сын Божий принес на землю и пролил за него Свою драгоценную Кровь. Опять, для чего? Чтобы нас, окаянных, спасти.

Если нам и этой жертвы мало, то, значит, мы совершенно мертвые люди, совершенно бесчувственные, мы просто камни. А Царствие Небесное — это Царствие Духа. Поэтому единственная для нас возможность — этот камень растопить, чтобы принять Духа Божия. Поэтому надо нам думать о том, как исправить свою жизнь, надо думать о том, как свою жизнь очистить. И когда эта жажда в нас будет очень сильна, Господь придет и воистину очистит нас от всякия скверны. А если нам дороже жизнь нашего тела и нашей души, если удовольствия нам дороже, если мы этого ищем в жизни, то мы, значит, промениваем дар первородства на чечевичную похлебку. Каждый из нас призван к тому, чтобы стать небожителем, каждый из нас призван к тому, чтобы ходить по Небу, чтобы соединиться навеки со Святой Троицей, а мы это меняем на свинскую жизнь, на всякую пошлую, мерзейшую ерунду.

Поэтому пусть день Пресвятой Троицы для нас будет днем не воспоминаний какого-то события, а днем начала новой жизни во Христе. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

2 июня 1990 года, вечер

День Святой Троицы

Господь пришел на землю, чтобы соединить человека с Небом. Адам отпал от Бога в результате той божественной свободы, которую Бог не мог ему не дать, потому что без нее Адам не мог бы ответить Богу на Его любовь. Господь, Который есть Свобода и Любовь, сотворил человека свободным, по образу Своему и подобию, чтобы человек отвечал Ему на Его любовь, чтобы он был достоин этой любви и ею жил. Любовь не может быть по принуждению. Многие из нас это знают на своем опыте. Те, кто пытались уговорить неверующих членов семьи ходить в храм, убедились, что это невозможно: из-за того что у этих людей нет любви к Богу. Взяв человека за горло, можно его заставить и как-то исповедоваться, и причаститься, можно заставить служить молебны, даже Священное Писание читать, а заставить полюбить Бога нельзя. Любовь — это проявление свободы.

Но раз есть свобода, ее можно употреблять и на добро, и на зло — как свое время можно употребить на пьянство, а можно на то, чтобы выносить горшки за больным. Адам, наш праотец, употребил свою свободу на зло. Он не послушался Бога, он в Нем засомневался. Дьявол вложил ему в голову мысль: а прав ли Бог? И с тех пор каждый человек так же поступает с самого младенчества. Мать и отец, которые любят своего ребенка, говорят: не делай это, это плохо. А дитя сомневается, прав ли отец, и делает по-своему, проявляет свою злую волю и этим разрушает любовь между собой и отцом, между собой и матерью. Нам это все знакомо, мы повторяли грех Адамов неоднократно, поэтому нам понятно, что происходило с Адамом. Он отпал от Бога, отпал катастрофически, потому что в результате греха стал смертным, в него вошло семя греха. И зло с тех пор приумножалось в мире и приумножается до сих пор.

В древнеегипетском папирусе, которому не одна тысяча лет, говорится, как некий пожилой человек жалуется, что нынче молодежь стала плохая. И мы на протяжении тысячелетий слышим этот стон людей, уже стареющих, которые глядят на поколение молодое. Каждое новое поколение становится все хуже, все бесстыднее, все наглее. Это совершенно очевидно. Вроде бы падать уже некуда — но нет, оказывается, можно. Оказывается, можно быть еще злее, подлее, еще настырнее. Человечество, используя свою божественную свободу не к добру, а ко злу, погружается все больше и больше в тину греха.

Но в один день, когда уже ничто, казалось бы, не могло спасти падшее человечество, на земле родился прекрасный цветок. Этим цветком, который ветхозаветный Израиль принес как ответ на любовь Бога, была Пресвятая Дева. Она явила воплощенное смирение, и поэтому Бог (а смирение — это одно из основных Его свойств) смог от Нее воплотиться и прийти в мир как Человек, чтобы спасти человека. Спасти от греха. Для Бога уничтожить все человечество и сотворить новое не составляет никакого труда. Он так сказал однажды апостолу Петру, который хотел Его защитить: «Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» И Христос добровольно принял смерть. Дело в том, что если всех нас уничтожить и сотворить нового Адама, то он, может быть, и не повторит греха первого Адама. Но кто поручится, что его сын, или внук, или правнук также не употребит свою свободу во зло? Потому что свобода в том и заключается, что человек всегда может добровольно выбрать, украсть ему или не украсть, наорать или промолчать, простить или затаить злобу. Всегда есть этот свободный выбор человека. Поэтому ничего не изменится, если уничтожить старое человечество и создать новое. И так уже бывало. Господь однажды оставил одно праведное семейство, Ноя, а остальные все утопли в пучине морской, нам в назидание. И все равно уже во втором поколении один из сыновей, Хам, согрешил, и хамство, которым по имени этого сына начали именовать дурное отношение к старшим, стало развиваться все дальше и дальше.

Поэтому Господь преклонил Небеса и сошел Сам. Он Сам сделался Новым Адамом для того, чтобы воссоздать в Себе новое человечество. И из всего множества людей, населяющих землю, некоторые откликнулись на призыв Христов, а Он говорит так: «Аз есмь свет миру: ходяй по Мне не имать ходити во тьме, но имать свет животный»— свет жизни. Большинство, конечно, считают, что они ни в чем не грешны, ничем не хуже других. Это люди погибшие. Но некоторые сознают всю бездну греха, в котором они живут, и никак не могут согласиться с этой греховной жизнью. Они страдают оттого, что не видят Бога, оттого, что Его не знают. Они хотят Его познать, Его возлюбить, хотят быть с Богом в полноте общения. Они мучаются оттого, что не могут к Богу приблизиться настолько, чтобы полностью погрузиться в любовь Божию. Вот к ним и обращены слова Христовы.

Бог есть свет, и кто пойдет за Ним, пойдет по тому пути, который Он проложил. Вехи этого пути — заповеди Христовы. Надо их изучить, познать и начать исполнять несмотря на то, что вся наша падшая, поганая, испорченная природа этому сопротивляется. Исполнять заповеди для падшего человека — очень тяжкий труд. Но когда человек укрепится в вере, укрепится настолько, что не будет мыслить себя вне заповедей Христовых, тогда он вдруг заметит, что ему творить заповеди не только не трудно, а настолько легко, что он уже просто не может согрешить. Сколько его ни бей, с его уст не может сорваться какое-то нечистое, грязное слово. Что бы с ним ни происходило, он не может украсть. Он не способен на злобу, ненависть, злопамятство. Он никогда не будет жадничать.

Каким образом это происходит? По благодати животворящей силы, которую Бог посылает в сердце человека, которою Он его преображает. Если любой человек поверит в то, что Христос, Тот Самый Иисус, Сын Марии, ходивший по Галилее и Иудее две тысячи лет тому назад, — это не просто человек, а воистину Сын Божий и что каждое Его слово есть действительно непреложный закон вселенной, и, поверив, добровольно подчинится этому закону (несмотря на то что другой закон, закон греха, действующий в нем, этому противится) и по нему начнет жить, то Христос, по Своему обещанию, соединится с ним.

Это соединение происходит через Крещение. Первый раз человек рождается из утробы матери для жизни телесной, человеческой и, к сожалению, греховной. А второй раз он рождается заново в купели Крещения. Крещение — погружение в воду. Господь избрал для нас водное Крещение в знак того, что человек омывается от всех грехов и начинает жизнь новую, что он посвящен Богу. Потому ему и волосы на голове крестообразно постригают, что он всего себя, всю свою жизнь посвящает Богу, обещает Ему служить каждым своим вздохом, каждое свое дело делать во славу Божию.

В любом человеке, который сознательно крестился, начинается духовная жизнь, в нем начинает жить Дух Христов. Зачаток этого Духа христианин получает в Миропомазании — таинстве Пятидесятницы, которую мы сегодня празднуем. Дальнейшая его жизнь должна быть направлена к тому, чтобы очистить себя от всякия скверны. И когда он начинает свою жизнь исправлять, начинает трудиться над своей душой, тогда Дух Святый, Который человек получил в зачатке, постепенно наполняет все его существо и его исцеляет, залечивает все греховные раны, все страсти, которые бушуют у него в сердце.

Через Крещение человек становится причастным Христу. Он входит в Церковь, которая является содружеством святых, любящих Бога, постепенно прирастает к ней, делается членом Тела Христова, потому что Церковь — это Тело Христово. Христос есть истинная виноградная лоза, как Он Сам про Себя сказал, а мы ветки дикие. И вот эти дикие ветки через Крещение прививаются к лозе.

Как происходит прививка? Сначала веточка болеет. Чтобы она прижилась, надо обрезать все ненужные побеги. Поэтому каждый человек-христианин, который хочет привиться к лозе Христовой, к Церкви, должен обрезать все мирское, что есть в нем; все зло он должен оставить в той, старой жизни и начать жизнь новую. И тогда наконец живительный сок — Господь сравнивает его с водой жизни, — благодать Святого Духа начинает истекать из лозы в душу человека. Лоза прививает к себе эту веточку, и на ней появляются новые листья, каких раньше не было: появляется терпение, молитвенность, благость, вера. А потом эта веточка начинает уже плодоносить. Она приносит любовь, радость, мир. Для чего садовник прививает на ствол ветвь? Чтобы любоваться листьями? Нет, чтобы она принесла плоды. И нас всех крестили когда-то только с одной целью, чтобы наша духовная жизнь принесла плоды. Чтобы наша жизнь приумножалась любовью, кротостью и смирением — самыми главными христианскими добродетелями.

Духовная жизнь происходит в человеке таинственным образом. Царствие Божие, Дух Святый, приходит неприметно в сердце человека. Если мы будем глядеть на цветок с утра до вечера, то не увидим, как он растет. Это происходит очень медленно. Вот так же и благодать Святого Духа очень медленно, но заполняет душу человека, если он борется с грехом, если он постоянно выдергивает сорняки, которые постоянно вырастают на огороде его сердца. Но эта борьба с грехом может происходить только в одном случае: если человек имеет постоянную жажду общения с Богом, если он пренебрегает всем ради нее. Поэтому Господь и говорит, что должно быть не хотение, а именно жажда: «Аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет». Бог есть источник нашей жизни. И если жажды этой нет, то никогда никакого Бога не познаешь и не увидишь как своих ушей.

Господь Иисус Христос ушел на Небеса, воссел во плоти одесную Бога и послал на маленькую Церковь, состоящую из двенадцати апостолов, благодать Святого Духа. Он ее оплодотворил, и с тех пор Дух Свят живет в Церкви. И мы, крестившись, можем приобщиться к этой благодати, к этому источнику жизни, жизни подлинной. Потому что подлинная жизнь — это жизнь по закону Божию. А жизнь не по закону Божию есть тюрьма и смерть.

Спросите у любого человека, сидящего в тюрьме: как живешь? И он скажет: да разве это жизнь? Жизнь в тюрьме — это не жизнь. И жизнь по греху — это тоже не жизнь, потому что человек делает только то, что его заставляет делать грех, он является полностью рабом греха. Если страсть ему велит раздражаться, он раздражается. Если страсть велит кричать, он кричит. Если страсть повелевает взять чужое, он берет. Если страсть ему внушает блудить, он блудит. Он полностью повинуется своим хотениям, своим страстям животным и демоническим.

А Господь хочет, чтобы у нас была только одна страсть, одна жажда — любовь к Богу, желание приобщиться к Святому Духу, потому что Дух есть жизнь. И чтобы нам приобщиться Святому Духу, в нас все скотское и все демоническое должно умереть, отодвинуться, дать возможность Духу Святому поселиться в нашем сердце. Вот на это отодвижение, на это уничтожение греха в нас и должна быть направлена наша воля — на жажду Бога и на ненависть ко греху. И если это действительно будет в нас, тогда мы познаем Бога, приобщимся к Святому Духу. Тогда мы узнаем, что испытывали апостолы в день Пятидесятницы. Из них хлынуло море такой радости, которую люди не могли даже осознать; они не могли понять, откуда эта радость, хлещущая как Ниагарский водопад, и, глядя на апостолов, говорили: они напились сладкого вина, с ними что-то происходит. Источник этого веселья — Дух Свят. Когда человек сподобился Святого Духа, он имеет нескончаемую пасхальную радость, он уже в Царствии Небесном. И режь его на куски — блаженство его от этого не оскудеет ни на каплю. Именно поэтому святые мученики, которых мы прославляем и любим, на крови которых Церковь стоит, всегда на смерть шли с веселием. Не оттого, что на людях смерть красна, нет. За их любовь к Богу, за их жажду Господь им давал такую благодать, что они переносили жуткие мучения, которые ни один человек без благодати Божией не может выдержать.

Большинство из нас живет в скорбях: мы и от людей скорбим, и от собственного нездоровья, и от окружающей среды, и от микробов — от всего. Почему же нам так тяжело, почему радость не затмевает это страдание? Да потому, что у нас очень большая скудость в благодати Божией, а без нее терпеть скорби невозможно. Единственный путь к избавлению от страданий в том, чтобы приобщиться к Духу Святому. И если мы все-таки возревнуем о Боге, если у нас в сердце появится жажда, Господь напоит нас, потому что Он для того и пришел и Кровь Свою пролил, чтобы нас напитать.

Единственный источник благодати Божией на земле — это Кровь Христова, которой мы сегодня будем приобщаться. Драгоценней этого дара ничего нет. Но чтобы его усвоить, нужно много трудиться. Поэтому чем больше мы потрудимся для того, чтобы во всей полноте, насколько для нас возможно, причащаться, тем скорее мы исполнимся благодати Божией. Надо только помнить то, что говорит апостол Павел: смотрите, чтобы причастие не было вам в суд или во осуждение; многие, причащаясь недостойно, часто болеют и внезапной смертью умирают. Что значит недостойно? Это значит без покаяния, без плача о своих грехах, без желания исправить свою жизнь, без молитвы, поста, без труда над своей душой, не сознавая того, кто ты есть и чего ты причащаешься, не рассуждая о том, что ты созерцаешь всю Божественную тайну причастия. Бог хотя и милующий страдалец, Который пришел, чтобы нас спасти, но в то же время Он — и огонь поядающий. И чтобы этот огонь сжег зло, которое в нас есть, нам нужно достать это зло из своей души и вынести вон, чтобы оно сгорело отдельно от нас, нас не попалив.

Будем же благодарить Бога за то, что Он, по благодати Своей, нас всех здесь собрал и дал нам удивительную, таинственную возможность начать новую жизнь в Святом Духе. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

3 июня 1990 года

Всенощное бдение

под праздник Всех святых

Закончился великопостный и пасхальный круг. Вместе с Церковью мы вспоминали всю историю человечества — от грехопадения праотца нашего Адама до пришествия в мир Христа Спасителя — и через Вознесение и Святую Пятидесятницу подошли к празднику Всех святых. Человечество проделало такой путь: сначала отпадение от Бога и погружение во ад, потом — с пришествием Христа — многие, отозвавшись на призыв Божий, устремились к свету и достигли святости и взошли с Богом на Небеса. Великий пост — это воспоминание нашего грехопадения и наше покаяние. А Пасха — это участие уже в небесной жизни, жизни святых. Вот два образа жизни: что из этого мы выберем, какой удел? С кем мы хотим быть? От этого зависит наша жизнь и здесь, на земле, и в вечности.

Человек, как заметил один древний наблюдатель, животное общественное. Это наблюдение верно только отчасти, потому что человек призван не к тому, чтобы быть животным стадным, а совсем к другому. Господь задумал нас как единый человеческий организм. И поэтому, естественно, у всех людей есть врожденное чувство тяготения друг к другу. Когда Господь создал Адама, Он сказал: «Нехорошо быть человеку одному». Потому что если человек один, вся любовь его сердца направлена на самого себя. А любовь, направленная на самого себя, — это извращение. Поэтому Господь создал из ребра Адама жену, и он, увидев ее, сказал: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей». Таким образом Господь избавил его от эгоизма: Адам должен был заботиться не только о себе, но и о жене, которую любил как свое продолжение и дополнение своего «я» — потому что в нем уже не было того, что было в ней, это было уже взято, и только вместе они обретали полноту.

Но свою свободную волю Адам употребил во зло, в результате чего в мир вошел грех. И Господь пришел, чтобы всех от греха спасти. И многие люди спаслись. Мы их сегодня и прославляем. Во-первых, Адама, который всю свою долгую жизнь весьма сожалел о том, что послушался голоса змия и не поверил Богу. Мы прославляем и всех праотцев, основоположников веры нашей, основоположников народа Божия: Авраама, Исаака, Иакова. И всех пророков, которые заботились о народе Божием, пытались его вернуть к истинному Богу. Прославляем и Предтечу Господня, прославляем и Матерь Божию, прославляем святых апостолов, которые стали учениками Христовыми. Прославляем и всех учеников апостолов и первых мучеников. Потому что в большинстве своем первая Иерусалимская Церковь была истреблена своими соплеменниками-иудеями и первые триста лет быть христианином значило обрекать себя на смерть.

Прославляем мы и преподобных отцов — монахов, которые уходили из мира, чтобы служить Богу. Когда Церковь победила этот мир и уже не надо было своей собственной кровью платить за то, чтобы быть христианином, верующие люди стали обмирщаться. Император сам покровительствовал Церкви, и многие тогда крестились так же, как в партию не так давно вступали: не ради каких-то высших целей, а ради самых простых и земных, чтобы получить хорошую должность. И ревностным людям, которые видели все это безобразие, было очень тяжело. Поэтому они собирались в монастыри, питались от плодов своих рук, трудились и молились Богу, и многие сподоблялись от Господа благодатных дарований.

Прославляем мы и благоверных царей и князей. То, что им дано было от Бога — происхождение царское или княжеское, — они употребляли не чтобы строить себе дворцы и всячески ублажать свои похоти, но рассматривали это действительно как дар Божий и как возможность послужить своему народу. И всю свою жизнь они старались не себя возвеличить, а старались изо всех сил пользу народу принести, прежде всего духовную. Они возводили храмы, они давали пример благочестия, пример доброй жизни. И многие повторили подвиг святых апостолов, уходили в другие страны проповедовать Христа и достигали удивительного успеха: равноапостольная Нина — просветительница Грузии, или Григорий Армянский, или наш равноапостольный князь Владимир. А в последние времена Николай Японский просветил огромное число язычников. Своим добрым примером, своей любовью к Господу и чистотой своей жизни он просто покорил весь японский народ.

Святых много было, особенно начиная с 1917 года, когда наша страна залилась кровью даже не по щиколотку, а по пояс. Тогда головы не рубили, потому что это долго и хлопотно, а стреляли вволю, всласть. И чтобы сохранить свою жизнь, нужно было отречься от Христа, хотя бы чисто внешне. И кто-то отрекался: священники некоторые с себя снимали сан, а дети отрекались от своих отцов-священников. Но основная масса осталась верна Богу.

Это не первый раз священников Христа ради убивали: чуть пораньше, во времена Французской революции, то же самое было. Но что мы там видим? Масса епископов, масса священников отрекались от Христа публично. А у нас такого не было. Среди русских епископов никто не отрекся, и они дали пример удивительного мужества, мученичества. Вообще большинство духовенства, которому пришлось пострадать, пострадало достойно. Церковь наша за последние несколько десятков лет дала миру столько святых, что они сразу перекрыли число святых всей Вселенской Церкви за две тысячи лет. Это тот духовный потенциал, который накопила Русская Церковь за тысячу лет и доказала его на деле.

Как можно на деле доказать любовь к Богу? На словах все верующие, у кого ни спроси, а на деле? Собственно, наша жизнь так и устроена, что каждый должен в течение своей жизни доказать верность Богу — и тогда Господь его заберет к Себе. Вся жизнь есть некая школа, и в этой школе постоянные экзамены: всякие обстоятельства, искушения — легкие, трудные, средней тяжести, а бывают и очень тяжелые испытания. Вот это и есть экзамен, когда мы должны показать, чтó в нас есть христианского.

Известно, что друзья познаются в беде. И если мы христиане — как Христос говорил про нас: «друзи Мои», — если мы действительно друзья Божии, то тогда только в искушениях мы и можем показать Христу, на что мы способны, и на что мы годны, и насколько мы верны Богу. Вот, например, когда мы очень устали, будем ли мы Богу молиться? Так ли мы Его любим, как говорим, или больше любим все-таки себя: ляжем полежим, вместо того чтобы молиться? Или когда нас бьют по правой щеке и нам хочется дать сдачи, отомстить за себя, как мы поступим? Что мы больше любим, заповедь Божию, которая говорит нам: подставь левую, — или самих себя, желание отомстить?

В течение жизни очень много таких экзаменов. Но самый острый экзамен — это смерть. Господь сказал: в чем застану, в том и сужду. Скоро мы с вами будем умирать, каждый по-своему: один от инфаркта, другой от рака, может, кого-то зарежут в подъезде, муж убьет пьяный. У каждого своя смерть, и эти смертные врата никого не минуют. Как мы будем встречать этот главный экзамен? С чем? О чем мы будем думать? Будем ли мы в страданиях благодарить Господа? То есть вся наша жизнь — это есть всего лишь подготовка к этому переходу.

Если мы рассмотрим жизнь любого святого, то увидим, как они Бога любили и как они Ему служили, как они всю жизнь Ему отдавали, да последней капли всю кровь — только своему Богу. Вот такая самозабвенная любовь к Богу и делает человека святым, потому что нельзя любовь к Богу приобрести, просто как-то собравшись с мыслями, поднатужась. Оказывается, любовь — это есть всегда дар свыше. Любовь к Богу тоже от Бога, но дается она не всем. Потому что любовь постепенно венчает то здание, которое мы строим в результате всей нашей жизни. Нам надо сначала приобрести многие-многие христианские добродетели. Это как бы кирпичи, из которых строится здание нашей жизни. Надо нам приобрести и терпение, и послушание, и кротость, и милосердие, а уже венчает все любовь.

Поэтому если мы веруем, что Иисус Христос есть воистину Сын Божий, если мы через Церковь хотим с Ним соединиться навеки, тогда мы будем изо всех сил стараться Ему угодить, живя по нашей вере. Независимо от того, хочу я — не хочу, нравится мне — не нравится, я буду себя заставлять ради Бога. И вот когда человек заставляет себя, заставляет, заставляет, заставляет, Господь, видя его старание, облегчает ему это иго и дает ему возможность Себя познать, Он Сам приходит к нему. Это пришествие Господа Своей благодатью в сердце и называется святостью. Когда это случается с человеком — вот эта Пятидесятница, — тогда у него уже нельзя любовь к Богу отнять. Как апостол Павел говорит: что меня может отлучить от любви Христовой? В тюрьму сажать? Сажайте! Рубить голову? Пожалуйста! На суд — на один, на другой, на третий? Ради Бога. Камнями побить? Утопить? Что хотите со мной делайте, но нельзя от меня отнять Бога, это невозможно.

Такой человек уже согрешить не может. Ему легче голову потерять, чем украсть хотя бы копейку. Ему гораздо проще в костер пойти, на ужасные страдания, чем каким-то грязным словом выругаться, как его ни мучай, ни пытай. Для него это немыслимо, потому что он уже житель неба. И многие люди пошли этим путем — путем Христовым. Сам Христос, когда Он висел на Кресте и ужасно страдал, ни одного проклятия с Его уст не сошло. Да это и невозможно себе представить. И многие люди повторили этот подвиг. Вся жизнь — ведь это страдание, только несут эти страдания все по-разному. Одни — ради Христа, ради Царствия Небесного, ради того, чтобы стяжать мирный дух, благодать Божию, достигнуть святости. Другие — с ропотом, осуждением, хулой.

Каждый из нас призван к святости, и каждый из нас может войти в это собрание угодников Божиих. Каждому из нас для этого все дано: у нас есть Священное Писание, у нас есть храм, у нас есть Святые Тайны Христовы, которые дают нам источник жизни — благодать Божию. Но мы можем молиться — а можем не молиться. Мы можем Евангелие читать — но в своей жизни не применять. Мы можем причащаться — но если мы причащаемся не рассуждая, если мы причащаемся без покаяния, то мы только в суд себе едим и пьем. А можем, наоборот, обожаться, можем улучшать все время свою падшую природу и все время устремляться к Царствию Небесному.

В силу того что человек стремится к обществу, он обычно подражает тому, что этому обществу любо. Хипарь растит длинные волосы, а наркоман колется или таблетки ест, потому что у них так принято в их системе. Если человек общается с теми, кто физиономию себе раскрашивает сиреневой краской, и он будет так делать. Если вокруг все ругаются, то и он будет ругаться. Как в армии, к примеру, все ругаются страшными словами, и человек, который туда попадает — молодой, слабая душоночка-то еще, — не может этому противостоять и, чтобы как-то затеряться, тоже начинает ругаться: мол, я не хуже вас. А на самом деле ничем не лучше, такая же свинья.

Все люди призваны к тому, чтобы составить собор святых, чтобы все греховное, все безобразное из их жизни ушло. Но каждый сам решает, как ему жить, каждый занимает то место, которое ему больше любо. Поэтому все зависит от нас, от того, к чему наше стремление: либо к высшему, к небесному, если мы хотим воссесть вместе с Сергием Радонежским, с преподобным Серафимом, со всеми нашими мучениками, если нам их жизнь дорога и мы хотим быть с ними, быть со Христом. Или мы хотим жизнь мирскую, где очень весело, где едят, пьют, хихикают, кино смотрят.

Можно ли себе представить Серафима Саровского, смотрящего телевизор? Совершенно дикая картина. Конечно же, нет. Он в монастырь сперва пошел, но и монастыря ему было мало, он еще в пустыню забрался. И этого мало оказалось, он еще тропинку забаррикадировал, чтобы никто не мешал ему Богу молиться. Вот это любовь к Богу! А Евангелие читал?! Каждую неделю он весь Новый Завет прочитывал — каждую неделю на протяжении всей жизни. А спал только два часа, остальное время молился, читал святых отцов.

Вот это жизнь! Вот это любовь к Богу! Поэтому он и Серафим Саровский, величайший угодник Божий. Можем мы так? Конечно, нет. Но ведь что-то мы можем? И вот в ту меру, в которую мы можем, мы должны делать. А в противном случае наша жизнь будет пуста — пуста в смысле духовном: мы никогда не достигнем святости, мы никогда не достигнем Царствия Небесного. А это одно и то же: святость и есть Царствие Небесное.

Господь для чего Кровь пролил? Чтобы весь мир, каждого человека, рождающегося на земле, привести в Царствие Небесное. Поэтому если мы эту жертву не усвоим, не примем, то, значит, мы сами лишаемся Царствия Небесного. И вот сейчас, окинув мысленным взором всю историю человечества от падения Адама до сияющих святых мучеников, к чему наше сердце склонится? Победим ли мы свою лень, свои страсти? Нас всех корчит от страстей: кого от злобы, кого от гнева, кого от сребролюбия, кого от блуда — кого что мотает. Но ради Христа неужели мы не откажемся от удовлетворения своих бесчисленных страстей?

Потерпи! Наш век, по предсказаниям святых отцов, это век терпения. Потому что молиться мы не можем; Священное Писание исследовать тоже не можем — ума не хватает; послужить ближнему тоже как-то плохо у нас получается; мы даже свою семью не можем в порядке более-менее содержать. То есть никакое настоящее делание христианское нам невозможно. А вот скорбей очень много, и болезней всяких, и нападений, и искушений. Поэтому сейчас, как говорится, дурак не спасется. Все в мире так устроено, чтобы нас смирить, чтобы нам обязательно какую-то скорбь потерпеть, уничижение, болезнь. Надо только это принимать со смирением и просить у Бога: дай, Господи, терпения. И «претерпевый до конца»: кто не раздражится, не прогневается, не сорвет свою злобу сатанинскую на ближнем своем — тот и получает спасение. Потому что терпение рождает смирение, а смирение привлекает благодать Божию. Поэтому и для нас, вот таких немощных, грешных, окаянных, которые помолиться-то нерассеянно не могут, оказывается, путь спасения тоже не закрыт.

Поэтому нам надо в свою меру обязательно стараться. И когда нам будет трудно смиряться, терпеть, надо вспоминать святых угодников Божиих. Ну все-таки нам не трудней, чем апостолу Павлу, который не один год в тюрьме просидел и в кандалах. Нам ненамного трудней, чем апостолу Петру, когда его вверх ногами к кресту пригвождали. Нам не трудней, чем святым мученикам, с которых крючьями мясо сдирали. Нас никто не расстреливает, на Соловки не сажает, никто нас в Сибири из вагонов в ноябре месяце босиком не выкидывает: мол, живите как хотите, чем скорей передохнете, тем лучше. У нас еда есть, одежда есть, тепло в домах есть, крыша не течет. А мы все жалуемся: то нам тесно, то нам соседи мешают. Ну что нас, бьют, что ли? Если кого и стукнут, то это крайне редко, да не так уж и сильно. А если в барак, да ни за что? Мы-то люди грешные — ну немножко нас стукнули, но ведь за что-то. Ну пусть даже ни за что — а двадцать пять лет невинно посидеть в тюрьме, это как? Вот сравним свои страдания, какие-то ничтожные, с тем, что терпели люди еще совсем недавно. Да мы в раю живем по сравнению с ними! Если трезво посмотреть, то наша жизнь — это просто курорт, бесконечная Ницца, сплошные удовольствия.

Поэтому нам надо обязательно всегда помнить, что в каждый день, прожитый нами, мы либо с Богом соединимся, проживем его ради Бога, либо этот день для Бога будет потерян совершенно бессмысленно. А ведь из дней составляется жизнь, и каждый грех влечет за собой другой, третий, четвертый. И если мы не будем с грехами бороться, то мы в эту тину постепенно провалимся. Поэтому чем раньше мы эту борьбу начнем, тем лучше. Только вот охота нам спасать свою душу или нам на свою душу наплевать, нам важней наши удовольствия, наши привязанности и наши развлечения?

Поэтому будем всегда, когда нам трудно, вспоминать святых угодников Божиих, которые жили до нас и многими скорбями и трудами вошли в Царствие Небесное. И их добрый пример, их молитва помогут и наш крест, вот этот маленький, легонький, донести и хоть последними, но все-таки войти в Царствие Небесное. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

9 июня 1990 года, вечер

День Всех святых,

в земле Российской просиявших

Сегодня день всех святых, в земле Российской просиявших. Столько святых, сколько дал народ, живший на нашей земле, не было больше нигде. В Евангелии говорится: «Вышел Сеятель сеять». Господь посеял слово Божие во всех народах, и каждый из них по-своему на это отреагировал. Святость есть ответ человека на зов Божий.

Бог пришел на землю, чтобы позвать всех. Он так сказал: «Много званых». Мы живем в век, когда на земле уже не осталось ни одного человека, за исключением маленьких детей, который не слышал бы о Иисусе Христе. Сам звук Его имени уже рождает некие ассоциации. Во всяком случае, все знают, что Этот Человек говорил про Себя, что Он Сын Божий, сшедый с Небес. И все знают, что Он распят был на Кресте. Но реакция сердца человека на это событие бывает совершенно разная. Большинство людей это вообще не интересует. Они не дают себе даже труда узнать, а что же Христос говорил, живя на земле; что Он делал, когда ходил две тысячи лет назад по Палестине; как случилось, что, хотя по всему видно, что это был Человек хороший, Его распяли. Жизнь Иисуса неинтересна большинству живущих на земле — то есть, хотя до их слуха доносится призыв, ответа на него люди не дают.

Господь пришел ко всем. Конечно, Он начал со Своего народа — избранного, любимого. Но этот народ в массе своей отверг Его, так же как теперь и наш народ в массе своей совершенно отверг Христа, и, кстати, по той же самой причине. Это, видимо, вообще удел человечества — отвергнуть Бога. Но были люди, которые откликнулись на этот призыв. Каким же образом совершился их ответ Богу? На примере апостолов, этих первых святых Нового Завета, мы видим, как это случается. В Евангелии от Матфея, которое мы сегодня читали, рассказывается, как Господь призвал апостолов Андрея, Петра, Иакова и Иоанна. Подошел Он к Галилейскому морю, увидел двух братьев, закидывающих сети в море, и говорит им: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». Они тотчас оставили сети и пошли за Ним. Так же и сыновья Зеведеевы.

Представьте себе картину: рыбаки ловят рыбу. Это источник их существования: от этой рыбы они и питаются, от этой рыбы они и одеваются, и содержат свои дома. И вот Он их зовет — они это бросают, совсем, навсегда оставляют и идут за Ним. А Иаков с Иоанном оставили даже и отца, а Петр оставил дома жену и стал ходить за Христом. Это мало кто может совершить: вот так ради Христа отказаться от всего. Поэтому мало кто может быть апостолом.

И нам невозможно всем сделаться ловцами человеков, апостолами. Нам невозможно всем стать и мучениками. Это только кто сподобится, кого Господь изберет, кому даст пострадать за Себя. Нам невозможно всем стать преподобными, потому что не все могут уйти в монастырь, да и учиться духовной жизни теперь уже стало не у кого. Но для нас не закрыт путь спасения. Мы и живя в миру тоже можем стяжать праведность в свою меру. Для этого надо так устроить эту жизнь, чтобы не мир нами владел, а нами владел Христос, чтобы Его заповеди управляли нашими мыслями, чувствами, словами и поступками. И насколько мы потрудимся и сумеем ради Христа преодолеть все мирское, что есть в нас, вытесним все зло и дадим действовать в нас благодати Божией — настолько мы и приобщимся к Царствию Христову, к учению Его, к любви Его, к Его благодати, которую Он послал на землю, в Свою Церковь.

Каждый в своей жизни обязательно встречается со словом Божиим, слышит Его зов. Он доносится к нам и из Евангелия, и весь окружающий нас мир, за исключением творения рук человеческих, свидетельствует о Боге. Поэтому многие приходили к Богу, всего лишь глядя на небо — голубое или темно-синее, полное звезд. Только совсем одичавший человек, созерцая ночное небо, не придет к мысли о Боге и не захочет Ему молиться. Но суета мирская постепенно похищает такие добрые мысли, и человек не всегда готов дать Богу тот ответ, которого Господь от него ждет.

Христос позвал апостолов — и они оставили все и пошли. Чем больше человек оставит в этой жизни для того, чтобы пойти за Христом, тем больше он к Нему приблизится, тем глубже он войдет в Его учение, тем любимей он Ему станет из всех учеников. Петр однажды спросил Христа: «Вот мы оставили все, что нам за это будет?» Господь ответил, что он во сто крат получит больше того, что оставил. А апостол Павел, другой ученик Христов, сказал, что «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».

Если человек однажды поверил Христу, что слова Его не праздны, а истинны, то он нисколько не сомневается в обетовании Божием. Если Христос сказал, то так и будет. Но для этого нужно выполнить условие: как можно больше всего оставить в этом мире. А что в этом мире? Похоть, суета мирская и, конечно, гордость житейская. Наша жизнь во многом состоит из гордости, тщеславия, превозношения, из желания занять какое-то место, кем-то выглядеть, что-то из себя представлять. Гордость руководит и нашими поступками, и мыслями, и чувствами. Нас также обуревают всякие желания, по большей части животного происхождения, которые тянут назад, туда, в животный мир, в скотское существование. И спасение человека из этого мрака и ужаса, в котором он живет, зависит от того, каков будет его ответ на призыв Божий.

Если мы хотим быть гражданами Неба, согражданами святым, своими Богу, то мы должны в себе победить то, что в нас есть от животного. И обязательно надо преодолеть ту многопопечительность, которая всем нам свойственна. Вот Петр, Андрей, Иаков и Иоанн это преодолели совершенно и стали апостолами.

Но к спасению призваны все, каждому из нас дана эта возможность, вопрос в том, сумеем ли мы ею воспользоваться. Кто-то из нас погибнет, кто-то из нас спасется, кто-то станет святым. Господь, Который управляет всем, с каждого спросит ровно столько, сколько ему будет дано. И искушений, и всяких трудов, скорбей, болезней, страданий Господь никогда не пошлет больше, чем мы можем это понести. Поэтому если мы с вами по какой-то причине не войдем в сонм святых земли Русской, то в этом будет только наша вина и больше ничья: наша лень, наша нелюбовь ко Христу или отсутствие полноты этой любви, которая бы заставляла нас трудиться. Значит, нам мир и все красное мира сего оказалось дороже, чем слово Божие. Значит, мы где-то в глубине своей души, тайно, может быть даже не отдавая себе отчета, вот этот выбор сделали. И этот выбор мы совершаем каждый день. Каждый день промысел Божий нам предлагает исполнить заповедь или нарушить ее, помочь ближнему или отвергнуть его, помолиться или полениться. И так во всем, в каждом деле, на любом уровне, на любом плане нашего бытия. Пришел помысел — ты можешь его принять, можешь его отвергнуть. Если ты его принял, услаждаешься им — значит, ты выбираешь мир. Если отверг его с гневом — значит, выбираешь Христа.

Господь говорит, что, чтобы достичь Царствия Небесного, нужно отвергнуться себя. Мы достигаем Христа только в меру самоотвержения. Чем больше этого самоотвержения, тем ближе мы ко Христу. И это закон духовной жизни, потому что в нас своего нет ничего, кроме греха. Все то прекрасное, что есть в нас, — от Бога. Он создал нам тело, Он дал нам разум, Он вложил в нас бессмертную душу, в которой есть искони любовь к добру и желание Царствия Небесного. В любом человеке заложено стремление к лучшему, это в нас от Бога. А наше — это то, что мы привнесли в нашу душу, все зло, начиная с грехопадения Адамова и кончая теми грехами, которые мы совершили сами. И дать Христу место в нашей душе можно только вытеснив то зло, которое есть в нас, которое мы успели в душе накопить. Если в нас остался какой-то еще не задетый греховной проказой участок совести нашей, которая заставляет нас двигаться к добру, то этим и надо жить, это и надо в себе развивать и расширять и всю тьму постепенно выталкивать из своего сердца. Таким образом мы дадим свободу благодати Божией действовать в нашем сердце, а действие благодати Божией в сердце человека есть святость.

Святость не человеческого происхождения. Это дар Божий человеку за его труд, за его отвержение зла, за его выбор. Если человек выбирает Бога в своей жизни, то Господь его Сам очищает, и Сам спасает, и наполняет его Божественной жизнью. И к этой полноте Божественной жизни, дорогие братья и сестры, мы все призваны. Если мы пойдем по стопам апостолов, которые начали этот путь, и всех святых, которые жили до нас и молились, — мы знаем, что они молились даже и у нас в храме, — то мы продолжим это дело, продолжим сияние славы Божией на нашей земле. А через нашу землю, через нас эта слава Божия, может быть, распространится и дальше. Потому что нельзя спасаться в одиночку.

Вот так и получается спасение человеческой души: Господь зовет, а человек откликается и идет за Ним. Путь этот, конечно, трудный, потому что грех прирос к нашей душе и отдирать его нужно с кровью и с мясом. Поэтому немногим вообще хочется над собою трудиться — легче лежать в расслаблении. И поэтому немногие достигают Царствия Небесного.

Нам надо всегда помнить, что мы новый народ Божий, призванный к жизни небесной, и Господь хочет нам эту жизнь небесную дать. Иногда бывает, грех так обступит нас, что кажется, ничего не осталось, кроме тьмы. Но мы просто забываем, что Господь, любящий нас, рядом и все святые земли Русской тоже рядом. И они молятся за нас, любя нас. Невозможно даже представить, чтобы это было иначе. Раз мы, грешные, способны на такую любовь к ним, то тем более как же их святые сердца должны любить нас и нам сострадать. И если мы, уже утопающие, обратимся, как Петр, и воскликнем: «Господи, спаси нас, мы погибаем!» — Господь готов прийти к нам на помощь и наши святые сродники обязательно услышат наш вопль. Только он должен идти из глубины сердца.

Мы действительно должны понять всю глубину нашего падения, всю огромную разницу между нашей жизнь и жизнью святых и возгореться сердцем и устремиться к этой праведной жизни. И тогда мы достигнем, потому что Господь сказал: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Вот тогда — при слиянии нашей души с Духом Божиим — и произойдет то насыщение, к которому стремится каждый человек и которого он не получает в жизни мирской.

Поэтому будем стараться быть верными нашему Богу, не давать злу действовать в нас, стараться всеми силами души, насколько они сейчас, в данный момент, у нас есть, противостоять дьяволу. А ту немощь, которую мы естественно испытываем в нашей борьбе, будем восполнять молитвой, просить у Бога помощи, и она не замедлит быть. Господь сказал: «Сила Моя в немощи совершается».

Когда мы познаем свою немощь, ощутим себя действительно нищими духом, когда мы всю свою гордую напыщенность оставим и будем просты, как были просты рыбаки-апостолы, — только тогда мы сможем достичь Царствия Небесного. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

17 июня 1990 года

Воскресное всенощное бдение

Сегодняшнее воскресное евангельское чтение повествует нам о том, как воскресший Господь явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила об этом ученикам Христовым, но те ей не поверили. Потом Господь явился Луке и Клеопе, шедшим в Эммаус. И когда они рассказали об этом остальным ученикам, те опять не могли поверить.

Хотя ученики очень скорбели, что Господь их оставил, плакали и рыдали, как сказано, тем не менее они не поверили свидетелям Его воскресения. Казалось бы, как же так, Господь столько раз им говорил, что Он должен пострадать, а потом воскреснуть. Но погруженность в отчаяние затмила им память. Это произошло потому, что они еще не были людьми духовными в православном понимании этого слова. Господь через слово только предочистил их к принятию Святого Духа, но они еще Духа Святого не получили. Поэтому ум их пленялся то одним, то другим обстоятельством и они просто забыли о том, чтó сказал им Учитель. Горе вытеснило память об этом.

Нечто подобное происходит и с нами. Мы уже прочитали Евангелие и вроде веруем, что Христос не только был когда-то, но есть и сейчас и участвует в нашей жизни. Но из-за погруженности в свою собственную жизнь, в свои переживания и мысли память о том, что Христос среди нас, как-то уходит. Хотя время от времени появляются свидетели, которые говорят нам, что жив Христос, и наше сердце воскресает для этой мысли, но потом житейские перипетии опять уводят нас от сознания, что Господь пребывает с нами, что Он никуда не ушел, Он рядом и действует. Это происходит с нами оттого, что мы тоже, как и апостолы, не имеем Духа Божия в той полноте, которую они получили позже, в день Пятидесятницы. И нам нужно еще восприять Духа Святаго, нам нужно еще стать людьми подлинно духовными.

Господь явился одиннадцати ученикам, «возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили». Упрекал не только за неверие, но и за жестокосердие, потому что человек верует не умом, но сердцем. И жестокосердие, огрубление сердца не дают ему воспринять веру во всей полноте, делают его невосприимчивым. Сердце — это орган веры, и, как любой орган, оно может утратить свою функцию. Глаза могут покрыться катарактой — и человек потеряет зрение; барабанные перепонки могут лопнуть — тогда человек перестанет слышать; может лопнуть сосуд в мозгу — и человек утратит речь. Так же и сердце: оно может воспринимать духовное, а может не воспринимать. Многие думают, что если человеку очень убедительно объяснить, то он обязательно поверит в Бога. Это огромное заблуждение. По каждому слову Евангелия написаны тома, все разъяснено, разжевано сотни лет тому назад, все давно известно — надо просто пойти в библиотеку и почитать. Православная философия настолько сокрушительна для ума, что никакие марксизмы не устоят перед ней никогда. Именно поэтому все эти книги были изъяты не только из библиотек, но даже в букинистические магазины их не принимали, потому что, не дай Бог, кто-нибудь прочтет и все ему станет ясно. В православном мировоззрении нет темных дыр, оно содержит ответ на всё — но это только для ума, потому что ум можно убедить логикой. Хотя мало кто умеет логически мыслить, но все-таки если человек напряжется и будет следовать логическим рассуждениям, то ум можно убедить. А сердце? Сердце не заставишь верить ничем, его надо обязательно предварительно умягчить.

Сердце Марии Магдалины сначала тоже было огрубелым. Господь изгнал из нее семь бесов, семь страстей — значит, она тоже имела смертные грехи, свойственные всем нам, людям падшим. Но Господь спас Марию — спас за то, что она «возлюбила много», то есть умягчила свое сердце, так что оно оказалось способно воспринять, и Господь многое ей открыл и ей первой явился воскресшим. Поэтому если нам что-то неясно в Писании, это не потому, что мы глупые и необразованные люди. Апостолы все были людьми необразованными и очень простыми, но веру усвоили, потому что усвоение шло сердцем, а сердце у них было чистое. И многое, чего они не понимали умом, они сердцем уясняли быстро, а потом уже это осмысливал ум. Так бывает и в любви: сначала человек любит, хотя и не знает, почему и за что. А уже прожив жизнь, он может объяснить: вот это мне любо в этом человеке, вот это любо. То есть сначала любовь, а потом уже объяснение.

«И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет», хотя и крестится. Многие на вопрос: «Веруешь ли ты в Бога?» — отвечают: «Я крещеный», забывая о том, что и Маркс был крещен, и Гитлер, и Ленин, и Сталин, и Лаврентий Павлович Берия, наверное, тоже был крещеный человек. Но крещение само по себе не спасает, потому что это не магический акт: что-то поколдовали, и ты спасен. Нет, крещение начинает действовать в человеке, когда у него есть вера, а если веры нет, крещение лежит втуне. Вот у нас вся страна крещеная, но пока что-то толку от этого никакого не видно. Все только приходят и крестятся, а зачем они это делают, объяснить не могут — хочу и все. Говорят: у меня прабабушка была крещеная, у меня прапрапрадедушка был крещеный, поэтому я хочу креститься. То есть никакого вразумительного ответа человек дать не может. Сердце заставляет это делать, сердце чувствует, что это надо, а ум не в состоянии осмыслить — настолько уже закоснел, что у него нет никакого ресурса, чтобы в это погрузиться, это изучить, чтобы догнать работу сердца. Поэтому процесс осмысления может быть очень длительным.

«Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками». Могут даже взять в руки змею ядовитую; если даже кто смертельное выпьет, не повредит им; а если возложат руки на больных, то они встанут здоровыми. Вот такие признаки сопровождают верующих во Христа. И если мы проверим, как это у нас получится, мы увидим, что ничего такого не происходит. Следовательно, по определению никакой веры христианской у нас нет, потому что, если имеешь веру с горчичное зерно и скажешь горе: двигнись и вверзись в море, — она пойдет и вверзется. Только если мы стяжем Святый Дух, то есть станем святыми, эти признаки будут явными. Поэтому мы и называем святых чудотворцами. Вот святой праведный Иоанн Кронштадтский чудотворец плыл на пароходе, и он сел на мель. Что делать? Отец Иоанн пошел в уголок, помолился — вода в реке прибыла на два метра и пароход дальше поплыл. Вот это человек верующий, это человек духовный.

Конечно, каждому святому своя мера. Апостол Павел говорит: есть святые как солнце на небе; солнце от земли в славе разнится; и звезды тоже разные: одна поярче, другая поменьше светит. Но каждый христианин призван именно к святости. А если нас удовлетворяет наша такая жизнь — в постоянном забвении Бога, в нежелании стяжать подлинную духовную жизнь; если мы не хотим действительно достичь Царствия Небесного; если мы не плачем о том, что нет у нас подлинной святости; если не горюем о том, что мы никому не можем помочь своей молитвой, тогда мы так и останемся вне Духа Божия. А «кто Духа Христова не имеет, тот и не Его», говорит апостол. Поэтому нам надо Духа Святого стяжать. Для этого Господь и приходил. Он сказал: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» Господь хочет, чтобы этот огонь в нас возгорелся. Он избрал нас из жуткого, похабного, заблудшего мира. Он даром дал нам веру — в один прекрасный момент мы оказались верующими людьми. Он дал нам источник новой жизни, собрал нас в храме. Он научил нас молиться, дал нам заповеди, Священное Писание, дал нам в пищу Плоть и Кровь Свою, чтобы мы из этого источника благодати Божией черпали благодать.

Но хотя мы приступаем к Чаше Жизни, благодать из нас быстро уходит, как сквозь решето, и мы опять остаемся тощими. Это происходит оттого, что нет у нас веры. Мы Евангелие читаем, но оно как будто не для нас писано. Слово Божие проходит мимо нас, и мы не пытаемся его каким-то образом исполнить, чтобы оно стало основой нашей жизни, наших поступков, слов и мыслей. Поэтому пока мы не встанем на путь мужественной борьбы с собой, со своим греховным навыком, благодать Божия так и будет улетучиваться и мы не скопим ее в течение своей жизни и Царствия Божия не наследуем.

Мы все здесь люди верующие, мы не пьем, не курим, матом не ругаемся, не воруем. Само по себе это неплохо, но это пока только иудейство: не обижай папу с мамой, не воруй, ходи раз в неделю в храм, два раза в неделю постись — и все в порядке. Но закон Моисеев не спасал, он только приуготовлял к спасению. Если бы закона было достаточно, Христос бы не пришел. А Господь хочет нам дать нечто большее, чем из животных сделать нас просто людьми, потому что этого еще недостаточно для Царствия Небесного. Поэтому Он и сказал притчу о десяти девах: пяти мудрых и пяти неразумных. Мудрые собрали достаточное количество елея, а неразумные нет. Серафим Саровский говорит, что елей — это благодать Божия, которую человек стяжал в течение своей жизни. И когда Господь пришел, готовые вошли на брачный пир Царя Небесного. А те, которым не хватило елея, опоздали, и двери оказались затворены. Они стали стучать: Господи, открой нам, мы же верующие, православные, крестик на себе носим, в храм раз в неделю ходим, утренние и вечерние молитвы читаем, каноны перед причастием вычитываем, раз в неделю или раз в месяц причащаемся. Открой нам! А Господь сказал: «Не знаю вас».

Почему Он нас не познал? Потому что Он в нас не был. Мы живем своими чувствами, своими мыслями, своими представлениями. Живем своим, а не Христовым. Поэтому мы Его в свое сердце не пустили, не дали Ему властвовать в нашем сердце, не подчинили всю жизнь именно Ему. И Он ушел. Некоторые говорят: я глубоко верующий человек. Прямо так глубоко, что даже и дна не видно. Но при всей этой «глубине» оказывается, что никакой подлинно христианской жизни-то и нет. Потому что христианская жизнь — это жизнь духовная. А у человека нет не только ее, нет даже и стремления к ней. Он даже об этом не задумывается, не хочет этого, устроил себе какой-то собственный мирок и в нем живет.

Конечно, мир православный очень красив. Ну что может быть прекрасней православной иконы, или православного храма, или православных песнопений? Ничего подобного на земле нет. Что может быть прекраснее такого множества замечательных людей, которых мы видим в храме? Пойдем куда угодно, в любое общество, начиная от партийной конференции и кончая универсамом. Где мы найдем такое обилие замечательных людей, как в православном храме? Конечно, попадаются и злыдни, и отпетые негодяи, которым здесь и не место, но все-таки такого числа прекрасных людей, как в храме, нет нигде. Поэтому каждый человек, стремящийся к некой душевной жизни, может здесь неплохо устроиться и может даже неплохо прожить жизнь, никого не обижая, никого не задевая, с краюшку, тихонечко — но не стремясь к высшему, не жаждая праведной жизни во Христе, не желая приблизиться к Нему.

Вот это моя молитовка, это мой аналойчик, это моя иконочка, вот это мой батюшка, это все мое, такое культурненькое, приятненькое — но в этом нет подлинной христианской жизни. Почему? Потому что в этом нет подвига, нет самоотречения. В этом есть только любовь к себе, желание устроиться хорошо, то есть то же самое иудейство, которое и отвергло Христа. Иудеи думали, что Христос даст им земное царство, а Он говорит: «Царство Мое не от мира сего», — поэтому они Его и убили. И каждый человек, который хочет себе устроить хорошую жизнь, на самом деле просто распинает Христа, и больше ничего. Потому что христианство — это постоянное самоотречение, это все время желание ущемить себя ради заповедей Божиих, ради своего ближнего и ради своего врага. Это жизнь, исполненная постоянного подвига и жажды этого подвига.

Мы все хотим, чтобы жизнь была накатанная, спокойная, чтобы все шло хорошо. Но это не христианство. И если мы этого хотим, тогда мы просто не сюда попали, нам совсем не сюда надо идти, а нужно искать совершенно другую веру. Поэтому многие из нас, кто не поймет этого в течение жизни, будут обескуражены, когда Царствие Небесное окажется для них закрыто. Так и сказано в Писании: они будут стучать в полной уверенности, что сейчас Царствие Небесное им откроется, а Господь скажет: Я даже вас не знаю, кто вы такие есть.

Да, каждый человек стремится к счастью, и это желание естественно, оно идет от утраченного рая, в котором мы все в праотце Адаме когда-то пребывали. Но мы лишились рая, на земле он невозможен. Рай возможен только в твоем сердце. Никакую внешнюю райскую жизнь ты никогда не устроишь, сколько бы ни хотел. Это будет лишь погоня за собственным хвостом. Но щенку простительно, когда он бегает за своим хвостом, а человек задуман Богом для высшей цели. Господь хотел бы, чтобы мы отверглись себя, взяли крест свой и следовали за Ним. И чем глубже мы будем в это вникать и в своей жизни стараться этому следовать, тем ближе мы будем подходить к подлинному христианству. И вот тогда-то мы и узнаем, что значит понимать Священное Писание, что значит молиться Богу, что значит своей молитвой помочь кому-то, потому что молитва наша будет услышана Господом.

Мы-то молимся обычно в стену, делая бессмысленную попытку сосредоточиться, которая никогда нам не удается. Думаем: вот сейчас мы напряжемся и слово молитвы дойдет до нашего сердца. Нет, этого не будет, пока не будет подвига ради Христа! Наше сердце не откроется, потому что сердце умягчается только подвигом, отречением от себя. Как апостолы: Господь их позвал — и они оставили все. А что мы в этой жизни оставили ради Него? Чем мы пожертвовали? Пять минут утром жертвуем для Бога, чтобы помолиться, и пять-десять минут вечером. Так мусульмане правоверные пять раз в день молятся. Нам до них еще плыть и плыть. Поэтому Господь сказал: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное».

Нам надо обязательно это превзойти. Конечно, без правила, без хождения каждое воскресенье в храм, без ежедневного чтения Писания вообще ни о каком христианстве нельзя говорить. Нельзя стать христианином, не будучи сначала иудеем. Сперва надо научиться исполнять закон, а потом уже из закона, из этих коротких штанишек, вырасти в подлинно духовную жизнь. Как ребеночка не сразу учат читать «Войну и мир», а сначала: а, б, в — букварь читать. И закон есть всего лишь букварь. Поэтому если мы довольствуемся только тем, что научились в храм ходить по воскресеньям, то этого страшно мало. Ну а кто не научился в храм ходить, о нем вообще речи нет. Потому что кто три воскресенья без уважительной причины в храме не был, тот уже не христианин, он от Церкви отлучен. И кто раз в месяц не причащается, тому надо в этом каяться как в грехе, потому что, значит, он вообще ничего не понимает в христианстве. Поэтому если человек не стремится постоянно к источнику этой благодати, ему просто надо засесть за Евангелие — не есть, не пить, а читать и читать, молясь Богу: Господи, вразуми, дай мне понять, как мне спасти мою душу. В чем нам, Господи, и помоги. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

23 июня 1990 года, вечер

Вечерняя служба

под память апостола Иуды

Один брат говорил авве Пимену: «Меня смущают помыслы и не дают мне подумать о грехах своих, а заставляют меня замечать только недостатки брата моего». Как это похоже на нас! Тогда авва Пимен рассказал ему об авве Диоскоре, который в келье плакал о себе. Ученик спрашивал: «Отец, о чем ты плачешь?» — «Плачу о грехах своих, чадо». — «Ты не имеешь грехов, отец». Но старец отвечал: «Уверяю тебя, сын мой, если бы можно было мне видеть свои грехи, то мало было бы еще и четырех человек, чтобы вместе со мной оплакать их». «Тот поистине человек, кто познал самого себя», — завершил свой рассказ авва Пимен.

Это воистину так, потому что животное, например, обращено вовне, не размышляет о своей жизни: не размышляет о смысле ее, не размышляет о том, куда его жизнь притечет. А человек тем отличается от животного, что не может жить просто так, ему обязательно надо знать, зачем он живет, какой в этом смысл. Поэтому если мы заботимся только о том, чтобы поесть, попить, одеться или как-то поразвлечься, то это жизнь собачья. Так сейчас живет, к сожалению, большинство людей: они не думают о том, что они стареют, что им придется умирать, что за каждое слово надо будет держать ответ. И каждый забывший Бога человек старается как-то уклониться от главного вопроса: в чем смысл жизни? Так вот, тот поистине человек, кто познал самого себя.

Человеку свойственно покаяние, у него есть такая возможность. Если в нем совесть не умерла, он всегда может оценить свой поступок и понять, хорош он или плох. Это основано прежде всего на совести. Когда человеческая совесть еще жива (обычно это у молодых людей бывает, а с годами совесть постепенно засыпает и потом и вовсе умирает), то, если человек сделает что-то нехорошее, он сожалеет об этом, иногда стесняется в этом признаться, старается себя как-то оправдать, но совесть его все равно мучает, напоминает о дурном, содержащемся внутри.

Человек может оценить свой поступок и на основании того, что люди скажут. Если его поступок неприемлем для остальных людей, то из этого он может заключить, что он поступил плохо. Но если совесть уже молчит, а вокруг все грешат таким же образом, то человеку кажется, что поступок его нестрашен. Вот мы идем по улице, и посреди дороги лежит убитый человек. Конечно, нас этот вид ужаснет. Но для людей, которые бывали на войне и видели убитых каждый день десятками, это стало самой обычной вещью. Подошел, ногой пнул, смотрит, сапоги еще хорошие — взял и снял. Люди, которые в морге работают, даже завтракают рядом с покойником: лежит покойник, а они спокойно завтракают, потому что привыкли.

Наша обычная мирская жизнь весьма грешная. Люди друг на друга злятся, ругаются, разводятся, блудят, детей убивают во чреве. И все это стало обычным явлением. Что тут особенного? Ну напился — все напиваются, ничего страшного. Ругается? Все ругаются, потому что общая атмосфера нашей жизни стала наполняться такой страшной руганью. Недавно я был в деревне, так там ребеночку всего три года, а он уже очень сильно матом ругается. Причем когда меня увидит, замолкает, потому что он знает мое отношению к этому: ему уже дедушка с бабушкой объяснили, что при мне ругаться нельзя. То есть то, что существует человек, которому это не нравится, как-то его ограничивает, а все остальное не ограничивает. Когда ему было два с половиной года, совесть его еще как-то останавливала, а теперь совесть уже молчит и окружающая среда молчит. И он может спокойно пребывать в грехе, в грехе смертном, который растлевает и губит душу, и ничего с этим пока не поделаешь. Может быть, вырастая, он осознает, что это плохо, и перестанет, а может быть, уже и не сможет, настолько это войдет в привычку.

А познать самого себя — что это значит? Это значит трезво оценить всю свою жизнь, познать все свои поступки, все свои мысли, все свои слова очень трезво, очень честно, как бы со стороны. Если бы каждый из нас мог это сделать, он бы увидел, что вся его жизнь есть сплошной грех, вся, от начала и до конца. И если так поглядеть, то не заплакать невозможно, если, конечно, совесть у нас еще жива. Потому что совесть всегда человека побуждает к сокрушению сердца. Путь возвращения к истинной жизни, к праведности, к освобождению от греха начинается в человеке через сокрушение. Поэтому если мы хотим познать себя, нам нужно научиться не оправдываться, не стремиться кому-то доказать, что мы хорошие, потому что это не соответствует истине.

То, что в нас есть хорошего — в каждом это, безусловно, есть, — это то, что заложено Богом. А то, что мы сами в результате жизни приобрели, — это, к сожалению, только зло, грех и тщеславие: я, я, все я... А истинное устроение души — это не самообман, когда человек старается защитить себя, оправдать свои поступки, возвеличить себя и перед другими получше показаться. Нет, истинное устроение души — это когда человек кается. Потому что если человек оправдывается, значит, ему не нужен суд Божий, он сам себя оправдал, он сам все объяснил: это я сделал потому-то, это я сделал потому-то. В храм опоздал, потому что автобус не пришел; молитвы утром не прочитал, потому что вчера поздно лег; не пощусь, потому что нечего есть; на работе с начальником поругался, потому что он не прав; родителям нахамил, потому что они, как теперь говорят, «достали»; выпил, потому что предложили, неудобно было отказаться; в тюрьму попал, потому что компания плохая; ничего в жизни не достиг, потому что система плохая, государство плохое. И получается, что ты ни в чем не виноват. А раз ни в чем не виноват, значит, зачем куда-то идти? Идти никуда не надо. Все, человек самодостаточен, ему уже не надо развиваться, все у него хорошо. Вокруг все плохо, все кругом виноваты, он только хорош.

Такое состояние души, когда человек себя постоянно оправдывает, — это и есть духовная смерть. Поэтому нам надо учиться плакать о своих грехах. Посмотреть на себя в духовное зеркало внимательно и увидеть бездну греха. И когда мы познаем, что мы грешники, тогда мы поймем, что нам нужен Спаситель. Тогда мы действительно будем плакать, просить у Бога прощения за все, стараться исправляться, быть ко всем внимательными, никого не осуждать. К сожалению, часто слышишь: «Этот коммунист, этот начальник, все дрянь, один я хороший». Как монах, который сказал старцу: «Я за собой грехов не вижу, а в другом только грехи и вижу». Да ты на себя-то посмотри повнимательнее. Если бы, как Иван Андреевич Крылов говорил: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» — тогда сразу ясно, куда тебе идти. Подумай, в чем надо исправиться, в чем твое свинство заключается. А ведь за тебя Христос Кровь пролил.

Какую до нас человечество прошло эволюцию! Адам отпал от Бога через грех, а Авраам уверовал в Бога, и от него пошел народ, верующий в истинного Бога. Этот народ заблуждался, и Господь посылал ему пророков, которые возвращали его к Богу. Пророки ради правды Божией отдавали свою жизнь, их камнями побивали, деревянной пилой перепиливали, в клетки со зверями кидали, во рвы бросали — и чего только с ними ни делали. Потом Сам Христос пришел, три года учил, не зная ни отдыха, ни покоя, и жизнь Свою на Кресте закончил ради нас. Потом Его ученики пошли проповедовать. Завтра память святого апостола Иуды, который был сродником по плоти Господа. Он тоже свою жизнь мученически закончил. И сотни тысяч, миллионы мучеников пострадали за Христа. А сколько было споров богословских, сколько еретиков. Все это Церковь победила, и вера стала распространяться, дошла до нашей земли. Сколько потрудились и равноапостольная Ольга, и князь Владимир, и все преподобные отцы наши! Потом татаро-монголы пришли, все пожгли. Но наш народ всё пережил, опять монастырей настроил.

Мы уже живем в конце, мы уже пришли на все готовое. Даже храм этот не мы строили, его Митрофан Грачев построил. Мы на всем готовом: Евангелие не мы писали, службу церковную не мы составили, иконы, которые есть в храме, все старые, новеньких очень мало, все от предков досталось. Читаем книги — это же не мы придумали. Святые отцы написали, другие люди на русский язык перевели с греческого, и вот пожалуйста — учись, читай. То есть в каждого из нас столько всего вложено! А мы все продолжаем стоять на месте, потому что никак не можем осознать: а что же нужно нам для развития? как нужно идти дальше? А дальше можно идти, только это все освоив, через свое сердце и ум пропустив — и тогда уже делать шаг вперед.

Каждый из нас в своей жизни проходит, с одной стороны, жизнь всего человечества и жизнь своего народа. С другой стороны, мы все ведь живем заново, особенно молодые люди, кому пятнадцать-семнадцать лет. Они и книг-то еще мало прочли, а человек уже в зрелых годах начинает понимать, что он не просто так ниоткуда на земле появился, что все мы связаны — поколение с поколением. Наши предки сколько в нас всего вложили, и это все мы должны принять и усвоить. Столько в нас всеяно! Неужели ничего доброго на почве нашей души не произрастет?! Неужели вся жизнь заключается в еде, в телевизоре да еще в хи-хи да ха-ха?! Так же жить нельзя!

Жизнь — это что такое? Это просто подготовка к смерти. Надо готовиться к смерти, все время помнить об этом часе, потому что это самое важное событие нашей жизни. Первое — это когда мы родились из утробы матери, а второе — когда мы рождаемся в вечную жизнь. С чем мы придем к Богу? Познаем ли мы себя? Сумеем ли мы грех свой исправить или будем вот так же тыкаться, как слепые котята? Поэтому нам нужно стараться прийти в себя. Прийти в себя — это и есть покаяние. Надо задуматься: как, зачем я живу, какой в этом смысл? Может быть, хватит все делать только для себя? Может быть, что-то и для Бога начать делать? Ведь мы живем, собственно, ничего не делая для своего пропитания: не сеем, не пашем, а кто-то нас кормит, поит, греет, кто-то за нас все это делает. Так надо хоть какую-то благодарность иметь. Когда ешь хлеб, подумай, что ты его, в общем-то, не заслужил, пота твоего в нем нет. Это все кто-то тебе принес на блюдечке. А ты еще тычешь в него пальцем: не мягкий. Вот такая наглость! Ешь и благодари со слезами, ведь тебя какой-то дядя кормит, которого ты не знаешь и его жизнью даже не интересуешься. Поэтому если посмотреть на свою жизнь повнимательнее, то мы увидим, что нам исправляться надо очень во многом.

Когда мы родились и лежали маленькие в пеленочках, мы были очень хорошие детки. Детки все хорошие, не бывает плохих. Это родители бывают сущие зверюги. Но возьмет на руки ребеночка, а из ребеночка такой свет исходит, что эта зверюга и то улыбается, умиляется, просветляется и что-то в ней человеческое просыпается. Такой в младенце свет Божественный сияет! И мы все такими были. А какими стали? Жадные, грубые, завистливые, блудные, раздражительные. А уж сколько грехов за свою жизнь сотворили! Во что мы себя превратили? Так вот посмотри на себя — и должно стать очень стыдно, и надо об этом очень серьезно поплакать, потому что должно-то быть все не так.

Что такое ребеночек? Это неразумное существо, почти как зверушка, пусть очень милое, хорошее, пусть с потенциальными возможностями, но это еще ничто. Любой грудной ребенок гораздо глупее щенка или жеребенка, он еще ничего не понимает и абсолютно беспомощен. Все, что в нем заложено, надо еще развить и приумножить. Это все должно пышным цветом, красотой расцвести — а расцвело одной плесенью. Поэтому пока еще не поздно, пока силы еще есть, пока голова хоть что-то соображает, надо эту всю плесень из себя вычищать. Надо дать возможность тому, что Самим Господом в нас заложено, расцвести. Тогда, значит, Христос не зря пришел, не зря нам даровал веру. Тогда апостол Иуда не зря свою жизнь отдал, и Сергий Радонежский не зря в лесу молился, и все наши мученики, которые при безбожной власти пострадали — ведь миллионы людей пролили свою кровь, — значит, это все было не зря. Потому что они отдавали жизнь за веру. Кто-то и отрекался, конечно, красные платочки повязывал, но кто-то стоял насмерть. Многие люди, очень скромные, часто незаметные, никуда не вступали, никому ничего не обещали и ни на секунду не преклонили голову перед сатаной, ни на секунду! Не боялись, что им будет плохо, что они кем-то не станут. Ни в чем не уступили, ни на йоту! И благодаря им все и сохранилось. Именно они донесли до нас эту живую апостольскую связь — те, которые не преклонились.

А большинство живет не так. Если завтра выйдет указ президента, что кто будет детей крестить, будем расстреливать, — то сразу крестить прекратят. И даже если не расстреливать, а просто вызовут и скажут: не смей крестить! — и уже не будут. Мужчины, женщины взрослые, солидные, некоторые очень физически сильные — а испугаются. Почему? Потому что на самом деле Бог мало кому нужен. Чтобы в чем-то себя человек ущемил ради Бога — этого сейчас почти не бывает. Вот ради того, чтобы квартиру заработать, человек ущемит себя во многом: на север поедет поработать за квартиру, за машину. А ради Христа в ссылку поехать на тот же самый север — это уж теперь мало кто сможет. А до нас жило поколение — они шли с радостью. Иногда читаешь биографию: человек за одну жизнь двадцать семь раз был арестован. Думаешь: да как же это возможно?! А сколько их поубивали, а как истязали! И ведь это совсем недавно было, многие эти люди и сейчас еще живы.

И этот огонь истинного Православия нам дан даром! А чем мы ответим? Каждый из нас обязательно должен свою лепту внести в эту общую копилку сокровища православного духа, когда человек живет не для себя, не своими какими-то интересами собачьими: поесть, попить, поблудить, отдохнуть, полежать, жмурясь на солнышке, — а именно ради Бога потрудиться, отдать свою кровь Богу. Потому что мы все Богу принадлежим, Он нас создал. Это будет просто честно: то, что Бог дал, то мы Богу и должны вернуть. Если Бог нам дал жизнь, эта жизнь Богу и принадлежит.

Поэтому если мы хотим свою душу себе приобрести, то мы ее потеряем. А если душу свою отдадим ради Евангелия — всю свою жизнь, все свои силы, весь свой ум, все свои способности, которые Бог нам дал, все Богу отдадим, — вот тогда и приобретем ее для Царствия Небесного. Это и есть подлинная духовная жизнь. И путь к этому, конечно, лежит через познание собственного греха. Не искать себе оправдания, не смотреть на людей завидущими глазами, у кого что лучше, а смотреть на себя и за все Бога благодарить. Потому что того, что мы имеем, ни одна душа, бесспорно, не заслуживает. Все нам Господь дает даром. И нам надо в ту меру, в какую есть силы, обязательно стараться усердствовать. Спаси всех, Господи!

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

1 июля 1990 года, вечер

Неделя 7-я по Пятидесятнице

Господь в Израиле исцелил много слепцов, но не обо всех исцелениях написано в Евангелии, потому что, если писать обо всем, «самому миру не вместить написанных книг», как сказано у апостола Иоанна. И вот евангелист Матфей повествует об одном исцелении.

Двое слепцов услышали гул на дороге, разговоры, восклицания — это Господь шел в окружении Своих учеников. У слепых людей слух очень обострен, поэтому они сразу поняли, Кто идет, и стали звать: «Помилуй нас, Иисус, сын Давидов!» Для нас эти слова, может быть, ничего особенного не значат, мы уже к ним привыкли. Но в Израиле назвать человека сыном Давидовым в то время значило исповедовать Его Спасителем и Мессией. И эти два слепца исповедали Христа, поэтому Он и обратил внимание на них.

Господь ходил по Иудее и, останавливаясь в домах или других удобных местах, заходя в синагоги, проповедовал слово Божие. И вот, когда Он вошел в дом, эти слепцы приступили к Нему. «И говорит им Иисус: веруете ли, что Я могу это сделать? Они говорят Ему: ей, Господи! Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. И открылись глаза их».

Господь дал им заповедь, чтобы никто не узнал об их исцелении, а они, «выйдя, разгласили о Нем по всей земле той» — то есть нарушили заповедь Христову, Его просьбу. Так они Его отблагодарили. Конечно, сердце их было переполнено радостью. Ведь слепота хуже, чем потеря обеих ног, и по-человечески понятно, что они не смогли сдержать эту радость в себе, но тем самым они согрешили против заповеди Божией.

Наша жизнь очень трудна и состоит из сплошной цепи искушений, препятствий, трудностей, болезней. Но мы, оставаясь, в общем, верующими во Христа, даже молясь Ему, часто забываем о том, что Он весьма близок к нам, любит нас и хочет, чтобы мы к Нему всегда обращались. А в нашем обращении к Богу мы чаще всего забываем о Нем. Нас интересует молитва как делание, которое само по себе имеет некую самодостаточную ценность, а не как прямое, живое обращение живой души к живому Богу. От этого часто молитва наша остается без плода.

Почти каждый день приходят в храм люди и спрашивают: «Батюшка, как молиться?» Человек думает, что есть какие-то особенные слова и, если их произнести определенное число раз — сорок, или сто шестьдесят, или двести восемьдесят, — тогда что-то такое само произойдет. Отношение к молитве магическое, как к некоторому заговору: надо нечто пробормотать и все будет в порядке. Но Бог — это не компьютер: нажал на строго определенные клавиши — и получил результат, которого жаждешь. Нет, Бог есть живое Существо, и, как всякий отец, Он хочет от нас послушания — не такого, конечно, какого часто требуют родители, стремящиеся властвовать над своими детьми: ты моему нраву не препятствуй, что я сказал, любую глупость ты во что бы то ни стало должен исполнить.

Бог не этого хочет. Он хочет только одного: чтобы мы вылезли из греховного болота, в котором пребываем. Бог отдал Сына Своего Единородного на смерть, чтобы нас спасти от греха. И все Его заповеди направлены не на то, чтобы нас как-то ущемить, ограничить, озлобить. Нет, заповеди Божии направлены на то, чтобы спасти нашу душу, чтобы нас из демонов сделать сначала зверями, потом из зверей — людьми, из людей — христианами, а уже из христиан сделать нас ангелами. Вот такая цель заповедей Божиих.

Возьмем очень древнюю, еще дохристианскую заповедь «не убий». Животное не понимает, что значит «не убий», это может понять только человек. И если он этой заповеди следует, то, значит, он из животного мира вышел уже в мир человеческий, он уже духовно вырос. И так с каждой заповедью. Поэтому, если бы эти два слепца послушались Иисуса, не нарушили Его заповеди, они могли бы стать Его учениками, стать христианами.

Мы тоже часто просим у Бога помощи, и, когда что-то заденет нас действительно за живое, просьба наша идет из глубины души и чаще всего представляет собой подлинную молитву. Тогда мы молимся воистину со слезами, «из глубины воззвах» к Богу, и милосердный Господь не может устоять. Как любой отец и любая мать, если дитя у них что-то просит, не могут не дать ему, так и Господь дает.

Но в ответ у нас не рождается никакой благодарности Богу, мы не становимся учениками Христа. Мы получаем то, о чем просили, прозреваем — и уходим до следующего раза, когда нас опять припечет. В этом сказывается наше неверие. А единственное условие спасения души есть вера. Вера в то, что Господь может нас спасти, вера в то, что Он этого очень хочет, вера в то, что спасение обязательно будет, если оно нам так же желанно, как и Самому Богу.

Поэтому нам надо прийти в такое устроение, чтобы никогда об этом не забывать. Не забывать о том, что всякий грех, нами совершенный, есть оскорбление любящего нас Отца. Не забывать, что, греша, мы отодвигаем от себя спасение, изгоняем из души Духа Божия, Который один может нас очистить и освободить.

Нам надо прийти в такое устроение, чтобы в нашем сердце была глубокая неприязнь ко греху, который стал одной из составляющих наших чувств и наших мыслей. Иногда нам трудно даже различить, где у нас в душе добро, а где зло; где мы сами, а где то, что привнес и посеял в нашем сердце дьявол. Но если мы всегда будем помнить о Боге, Он всегда нас спасет. А если Господь медлит и помощь не приходит сразу, это не потому, что мы недостаточно громко кричим или недостаточно много пролили слез. Нет, Господь просто воспитывает нас. Господь хочет, чтобы мы вернули себе образ Божий — а наша жизнь являет образ совершенно иной. И чтобы это изменить, очень много нам придется отсечь и очень много приобрести того, чего в нас нет.

В нас совсем нет смирения. А это значит, что мы не знаем еще, что такое христианство, и не можем быть учениками Христовыми, потому что Он сказал: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем». Смирение же лучше всего достигается терпением. Поэтому, если наша молитва остается без плода, это не значит, что Бог нас не слышит. Это значит, что Он хочет воспитать в нас терпение и долготерпение, чтобы через это у нас возникло новое качество души — смирение.

Вся наша жизнь так промыслительно устроена Богом, что Господь нас все время смиряет, в основном через всякие жизненные обстоятельства, через крест. Не взяв этот крест, не неся его, невозможно смириться. И мы мучаемся и страдаем до тех пор, пока не смиримся, пока не скажем: Господи, твори Свою волю, ничего у меня самого не получается. И когда мы дадим Богу Самому действовать в нашей жизни, происходят всякие чудеса, все становится легко и хорошо, все вроде бы само собой устраивается. На самом деле не само, на самом деле это всегда творится Самим Богом.

Поэтому мы должны учиться смиряться во всем. Начинать надо с самого простого: проснулся, и хочется еще полежать, но надо понудить себя и встать. Не хочется молиться — а взять и, наоборот, постараться помолиться поусердней, то есть сделать наперекор своей воле. Надо всегда стараться не лезть вперед, не быть никому в тягость; стараться быть во всем незаметным; если возможно, делать свое дело так, чтобы никто не видел, чтобы нам от этого не было славы.

Если мы хотим достичь смирения, никогда не надо много говорить, а если спрашивают, стараться отвечать покороче. Ни в коем случае ни к кому никогда не лезть с советами, с нравоучениями. Это вообще дело отвратительное. Если человек у нас даже прямо спрашивает, и то можно не сразу отвечать, а еще подождать: может быть, еще раз спросит. Только так. Потому что очень часто мы кому-то хотим сказать доброе, научить, а результатом этого бывает зло, раздражение, отчуждение и гнев, потому что наше слово не сопряжено со смирением. Святые были помудрее нас и к Богу гораздо ближе, и тем не менее, когда их кто-то вопрошал, они всегда отвечали не сразу, а с некоторой тугой. И часто даже и не отвечали, а только в том случае, если видели, что человек может усвоить.

Еще надо помнить, что настоящее смирение никогда не обижается, не ищет своего, старается считать себя хуже всех и чувствовать свое недостоинство перед Богом. Вообще по возможности надо стараться жить потише, без лишнего звона — ничего внешнего, а все одно только внутреннее. И мы обязательно должны во всем Богу доверять. Раз Он сказал, что Он нас слышит, — значит, Он слышит. А если почему-то медлит с исполнением, значит, так нужно. Мы должны всегда знать, что без воли Божией даже волос с головы человека не падает. Поэтому если мы болеем, значит, это нам необходимо. Если умер любимый нами человек, значит, так лучше и ему, и нам. Нам надо учиться принимать волю Божию, учиться соглашаться с ней, учиться веровать Ему, веровать, что Он знает лучше. Нам надо приходить в сыновнее состояние. И если мы в этом преуспеем, наша жизнь избавится от скорбей. Потому что скорбь — это есть отсутствие смирения и есть следствие нашего несогласия с тем, что творит с нами Бог.

Поэтому надо учиться принимать все от руки Божией, и, когда мы этому научимся, мы очень окрепнем в вере. И тогда те слова апостола Павла, которые сегодня читались: «Мы, сильные, должны немощи немощных носити и не себе угождать», — будут относиться к нам. Мы сможем помочь не только себе, но и другому, ближнему нашему, сможем оказать ему любовь, сможем потрудиться для него, то есть для Самого Христа, потому что в каждом ближнем нашем есть Христос. И, оказывая любовь нашему ближнему — любому, независимо от того, достоин он этого или недостоин, — мы сможем стать источником облегчения жизни для тех, кто в этом нуждается, у кого душа еще маловерна, робка, недерзновенна, кто еще только учится быть учеником.

Кто хочет душу свою для себя сберечь и только для себя потрудиться, тот все потеряет. А кто всю свою жизнь поставил на служение Богу, а раз Богу — значит, и ближнему, тот приобретает: он прозревает, он видит подлинные смысл и цель жизни, которые заключаются в том, что жить надо не для себя.

Почему уныние считается смертным грехом? Потому что оно всегда есть следствие гордости, себялюбия: человек постоянно хочет себе, а это ему не дается, потому что Господь хочет не этому человека научить. Господь хочет научить отдавать. И каждый из нас все то малое, что он может, должен делать ради Христа, чтобы вечером, помимо бесчисленных грехов, которые мы совершили за день, мы могли вспомнить еще и то, чем же мы смогли сегодня для Христа потрудиться, что смогли Ему принести, какой дар.

Нам надо все время искать подлинного, глубокого общения с Богом. Тогда и молитва наша будет с плодом. Многие мучаются на молитве, потому что ни одно слово молитвы не доходит до сердца. Слава Богу, если ум успевает ухватить несколько фраз из того правила, которое мы читаем. И мы очень удивляемся: почему проходят годы, а ничего у нас не получается? Это потому, что мы никак не можем понять, что жить надо не для себя. Весь навык нашей жизни таков, что мы рассматриваем мир как свой и думаем только, как бы его использовать себе на выгоду и на пользу. А Господь, прежде чем Ему умереть, умыл ноги ученикам, чтобы это как следует врезалось в их память. Последние дни жизни человека всегда особенно запоминаются: вот это он последнее сказал, это он последнее видел, сделал что-то последний раз. Даже мелочи и то запоминаются. Поэтому Христос, перед тем как Ему идти на Голгофу, умыл ноги ученикам, чтобы они это запомнили навсегда. Вот они, смысл и цель жизни: если Господь и Учитель ноги умывает, то и мы так должны!

Цель нашей жизни, цель нашей молитвы, цель нашего сегодняшнего собрания, цель чтения Евангелия — чтобы нам окрепнуть настолько, чтоб мы смогли умывать друг другу ноги. Тогда от нашего существования на земле будет огромная польза, тогда произойдет некое преображение с теми людьми, которые будут с нами общаться, — то есть мы станем подлинными учениками Христовыми. А пока от нас никакого плода еще нет, мы должны твердо знать, что наше христианство дутое, это еще сплошное фарисейство.

Поэтому нам есть еще куда стремиться. Нам надо обязательно, забывая заднее, простираться вперед, чтобы все время идти навстречу Богу, не останавливаться на том, что есть. Потому что можно обложиться книжечками, иконочками, общаться только с хорошими людьми. Ну а где еще столько прекрасных людей найдешь, как в храме? Нигде, ни в каком клубе, ни в каком обществе не увидишь таких прекрасных лиц. Конечно, в Церкви тоже встречаются негодяи, но их гораздо меньше, чем в любом человеческом конгломерате. Грехи везде есть, но в Церкви их процентный состав ничтожен по сравнению с таксомоторным парком или еще какой-то общностью людей. Поэтому можно здесь очень хорошо устроиться и сделать некий клуб для общения, и все будет очень хорошо, очень интеллигентно, очень культурно. Но в этом не будет христианства, потому что не будет подвига, а только жизнь для себя: свои стремления, свои интересы, пусть не на скотском, а на более высоком уровне. Но это все равно пока не будет христианством, если нет главного — умывания ног.

Поэтому постараемся, дорогие братья и сестры, укрепляться в вере для того, чтобы нам прозреть, чтоб нам слушаться нашего Бога и не подражать этим двум слепцам, а подражать другому слепцу, Вартимею, который стал учеником Христовым. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

22 июля 1990 года

Суббота седмицы 10-й

по Пятидесятнице

Господь сказал, что тот, кто слушает слово Божие и хранит его в своем сердце, блажен. Потому что хранение слова Божия в сердце — это есть исполнение его, принятие его всем своим существом и есть, собственно, спасение.

Слово Божие для того пришло на землю и воплотилось, чтобы человек смог Его воспринять. Господь пришел, чтобы всех — кто захочет, конечно, — спасти от греха, от той тьмы невежества, в которой человек пребывает. Господь явился светом миру, поэтому для каждого, кто слово Божие воспринял умом и сердцем, всем своим существом, грядет спасение — спасение от греха, которое и есть блаженство, есть вожделенное Царствие Небесное. Поэтому каждое слово Божие для нас драгоценно.

И вот сегодня евангелист Матфей повествует нам об одном эпизоде. Подошли к Петру сборщики податей, собиратели дидрахм (это мелкая монета) и говорят: «Учитель ваш не даст ли дидрахмы? Он говорит: да. И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны; но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир (две дидрахмы); возьми его и отдай им за Меня и за себя». Петр так сделал, и действительно в этой рыбе оказалась монета. Вот такое чудо.

Недавно я в газете прочел о таком же чуде. Супруги поехали отмечать золотую свадьбу в то место, где проводили свой первый брачный месяц. Пришли к морю и вдруг видят: к берегу прибило кольцо. Это оказалось то самое кольцо, которое он пятьдесят лет назад ей подарил, а она потеряла. Господь им сотворил такое чудо, их так порадовал за то, что они сохранили свою любовь. Для Бога все возможно, и для Него не было никакого труда заплатить монету сборщикам подати, хотя, конечно, Он платить был не должен, потому что Он Сам Царь Неба и земли и это цари земные должны платить Ему дань. И Петр не должен был платить земную дань, потому что он был усыновлен Отцом Небесным. Но Господь по Своему человечеству это все исполнил и сказал такие премудрые слова: «чтобы не соблазнить».

Что такое соблазн, в каком значении это слово здесь употреблено? У многих людей в результате их жизни, воспитания, всего комплекса их развития сложился определенный круг представлений о том, что должно делать и чего нельзя. И если кто-то выходит за пределы этих представлений, то люди соблазняются, их это начинает раздражать и возмущать.

И Господь оставил в священном повествовании этот вроде бы малозначительный эпизод, потому что он для нас очень важен. Часто мы поступаем исходя из нашего собственного понимания правоты, настаивая на своем, пытаясь что-то устроить, доказать. И от этого бывает соблазн, то есть вся наша правота приносит не добро, а зло. А если бы мы со своей правотой посидели молча, то, может быть, все устроилось к большему благополучию. Поэтому сегодняшний эпизод евангельской истории учит нас всегда поступать разумно: не по своей правоте, даже если мы в ней убеждены на сто процентов, а исходя из целесообразности.

Вот пришел к тебе какой-то заблуждающийся человек, причем заблуждающийся очень крепко, и очевидно, что переубедить его совершенно невозможно, поэтому приводить какие-то доводы бессмысленно. Что в таком случае делать? Надо обязательно подумать на несколько шагов вперед: чего ты хочешь для этого человека? Господь сказал: «Любите враги ваша». Даже если человек этот враг тебе, то есть то, что он говорит, прямо враждебно тому мироощущению, которое ты имеешь, — как ты должен поступить?

Любить врага — значит желать ему добра. Ты ведь не желаешь, чтобы он раздражался, злился, чтобы между вами произошли спор и обида. Как же надо поступить? Вот этому-то и учит нас Господь в сегодняшнем Евангелии. Надо снизойти к немощи этого человека, надо постараться увидеть нечто такое, что его в этом заблуждении привлекает. И тогда, может быть, ты сможешь ему помочь. В противном случае уклонись от беседы, потому что это бесполезно, — тогда вы, по крайней мере, расстанетесь мирно. Господь поступал так всегда, потому что Он искал не какой-то Своей правоты. Он не хотел никого ошеломить Своей правотой, никого не хотел заставить Себе поклоняться.

Прижми человека покрепче — и он будет и Богу молиться, и в церковь ходить, и слезы проливать. Но Господь этого не хочет. Он хочет, чтобы человек пришел к Нему добровольно. А это возможно, только если сердце человека откликнется на слово Божие. Поэтому каждому, кто хочет узнать истину, нужно просто преподать слово Божие. А уж откликнется он на это или не откликнется и останется в собственном заблуждении — в том, как он себе представляет, как ему кажется, как он себе придумал, как он чувствует, — это его дело.

У многих из нас есть близкие люди, которые не знают слова Божия. Но мы, вместо того чтобы их привести к Богу, к Евангелию, часто бываем для них соблазном. Мы спорим, убеждаем, доказываем, придумываем какие-то аргументы и в результате оказываемся для них только препятствием. Вместо того чтобы являть пример кротости, снисхождения, любви, взаимного терпения, мы раздражаемся, мы кричим: «Ну как ты не понимаешь такую простую вещь?!» Так же и с детьми. Но ведь, действуя криком, мы ничего не добьемся, потому что это позиция слабая. Когда человек кричит, значит, аргументы его исчерпаны. А побои еще хуже: это значит совершенно расписаться в собственном бессилии. Иногда, конечно, нужно бывает наподдать, это очень хорошее средство, но только как крайняя мера — чтобы остановить человека в его зле, а не как способ исправить какие-то оценки.

Раз мы объявляем себя верующими, мы должны стараться жить так, чтобы ни для кого не быть соблазном, чтобы, вспоминая нас, никто не мог сказать: ну да, однажды я с верующим сталкивался, не приведи Господь. Мы должны вести себя так, чтобы ни в чем никому не давать претыкания. Это совсем не значит, что мы должны отрекаться от своей веры и идти на поводу у всякой глупости. Но на эту глупость можно по-разному реагировать: можно со злобой, гневом, возмущением, с осуждением и уничижением человека, а можно так же снисходительно, как это делал Господь.

Даже в такой с точки зрения логики совершенно безумной ситуации: у Бога, от слова Которого зависит все в этой вселенной, требуют мелкую монету, чтобы Он заплатил подушный налог! Но раз человек обратился к Нему, то, хотя это просьба безумная, Господь все-таки нашел в Себе столько смирения, что исполнил ее. Потому что Он хотел, чтобы не было соблазна, чтобы этот человек потом не сказал: а, знаю, это тот Иисус, Который ходит по Галилее со Своими грязными учениками и с толпами прокаженных, Который говорит неизвестно что и Который не платит налоги.

Но никто не может так сказать. Господь ни в чем не давал претыкания, чтобы восприятие слова Божия было свободно для человека. Поэтому, если мы хотим, чтобы наша миссия в мире имела какой-то успех, и мы должны этому последовать. Конечно, наш успех будет не повсеместный. Это ведь не от нас зависит, не от нашего красноречия, не от нашего ума, не от нашей способности творить чудеса. Хоть начни сейчас летать по всему храму, никого этим не убедишь ни на йоту: ну летает, подумаешь.

Поэтому надо действовать совершенно иначе, надо стараться в сердце человека расчищать этот путь. А это зависит от нашего уважения к человеку, от нашей к нему любви, от того, что мы видим в нем образ Божий. Даже если человек этот абсолютно тупой, упертый в свои какие-то глупые заблуждения, он все равно достоин нашей любви и снисхождения — снисхождения не сверху вниз. Потому что в каждом заблуждающемся все равно образ Божий сохраняется. Конечно, встречаются люди очень тяжело пораженные. Но тем не менее, если бы каждый из нас, православных христиан, сумел с любовью встретить такого заблудшего, тогда бы нас, христиан, стало гораздо больше.

Господь однажды сказал: «Надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит». Поэтому если ты чувствуешь, что нет в тебе душевных сил в мире, спокойно, с любовью общаться с каким-то человеком, удались, замолчи, уйди, закрой лицо руками, встань в угол, исчезни — только не препятствуй слову Божию входить в него.

Недаром, когда апостолы заспорили, кто из них может быть первым в Царствии Небесном, Господь поставил ребеночка и сказал: если «не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». У детей все просто и ясно, дети непосредственны, у них нет двоящихся мыслей, у них все понятно, что правда, что нет, они незлобивы, они легко могут прощать. Господь и апостолов Своих избрал, потому что они были как дети в своей простоте.

Вот этой-то простоты нам часто и не хватает. Конечно, уже испорченным современным людям трудно взять и стать простыми. Это задача очень сложная, но, во всяком случае, надо всегда иметь в душе этот идеал. Потому что мы иногда замудруемся настолько, что не можем связать концы с концами и придумываем себе всякие оправдания и сложные коллизии. А в мире все очень просто: молись, трудись, есть заповедь Божия — исполняй. Чего там мудровать, что-то доказывать, объяснять? Все необходимое для нашей души изложено в Евангелии. Поэтому нам осталось только принять. Читай и смотри: что ты принял сердцем, а что не принял? с чем твоя душа с радостью соглашается, а против чего еще у тебя есть восстание и как в твоей жизни это отражается? И тогда все будет очень просто. Тогда мы не будем ни унывать, ни болеть душой, потому что нам будет ясно, куда нам идти.

Все наши страдания от того, что мы не принимаем слово Божие. И из-за этого мы мучаемся и мучаем других. А в Писании все просто, хотя и не легко. В Писании все ясно, но трудно исполнить, потому что наша природа, наше естество — падшее. И сами, сколько бы мы ни тужились, мы ничего с собой сделать не сможем до тех пор, пока не захочет этого Сам Господь.

Поэтому спасение наше заключается не в том, чтобы заниматься каким-то мнимым самосовершенствованием. Будильник сам себя починить не может, это исключено, это нелепость. Если бы человек мог сам себя улучшить, то зачем приходил Христос? Если есть иные пути, зачем Христос кровь пролил? Это просто безумие гордого ума. Поэтому во всем и всегда, каждый день и по любому поводу надо прибегать только к Самому Богу и у Него просить: Господи, очисти мои помыслы, освободи мои чувства, дай мне мужество, дай мне твердость, дай мне силу, дай мне разум.

Всё в Нем, и всё от Него. Дитя постоянно чувствует свою зависимость, дитя без родителей ничего не может: ни в метро поехать, потому что заблудится, ни накормить себя, потому что не умеет еще этого делать. Какие-то простые работы по дому, посуду помыть и то ему трудно. Ничего дитя не может без папы и мамы. И мы, если глубоко осознаем, что без Бога-то мы ничто, — вот это и будет значить, что мы стали как дети. И если мы будем постоянно к Нему обращаться — как маленькое дитя постоянно обращается к маме и папе, так и мы, если будем все время к Богу, нашему Отцу, и к Церкви, нашей Матери, обращаться, — тогда мы сможем что-то в своей жизни управить.

Собственно, этого Господь от нас и хочет. Поэтому первая заповедь блаженства так и говорит: «Блаженны нищие духом». Ты осознай, что ты ничего не имеешь, а вся твоя духовность, о которой ты возмечтал, это все просто прелесть бесовская, ничего в ней духовного нет, — и все уладится, и жить будет ясно и просто, и Господь тебя управит Сам.

Будем, как Господь советовал, «мудры, как змии, и просты, как голуби». Для духовной жизни должна быть мудрая простота. Поэтому, стараясь постепенно управлять свою жизнь, вчитываясь в Священное Писание и изучая опыт тех православных христиан, которые, слава Богу, две тысячи лет до нас жили и оставили свои писания о том, как они это все понимали, будем эту нашу земную жизнь проходить. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

11 августа 1990 года

Успение Пресвятой Богородицы

Господь пришел на землю для того, чтобы усыновить нас Отцу Своему и дать нам Царство. Отцу наследуют дети, и Господь сошел на землю, чтобы сделать нас наследниками Отца Небесного. Это возможно только через соединение со Христом. Он Сын Божий и Наследник, и если мы станем Ему братьями и сестрами, то и мы сделаемся сынами и наследниками Царствия Небесного. Соединение со Христом происходит через Церковь, которая есть Тело Христово. Чем глубже наше вхождение в Церковь, тем глубже наше усыновление Богом. Но происходит оно постепенно, потому что не каждый может в себя сразу вместить новую жизнь.

Начинается соединение с веры; вера — от слышания, а слышание — от слова Божия, как сказал апостол Павел. Человек может ходить в церковь, и не быть христианином, и даже ничего толком о Христе не знать, и никогда не быть с Ним соединенным. Может даже и причащаться, не понимая, чего он причащается. И это довольно часто наблюдается. Пока слово Божие человека не коснется, он не может быть христианином, но, даже если коснулось, это не значит, что он сразу им стал. Господь сказал: «Блаженны слышащие слово Божие и хранящие его» — то есть живущие словом Божиим, сохраняющие его в своем сердце, те, в чьей жизни слово Божие все время действует. Это действие происходит очень незаметно и постепенно. Господь даже однажды сказал, что «не придет Царствие Божие приметным образом». Оно растет, как из зерна горушного, потихонечку, пока не вырастает в большое дерево.

Вот мы все собрались в храм. Надо, чтобы каждый задал себе вопрос: зачем я сюда пришел, какова цель моего посещения, какой смысл в моей вере, чего я хочу от Бога, кем я хочу стать? И если наши цели и желания совпадают с тем, что хочет Бог, то Он нам будет в этом помогать. Даже если наши цели какие-то иные, Господь и здесь может нам помочь. Кто-то жалуется на свое здоровье — Господь может дать облегчение. У кого-то трудная ситуация в семье или на работе — если человек просит Бога, Всемилостивый Господь, видя его веру, помогает ему. Но не для того пролита кровь Христа Спасителя, чтобы нас на работе никто не обижал. Это просто смешно. Если уж апостолов обижали, если оружие прошло душу Самой Матери Божией, то ясно, что Господь приходил не для того, чтобы нам жить здесь хорошо и благополучно. Он пришел, чтобы сделать нас причастными Царствия Божия.

Но чтобы Царствие Небесное вошло в нас, а мы достигли его, надо потрудиться. Однажды апостол Павел сказал: закон является детоводителем ко Христу, педагогом. Чтобы достичь общения с благодатью Божией, надо выполнять некие правила, некий закон. Здесь существуют определенные этапы, постепенные шаги, без которых никакая духовная жизнь невозможна. Как без знания самой элементарной арифметики — таблицы умножения, правил сложения и вычитания — не может идти речи ни о какой высшей математике, так же и в духовной жизни нельзя перепрыгнуть через несколько ступенек.

Самый начальный этап, первое, чему мы должны научиться, — это каждое воскресенье быть в храме. Если мы этому не научимся, мы не научимся никогда ничему. Если человек не посещает храм хотя бы раз в неделю, то ни о какой духовной жизни вообще речи быть не может, за исключением особенных обстоятельств: человек служит в армии, лежит в больнице и так далее. Но является ли посещение храма каждое воскресенье духовной жизнью? Нет, конечно, нет. Можно всю жизнь каждое воскресенье ходить в храм и так ничего и не понять; но и без этого невозможно.

В математике используется такое понятие: необходимое и достаточное условие. Так вот это условие необходимое, но не достаточное. А что же еще? Нужно научиться читать утренние и вечерние молитвы, молитвы перед едой и после еды. Если мы себя еще к этому не приучили, никакого следующего шага сделать невозможно. Но даже если мы уже регулярно, не опуская никогда, читаем молитвы утренние, вечерние, перед едой, после еды, на всякое дело, после всякого дела, можно ли это назвать молитвой? Конечно, нет, избави Бог, кто так думает, — это еще не молитва, это просто чтение правила, более или менее внимательное. Но без этого необходимого шага мы не сможем приблизиться к Царствию Небесному.

Дальше нужно исправить свою жизнь по ветхозаветным заповедям, которые даны были за полторы тысячи лет до Христа. Если мы этого не сделаем, мы вообще, строго говоря, не можем даже в храм ходить. Какие это заповеди? Знай Бога единого, не поклоняйся другим богам, чти Его. Что это значит? Это значит, что в нашей жизни Бог должен быть на первом месте. Ни дача, ни работа, ни друзья — ничто, а только Бог. Пока этого нет, ни о какой духовной жизни речи тоже быть не может. «Не сотвори себе кумира»— это подобная заповедь, то есть ничто не должно от нас заслонять Бога: ни человек, ни предмет, ни какое-то занятие. «Помни день субботний» — это относится как раз к воскресному посещению храма. Не убивай, не блуди, не ври, не завидуй, не воруй — если какую-то из этих древних, дохристианских заповедей мы нарушаем, то как же мы можем стать христианами? Если мы врем, завидуем, не дай Бог, еще блудим, мы находимся вне Церкви. Поэтому надо этим заповедям научиться.

А если человек научится ветхозаветным заповедям, уже не будет убивать, воровать, блудить, врать, творить себе кумира, будет ходить каждое воскресенье в храм — будет ли это духовная жизнь? Нет, избави Бог так думать, это будет только шаг по направлению к ней. Юноша богатый пришел к Иисусу и сказал: я все это имею с детства. Но все-таки он не стал учеником Христовым, то есть исполнения ветхого закона для христианина еще недостаточно. А мы даже из него многого еще не умеем делать — и уже мечтаем о том, чтобы у нас была чистая молитва и так далее. Это совершенно невозможно. В духовной жизни можно идти только по ступеням, от более простого к более сложному, как в любом деле, возьми хоть фигурное катание или архитектуру.

Раньше, лет триста тому назад, если человек не постился в среду и пятницу, уж не говоря о том, чтобы, например, Успенский пост не соблюдать, он не считался членом Церкви. Один из вопросов на исповеди был: как ты соблюдаешь пост? А для многих из нас и это еще трудно, мы забываем иногда, что пост идет. Большой ли это грех, если человек не помнит о посте? Да нет, в этом нет греха, это просто свидетельствует о том, что жизнь Церкви для человека чужда; он занимается какими-то своими делами и так далек от Церкви, что о ней забывает. Его собственная жизнь настолько увлекательна, что жизнь Церкви для него представляет интерес побочный. Это свидетельство несовершенства данного человека. Поэтому, если мы стремимся к тому совершенству, которое нам Господь предписывает, тогда, конечно, надо эту неисправность обязательно устранить.

Но и соблюдение поста по всем правилам, по всем уставам — это еще не есть духовная жизнь. А что же такое духовная жизнь? Духовная жизнь не зависит от человека, она подается Богом, если человек соблюдает некоторые условия. Условия эти есть заповеди Христовы. Представим себе, что мы уже научились ветхозаветные заповеди исполнять, соблюдаем закон, соблюдаем порядок, чин, то есть стали по всему благочестивыми иудеями. Тогда нам нужно сделать следующий шаг — научиться исполнять заповеди Христовы. Нам надо изучить Нагорную проповедь, посмотреть, что Господь от нас требует. А Он требует от нас новой нравственности. Он говорит: «Не нарушить пришел Я закон, но исполнить»— то есть восполнить, новое содержание туда влить, еще большее. Влить в мехи новое, молодое вино заповедей Христовых. Тут уже совершенно другие требования: о любви к врагам, например, о прощении обид. И вот если человек исполнит эти требования, исправит свои поступки, слова, мысли и чувства, если он по устроению своей души станет сродни Христу, тогда Господь по Своей милости вселяет в него благодать Божию. Это вселение благодати Божией в человека и есть духовная жизнь.

Когда человек сам, своими собственными усилиями пытается что-то сделать, то, естественно, ничего не получается. Поэтому многие из нас очень удивляются: что же такое, вот я правила читаю-читаю, а все у меня внимание рассеивается, все мне какие-то злые мысли приходят, какие-то нечистые помыслы осаждают. И не понимает человек, что избавиться от этого он может только по благодати Божией, без нее это невозможно. А благодать Божия поэтому и называется благодать, что это благой дар от Бога. А как дар можно восхитить? Невозможно, потому что он превышает всякую мыслимую, возможно достижимую чистоту человека. Дар — это всегда дарение. И все дело в том, захочет ли Господь как личность нам этот дар дать или не захочет. Какими мы должны для этого стать? Вот в чем задача жизни христианина: стать таким, чтобы Господь ему дар этот дал.

Святыми отцами замечено, что если человек усердствует в благочестии, изо всех сил старается заповеди Христовы исполнять, старается прощать, никого не осуждать, всем оказывать любовь, старается быть таким, каким его хотел бы видеть Господь, то Господь, видя его усердие, начинает ему в этом помогать и помогает до тех пор, пока человек не освободится от своего прошлого, ветхого человека. И тогда для него начинается новая жизнь во Христе. Вот так постепенно, начиная с малого и кончая великим, каждый достигает в свою меру, кто сколько потрудится. Для каждого из нас есть обитель в Царствии Небесном; каждый может этого достичь, надо просто сделать выбор: а что для тебя слаще? Царствие Небесное, о котором ты не знаешь, что это такое, но выбираешь просто по одному доверию слову Божию, или грех, всю сладость и горечь которого ты уже вкусил и испытал? Вот два пути, два образа жизни.

Если человек все-таки желает стать христианином, то он постепенно, в течение всей своей жизни карабкается из бездны, из этой вонючей ямы греховной, в которой он живет. Он кладет жизнь на то, чтобы выбраться из нее на свет Божий. Это первый образ жизни. Есть другой: стараться здесь, на земле, пожить, естественно доставляя себе как можно больше удовольствий, потому что смысл и цель вообще биологического существования организма есть достижение удовольствий. Для этого люди едят, пьют и так далее. В отличие от животных для них есть еще и другие удовольствия: кино, вино, домино и прочие вещи, которые животным не свойственны.

И все было бы ничего: одни бы духовной жизнью жили, другие — плотской и душевной. Но каждого человека ожидает через определенное время, очень короткое, некоторое расстройство, а заключается оно в том, что вот эту земную жизнь придется оставить. Оставить и внучков, с которыми тетешкаешься; оставить и квартирку, которую облизываешь; оставить и дачу, в которую столько пота вложил, — оставить все. Все свои бирюльки: и одежду, и сберкнижку — ну все-все-все; все оставишь здесь. Дадут тебе земельки очень немного, положат тебя в одной-единственной одежке и закопают. И кабы этим все дело кончилось. Так ведь нет. Существует, оказывается, жизнь и там. Так вот, если человек жил только тем, что питал и наслаждал свое тело и душу, и к этому так привык, пристрастился и возлюбил это делание, то там, на том свете, как мы выражаемся, ему будет очень скучно, настолько скучно, что это состояние просто адом называется — потому что делать там нечего. Ничего, чем жил, ничего этого там нет. Чем жить?

Кто хочет мысленно представить такое состояние или на опыте его испытать, может сделать это очень просто. Когда все домочадцы уедут в отпуск, задерните шторы в комнате, лягте на кровать и пролежите два дня в темноте, ничего не делая. И представьте, что это будет не миллиард лет и не тысячу миллиардов, а всегда. Ты один, твоя собственная личность наедине с собственными мыслями, и ничего ты не можешь сделать, никуда ни пойти, ничего ни услышать, один только мрак. А человек, который всю жизнь стремился выкарабкаться из этого ужаса, стремился достичь жизни духовной, — для него эта духовная жизнь получает после смерти свое замечательное разрешение. То, что он видел только очами веры, очами души своей, он начинает видеть воочию, потому что последняя преграда падает. Человек поселяется в объятиях Бога и живет, продолжает тоже бесконечную и тоже вечную жизнь, но среди тех душ, которые своей целью ставили жизнь духовную.

Такие пути: один приводит к ужасу и мраку, другой — к свету и вечному блаженству, поскольку то, к чему человек стремился, он теперь наконец получает в самом своем наивысшем развитии, и это развитие будет опять же в бесконечности возрастать. Почему мы это знаем? Да потому, что любовь не имеет конца. Если кто когда-нибудь любил в жизни хотя бы одного человека, он знает, что от времени эта любовь может только углубляться и совершенствоваться. Так и отношения человека и Бога — они могут только углубляться и совершенствоваться в любви. И это развитие и приближение к Богу, сочетание с Ним бесконечно.

Перед нами два образа жизни. Об опыте жизни во мраке у нас есть понятие, потому что все мы люди грешные. А о том, что такое жизнь духовная, мы имеем весьма смутное представление, но мы можем веровать Иисусу Христу, Который об этом говорил. И чтобы мы не усомнились в Его словах, Он за них жизнь Свою отдал. За эти слова, которые Он нам принес, Господь заплатил Своей кровью. И если в нашей душе будет на них отзвук, значит, мы выберем путь духовный. Тогда все, что мешает двигаться по нему, мы будем в своей жизни оттеснять, вытеснять. И чем дальше, тем будем усерднее, потому что чем человек старше, чем больше у него седых волос на голове, тем более он приближается к тому роковому моменту, когда ему придется тело свое покидать. А это дело очень серьезное, и нам надо об этом глубоко задуматься.

Мы празднуем Успение Божией Матери. Вот перед нами лежит Та, Которая в совершенстве достигла духовной жизни. Это нам образ. Для чего у нас обычай такой — прикладываться к Ее изображению? Мы делаем это в знак того, что возлюбили этот путь, которым прошла Она. А если мы по-прежнему привязаны к жизни мирской, то для нас прикладываться к Ее образу как-то нечестиво. Как мы можем, будучи блудными, прикасаться к целомудрию? Как мы можем, будучи ленивыми, прикасаться к усердной? Как, будучи нечистыми, прикасаться к Чистейшей и Честнейшей Херувимов и Ангелов? Как мы можем это дерзать? Только если, будучи грешными, мы все-таки желаем духовной жизни, только тогда мы можем на это осмелиться. А если мы внутри себя ее отвергаем и стремимся только к плотским и душевным утехам, тогда, значит, вся наша мнимая религиозная жизнь есть сплошное лицемерие. Господь сказал: «Берегитесь закваски фарисейской». Это самое страшное дело, этого надо крайне беречься.

И еще Господь сказал: «Если праведность ваша не превзойдет праведности фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное». Если мы с вами, дорогие братья и сестры, научились постоянно ходить в храм, если мы научились исполнять все молитвенные правила, ежедневно читать Священное Писание, поститься, если мы научились себя прилично вести, то это еще только фарисейство, и нам надо его превзойти. А кто еще и этого не умеет, тому надо спешить, потому что дни лукавы и времени мало. Последуем же совету Христа Спасителя, Который сказал: «Блаженны слышащие слово Божие и хранящие его». Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

28 августа 1990 года

Неделя 13-я по Пятидесятнице

Ветхий Завет есть прообраз Нового, и то, что написано в Ветхом Завете об Израиле, имеет отношение ко всем народам, ко всему человечеству и к каждой душе в отдельности. Поэтому Господь, сказав притчу о злых виноградарях — о Своем возлюбленном народе, от которого был отнят виноград и отдан другим делателям, язычникам, — сказал ее и о каждом человеке в отдельности. Эта притча обращается к каждому из нас.

«Человек домовит» — это Сам Господь, Который «насадил виноградник» — вселенную, создал мир видимый и невидимый и нас создал из двух веществ, видимого и невидимого. И каждому из нас дал в Своем винограднике потрудиться. Мы пришли на эту землю беспомощные и голые, не было у нас ни одежды, ни силы, ни знаний — ничего. Все то, что мы имеем, мы приобрели здесь, живя на земле, по милости Божией. Это все дары Божии. Господь нас сохранил, и мы достигли той меры телесного и духовного возраста, которую имеем в данный момент.

Для чего Господь нам дал эту землю? Для чего нам дал разум? Для чего нам дал волю? Чтобы мы трудились и прославляли Бога своей жизнью. Господь хочет, чтобы наша жизнь принесла плоды. Цель труда, который каждый человек должен предпринять, — это плоды. Но у людей разное представление о том, какими они должны быть. В основном, к сожалению, так как мы живем уже в двадцатом веке, для большинства плоды заключаются в том, чтобы преуспеть в жизни. И каждый понимает это преуспеяние в меру своего духовного развития. Один считает, что нужно побольше денег заработать, а когда заработает, часто и не знает, что с ними делать: то купит, се купит, а что-то и не больно радует. Другой занимается творчеством, третий политикой. А некоторые свою жизнь детям или внукам отдают, в надежде, что хотя бы в них будет реализована эта жажда преуспеяния. Думают: ну ладно, из меня ничего не вышло, так уж для детей постараюсь: и английскому их обучить, и французскому, и музыке, и по возможности изящным искусствам, ну а если с наукой будет дело хорошо обстоять, то и какой-нибудь институт неплохо бы кончить.

Стремление как-то преуспеть, развиться в этой жизни заложено в нас Самим Богом. Это желание для человека естественно, только вот плоды, которые мы выращиваем, совсем не те, которых ждет от нас Господь. Господь дал нам совсем другой виноградник и хочет, чтобы мы в нем вырастили прежде всего плоды духовные. А наша земная жизнь так устроена, что мы живем среди грешников и сами грешники, потому и плоды, которые мы получаем, — это плоды греховные. Поэтому очень многие люди в конце концов терпят величайший урон и бывают очень разочарованы всей своей жизнью. Это происходит потому, что они были очарованы, но не тем, а когда жизнь подходит к концу и приходится умирать, все, что строили, на глазах рушится и наступает разочарование.

А Господь каждого человека хочет спасти: и любого из нас, и заблудших наших детей и родственников, о которых болит наше сердце, и всех людей, где бы они ни жили и к какому народу ни принадлежали, — каждого Господь хочет спасти. И делает Он это разными путями. Если мы вспомним, как мы приходили к Богу, то окажется, что Господь призывал к Себе всех по-разному, потому что каждый из нас человек особенный, и Господь, как самый замечательный Пастырь, как подлинно любящий Отец, к каждому ищет особый подход, каждого нежит, каждого лелеет, каждого хочет обратить, посылает ему гонцов.

Вся наша жизнь состоит из таких вех, призывов. А человек часто отвергает этот призыв. Какие-то случаются в его жизни обстоятельства или встреча с другим человеком, через которого призыв Божий звучит, — а он это отвергает, как отвергали в притче делатели виноградника тех, кого посылал им домовитый хозяин.

Эти призывы Божии постоянно звучат, с самого детства. Только ребеночек начинает какую-то осмысленную жизнь, уже все вокруг, — и в яслях, и дома, и на улице, часто даже люди совершенно неверующие, — ему говорят о послушании. Спрашивается: а почему он должен слушаться? Где это записано? Почему ребеночек, будучи еще неразумным и не имеющим жизненного опыта, должен обязательно делать то, что ему советуют люди, которые старше его: мама, бабушка, папа, воспитательница в детском саду?

Причина в том, что мы отпали от Бога через непослушание, поэтому слово о послушании уже с детства начинает звучать в мозгу, в душе человека. Любой маленький ребенок подспудно чувствует, что, когда он не слушается, в этом есть его величайшая неправота. И хотя грех, который в нем живет уже от рождения, восстает против этого послушания, но тем не менее совесть, которая в нем есть, говорит, что он должен слушаться.

Призыв к послушанию есть первая христианская добродетель, которая начинает в маленьком человеке звучать. И начинается первая борьба человека с Богом: примет он призыв, который звучит через людей, желающих ему добра, или отвергнет, изгонит вон этих посланников Божиих. Потому что каждый встреченный нами человек есть посланник Божий, а тем более тот, который призывает нас к добру. И если человек отверг этот призыв, он отвергает и следующий — следующих рабов, пока не ввергается в пучину ада: Господь на время убирает Свою защищающую руку и человек начинает проваливаться. Может быть, некоторые из нас испытали это духовно переживаемое состояние, когда ты как бы летишь в пропасть, и свист в ушах, и уже ничто не может остановить.

Что тогда делать, куда идти? Естественная мысль у каждого в этот момент, независимо от воспитания, от того, что ему вдолбили в голову, что он сам себе намудровал, — обратиться к Богу. И если человек действительно «из глубины воззвах» и действительно возложил надежду на этот призыв, а не молится так, что «либо поможет, либо нет»; если он не ставит Богу никаких условий, а просто говорит: помоги, всю надежду на Тебя возлагаю, — тогда Господь останавливает это падение и происходит первая встреча души человеческой и Духа Божия.

И когда эта встреча произошла, человек, если он трезвый и достаточно серьезный, неизбежно идет дальше. Он хочет все-таки узнать: а кто же Он такой, Который меня остановил, Который меня спас? В его душе является благодарность. И идя по этому пути дальше, он обязательно встретится со Христом, Сыном Божиим. Так происходит другая встреча. У каждого из нас она тоже некогда произошла, как и у делателей виноградника. И каждый человек при встрече со Христом либо принимает Сына Божия и через Его заповеди усыновляется Отцу Небесному и становится не только делателем, но и наследником этого виноградника, начинает питаться от его плодов; либо он отвергает Сына Божия, убивает Его в себе. Другого пути просто нет, потому что, если человек равнодушно относится ко Христу, это все равно убийство. Если человек проходит мимо этого события, что некогда Живой Бог ходил по земле, жил среди людей и пролил Свою Кровь, умер на Кресте в страшных мучениях, чтобы нас, вот таких глупых, заблудших, спасти, — если человек к этому равнодушен, если его это не интересует, то он перечеркивает свое спасение, он уже вне его. А если человек это принимает, то для него начинается новая жизнь — та, которую мы с вами пытаемся вести.

Но даже если мы пришли в храм, это еще не значит, что мы достигли своего спасения. Апостол Павел говорит: «Мы спасены в надежде». Да, надежда есть для каждого из нас, как бы он ни был грешен, какие бы преступления ни совершил. Потому что раз Господь нас призвал, значит, Он все-таки надеется, что мы перестанем врать, что мы перестанем блудить, упиваться вином, друг другу делать гадости; перестанем вести тот образ жизни, выращивать те волчцы и тернии, которые мы до сих пор взращивали, и будем выращивать плоды духовные. Он все-таки надеется, Он нам дал этот шанс, Он нас сюда впустил. А теперь все зависит от нас. Потому что отвержение Христа не всегда связано с тем, ходит человек в храм или не ходит. Можно ходить в храм и быть отвергнутым от Бога; и этому миллион свидетельств. Недаром Иоанн Златоуст говорил: «Никого не боюсь, только епископов». И он же говорил, что среди священников мало спасающихся, потому что хотя и предполагается, что священники знают больше, чем люди из простого народа, — но знать об истине еще не значит принадлежать ей, не значит жить так, как предписывает Бог.

И для каждого из нас есть возможность этого отторжения от Истины. Да, ты пришел в церковь, причастился, на душе у тебя очень тепло, хорошо, батюшка по головке погладил, проповедь рассказал, все очень интересненько, и люди вокруг все прекрасные, воспитанные, интеллигентные, все очень культурно. Но это не есть христианство. Христианство начинается тогда, когда тебя бьют по правой щеке, а ты подставляешь левую. Вот только в этом акте начинается христианство, когда есть духовный плод, когда человек на пути ко греху в собственном сердце ставит препятствие — свою волю — и ни за что не хочет грешить. Хотя грех своей властной рукой зовет его к себе, человек говорит: нет, ради Христа я от тебя отказываюсь, я не хочу; хоть ты мне и сладок, а я не буду.

Вот это есть подлинная христианская жизнь. «Плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». И если мы эти плоды не вырастим в результате нашей церковной жизни, то вся наша жизнь бессмысленна. Господь отнимет у нас этот виноградник, наш дом останется пуст. Мы станем равнодушны ко всему: и к богослужению, и к Евангелию, и к исполнению заповедей. Как это бывает (не дай Бог такие опыты делать), что если неделю утренние молитвы не почитать, то уже на следующей неделе начать их читать — это почти невозможное усилие. И если годик в храм не походить, то начать опять ходить — это почти невозможное чудо. Если однажды себе позволить какой-то смертный грех, то потом опять вернуться к благодати Божией — это действительно нужно, чтобы некий космический переворот произошел.

Поэтому наша жизнь в этом смысле очень трудна, она требует постоянного усилия, постоянного труда. И конечно, если бы не благодать Божия, которая нам помогает, мы никогда бы ничего не смогли, потому что если и есть в нас какое доброе движение, то это все от Бога и Им Самим создано. А если что есть в нас свое, так это грех, своеволие, непослушание, корысть, злоба, блудность, жадность и все прочее, из чего соткана наша душа.

Господь специально в приточной форме сказал нам о винограднике, чтобы эти замечательные образы уложились в нашем уме, запечатлелись в нас, чтобы мы ими питались. Нам дано очень много, нам дан виноградник Христов — наша душа. И Господь ждет от нас плодов. Многие из нас в церковь уже ходят не один год. Давайте оглянемся назад: чему мы здесь научились? Что мы, когда выходим из храма, можем этому миру явить? Господь повелел нам: «Да просветится свет ваш пред человеки». А где этот свет, если мы родственникам, самым ближайшим, которые любят нас, не можем этот свет явить, не можем зажечь их своей верой? Мы им что-то говорим, а они нас не приемлют. Почему, откуда этот барьер? Да потому, что наше христианство — это чаще всего просто декларации очень замечательных истин. А истинное христианство — это не декларация, христианство — это есть жизнь.

Поэтому нам надо обязательно эти плоды стяжать для того, чтобы их явить. И явление это и есть подлинная жизнь духовная. Мы с вами, дорогие братья и сестры, призваны каждый к своей мере святости. Мы, конечно, не достигнем той святости, которой достигли угодники Божии древности, которые и чудесами прославились, и особенными дарованиями. Но каждый сам себя по благодати Божией управить в Небесное Царствие не только может, но и должен. Потому что иначе зачем мы приняли святое крещение? Цель этого — именно освящение всей нашей жизни во Христе.

Поэтому будем, по милости Божией, к этому стремиться, а все то зло, которое воюет против нас и хочет ввергнуть в бездну отчаяния, будем отвергать, не будем ему поддаваться. Раз Христос нас призвал, Он хочет нас спасти. Поэтому, всю надежду возлагая на Бога и на молитвы Церкви, будем совершать свой путь. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

2 сентября 1990 года

Неделя 14-я по Пятидесятнице

Господь пришел к Своему народу, который Он избрал давно, много-много сотен лет назад. Но этот народ Его не принял, за исключением немногих людей. Слово Божие обращено ко всем живущим на земле, но одни народы приняли его, а другие нет. Бывает и так, что кто-то сначала с радостью воспринимает, а потом отвергает слово Божие.

Господь пришел на землю и зовет всех на пир веры, зовет всех в Царствие Небесное, которое Он уподобляет свадьбе, потому что из всех праздников человеческих свадьба — самый радостный. Сейчас, правда, это во многом ушло, но даже то, что люди на свадьбе стараются друг перед другом выставиться как можно больше и больше пир закатить, есть свидетельство той прежней радости, которая шла от сердца, а не от того, чтобы другим показать, каковы, мол, мы. Вот поэтому Господь и уподобляет Царствие Небесное брачному пиру.

Кто же вступает в брак на этом божественном пире? Дух Божий и душа человека сочетаются навсегда в любви. К этому союзу Господь и зовет всех людей, но они находят уважительные причины, чтобы уклониться от Его зова. Одни говорят: меня мама и бабушка ничему не научили, поэтому я ничего не знаю и не слышу этот голос. Другие: я родился и вырос в другой вере, поэтому буду веровать так, как мои предки, независимо от того, правильно это или нет. А третьим просто некогда: всякие дела, заботы, к кому родственники приехали, кто просто устал, у кого-то стирки много. Другой говорит: а я вчера был, зачем и сегодня идти? И таких оправданий множество: один, как говорит Господь, село купил, второй бизнесом занят и так далее и тому подобное. И некогда человеку откликнуться на зов Божий. Почему так? Потому что сердце не отзывается, молчит, оно принадлежит чему-то иному. Зовет Господь всех, а идут далеко не все.

Мы вот с вами пришли на этот пир веры, потому что церковь, Божественная литургия — это и есть Царствие Небесное на земле. Знаем мы это или нет, чувствуем или нет, но Царствие Небесное — оно вот здесь, сейчас явлено во всей своей полноте. Только воспринять его мы можем каждый в ту меру, насколько кто подготовился, насколько смог облачиться в брачную одежду.

На Востоке люди, идя на брачный пир, готовились к нему, надевали все самое лучшее. А в доме у жениха, где обычно была свадьба, выдавались специальные брачные одежды. Но не все приходят в брачном облачении, не все готовятся. Не все из идущих в храм даже знают о том, что здесь есть Царствие Божие, к которому можно приобщиться. Стоят в храме телом своим, а дух не может воспринять это, уяснить, усвоить, потому что человек отягчен совсем иным. А бывает, человек и в храм-то пришел не за этим, не за Царствием Небесным, а еще за чем-то. Мало ли нужд у человека? Мало ли за чем к Богу можно обратиться? Поэтому Господь говорит: «Много званых, а мало избранных».

И ради избранных Господь пролил Свою Кровь. Сможем ли мы стать этими избранными? Если захотим, то сможем, а если не захотим, то не сможем. Иной говорит: я вроде бы хочу, но у меня ничего не получается. Дело в том, что на словах каждый человек этого хочет, но всякое желание обычно сопряжено с неким деланием, которое подтверждает его желание. Самые простые примеры: человек захотел пить, и, если он дома, он идет к чайнику, а если на улице — то ищет квасную бочку. Не так ли? Так. Если человек хочет учиться, он поступает в учебное заведение, соответствующее его интересам. Бывает, что человек не хочет учиться, а хочет иметь диплом — тогда он поступает туда, куда легче поступить, но при этом получает не образование, а лишь свидетельство о нем. Не так ли? Так. Если человек хочет жениться или выйти замуж, он ищет жену или старается понравиться какому-нибудь жениху. Не так ли? Так. Если человек хочет вылечить зуб, он идет к зубному врачу. Если человек хочет отдохнуть, он ложится. Если человек хочет приобщиться к Царствию Небесному, он начинает исполнять заповеди Божии. И по тому, кáк он исполняет, можно понять, действительно ли он хочет Царствия Небесного или нет. Потому что просто декларировать: я, дескать, хочу — это все пустые слова. Слова должны подтверждаться делом.

И вот Господь говорит: «Пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир», злых и добрых, чтобы наполнился брак возлежащими. И наш брак тоже наполнился, все мы собрались вокруг престола Божия, где уготована трапеза, которой многие из нас будут приобщаться. А многие не будут, по разным причинам: один не подготовился, потому что ему было лень; другой так тяжко согрешил, что даже стыдно в этом признаться, все старается юлить, думает, что Бог не видит и не знает. И много разных обстоятельств у человека. И есть среди нас разные люди, и добрые, и злые.

А почему Господь избрал именно всех вместе, и злых, и добрых? Нельзя ли было одних добрых призвать, хороших? Нет, никак нельзя, потому что Господь хочет спасти всех и каждого. Просто задача у всех разная. Если ты добр, то в этом еще нет награды. Да, ты добрый, ну и что? Тебя Бог и сотворил таким. Поэтому если хочешь достичь Царствия Небесного, ты должен стать по крайней мере в два раза добрее. Вот тогда будет награда, тогда виден будет твой труд. А если ты злой, ты должен перестать быть злым, и, если достигнешь хотя бы половину доброты, которую имеет тот добрый изначала, для тебя этого будет достаточно, чтобы войти в Царствие Небесное. И хотя тот, ничего не делая, превосходит тебя в доброте, но он Царствия Небесного не достигнет, потому что ничего для этого не сделал. А ты, будучи злым, потрудился и перестал быть злым. И это будет великий христианский подвиг, за который Господь тебя похвалит.

Господь хочет, чтобы мы были людьми добродетельными, старались делать добро. А что такое добро? Это есть исполнение заповедей Божиих. И мы сможем их исполнять, только их познав. А для этого мы должны знать Священное Писание, чтобы нам понимать, в чем заповеди состоят. Поэтому один из наших тяжких грехов — это невежество. Когда человек говорит, что он не знает, этим он не освобождается от наказания. Причем наказывает его не Бог, а он сам себя наказывает. Потому Господь и говорит: не знавший и не делающий биен будет.

Конечно, кто знал и не делал, биен будет больше. Это понятно. Для человека, который палец о палец не ударил для Господа, Царствие Небесное будет закрыто. Он уподобляется тем юродивым девам, которым Господь даровал все, дал и хорошие природные свойства души, но которые не смогли употребить их во благо. Среди нас нет абсолютных негодяев. В каждом какое-то негодяйство присутствует, но имеется и некая часть добра. Каждый из нас от других отличается каким-то хорошим свойством души, данным ему от Самого Бога. Но мы не трудимся для того, чтобы прибавить себе это добро и убавить то зло, которое мы приобрели в своей жизни, предварительно себя развратив.

Поэтому нам обязательно нужно этот труд приложить, и Господь его от нас ждет. И если мы будем понуждать себя на этот труд души, тогда сможем воспринять то, что здесь сейчас происходит и что происходит всегда во всех церквях независимо от того, какой это храм, какой поет хор, кто служит. Потому что евхаристия только совершается руками священника, а претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Свою Сам Христос. Поэтому духовно это все повторяется везде совершенно одинаково, это такая же Тайная вечеря, на которой и апостолы присутствовали. Но только одни причащаются в жизнь вечную, а другие — в муку вечную. Отчего это бывает? Оттого, что мы не понимаем и не чувствуем, чтó здесь происходит. А для того, чтобы увеличилась возможность нашего сердца в восприятии Царствия Небесного, в усвоении его, нужно сперва усвоить заповеди Божии.

Среди нас очень много ленивых людей, причем ленивых духовно. Духовная лень свойственна нам, потому что мы люди плотские и душевные и все духовное нам дается с величайшим трудом. Но мы и малого даже труда не хотим совершить, а потом почему-то удивляемся, что продолжаем пребывать в тех же грехах, в которых пребывали пять и десять лет назад, что в нас никакого очищения не происходит, что сердце наше никак навстречу Богу не раскрывается. И Евангелие для нас уже не расширяется, ничего нового мы там не открываем, потому что читаем вроде бы одно и то же.

Вот до какого состояния мы доходим. А почему? Бог что ли виноват? Нет, это происходит только оттого, что мы не делаем шаг вперед. Сколько ни вчитывайся в Евангелие, ничего не произойдет. Как ни старайся внимательно, по складам читать молитвы, они не дойдут никогда до твоего сердца и никогда не станут эти чужие слова твоими — до тех пор, пока ты не начнешь исполнять заповеди Божии. Только в том случае, если будешь нудить себя на исполнение заповедей, только тогда это понуждение откроет тебе и молитву, и познание Священного Писания. Без этого невозможно.

Поэтому духовная жизнь начинается всегда с покаяния. Надо нам глубоко понять, что мы находимся в погибели и нуждаемся в Спасителе. А мы подчас даже забываем, Кому молимся. Настолько сам процесс этого чтения нас захватывает, что мы забываем, перед Кем стоим и Кому эти слова говорим, стараясь лишь исполнить какой-то закон. И это большая опасность. Фарисеи очень здорово молились и очень крепко знали Священное Писание, а когда к ним пришел Бог, они Его распяли. Вот так очень часто и с нами происходит.

Да, мы уже научились исполнять правило, и ежедневно читать Евангелие вошло у нас в навык, многие его даже очень неплохо знают. Тем не менее на нашей жизни это не отражается никак, потому что все это пока еще фарисейство. А наша праведность должна превзойти праведность фарисеев, иначе мы не войдем в Царствие Небесное. Надо обязательно учиться и дальше, потому что Господь ставит нам задачу высшую: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб... А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас». Вот что Господь требует.

Допустим, есть человек, который тебя ненавидит и делает тебе зло. И ты как грешник тоже его ненавидишь и хочешь ему отомстить. Это все нормально и естественно и нам понятно. Но если ты хочешь научиться молиться, если ты хочешь достигнуть Царствия Небесного, ты должен это желание в себе победить, должен так суметь себя сломать, чтобы сделать этому человеку добро. Он тебе зло — а ты ему платишь добром. Он тебе еще больше зла — а ты ему еще больше добра. И так до самой смерти, независимо от того, покается он, изменится, попросит у тебя прощения или нет.

Мало ли что мне там хочется, мало ли какие мне мысли сладострастные в голову приходят, как бы я его убил, уничтожил, отомстил. Но раз Господь сказал, что надо молиться за тех людей, которые творят нам напасти, значит, я это и буду стараться делать. Такое понуждение себя и есть исполнение заповедей Божиих. И так нужно поступать с любой страстью: и с гневом, и со злоречием, и с помыслами. Вот поэтому христианин уподобляется воину Христову, что его жизнь есть непрестанная битва со злом, которое он видит в самом себе. Не искать вокруг виноватых, не оправдывать себя ни в чем, а искать вину в себе, потому что все мы безнадежно и очень много перед Богом провинились.

Конечно, жизнь наша трудна, и сами мы по своему существу люди грешные, но Царствие Небесное для нас не закрыто. И пока мы живы, Господь ждет, что мы обратимся к Нему, потому что ни один человек не может сам себя из злого сделать добрым, из плохого — хорошим. Только Господь это может, и надо Его об этом просить, надо взывать: Господи, спаси меня, я погибаю. Если какую-то заповедь не можешь исполнить, обратись к Богу, скажи: Господи, моя воля направлена на то, чтобы это исполнить, Ты мне помоги справиться с моей немощью, с моим грехом, с моим злом. Обращайся к Нему, Который здесь, сейчас стоит среди нас.

И Он всегда стоит среди нас. Как один святой сказал: молящийся человек — это уже церковь. Поэтому когда мы только направим мысль свою к Богу, Он уже выбегает к нам навстречу. Да, мы грешные, мы блудные дети, но, как только мы устремляемся в Отчий дом, Господь тут же выбегает к нам навстречу и готов принять нас в Свои объятия, готов простить, готов тельца упитанного закласть, чтобы дать нам в пищу.

Он отдал ради нас на смерть Сына Своего Единородного. Кто может сказать: я достоин причащаться Тела и Крови Христа Спасителя? Никто не может так сказать. А Василий Великий говорил: знаю, Господи, что недостоин «и суд себе ям и пию». Как можно быть достойным такой святыни? Но милость Божия простирается на нас, Господь не отвергает нас, Он хочет нас исцелить. А мы сами своей злой волей, разлененностью, гордостью препятствуем спасению нашей души. Поэтому если кто-то из нас погибнет, то в этом будет виноват он сам, потому что сам не захотел. Потому что Царствия Небесного нужно алкать и жаждать, как человек хочет есть и пить, когда ему долго не давали. Вот если он так хочет Царствия Небесного, он сумеет, он найдет. Господь выйдет Ему навстречу и возьмет его к Себе. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

9 сентября 1990 года

Воскресное всенощное бдение

Господь с Неба сошел на землю, чтобы нас всех от земли возвести на Небо. И чем выше человек поднимается, тем шире его кругозор, и с каждым шагом к Небу он видит в себе все больше и больше грехов.

Часто по неопытности своей человек приходит в отчаяние и думает, что спасение для него невозможно. Отчего это происходит? Оттого что человек отвлекается от Неба, и взгляд на землю сразу его ужасает. Потому что если смотреть на бесчисленные свои грехи, смотреть только на себя, отвлекшись от Христа, то действительно видишь, что спасение невозможно. Сам Господь подтвердил, что ни одному человеку невозможно спастись. Как бы он ни старался хорошо себя вести, как бы ни старался исполнять заповеди Божии, он своей силой это сделать не в состоянии, потому что враг, который владеет им, сильнее его. Поэтому-то Христос и пришел на землю — чтобы разорвать эти путы.

Спасение происходит постепенно. Господь сказал: «Не придет Царствие Божие приметным образом». Как из зерна горчичного, постепенно растет это дерево, очень медленно, незаметно для человека, но заметно для всех вокруг. Поэтому очень часто, когда человек вступает на путь добродетельной жизни во Христе, он испытывает некие неудобства от окружающих, а если он преуспевает в духовной жизни — то и прямое гонение. Это неизбежно. Если гонений нет, то только по двум причинам: либо человек в действительности не Богу угождает, а служит своей гордости, либо по какому-то особенному промыслу Господь на время дает человеку некий аванс, хотя потом ему придется обязательно потерпеть ту меру скорбей, которая необходима, чтобы его исцелить, чтобы сотрясти его сердце.

Такая хирургическая операция просто необходима, другого пути нет. Сам Господь попускает нам скорби и испытания для того, чтобы сотрясти греховную коросту, которая покрывает все наше существо, чтоб она спала. Поэтому духовная жизнь обязательно связана со скорбями и трудами. Труды эти называются подвигом, а тот, кто этот подвиг совершает, называется подвижником, потому что залог духовной жизни — только в непрестанном движении.

Спасение — это не есть конечный результат. Господь сказал: «В чем застану, в том и сужду». Для Него, для Христа, важно именно направление нашей жизни. Ведь чего бы мы ни достигли — даже если мы сможем молитвой двигать горы, — но по сравнению с тем, что может Бог, все это покажется просто смешным и немощным. Поэтому ценность человека не в том, чтó он может сотворить: исцелять больных, воскрешать мертвых, двигать горами, — а в его устремленности ко Христу. Не все святые угодники Божии были чудотворцами. Это особый дар, который Господь дает отдельным людям за их величайшее смирение. Главным условием того, чтобы творить чудеса, должно быть именно смирение, потому что, когда человек наделен от Бога неким даром, любым: имеет ли он голос или какое-то образование, знает какой-то особенный язык, который другие не знают, или множество языков, или хорошо в физике разбирается, — у него есть искушение этот дар присвоить себе, есть опасность возгордиться, ну а возгордившись, конечно, пасть.

Как только человек возгордится, Божественное присвоит, поставит себя выше Бога, он тут же слетает вниз и разбивается, и восхождение к Небу ему приходится начинать сначала. Но после каждого падения восхождение бывает еще сложнее, чем было до того. Поэтому все святые отцы, которые опытно прошли духовную жизнь и достигли спасения, говорят, что самый безопасный путь и способ спасения — это идти медленно, выверяя каждый шаг, не торопясь. Всякая торопливость и желание достичь чего-то особенного есть тоже проявление гордости. А в духовной жизни все идет от простого к сложному.

Почитаем Евангелие, почитаем Деяния святых апостолов, и мы увидим, что апостолы Евангелия совсем другие, чем апостолы Деяний, как будто о разных мужах идет речь. А если сравнить те слова, которые Петр говорил, когда он ходил со Христом по Галилее, с теми словами, которые он писал в своих посланиях, кажется, что это совершенно другой человек: насколько он преуспел в мудрости, сколько ему Господь открыл, так он духовно возрос.

И каждого из нас Господь тоже призвал, Он о каждом из нас промышляет, каждому дает определенные обстоятельства жизни сообразно его устроению, способностям и возможностям. Каждому свою меру искушений, каждому свою меру скорбей, каждому свой крест. Ни у кого крест не похож на крест другого, у всех все разное. Для чего Господь это предпринимает? Чтобы нас спасти, чтобы мы не отвратились от Него, а шли этим спасительным путем. И если мы однажды услышали голос Христов и хотим быть верны Ему, если мы твердо встали на этот путь, то мы должны хоть и медленными шагами, но идти вперед, не размениваясь на мелочи. И в зависимости от того, кому что уготовано, в зависимости от того, кто сколько потрудится, каждый из нас займет некую обитель в Царствии Небесном, которую Господь ему уготовил.

Еще человек не родился — а Господь уже уготовил ему место в Царствии Небесном, потому что это Господь творит душу человека. И каждому дано достичь того, что определено ему Богом, но не все достигают — по разным причинам. Один по лени: неохота подвизаться, скучно, трудно, уныние перебарывает. Другой от того, что грешит, и каждый раз, согрешая, он отгоняет от себя благодать Божию, и то время, которое он мог бы потратить на подвиг ради Христа, он проводит в грехе, то есть, вместо того чтобы служить Богу, служит дьяволу. А начать сначала ему с каждым разом становится все труднее. Поэтому даже если в конечном итоге он и спасается, то не достигает такой благодати, которую мог бы достичь в силу способностей и в силу того креста, которые дал ему Бог.

Вот сегодня Святая Церковь празднует память равноапостольной первомученицы Феклы, которая первой из женщин пострадала за Христа. Она была ученицей апостола Павла: однажды, придя в синагогу, услышала, как он проповедовал, и его благодатное слово коснулось ее сердца, она уверовала и решила идти за Христом до конца. Тут соединились и благодать Божия, которая была с апостолом Павлом; и ее собственная чистота и жажда чего-то иного, не того, чего обычно жаждут девицы в ее возрасте; и, конечно, особый промысел Божий.

Фекла в то время уже была невестой, у нее был хороший, богатый жених, к которому у нее и сердце лежало, но все-таки она решила от этого отказаться. А почему человек решается отказаться от брака? Потому что, когда любовь к Богу поглощает все человеческое существо, эта любовь уже не может быть ни с чем разделена. Вот когда апостол Павел познал Христа, ему уже в голову не приходило жениться, хотя он был еще молодой человек. Потому что, это отвлекает от главного, потому что придется нести много дополнительных забот.

И несмотря на уговоры родителей, которые, конечно, не понимали такого ее решения, Фекла все-таки отказалась от брака и через это много мучений претерпела, но, слава Богу, не до смерти, и дожила до глубокой старости. Хотя она была из знатной семьи и, наверное, образованная по тем временам девушка, но вряд ли у нее был какой-то особенный разум и вряд ли она была особенно начитана в Священном Писании, а Евангелие в то время еще даже не было написано, оно только писалось апостолами. Но тем не менее, некоторое время посидев в ногах у апостола Павла и, открывши рот, его послушав, Фекла смогла впитать в себя слово Божие и для многих явилась учителем и многих привела ко Господу.

Вот так благодать Божия в ней постепенно росла, тоже незаметно, наверное, для нее. И в нас эта благодать Божия может и должна расти, только надо этому не мешать. Поэтому нужно обязательно нам так стараться жить, чтобы ничем не согрешать. Может ли человек не согрешать? Нет, не может, безгрешен один только Бог. Но и грехи бывают разные: бывают смертные грехи, а бывают грехи не к смерти. Но независимо от того, смертный это грех или нет, лишь бы он был непроизвольным, лишь бы не было согласия нашей воли на этот грех.

Мы люди еще неопытные в брани, и поэтому нам свойственно ошибаться, свойственно падать, но от этого не надо отчаиваться. Наше отчаяние от гордости, потому что мы хотим, чтобы у нас сразу все получилось хорошо и замечательно. Этого не будет никогда, обязательно мы будем терпеть искушения, и до самой смерти у нас будут падения, только падения эти будут разные. Сперва мы будем падать делом. Потом, встав на ноги, научимся не совершать тех поступков, за которые нам будет перед Богом стыдно. Потом мы научимся не согрешать словом. Потом научимся воздерживаться от мыслей. Каждую дурную мысль, которая приходит нам в голову, мы постепенно, с годами, с десятилетиями, научимся отгонять с гневом, потому что эта мысль не наша, она нехорошая, она от дьявола.

Пока-то мы увлекаемся мыслями нехорошими и некрасивыми, мы привыкли это всё обсасывать, смаковать, медлить в этом; воображение постоянно рисует нам всякие картины. Но после того, как мы научимся помыслы отсекать, мы сможем и чувства наши беречь, то есть у нас никакого сочувствия даже не будет злу. Все то, что противно Христу, станет противно и нам. Мы будем с ужасом отвращаться от всякой тени греха.

Так потихонечку будет наше спасение проходить. А когда мы очистим свои мысли и чувства, тогда мы сможем и кому-то другому передать нечто, чему сами научились. Тогда мы сможем и за Христа потерпеть. Потому что сейчас нам приходится терпеть в основном за свои грехи: и за свою гордость, и за свою противность, и за непослушание. Это как наказание за грех. А когда мы уже очистим свою душу, очистим свой ум, очистим свое сердце, чувства, поступки, тогда, может быть, Господь сподобит нас и пострадать за Христа в ту меру, в которую мы сможем потерпеть. И нечто подобное тому, что мы испытывали в начале, мы будем обязательно испытывать в конце нашего подвига.

Вот так человек интересно устроен: в первые четыре года своей жизни он проходит как бы всю свою жизнь: первый год — это детство, второй — юность, третий — зрелость, а четвертый год — это уже старость. И многие педагоги усматривают, что за первые четыре года человек уже бывает сформирован полностью, и то, что в него за это время вошло, запечатлевается на всю жизнь. Так же и в духовной жизни. Когда человек только приходит к Богу, с ним происходит масса чудес: что он ни попросит у Бога, Господь ему тут же дает. Ему очень легко бороться с грехами, сердце его наполнено любовью к людям, ему очень легко совершить какой-то благородный поступок.

Когда призывающая благодать еще сильна в человеке, он по виду уже совершенно как зрелый христианин. Только одно его выдает: что он, горячась, старается всем проповедовать Евангелие. Хочет одному рассказать, другому объяснить, третьего к Богу обратить, а его никто не слушает, и он начинает удивляться и сердиться: как же так, я вроде так понятно объясняю, а все от меня только отворачиваются. Это потому, что призывающая благодать Божия еще не дает силы человеку, чтобы кого-то убедить. Представим себе трехлетнего ребенка: он уже вполне разумно разговаривает, строит фразы и может говорить очень умные вещи, но понятно, что его никто никогда не будет слушать, потому что нет в нем еще зрелости и нельзя опираться в жизни на ребячий опыт.

И вот те же гонения, которые испытывает юный по духовному возрасту христианин, он может испытывать и в конце своего подвига. Это закон духовной жизни: человек с чего начал, к тому и возвращается, но совершенно на другой ступени своего духовного развития. Один художник сказал, что в любом произведении искусства каждый начинает и кончает по таланту, а в середине — тупая работа. Так же и в духовной жизни. Когда мы только приходим к Богу, вся та потенциальная возможность нашего сердца, нашей души, которой мы можем послужить Богу, как бы на миг раскрывается. Потом призывающая благодать Божия остывает в нас, и от нас требуется очень долгий труд, неотступный, с памятью о тех чудесах, которые Господь нам давал, когда Он нас только призывал; с памятью о тех бесконечных милостях, которыми Он нас успел одарить. Господь испытывает нашу верность. И если мы не отступим, то благодать Божия, которая нас призывала, вернется к нам и засвидетельствует нам наше спасение, очищение наше от всякого греха.

Спасение в том и заключается, чтобы постоянно, каждую минуту, каждую секунду своей жизни, быть верным Богу и все то зло, которое внутри нас восстает и которое грядет на нас извне, упорно отвергать. И нет ничего удивительного в том, что многого мы еще в себе не видим. Постепенно, шаг за шагом поднимаясь к Богу, мы будем обнаруживать в себе все больше и больше грехов. Так и должно быть. И только когда мы увидим свои грехи как песок морской, это будет значить, что мы положили начало спасению. А если мы не знаем, в чем мы грешим, в чем надо исправляться, это значит, что мы просто погружены во тьму: во тьме ничего не видно, вот и мы грехов не видим.

Поэтому будем стремиться к свету, к чистоте, к христианским добродетелям. Особенно нам необходимы терпение, кротость, послушание, незлобие, милосердие, снисходительность друг к другу. Надо стремиться никого не учить, ни к кому не цепляться, со всеми, как говорит апостол Павел, стараться иметь мир. Потому что всякая муть, которая в нашей душе поднимается, препятствует Божественному свету проникнуть в наше сердце.

Будем идти маленькими шагами, будем творить добрые дела — пусть совсем малое, на что мы способны, но мы обязательно должны делать. Не надо проводить время праздно. Конечно, мы нуждаемся в отдыхе. Время от времени хочется и прилечь, и отвлечься, но не надо превращать жизнь в постоянные поиски этого отдыха, а то мы очень быстро обмирщимся, мы будем все время забывать, что мы граждане Неба и что нам надо постоянно стремиться к Небу. Надо, чтобы наше сердце отрекалось от себялюбия, саможаления.

Это не значит, что подвиг наш должен быть непосильным, непомерным. Нет, во всем должна быть мера, но только обязательно нужно идти вперед. Поэтому каждый вечер очень неплохо было бы весь день, который ты провел, окинуть мысленным взором и подумать: вот я день прожил, а чем я сегодня Богу угодил и чем я сегодня Бога оскорбил? И каждый раз мы будем видеть, что, собственно, для Господа мы сделали ничтожно мало и об этом даже и вспомнить-то стыдно — настолько это несравнимо с тем, что Он в этот же день сделал для нас. А как мы Его опечалили, как мы Его оскорбили своим злонамеренным поведением, чувством, мыслью, словом! И надо нам постоянно соскребать эту пыль, эту грязь со своей души. Поэтому духовный подвиг состоит в постоянном покаянии в грехе, то есть постоянном исправлении своей жизни.

На исповеди многие говорят: а я плохо помолился, а я не пришел на всенощную, а я опоздал, а я Евангелие четыре дня не читал. Ну не читал и не читай, кто тебя будет заставлять? Не хочешь, и вообще на всенощную не ходи. Не хочешь, и вообще не исповедуйся. Не хочешь, и не причащайся, дело твое, никто тебя ни в чем не обвиняет, не ругает. Не хочешь, пожалуйста, живи в дружбе с дьяволом. А хочешь стремиться к Богу — стремись по мере своих возможностей. И сколько ты шагов сделал навстречу Богу, столько шагов и Господь сделал навстречу тебе. Как в притче о блудном сыне: когда сын опомнился и решил вернуться к отцу, то отец выбежал к нему навстречу. Но это возвращение, этот поворот сына обязательно должен быть первым. И каждый из нас должен сам делать этот первый шаг от греха навстречу к святости.

Есть только два состояния души человека: грех и святость. Поэтому если мы хотя бы умом своим принадлежим Христу, то нам надо изо всех сил стараться победить в себе грех, надо стремиться все время от этого отойти, чтобы ничто греховное нами не владело, потому что грех для Христа ненавистен — ведь грех Его убил. И если грех нам в какой-то мере сладостен, если в нашем сердце он имеет какую-то часть, если он нами владеет, значит, мы участвуем в сораспятии Христа, мы участвуем в этом зле. Да не будет этого с нами! Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

6 октября 1990 года, вечер

Вечерняя служба

под память праведного Авраама

Святая Церковь завтра вспоминает праведного Авраама, которого называют отцом всех верующих. В Библии говорится: «Веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность». Авраам жил четыре тысячи лет назад, а по нашему, христианскому, понятию в те времена праведников быть не могло, потому что человек уже давно от Бога отошел и жизнь его наполнилась всяческими мерзостями, примерно так же, как и сейчас. Господь сказал: «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» И мы видим, что действительно вера иссякла. Возразят: ну нет, как же, сейчас все ходят в церковь; сколько храмов ни строят, все мало. В Америке вообще девяносто пять процентов населения пишут в анкетах, что они верующие. Но, как говорил Тарас Бульба, это все не то, братья. Потому что веры бывают разные: бывает вера Авраамова, а бывает вера бесовская.

Авраам был скотоводом и жил простой жизнью, исполненной всяких трудов. И от окружающих людей его отличало только то, что внутри своего сердца он хранил одну-единственную истину, что есть единый Бог. Язычники, среди которых жил Авраам, веровали во многих богов, обожествляли то, что они видят вокруг, примерно как сейчас: один обожествляет свою квартиру, ею живет; другой обожествляет своих детей; третий обожествляет свою работу; четвертый свое здоровье обожествляет, стремится его как-то улучшить, гимнастикой занимается, ищет пути продления своего биологического существования. Язычество из этого и возникает, когда человек обожествляет то, что вокруг него. А Авраам нет, он знал, что есть Бог невидимый, и веровал в Него. И Господь испытывал страшным образом веру Авраамову, чтобы в испытаниях она еще выросла. Авраам был уже глубоким стариком, а Господь ему открыл, что у него будут дети, причем сказал, что его потомство будет как песок морской. Когда бездетному старику это говорят, ну как можно в это поверить? А Авраам нисколько не сомневался: раз Господь сказал, значит, так и будет. И когда родился наконец этот долгожданный сын, можно представить, как Авраам его любил. А Господь повелел: иди и принеси Мне его в жертву.

Вот приходят люди в храм и ставят свечи. Что это такое? Жертва. Взял от себя оторвал тридцать копеек, поставил и сжег. А раньше не было свечей, не было таких изящных обычаев, а брали быка или ягненка, закалали, сжигали на жертвеннике и веровали, что Господь обоняет дым, восходящий к небу, и дает человеку какое-то ослабление. Но все люди, окружавшие Авраама, приносили жертвы языческим, ложным богам, совсем как и современные люди, которые жертвы приносят чему угодно, только не Богу. Богу так, по мелочи, копеек по тридцать, а ложным богам уж служат вовсю. Современный человек, даже такой, который считает себя верующим, — сколько он в неделю посвящает Богу времени? А сколько телевизору? А сколько пустым разговорам? А сколько хождению в гости? А сколько прочей всякой бессмыслице? Если это сравнить, сразу наглядно видно.

Авраам же нисколько не усомнился в слове Божием, не подумал: вот я стар, а единственного сына, от которого по обетованию Божию произойдет великое потомство, теперь надо принести в жертву. А когда же будет следующий сын? Нет, он все эти мысли отмел, сделал жертвенник, сына связал, занес нож — и тут Господь послал ангела, который его остановил. То есть Господь испытал Авраама до последней черты. Какая могучая вера была у этого человека! И поэтому Господь ему эту веру вменил в праведность. Хотя Авраам много совершал неблаговидных поступков с точки зрения христианской и жизнь его не представляет образец морали, нет, упаси Бог. Но была вот эта единственная у него добродетель, огромной силы, и она укрепилась в таких испытаниях. Поэтому в смысле веры Авраам стал как бы нашим праотцем.

Конечно, по силе веры мы во многом ему уступаем, потому что мы забываем о том, что вера есть добро-детель, то есть ее надо совершать. Вера — это не просто какое-то качество ума: один человек знает, что Бог есть, а другой не знает. И тот, который знает, начинает считать себя верующим, хотя это еще совсем не вера. Дьявол тоже знает, что есть Бог, но он из этого выводов никаких не делает. Поэтому вера, которая знает, что есть Бог, но из этого не делает никаких выводов, называется бесовской. А вера, которая движет жизнью человека, называется верой Авраамовой, верой подлинной.

И вот, если мы пришли в храм, следовательно, мы знаем, что есть Бог, Который создал всех нас. Бог создал и все законы. Бог придумал математику, физику, химию, биологию. Он это все сочинил. Бог — первый Художник. Это Он так раскинул Памир, Альпы, реки, пески — эту всю красоту. Господь и законы нравственной жизни создал: законы любви, терпения, взаимного снисхождения. А мы что? А мы живем так, как будто ничего этого нет. Что нам люди скажут, что в газетах написано, что по телевизору покажут, что у кого в книжечке прочтем — вот из этого состоит наша жизнь. То есть Бог Сам по Себе, а мы сами по себе. Что нам в голову взбредет, то мы и делаем и никак или только в очень малой части руководствуемся тем законом Божиим, который Он создал.

Спрашивается: в чем тогда состоит наша вера? Чем мы отличаемся от людей, которые не знают, что Бог есть? Ничем. Прическа та же, походка та же, одежда та же. В квартиру одного зайдешь, в квартиру другого — все то же самое. И нравственная жизнь такая же: так же ругаемся, так же завидуем, так же превозносимся, так же осуждаем, так же клевещем, так же нервируем друг друга. Мы знаем, что Бог есть, но это никак на нашей жизни не отражается. А почему? Потому что мы не относимся к вере как к добродетели, которую надо постоянно укреплять: то есть жить не по чувствам, жить не по тому, что взбрело в голову, а стараться руководствоваться в своей жизни повелениями Божиими. А для этого надо нам познать волю Божию: что Бог от нас хочет.

Священное Писание для нас, для дураков, зачем написано? Чтобы человек хотя бы писаным законом руководствовался. Написано у апостола Павла: «непрестанно молитесь» или «за все благодарите». Вот такое повеление Бога к нам. Что значит жить по вере? Вот день прошел, среди этого дня было очень много хорошего: мы, может быть, и встретились с людьми хорошими, и какое-то известие радостное получили — но может, кто-то нас и толкнул или чем-то обидел. Так вот, если мы несмотря на то, что с нами происходит дурного или трудного, — если мы все равно не будем входить в мрачное устроение, а, наоборот, будем все время в радости, в благодарности Богу пребывать — значит, мы живем по вере. А если настроение испортилось, что должен делать верующий человек — на ближнем свое зло сорвать, что ли, чтобы ему полегче сделалось: отстань, отвяжись, мне не до тебя? Нет, верующий человек должен молиться Богу и просить Его до тех пор, пока не снизойдет мир в его душу, а потом продолжать жить дальше.

И если мы будем вот так руководствоваться хотя бы одним словом из Священного Писания: «за все благодарите», — мы сразу увидим, что жизнь наша очень сильно изменится, она будет резко отличаться от жизни всех остальных людей. А если присовокупим второе: «непрестанно молитесь»? А что значит непрестанно? А есть когда, а спать, а разговаривать? А программу «Время» глядеть когда? Как же это все время молиться — а работать, а учиться? Никак нельзя! Но нельзя ведь и просто Священное Писание пролистать, как будто это к нам не относится. Нет, раз мы признаем, что Бог есть, то мы должны обязательно учиться тому, чтобы непрестанно молиться. А если мы не можем и даже пока и не понимаем, что значит непрестанно, ну хотя бы надо все время расширять свою молитву. Начать с того, чтобы чаще ходить в храм и дома свободное время стараться посвящать молитве, а не пустому времяпрепровождению, не изобретать себе всякие дела, чем бы нам отвлечься от самого главного дела. А самое главное дело — это молитва. Потому что молитва, собственно, по преимуществу и есть вечная жизнь. Потому что если Господь сподобит нас Царствия Небесного, в Царствии Небесном люди чем занимаются? Только непрестанной молитвой, больше там никаких дел нет: там не надо ни пенсию зарабатывать, там не надо ни в очереди стоять, ничего этого не требуется. Царствие Небесное — это есть непрестанная молитва. Поэтому, живя здесь, надо в эту молитвенную стихию, в эту жизнь молитвенную и входить.

А сколько мы времени из двадцати четырех часов в сутках уделяем молитве? Ну в воскресенье чуть побольше, а в остальные дни? Сколько утром мы молимся? Некоторые даже правило умудряются не читать, говорят: некогда. И вечером хоть и помолится человек, но сам положа руку на сердце знает: то, что я делаю, молитвой назвать нельзя. Хорошо, а когда же ты молишься? Где же твое исполнение закона Божьего о непрестанной молитве? Значит, ты его просто отодвигаешь, как будто он к тебе не относится, то есть ты отвергаешь волю Божию.

Вот если мы так поисследуем Святое Писание, все повеление Божие, обращенное к нам, то увидим, что мы не друзья Божии, а враги Его: мы всё делаем наоборот, мы всё ищем только своего. Поэтому у нас и вера такая пустая, ничего не может совершить, поэтому мы и не можем ничего в своей жизни управить. И нам надо это менять, надо все время стараться упражняться в этой добродетели — в вере: все время заставлять себя жить по вере, все время свою жизнь исправлять по закону Божию, по Священному Писанию. А для этого надо его глубоко изучить — ну, насколько у нас хватит мозгов. У многих уже не хватит, для многих это уже совсем поздно. Поэтому те люди, которые думают: ну вот, сейчас это, это, это, а уж потом буду в церковь ходить, Богу молиться. Нет, потом уже ничего не будешь, потому что ничего просто не сможешь, тебе уже ничего не объяснишь, а если даже и объяснишь, ты не запомнишь, потому что в одно ухо у тебя влетело, а в другое вылетело. Вот такая может с нами случиться беда.

Поэтому с того самого момента, когда мы уже опомнились, с этого момента надо изменять свою жизнь, надо жить по вере. И когда Господь увидит, что у нас появилось это усердие, это желание, Он нам начнет помогать. Потому что сам человек, конечно, ничего с собой сделать не сможет. Если бы это было возможно, то можно было бы и без всякого Бога жить и спастись. Вот как многие люди утверждают: у меня никаких грехов нет, я живу хорошо. И тут же присовокупляют: как все. А что, все живут хорошо? В этом-то и большая ошибка, к сожалению. Поэтому нам нужно стараться жить не как люди живут, потому что люди живут безобразно. Просто они принюхались к этой грязи, и им незаметно. Но если каждому человеку показать всю его жизнь, это просто самое натуральное вонючее свинство. А надо жить по-Божьи.

Каждый из нас, даже если он самый неученый человек, самый простой и бестолковый, в душе у него все равно есть некое чувство, чтó такое по-Божьи. Как поступить по-Божьи? Вот мне хочется это сделать. Но если прежде чем что-то сделать, задуматься: а это Богу угодно или нет? — то, как только человек задаст себе такой вопрос, вот это самое внутреннее чувство скажет тихонечко-тихонечко: да нет, это не то. Тогда надо взять и совершить усилие: не делать это «не то». И этот шаг, это усилие и есть дело веры, потому что человек живет уже не так, как ему захотелось, не как ему подумалось, не как его какой-нибудь балбес научил, а по вере. И вот так раз поступим по вере, два, три — и вера у нас будет расти, она будет приумножаться, она станет великой, мы с помощью нашей веры сможем даже горы двигать, мы сможем что угодно совершить, потому что мы будем с верой просить у Бога, и у нас будет такой союзник — Сам Творец Вселенной. Он исполнит любую нашу просьбу, мы через нашу веру получим усыновление Богу. А уж мы сами знаем: Христос что у Бога ни просил как Сын Божий, Господь все совершал, поэтому и с нами так же будет.

Поэтому, если мы увидим в себе грех, познаем его, раскаемся и будем у Бога просить с верой: Господи, спаси мою душу, очисти меня, — Господь это сделает, Он всю нашу душу очистит. Он через пророка сказал: «Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю». И мы знаем, кто первый вошел в рай: разбойник. Ну разбойник сами понимаете, чем занимается. Но Господь увидел, что он хочет измениться, и изменение его было такой сокрушительной силы, что Господь поверил ему и очистил его. И это для нас большая надежда. Но только у нас должна быть сила вот этой веры, должен быть мощный переворот нашей жизни.

Поэтому надо нам кончать спать, скорей просыпаться, начинать шевелиться. Потому что, если этого не произойдет, мы так во тьме греховной и перейдем в мир иной, так в грехах и умрем. А смерть грешника люта, потому что за ней мрак и ужас бесконечного пребывания в непрестанной злобе. Поэтому Господь говорит: «Там будет плач и скрежет зубов». Плач о том, что утратил, а скрежет зубов о том, что уже ничего нельзя изменить, остается только зубами скрежетать в бессильном отчаянии. И вот от всего этого Господь нас хочет избавить. И путь к этому — через укрепление нашей веры. Поэтому надо совершать дела веры. А образец этих дел есть святой праведный Авраам. Помоги всем Господь. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

21 октября 1990 года, вечер

Вечерняя служба в пятницу

седмицы 28-й по Пятидесятнице

Цель жизни человека на земле — спасение души от греха. И так как сам человек этого сделать не может, то Господь пришел на землю, чтобы его спасти. Но теоретически научиться спасению невозможно. Мастерство или науку трудно освоить только по учебникам, обязательно нужен учитель. Поэтому люди, по-настоящему желающие духовной жизни и спасения своей души, всегда ищут учителя. Сейчас практически учителей нет, поэтому мы в довольно жалком состоянии, но зато мы все грамотные, чего раньше не было, и нам стали доступны книги великих учителей прошлого. Мы можем этих учителей вопрошать через века. Вот послушаем, как они нас наставляют.

«Один брат спросил у аввы Макария: как спастись? Старец отвечал ему: будь как мертвый, подобно мертвому не думай ни об обидах от людей, ни о славе и спасешься». А как не думать об обидах, если все время кто-нибудь да обижает, все время кто-то задевает — поэтому мы постоянно раздражаемся или прогневляемся. И вот когда станешь мертвым для обид, тогда и придет спасение твоей душе; это будет уже свидетельство. Как мертвый — он не обижается, что бы ему ни говорили, как бы им ни пренебрегали.

Если человек способен на обиду, значит, в сердце его живет гордость, значит, он считает, что с ним поступили недостойно, не так, как он того заслуживает. Хотя если по правде, то каждого из нас надо убить, причем не один раз, а много, и не просто так спокойно умертвить, а предварительно еще истязав за наши грехи. Тогда было бы как раз справедливо. А мы из-за своей гордости не можем ничего потерпеть, перенести ту скорбь, которую нам причиняет другой человек. Поэтому нам надо долго упражняться, чтобы стать к обидам совершенно мертвыми. Господь даже так учил: если тебя ударят по правой щеке, подставь другую. То есть будь совершенно спокойным ко всякой человеческой обиде, даже когда тебя бьют. Это уже верх совершенства, и путь к этому долог и постепенен.

Апостол Павел сказал: те, которые крестились во Иисуса Христа, в смерть Его крестились, — то есть мы должны все свои грехи умертвить. И дальше апостол говорит: мертвыми для греха, а живыми для Бога. Мертвый не грешит, потому что уже не может, и мы должны к этому стремиться.

«Авва Макарий сказал: если мы будем помнить о зле, наносимом нам людьми, то в нас ослабеет память о Боге; если же будем помнить о зле, наносимом демонами, то избавимся от их уязвления». Господь заповедал нам любить человека, даже грешника, но ненавидеть грех. А изначально причина греха — в дьяволе, в демонах. Те страсти, которые нас мучат, происходят от нашего беснования, потому что мы отдаем свою душу демонам и они нами владеют. Нами то жадность овладевает, то сребролюбие, то объядение, то какая-то похоть злая, то уныние. Мы даже говорим иногда: настроение плохое. А кто нас настроил плохо? Ясно, что сатана. Поэтому если человек все время помнит о происках дьявола, все время старается с ними бороться, то он тем самым душу свою освобождает. А если человек будет помнить об обидах, которые наносят ему люди, о скорбях, горестях, то, наоборот, он теряет память о Боге. Он опускается в этот мир, начинает отношения с людьми налаживать, выяснять, обижаться, с одним разговаривать, с другим не разговаривать — то есть все время кипит в мирском котле.

«Рассказывали об авве Петре, ученике аввы Силуана. Когда он жил в своей келье, в горе Синайской, то с умеренностью управлял собою относительно потребностей телесных». То есть в меру постился, в меру молился, в меру бдения совершал. «Когда же сделался епископом в Паране, начал жить гораздо строже. Ученик его спросил: авва, когда мы были в пустыне, ты не так строго жил. Старец отвечал: там была пустыня, безмолвие и бедность, и я старался держать свое тело так, чтобы не изнемочь мне и иметь силы приобретать то, чего я не имел. А теперь мы живем в мире. Здесь много искушений; потому я иссушаю и тело свое, дабы не погубить в себе монаха. Если уж случится и поболеть здесь, то есть кому помочь мне».

Очень важно брать подвиг исходя из обстоятельств своей жизни. И пост, и молитва, и участие в службах должны быть посильными. Часто человек рвется бывать на каждой службе. Само по себе участие в церковной службе очень похвально, нет ничего лучше, чем молиться Богу в храме. Но надо соразмерять свое рвение со своими возможностями: с возрастом, с тем, насколько у тебя голова соображает, с физическими силами, с ежедневной и еженедельной нагрузкой на службе или дома, с состоянием здоровья в данный момент и так далее. Потому что очень легко можно себя так переутомить, что бросишь молиться совсем. Поэтому в подвиге обязательно нужна мера.

«Авва Пимен сказал: по мне лучше человек согрешающий и сознающий грех свой и раскаивающийся, нежели человек не согрешающий и не смиряющийся. Тот считает себя грешником и смиряется в своих мыслях, а этот представляет себя праведником и возносится». А почему так? Вроде бы Господь пришел, чтобы спасти нас от греха — так если человек не грешит, это же лучше? Но самый страшный грех есть гордость, в чем бы она ни проявлялась: в том, что человек считает себя хорошим, или чего-то достойным, или что-то значащим, или мнит о себе, что он в чем-то разобрался, стал умным или молитвенным.

Гордость — это то, что для Бога абсолютно отвратительно и непереносимо, потому что как раз через это дьявол от Бога отпал. Поэтому любой пьяница, который под забором лежит и встать не может, но говорит: «Господи, какой же я все-таки грешник, никак не могу свой грех победить», — он в таком устроении души гораздо более Богу приятен, чем человек, довольный собой. Потому что довольный собой сам от себя благодать Божию отгоняет. А когда человек кается, он привлекает к себе благодать Божию. Поэтому кто молится с покаянием, тот и от греха своего обязательно очистится, и превзойдет того, кто пока и не грешит такими страшными грехами. Потому-то Господь, когда обличал фарисеев, которые были гораздо праведнее нас, говорил им: мытари и прелюбодеи предваряют вас в Царствии Небесном, — потому что когда-то они согрешали, потом раскаялись и пришли к Богу, а вы считаете себя праведными и поэтому хотя и видите перед собой живого Бога, но не узнаете Его.

«Авва Пимен сказал: что пользы созидать чужой дом и разрушать свой собственный?» О чем это? Мы все очень любим учить и, когда учим другого, начинаем раздражаться, потому что слово наше без власти и нас никто не слушает. Какой смысл в таком учении? Ты раздражаешься, у тебя нет терпения, значит, пока ты учишь, ты грешишь. А раз ты грешишь, ты разрушаешь собственную душу. Тогда какой смысл тебе спасать другого, если в то время, пока ты его спасаешь, ты рушишь свою собственную душу? Поэтому святые отцы так и заповедали, как апостол Павел говорит: не многие становитесь учителями, потому что из-за этого подвергнетесь большему осуждению.

«И авва Пимен сказал: что пользы ходить в школу искусства и не учиться ему?» Многие из людей, ходящих в церковь, ходят туда бесполезно. Потому что то, что в церкви происходит, для них как об стену горох, в них ничего не проникает, никакого учения. Просто придут, свечки ставят, постоят, отдохнут душой и вернутся опять делать то, что и делали, то есть грешить. А Господь Свою Кровь пролил, Церковь основал, чтобы мы день ото дня старались изменять свою жизнь, все время боролись со своими грехами, все время просили у Бога помощи, все время становились лучше. А что значит лучше? Более смиренными, более кроткими, необидчивыми, терпеливыми, мужественными, более любящими молитву, считающими других выше себя. Если человек в этом преуспевает, значит, он учится искусству спасения души.

Но большинство, к сожалению, не так. Смотришь иногда, как ведет себя пожилой человек в храме, и думаешь: надо же, небось с детства в церковь ходит, а так ничему и не научился. Как обидно, что даже в таком святом месте человек себя так ведет. Ведь в храме все стараются как-то подтянуться, сосредоточиться — но бывает, и здесь друг друга отталкивают, могут начать говорить или думать о постороннем. Или прямо в храме, хотя стоят перед Самим Богом, кого-то осуждают. Вместо того чтобы Богу молиться, человек судит: то не так, это не так, все вокруг плохие, я, дескать, хороший, — то есть делает самое что ни на есть богомерзкое дело.

Это не значит, что в храм не надо ходить. Ходить надо, но так, чтобы от этого была польза, чтобы каждое посещение храма для нас было хоть маленьким, но шагом вперед. Поэтому авва Пимен и сказал, что глупо ходить в школу искусства и ничему не научиться. А храм — это школа самого высшего искусства. Святые отцы говорили, что это искусство всех искусств и наука всех наук. Это дело очень трудное, поэтому мало спасающихся. Да, храмы переполнены, особенно на родительскую, или вот Никола скоро — будет битком набито. Но от этого пользы мало, шума только много: придут, потолкаются, свечей пуд сожгут, денег навалят, но толку-то что? Богу-то не свечки нужны, не деньги, а сердце наше, умягченное кротостью, смирением, терпением. Вот что нужно Богу. Ему нужна тишина души, мир с ближними своими.

Так и апостол Павел говорит: по возможности будь со всеми в мире. Не надо спорить, ссориться, доказывать какую-то свою мнимую правоту, чем мы занимаемся целыми днями: все настаиваем на своем, все ищем своего, все справедливости хотим, забывая, что по справедливости нас надо всех расстрелять. Вот это была бы самая хорошая справедливость. И когда конец света наступит — вот это будет самая высшая справедливость, потому что ну нет на земле такой казни, которую можно изобрести, придумать, чтобы нас за наши грехи наказать.

Только милость Божия, Его долготерпение, Его такая к нам любовь избавляют нас от казни. Потому что Он нам Отец, Он нас жалеет, все хочет нас спасти и спасает — и лаской, и болезнями, и всякими скорбями. К каждому из нас Господь ищет подход. Вон сколько нас — и все мы разные, и у всех жизнь разная; и Господь каждому устраивает жизнь по-разному: одному это надо, другому то. Господь выбирает, пробует так легонько, чтобы только человека подтолкнуть к спасению, а мы все упорствуем, все, как быки, бодаемся, все никак не хотим принять свое спасение. Поэтому надо нам стараться свою шею сделать более гибкой, способной склоняться перед Богом. Помоги нам в этом, Господи.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

14 декабря 1990 года, вечер

Собор Пресвятой Богородицы

Господь пришел на землю, чтобы спасти всех людей. И мы видим, как с самого младенчества дьявол ополчился на Него. Почему Господь испытывал гонения? Потому что мир лежит во зле, покорился дьяволу, и, естественно, дьявол хочет Бога изгнать. Поэтому его и называют князем мира сего, что он хочет управлять миром по своей воле, а не по воле Божией.

В молитве «Отче наш», если мы, конечно, не бессмысленно ее повторяем, мы молимся теми словами, которым нас научил Господь: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Господь хочет, чтобы на земле воцарилась воля Божия. А воля Божия заключается в том, чтобы каждый человек занимался спасением собственной души. И когда Господь видит, что человек способен к этому, Он дает ему веру, для того чтобы эта вера, как семя, посеянное в его сердце, принесла плоды. Когда семя сажают в землю, то хотят, чтобы из него что-то выросло. Иначе какой смысл его гноить, уж тогда лучше прямо сразу съесть. Сажают для того, чтобы был урожай. И если мы все здесь верующие, то, значит, Господь насадил в нас веру с определенной целью: Он хочет собрать урожай. Причем на примере смоковницы Господь показал, что дерево, которое не приносит плода, сжигают в печи, потому что, раз оно бесполезно, оно годится только на дрова. И если наша вера никаких плодов не принесет, душа наша тоже годится только для огня, больше ни для чего.

Какие же плоды должна принести наша душа? Господь сказал: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди». Когда людям говоришь о заповедях, они сразу вспоминают: не убивай, не блуди, не воруй. Хотя это совсем не первая заповедь. А первая: «Я Господь Бог твой... да не будет у тебя других богов». То есть самая главная заповедь — это чтить Бога. И еще сказано: «Наблюдай день субботний, чтобы святити его... шесть дней делай», а седьмой — суббота (то есть день покоя) Господу. Но у нас считают так: не убивать — это заповедь серьезная, а то, чтобы почитать день субботний, — это второстепенная, о ней даже и не упоминают. Почему так? А потому, что не исполняют. Хотя эта заповедь еще не христианская, а дохристианская. Господь Иисус Христос, Который пришел на землю, требует от нас большего: мало каждое воскресенье в храм ходить, мало посты соблюдать, мало утром и вечером молитвы читать, мало добрые дела делать. Этого мало, этого совершенно недостаточно. Но если этого недостаточно, то что же тогда будет с нами, которые и этого не делают, какова наша участь? Наша участь — огонь геенский: пойдем в преисподнюю, будут нас бесы мучить вечно, потому что пренебрегаем заповедями Божиими.

Господь пришел на землю: сколько страдал, сколько учил, чтобы вдолбить в наши такие медленные на добрые дела головы, чтó же именно надо. Господь требует от нас: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, добро творите ненавидящим вас». А мы постоянно то негодуем, то чем-то недовольны, то на кого-то обижаемся. Смотришь, то один подойдет к батюшке жалуется, то другой, как будто Евангелие никогда не читали, как будто там не написано: тебя ударят по правой щеке — подставь левую и будь благодарен, что тебя всего лишь по физиономии ударили. Удивительно, как за наши грехи нас земля держит, — а мы еще жалуемся, мы еще что-то ищем себе, мы еще губки надуваем, ножкой топаем, мы еще имеем наглость сердиться.

Поэтому нам нужно начинать исполнять заповеди. А нам даже непонятно, как это: «любите врагов ваших». Она про меня сплетни распускает, а я должен ей конфеты дарить?! Да, должен, обязан. Каждому, кто тебе делает зло, ты обязан делать добро — иначе сгоришь в геенне огненной, потому что ты еще не человек. Собаку ткни палкой — она тебя укусит. И если ты поступаешь так же, значит, ты еще пока не человек, а собака. Чем отличается человек от собаки? Тем, что он может простить. Его ткнули палкой, а он говорит: ну ничего, мне за мои грехи так и надо. И не стал никому жаловаться, не стал никому рассказывать, а просто взял от души и простил: Бог с ним. Взять и простить, взять и потерпеть, взять и покрыть любовью его немощи — вот это уже христианство. Но мы так не можем. Нам это кажется странным. Мы от своих кровных родственников и то не можем самую малость потерпеть, а уж от каких там врагов? Упаси Бог, кого тронь, погладь против шерсти.

Поэтому то, что принес Христос на землю, нам пока еще недоступно, мы еще в каменном веке. Значит, нам больше подходит закон Моисеев, который делает из животного человека. А уже потом, когда научимся этот закон исполнять внимательно, скрупулезно, по всем пунктам, можно переходить к закону евангельскому, к закону Христову. И вот Моисеев закон прежде всего предписывает нам учиться почитать Бога. С чего же надо начинать? С того, чтобы хоть один день в неделю, отложив все свои мирские дела, посвящать Богу: в этот день приходить в храм, этот день тратить на то, чтобы изучать Священное Писание, этот день тратить на молитву, этот день тратить на то, чтобы сделать какое-то дело бескорыстно. Не себе квартирку убрать, постирать, заштопать, а ближнему своему — не родственнику, не сыночку, не внучку, а человеку, может быть даже и не очень приятному.

Превозмогая свою лень, нежелание, свою косность, надо все время заставлять себя делать добро для ближнего, скрепя сердце, потому что делать это, конечно, неохота — охота в единственный выходной лечь и газету читать. Но если мы будем себя понуждать, будем так делать месяц, год, пять лет, десять лет, мы постепенно привыкнем, мы постепенно войдем во вкус, мы увидим, что от этого сердце наше умягчается, и нам захочется еще. И вот когда нам захочется делать добро само по себе, в этот момент, значит, наше сердце начало перерождаться, значит, оно потихонечку становится христианским. Это и есть тот плод, который должна принести наша вера. Потому что Господь сказал: «Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы?»

Вот мы приходим в храм и стараемся что-то для храма пожертвовать: кто труд свой, кто тысячу рублей принесет, которые себе на похороны отложил, кто свечей наставит на тридцать рублей — на жертву готов человек. А Господь говорит, что этого недостаточно. Да, это совсем неплохо, когда человек отрывает от себя ради Господа и жертвует своим имуществом. Но Господь хочет получить от нас не только имущество, Господь хочет получить от нас наше сердце, чтобы сердце наше принадлежало Богу. А оно чему принадлежит? Наше сердце принадлежит самим себе, мы служим только себе. Когда нам не удастся в храм сходить, мы говорим: ну ладно, ничего, в другой раз схожу, Бог подождет. А если нам денек пропустить не покушать или не поспать или если у нас что заболит, так мы сразу в панику ударяемся. Потому что это мое: мое тело здесь затронуто, мое мясо. Я должен это мясо приготовить к тому, чтобы червям вкусно было кушать, когда меня закопают. Это беспокоит: как там червяки бедненькие будут меня грызть. Это все очень важно. Я не хочу болеть, я умереть даже хочу совсем здоровым, я бесконечно жалуюсь: у меня здесь болит, там болит, врачи плохие, лекарств нет.

Как будто сто лет назад были какие-то лекарства! Вообще никаких не было. И врачей никаких не было. Заболел — ну что же, перекрестись, готовься к смерти. Батюшку позови: причастит, пособорует, если ножки у тебя уже не ходят. А тут всё лечатся: жить охота, еще год, еще два пожить. Зачем? Какой в этом смысл? Какой смысл тянуть эту резину, если твоя жизнь не посвящена Богу? Если бы человек просил: Господи, продли мне жизнь, мне надо еще посетить тысячу больных, мне надо накормить еще два десятка нищих, мне еще нужно из моей хорошей квартиры выехать в плохую, чтобы другим людям получше жилось. Мало ли людей живут в тесноте?! Я возьму с ними и поменяюсь: поменяю свою отдельную на коммунальную или свой третий этаж — на первый, чтобы кому-нибудь было получше, а мне было бы похуже.

Если бы для этого, то Господь бы дал: человек хочет жить ради доброго дела — надо ему продлить жизнь. А так что же? Жизнь продлить, чтобы больше по телевизору программ посмотреть, чтобы больше газет прочитать, чтобы больше попилить своих родственников, чтобы еще больше побрюзжать, чтобы больше съесть, в навоз продукты питания перевести? Для чего? Чтобы жить только для себя, только для своего? И так во всем. Так и к детям относимся, как к своей собственности: как будто они не Божьи, как будто у них не может быть своего мнения, своего устроения жизни. Все стараемся вмешаться, все по-нашему чтобы было. А если что-то не так, то еще возмущаемся.

Так что, если внимательно посмотреть, жизнь наша целиком безбожная. Потому что Бог велит так, а мы делаем совсем наоборот. И сколько это будет продолжаться? Русская пословица говорит: «Бог долго терпит, но больно бьет». Каждый из нас положа руку на сердце может сказать, что он много претерпел всяких скорбей, несчастий, болезней. Какая у нас тяжелая жизнь! Почему так? Это Господь все нас воспитывает, Он нас вразумляет, Он хочет, чтобы мы как-то образумились. Потому что Он нам Отец, Он нас не хочет погубить, а хочет нас спасти. И Сына Своего единородного Иисуса Христа послал в мир для того, чтобы нас научить уму-разуму. И надо нам стараться учиться. Надо отложить нам все земные дела на потом.

Когда мы просыпаемся, когда только с постели встаем (кто-то не сразу встает, часа два еще поваляется; ну, два часа повалялся, но все-таки встал) — о чем первая забота? Не о том, чтобы поесть, пойти куда-то языком своим помолоть или в какие-то дела кинуться. Нет, прежде всего надо не спеша перекреститься и подумать о своей душе. Вот Господь мне подарил еще один день. Как мне надо его провести, чтобы этот день был Богу угоден? И все время стараться думать о своей душе: чтобы ей — душе своей, не телу — принести пользу, чтобы свою душу как-то просветить, свою душу как-то умягчить, свою душу как-то образовать, чтобы душа что-то поняла в этой жизни, чтобы почувствовала, в чем еще нужно исправиться, да как исправиться, да что еще сделать.

Вот для этого нам дана жизнь — а она уходит, как вода ускользает: в пригоршню наберешь воды, чуть подержишь, смотришь, все меньше, меньше, руки мокрые — воды нет. Так и жизнь: она уходит, уходит бессмысленно. Все какая-то суета, все совсем не тем занимаемся. Это не значит, что надо грязью зарасти: не стирать, шею не мыть, запаршиветь всем. Нет, этого совсем не надо. Но в первую очередь мы должны думать о своей душе, о молитве, о Священном Писании, о том, что нас ждет за гробом, о том, что времени мало осталось. Все время о смерти размышлять, все время думать о том, куда моя душа пойдет, что я наследую, какие я в своей жизни плоды принес. И стараться все время что-то для Господа делать, чем-то Ему стараться угодить: стараться помолиться побольше, побольше Евангелие почитать, ближнему помочь, кого-то лишний раз простить, с кем-то лишний раз не поссориться, что-то отвергнуть.

Вот пришла соседка и начала про другую рассказывать. Ты поневоле в это втягиваешься, участвуешь в этих сплетнях, осуждениях. Ну ради Господа помолчи, останови ее, на другую тему разговор переведи. Ради Господа хоть какое-то зло останови в течение дня хотя бы один раз, и то будет хорошо. Что-то такое малое сделай, и то было бы замечательно. И вот из такого малого-малого будет и большое складываться. И если будем все время чуть-чуть что-то для Господа делать, так потихонечку и наберем.

Когда душа наша придет на суд, Господь строго на нас взглянет и скажет: ну что же ты, милая? А мы скажем: я детям своим помогала. Ну да, помогала, а за это получала. На земле если какую награду получил, это уже не в счет. За детьми ухаживала — так это твои дети. Если у тебя их отнять, не дать ухаживать, ты же с ума сойдешь. Поэтому ты это не ради детей делала, а ради собственной страсти, это твое кровненькое. Если деток любишь — пожалуйста, вот деток полно никому не нужных, возьми, ухаживай, тогда будет явно, что деток любишь. А когда свое, это не считается, это каждому свой крест положен: у кого жена, у кого муж, у кого дети, у кого внуки. Это все не в счет. Обязательно надо чуть-чуть сверх, чуть-чуть бескорыстно, чтобы за это ничего не получить. И Господь, видя это наше тайное дело, воздаст нам явно в Царствии Небесном. Потому что Господь хочет, чтобы мы дела свои творили не для людей, не для славы, не за похвалу, не за деньги, не за благодарность, а ради самого добра, ради того, что мы возлюбим это добро.

Вот это возлюбление и есть главный плод всей нашей жизни. Поэтому если у нас в сердце такой любви нет, надо ее выращивать, надо все время что-то такое делать, чтобы она росла, чтобы мы из раздражительных ведьм сначала превратились бы в людей, а потом превратились бы в людей добрых, а потом и в людей, про которых все только и могут сказать: ну, это такой хороший человек, просто редко и встретишь. А потом уже — и святость.

Святость — это что такое? Это когда Сам Господь в сердце человека поселяется. И тогда этот человек может не одному-двум помочь, а может помочь и сотням, и даже тысячам. Так Серафим Саровский и говорил: ты мирный дух стяжи, и вокруг тебя тысячи спасутся. Вот взять преподобного Сергия: жил-то шестьсот лет назад, а до сих пор вокруг него люди спасаются, до сих пор со всего мира приезжают к Сергию, только чтобы поклониться, помолиться. И он до сих пор каждому, кто просит, помогает. Вот что значит святость. Это и есть плод духовной жизни. Этот человек, можно сказать, прожил не зря, хотя и семью не заводил, и домов каменных не строил, машины не имел, ничего вроде не достиг, наоборот, в лес ушел молиться. И так хорошо молился, что Господь ему все дал Сам. Он от славы убегал, а еще при жизни на весь мир был прославлен. Еще при жизни даже в других странах знали, что есть в России Сергий, хотя не было ни газет, ни телевизора, только из уст в уста передавали: вот там, в лесу, за Москвой на север, живет Сергий.

И вот он умер, шестьсот лет прошло, а слава только растет. Кто бы ни приехал, первым делом идет в Лавру поглядеть, какая там красота устроена. Вот это плоды жизни человека! Ну конечно, мы не можем как Сергий. Это особый человек, таких людей не так уж много и на земле бывало. Но нам так и не надо, нам хотя бы чуть-чуть, хотя бы что-нибудь, что бы было можно на Страшном суде Богу показать. И так будет хорошо. Спаси, Господи.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

8 января 1991 года

Прощеное воскресенье

Сегодня Святая Церковь вспоминает Адамово изгнание из рая. Еще это воскресенье называется Прощеным, потому что читается замечательный отрывок Евангелия от Матфея, в котором Господь говорит: «Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших». В этот день всегда люди просили друг у друга прощения, тем самым приуготовляясь к Великому посту. Потому что если мы на кого-то имеем зло, то этим самым мы всю свою духовную жизнь перечеркиваем и уподобляемся бесам, которые вообще ничего не едят. Поэтому лучше есть кровавое мясо, чем на кого-то злиться.

Почему Отец Небесный не прощает тому человеку, который не прощает сам? Мы часто друг с другом ссоримся, к сожалению. Даже если один этого не хочет, бывает, что второй на него обидится. А обида, ссора, недоброжелательство отталкивают одного человека от другого. Бог есть любовь, и, сотворив человека по образу и по подобию Своему, Господь возжелал, чтобы человек жил в любви. А дьявол, наоборот, хочет всех людей разделить. Один из переводов слова «дьявол» — разделяющий. Он хочет народы разделить между собой, семьи разделить, родителей и детей разделить, друзей поссорить и так далее. Поэтому тот, кто в ссоре участвует, подчиняется дьяволу, следует мыслям, которые он вкладывает в его ум, сочувствует им сердцем, тот исполняет волю дьявола и этим самым отделяет себя от Бога. А отделение человека от Бога есть грех. Поэтому Господь и сказал, что Отец Небесный не простит. Не потому, что Он, как счетовод, считает, кто кому чего должен: мол, раз ты так, то и Я так. Нет, просто человек, отделяя себя от другого, действуя против любви, действует против Бога. А раз против Бога, значит, он не может ни в вечную жизнь войти, ни достигнуть духовной жизни, то есть не может Бога познать. Когда человек имеет обиду на кого-либо, тем самым он имеет обиду и на Бога, потому что выступает против заповеди Божией, то есть отметает Самого Бога.

А что такое прощение? Вот два человека поругались, а потом помирились, простили друг друга — то есть нет между ними этой стены, они опять пребывают в любви, зло, которое между ними было, ушло. То же самое и прощение от Бога. Бог прощает — это значит, Бог соединяется с человеком, Бог приходит к нему, живет вместе с ним. И когда Бог пришел к человеку — а Бог есть Дух, — для этого человека начинается духовная жизнь, потому что духовной жизни вне Бога нет, есть только всякие суррогаты, замены, самообманы. Поэтому слова Господни означают не то, что Отец наш Небесный желает обязательно нам отомстить за наши прегрешения. Нет, просто Сын Божий свидетельствует, что если мы не прощаем обиды, то не можем быть детьми Отца Небесного, потому что мы тогда есть дети дьявола. Поэтому когда нас кто-то обидит, оскорбит, нанесет нам какое-то зло, то, если мы хотим достигнуть вечной жизни, хотим быть учениками Христа, нам надо сделать над собой усилие и этого человека простить.

Иной скажет: так он же виноват. Да, безусловно, он тебя обидел, он такой-сякой. Это не снимается, грех, который он совершил, остается грехом, но ты должен простить. Опять: почему должен? Да нет, совсем, конечно, не должен, каждый волен жить, как ему нравится: хочешь — в рай, хочешь — в ад. Это дело свободного выбора человека. Каждый, кто оказался в аду, сам его выбрал для себя. Значит, ад ему более близок, понятен, более соответствует устроению его сердца. Господь нас ни к чему не обязывает, Он нас призывает, потому что обязать любить нельзя. Поэтому Господь и говорит: «Да любите друг друга». Он не говорит «любите», Он не приказывает. Нельзя приказать: ты люби, а ты не люби. Это невозможно. Поэтому Господь говорит: такова Моя воля, таково Мое желание, Я этого хочу, а вы уж смотрите сами, что вам дороже. Либо собственная спесь и гордость, которая мучается и никак не может сделать первый шаг навстречу, — вот эти чувства, которые внушает тебе дьявол, которые он в тебе воспитал в течение твоей жизни, — или же, наоборот, тебе более близко смирение и кротость Христа Спасителя и ты хочешь у Него этому научиться.

Если ты этому желаешь учиться, тогда ты ученик Христов и хоть плохо, бедно и, может быть, не сразу, может быть, с большим трудом, но все-таки сможешь это бесовское разделение преодолеть. Поэтому нам надо стараться не участвовать ни в каких сварах. Бывает, что невозможно примириться с человеком, но пусть эта невозможность идет от него, но не от нас. Апостол Павел говорит: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми». Будь, старайся, чтобы не от тебя шло разделение. Твое сердце должно быть всегда открыто к примирению, открыто к любви. Нужно воспитать в себе это новое свойство, и по нему Господь тебя узнает, потому что это свойство Божества.

Вот таким образом мы будем достигать Царствия Небесного. И цель поста как раз в этом, потому что пост человека смиряет, а ничто так не способствует любви, как смирение. Взять семью: отчего там бывают скандалы? Именно от гордости. Каждый стремится властвовать и всех заставить делать так, как хочет он. А другой, опять же по гордости, не хочет этому никак подчиниться ни ради любви, ни ради послушания, ни ради смирения, ни ради общего мира. И один упорно настаивает на своем, не хочет ни в чем уступить, а другой ни в коем случае не хочет слушаться. Вот и скандал. И кто громче кричит, у кого больше силы, тот и добивается искомой власти. Но а мира-то нет, и любви нет. Поэтому это все очень непрочно, это все очень быстро разрушается. А подлинная любовь, наоборот, соединяет навсегда. И если ради Христа, только ради Него, ради Его любви, ради того, чтобы достичь духовной жизни, достичь вечности, человек будет совершать все время это прощение, оказывать снисхождение немощи другого, принимать на себя удар и не отвечать злом за зло, тогда он постепенно и приобретет необходимые свойства и достигнет Царствия Небесного, достигнет мирного духа.

Почему Серафим Саровский говорит: «Стяжи мирный дух, и вокруг тебя спасутся тысячи»? Да потому, что человек, достигший мирного духа, любое зло может победить. Даже когда на преподобного Серафима напали два мужика и избили его до полусмерти, в нем нашлось столько любви, чтоб их простить. И что же? Этим он победил их ненависть, они раскаялись. Если бы он отомстил, ответил злом на зло, то уже не было бы шансов для них раскаяться, а он спас их от того ужаса, в котором пребывали их души. Значит, чем больше мы умеем прощать, тем больше мы способны на любовь. Чем больше мы способны на любовь, тем, значит, мы ближе к Богу. Все очень просто.

Дальше Господь говорит: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Духовная жизнь должна быть сокрыта от всех людей, ну и, конечно, от демонов, потому что бес не может проникнуть во внутреннюю жизнь человека, а если она обнажается и становится понятна демонам, то, значит, эта жизнь уже не духовная, а демоническая.

Господь прощал и блудницу, простил и Петра, который от Него отрекся, а фарисеям, которые были людьми праведными, Он говорил: «Горе вам». Потому что их духовность была фальшивой, внешней, была псевдодуховностью. Они совершали поступки праведные, но не внутри сокровенного сердца человека, а, наоборот, напоказ. Почему очень важно скрывать свою духовную жизнь? Почему важно скрывать свой подвиг? Почему ни в коем случае нельзя говорить, как ты постишься, как ты молишься, этим хвалиться? Дело в том, что жить, исполняя заповеди, можно только ради Бога и перед Ним. Если человек открывает свою внутреннюю жизнь и показывает людям свой подвиг, то он, как Господь говорит, получает уже награду здесь. Он этим питает свое тщеславие. А если человек делает тайно и ни одна душа этого не знает, то это проявление подлинной веры: он верует, что Бог видит. Такой человек не нуждается в поддержке людской, он не нуждается в похвале, в том, чтобы ему сказали: вот молодец. Тогда этот подвиг есть истинное сокровище, потому что человек ничего не делает для того, чтобы каким-то образом устроиться здесь, на земле, а, наоборот, для того, чтобы достичь небесного. Вот это очень важно нам соблюдать и в посте нашем.

И последнее: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Да, здесь опять Господь утверждает преимущества духовной жизни над жизнью плотской. Потому что все духовное вечно, а все материальное тленно. Но для многих из нас материальное значит больше, многие придают вещественной жизни большее значение, нежели жизни духовной; более заботятся о своем чреве, чем о своей душе. Можно утверждать совершенно точно, что никто из нас не скажет: что-то я устал, тяжело разогревать, не буду сегодня обедать и ужинать. А очень часто слышится: я устал, молиться не буду. Это явное свидетельство того, что нам наше чрево ближе. Или: что-то так устал, не буду я пальто надевать, пойду в одной рубашке на улицу — такого не слышно, а вот не помолившись — это очень часто: некогда, так как-нибудь.

А Господь говорит, что все-таки сокровище наше должно быть на небесах. Где сокровище наше, там будет и наше сердце. Очень важно, к чему прилепляется наше сердце, что является Богом в нашей жизни, чему мы служим, чему наша жизнь посвящена. Нас крестили во имя Отца и Сына и Святаго Духа. В знак того, что наша жизнь посвящена Богу, что мы должны быть рабами Божиими, нам на голове крестообразно постригали волосы. Но один является рабом какой-то страсти, другой бывает рабом собственного представления о себе, третий — рабом вещей.

Мы рабы всего, только не Божии. Бог оставляется на потом, и поэтому, конечно, в этой жизни мы терпим большой урон. Пост же предпринимается с той целью, чтобы, наоборот, утеснить всю свою жизнь внешнюю: утеснить свое чрево, утеснить свои глаза, утеснить свои уши, утеснить свой язык — все это сократить по возможности для того, чтобы открылись в нашей жизни «реки воды живой» — Духа Святаго. Чем больше мы утесняем свою душу и тело, тем больше в нас горит дух, мы тем самым даем ему свободу. Господь для этого и на землю пришел. Он так и сказал: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» Загорится в нас огонь этим постом или опять мы так же лениво проплетемся, как и в прошлый пост, ничего не достигнув, и, выйдя из поста, увидим, что мы какие были, такие и остались? Трудно надеяться на то, что мы полностью изменимся. Но если мы не станем хотя бы чуточку лучше, это уже будет плохо.

Цель поста — прибавление в нас любви. И мы это все предпринимаем для того, чтобы приблизиться к Богу хотя бы на полшага. Поэтому будем, дорогие братья и сестры, стараться с охотой просить друг у друга прощения и будем стараться следовать заповедям Христа Спасителя, чтобы наследовать нам жизнь вечную. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

17 февраля 1991 года

Вознесение Господне

Господь, перед тем как Ему вознестись на Небо, благословил Своих учеников и скрылся на Небесах в облаке славы Своей. А перед этим Он сказал: «Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли». Этот край земли есть мы с вами, потому что в то время, когда Господь возносился с горы Елеонской на небо, там, где мы сейчас стоим, люди, наверное, еще и не жили; воистину то был край земли. И вот с тех пор, как Господь взошел на Небеса и послал от Отца Духа Святаго, ученики — те, которые внимательно учились, внимали учению Господню, — постепенно в результате своей жизни стяжали Дух Святый и сами становились свидетелями истинности учения Христа.

Много раз мы с вами убеждались, что когда нам хочется кого-то просветить светом Христова учения, то у нас ничего не получается. Человек, которого мы хотим просветить, не просвещается, несмотря на всю нашу часто к нему и любовь, и на нашу горячность. В чем тут дело? А дело в том, что мы не облеклись силою свыше. Ученики Христовы, три с половиной года Им обучаемые, стали подлинно апостолами только тогда, когда облеклись силою свыше, силою Духа Святаго. Вот и мы с вами пока являемся учениками, и только в ту меру, в которую мы сумеем стяжать Святый Дух, вокруг нас будут люди спасаться — не по слову нашему, но по силе Господней.

После вознесения Господня Его ученики пребывали в Иерусалимском храме, ожидая, когда Господь даст им Духа Божия. И Господь дал им Духа в день Святой Пятидесятницы. Вот в этом и есть цель всей христианской жизни, в этом смысл посещения храма Божия, ради этого Господь и пришел на землю: чтобы открыть людям жизнь духовную, или, как еще говорится, жизнь вечную, или Царствие Небесное, или Царствие Божие, или святость. Какими синонимами ни называй, все говорится об одном: о благодатной жизни в Духе Святом, о соединении человека и Бога навсегда в любви. И начинается этот путь с веры: человек верует, что Иисус, ходивший две тысячи лет назад по Палестине, был воистину Сын Божий и каждое Его слово — истина. А раз истина, значит, надо этой истине покоряться, надо эту истину принимать, надо свою жизнь выправлять по этой истине.

Но когда человек попытается исполнить заповеди Божии, он увидит, что у него ничего не получается. Потому что невозможно ни одну заповедь исполнить самому человеку. Если бы это было возможно, тогда Господь бы и не посылал на Церковь Духа Своего Святаго, это было бы не нужно. Вот тебе заповедь, напрягись, собери свою волю, сосредоточься и исполняй. Многие из нас мучаются на молитве и пытаются сосредоточиться: ты сосредоточиваешься, а ум твой рассредоточивается, и так можешь хоть до утра стоять, это дело абсолютно бесполезное. Потому что, когда человек сам хочет исполнить заповедь, это невозможно, для этого нужна духовная сила, которую подает Бог. Поэтому любую заповедь Божию можно исполнить только с помощью Божией, если мы будем смиренно Его просить о том, чтобы Он помог: Господи, Ты мне в этом помоги, помоги, я ничего не могу, я нищ. И вот если будешь просить, тогда Господь в ту меру, в которую ты в данный момент своего духовного развития сможешь удержать, и даст тебе благодать. И сколько Он тебе даст, столько ты и помолишься, а все остальное будет просто твое усилие и благочестивое упражнение.

Мы-то привыкли к самости, привыкли все делать, полагаясь на себя, о Боге мы даже на молитве вспоминаем нечасто, у нас просто такая самостоятельная задача стоит — прочитать. И мы как-то забываем, что стоим перед Богом, что мы молимся Ему, что Он рядом, — поэтому, естественно, ничего и не получается. А если бы мы обратились к Нему, если бы мы почувствовали, что Он рядом стоит, и если бы мы всю веру свою направили на это, тогда был бы хоть малый, но обязательно результат. Господь обязательно откликнулся бы на подлинное обращение нашего сердца к Нему. И так с каждой заповедью. А то, говорит, у меня не получается заповедь исполнить. Но у тебя и никогда ничего не получится, потому что ты все сам, все «я».

Ученики Христовы, апостолы, пусть они тоже не понимали, что Господь им говорит, но они Его слушались: идите в Галилею — пошли; идите на гору Елеонскую — пошли; сидите в Иерусалиме, никуда не уходите — будем сидеть. И за послушание Господь наградил их во всей полноте. Поэтому мы видим удивительную разницу: какие апостолы были до сошествия Святаго Духа и после — это совершенно разные люди. Поэтому даже Савл имя сменил на Павла, а Симон — на Петра. Такой обычай и в монашестве поддерживается, что человек имя меняет, потому что это совершенно уже другой человек: то был ветхий, плотской, а теперь уже совершенно новый, совершенно по новым законам идет его жизнь, он уже не сам, он уже Богу не чужой, он Ему сродник и по духу, и по плоти через Святое Причащение.

Вот к этому Господь нас всех призывает. Когда же мы это поймем? Чем скорей поймем, тем лучше будет наша жизнь, тем она будет правильней. Но наша гордость нас ослепляет. Вроде читаем слова, вроде все правильно, но что-то до нас никак не доходит, как-то наше сердце все не открывается. Поэтому очень важно для нас в Святое Евангелие вчитываться и сравнивать свои поступки с поступками апостолов. Слова Господни надо воспринимать не как нечто сказанное когда-то для кого-то, а так стараться Евангелие читать, чтобы каждое слово звучало прямо для тебя лично, чтобы ты почувствовал, что это Господь обращается к тебе, что эти слова вечные, они звучали всегда и будут звучать всегда во вселенной, эти слова нетленны, в них нет никакого изменения, пременения, преложения, это абсолютная, непоколебимая истина. И наша цель — только склониться перед ней и постараться изо всех наших немощных сил ее принять. А дальше? А дальше все время просить Господа, чтобы Он нас управил. И все время свою жизнь соотносить со словом Божиим: вот Он, оказывается, чего хочет, вот в чем, оказывается, спасение, вот, оказывается, как надо. И каждый вечер стараться подводить итог: вот Господь как хочет — а я как?

Раз мы все в храм пришли, значит, каждого из нас что-то сюда влечет. Мы же не просто праздно время проводим, здесь ведь и стоять-то довольно трудно, но, раз мы понуждаем себя на этот труд, значит, наша душа все-таки стремится к высшему, к горнему, значит, Господь нас зовет и все-таки наше сердце отзывается на этот зов. Так надо идти дальше, дальше. Надо стараться малыми шагами, но все время идти, идти за Ним. И путеводной звездой для нас является Святое Евангелие.

Ни один человек на земле не может Бога вынудить что-либо сделать. Это только магия с помощью каких-то ухищрений пытается заставить бесов на себя работать: поколдовал, такие-то слова сказал, заклинание прочел — и вот оно как бы без усилий духовных само вышло. Магия всегда проще: поставь четырнадцать свечей, плюнь через левое плечо, перевернись. В духовной жизни так не бывает. Каждый из нас знает, что нет на свете ничего труднее молитвы. Поэтому святые отцы говорили: «Молиться — это кровь проливать». И действительно, лучше всю посуду перемыть и дважды в квартире ремонт сделать, чем вечернее правило читать. Недаром мы всегда молитву откладываем на потом, потому что это каторжный труд. Лучше я сейчас вот это, вот это сделаю, чтобы у меня было оправдание: дескать, вот, Господи, видишь, я совсем без сил, Ты уж меня прости, я уж прочту как-нибудь.

Совесть наша обличает, конечно же, что это никакая не молитва, но все-таки перед Богом постояли — и то слава Богу. Но лучше бы, конечно, не так. Лучше бы, конечно, чтобы это стало главным делом нашей жизни. Пусть это трудно, но этим трудом-то мы и свидетельствуем перед Богом, что мы Ему верны, что все-таки общение с Ним мы предпочитаем всему. Всему на свете мы предпочитаем общение с Богом: Святое Причащение, молитву, чтение Священного Писания. А еще общение с Богом происходит через оказание любви ближнему, потому что Господь сказал: что сделали «одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Вот пришел к больному — это значит, ты не к нему пришел, а к Самому Господу Иисусу Христу. Иногда нам не хочется больного навещать, устали и ехать далеко, но если бы мы помнили о словах Господних, если бы мы знали Евангелие — ну как к Христу не съездить хоть на другой конец Москвы, как можно упустить эту возможность? Да никак, обязательно все бросишь и обязательно поедешь на встречу с Господом. И если будешь ехать именно с этой мыслью, как на встречу со Христом, то эта встреча обязательно произойдет. А на обратном пути посмотри в свое сердце — в нем будет радость не меньшая, чем от причащения Святых Христовых Тайн, потому что та же благодать Божия тебя посетила, так же Христос вошел в твое сердце. Только надо все время об этом помнить, а ум у нас, к сожалению, рассеивается.

Так же и на молитве. Если бы мы не просто отчитывали, а старались подлинно помолиться, пусть из всего правила, которое мы читаем, молитва будет у нас всего несколько секунд. Вот на несколько только секунд мы смогли сделать это важное усилие, на несколько секунд разорвали путы греховные, гордыню свою — и эта встреча произошла, и вошла в душу благодать Божия, и душа достигла умиления, потому что благодать Божия, она милующая, она утешающая нас, она укрепляющая. Вот это и есть, собственно, Царствие Небесное. Не то ощущение, которое при этом бывает, нет, ощущения и всякие там чувства — это все может и дьяволом навеваться. Не в этом дело, а дело в исполнении заповедей Божиих. И этот труд надо предпринимать. Вот это и есть учение.

Конечно, очень трудно преодолевать в себе косность, дебелость, рассеянность, но награда, которая за это бывает, ни с чем несоизмерима. Тот малый труд, который человек предпринял ради благодати, и та благодать, которую он получает, несоизмеримы абсолютно. Поэтому и называется «благодать» — Божий дар. Сколько бы ты ни трудился, хоть лоб расшиби, хоть тысячу поклонов каждый день делай, все равно, если Господь призрит на твой труд и даст тебе благодать, это все равно будет дар. Потому что любой труд ничто по сравнению с этим даром. Просто труд наш на этом поприще есть свидетельство наше перед Богом, что мы подлинно этого хотим. А то: «Мама, я хочу есть» — «Ну на поешь». — «Это я не буду». Раз не будешь — значит, не хочешь есть. Потому что если ты хочешь есть, ты съешь не только что тебе дадут, а и то, что ты на улице найдешь. Вот это значит хотеть есть. Вот это значит алкать и жаждать правды. Если так хотеть, если так трудиться, тогда Господь и даст, но, конечно, не за твой труд, а только за расположение твоего сердца. Поэтому Господь говорит: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать», и больше ничего.

Святые апостолы до принятия благодати Божией были во всем подобны нам: так же многого недопонимали и так же иногда согрешали, но их устремление, их желание достичь благодати Божией засвидетельствовало перед Богом, что они хотят вечной жизни. И нам надо, каждому из нас, так свою жизнь устроить, чтобы было очевидно и для мира, и для Бога, что мы подлинно хотим быть христианами. Это должно выражаться во всем: и в наших словах, и в делах, и мыслях, и чувствах, и даже намерениях, хотя мы часто и не можем их воплотить по разным причинам. «Бог и намерение целует», как говорит Иоанн Златоуст.

И вот, если так нашу жизнь устроить, тогда мы будем подлинно свидетелями, свидетелями того, что Евангелие и Христово учение — это есть наш путь. И когда мы засвидетельствуем это, то в ту меру, в которую мы можем удержать, и в ту меру, в которую мы очистили свое сердце от гордости, от самости, от «я сам», — в ту меру мы благодать Божию получим, и она начнет в нас действовать. И это действие-то и будет спасающим и для нас, и для всех окружающих, к которым мы со смирением, с кротостью, с любовью будем обращаться со словом Божиим. Помоги нам в этом, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

16 мая 1991 года

Воскресное всенощное бдение.

Память равноапостольного

князя Владимира

Благодаря святому равноапостольному князю Владимиру, память которого Церковь ныне празднует, Русь выбрала веру православную. Господь долго вел Владимира к истине, и хотя его сердце и ум склонялись к истинному Православию, но произошло это не сразу. Многие навыки жизни греховной в язычестве ему мешали. И вот перед крещением он ослеп, а когда погрузился в купель крещения, прозрел, как сказано в житии, не только телесно, но и духовно и совершенно изменился.

Самое важное для нас всех — это прозреть духовно, потому что многие крепко заблуждаются насчет самих себя. Считая себя верующим и имея веру в то, что Бог есть, человек иногда думает, что этого вполне достаточно, забывая, что и язычники веруют, и мусульмане веруют в то, что есть Бог, и загробная жизнь, и Страшный суд. Любой человек, если он нормален, это чувствует и знает. Но то, что принес Христос на землю, сильно отличается от того, что каждый из нас может чувствовать. Христос пришел на землю, для того чтобы открыть нам жизнь небесную. И путь к этой небесной жизни особенный. Особенность эта заключается в том, чтобы человек научился исполнять главную заповедь — полюбил Бога.

Когда князь Владимир выбирал веру, одним из аргументов принятия Православия были слова его послов, ходивших в Константинополь. Они сказали: «Когда мы стояли в храме, то не знали, где мы, на небе или на земле». Хотя турки во многом обезобразили константинопольскую Софию, но и сейчас у любого человека, приходящего в этот храм, построенный в шестом веке, сердце трепещет от той удивительной красоты и глубокого понимания христианской истины, которая в нем запечатлена. Поэтому послы так и говорили: «Князь, это, наверное, вера истинная, потому что творит такую красоту».

Мы знаем, что наша вера истинная, — знаем даже не потому, что в совершенстве изучили православную догматику, а сердцем. Православие сияет красотой святости. Если мы посмотрим на православных святых и на тех людей, которых почитают святыми другие народы, никакого даже сравнения быть не может: православные святые сияют шибче, это видно всем, только абсолютный слепец или безумец может это отрицать. Да, везде есть праведники: и у мусульман, и у индуистов, и везде есть хорошие люди. И Господь, глядя на них, радуется, что и в том, и в том народе такие замечательные люди. Но такой совершенно необычайной святости нигде нет, только в Православии. Поэтому мы можем совершенно спокойно свидетельствовать, что это истина.

Говоря с человеком о его вере, всегда можно сказать: покажи мне адептов твоего учения, покажи их жизнь и их дела, их лицо, а мы тебе покажем своих. И тогда все сразу становится на места. Когда мы сравним человека, которого почитают святым в Индии, или Америке, или в Африке, с нашими святыми, тогда понятно, что всякий глагол тут должен умолкнуть, не надо ничего доказывать. Вот, пожалуйста, с помощью Православия самый обыкновенный мальчик, сын простого купца, может стать Серафимом Саровским.

И если мы все собрались в храм, то только за этим. Господь от нас хочет только этого, потому что цель жизни христианской, как сам преподобный Серафим говорил, есть святость. Кто не хочет святости, тому в храме и делать нечего. Если ты хочешь устроиться в этой жизни, чтобы все у тебя было хорошо с мужем, с детьми, с деньгами, так надо не Богу служить, а дьяволу, потому что он князь мира сего. Надо бизнесом заниматься, если ты хочешь устроиться здесь. Тогда наймешь себе самых прекрасных врачей, построишь себе прекрасный дом в самом замечательном курортном месте, у тебя будут и слуги, и телохранители, и прекрасные автомобили, и будешь жить припеваючи, как в Америке. Этим путем уже многие люди пошли, целые народы, и преуспевают в этом; как говорится, дай Бог здоровья.

Но Христос же не за этим пришел. Это все можно делать и без Христа. А если кто хочет достичь святости, то очень трудно это все совместить: и стремление к жизненному устройству, и заботу о душе. Уж очень жизнь человеческая коротка. Поэтому Господь сказал нам так: если хочешь быть христианином, хочешь достичь Царствия Небесного, то ты не заботься, что тебе есть и что пить, а ищи Царство Небесное. А уж Сам Всемогущий Бог, видя, что ты ищешь Царство Небесное, Он тебе устроит то, что сочтет нужным: нужное тебе количество пищи, нужное тебе количество автомобилей, нужную тебе меру здоровья и болезней, нужный тебе крест, нужную тебе скорбь, — все Господь тебе даст по Своему благому промыслу. То, что тебе полезно, то Он тебе и даст, а то, что тебе вредно, Господь от тебя отнимет и Сам тебя оградит, только надо Ему во всем этом довериться и во всем начать Ему служить.

Любовь к Богу проявляется в том, что человек начинает Богу служить. Вот равноапостольный князь Владимир первую половину жизни служил себе и достиг очень многого: и славы, и богатства, и здоровья, и множества детей, и почета, и страха людского — всего. На самую крупную в мире империю пошел войной и поставил ее на колени, заставил себя признать, заставил себя уважать. Это же какая сила, и храбрость, и мощь! Всего достиг. А во второй части жизни, когда он прозрел и телесно, и духовно, он уже начал служить Христу и стал действительно своим подданным отец родной, так что народ его даже прозвал Красным Солнышком. Никогда еще на Руси не было такого князя, чтобы так людей любил. А откуда в нем такая любовь? Только от Бога, потому что он прозрел.

Вот и нам надо глубоко понять, чего от нас требует Бог и как мы должны жить. Нам надо научиться любить Бога, а для этого надо начинать с малого: научиться любить ближнего. А мы ближнего обычно все хотим как-то использовать. Мы с тобой христиане, поэтому ты должен мне помочь — вот такое у нас отношение к ближнему. А на самом деле Христос требует не этого: мы христиане, поэтому я должен тебе помочь. И надо на каждого человека смотреть не с точки зрения, что бы мне от него взять, как бы мне его поиспользовать. Потому что мы очень любим чужими руками жар загребать. Это очень удобно: дал распоряжение — и все пошло, сам жар и выгребается. Вот как просто: и дело сделано, и все в порядке. А христианство — это совсем не то. Христианство — это когда человек видит, что кто-то жар выгребает, и говорит: лучше давай я. Вот, казалось бы, такая мелочь, когда человек говорит «дай я», когда он хочет сам, вместо него, когда он чувствует, что он должен.

Очень легко что-то сделать чужими руками, и можно так все представить, что вроде это ты сам. И каждый из нас, если рассмотрит свою жизнь, то вспомнит, как тысячу раз с помощью других пытался в рай въехать. Но при этом мы забывали о Боге, Который видит абсолютно все тайное наше. И Господь говорит: ты делай тайно, а Я, видя твое тайное, воздам тебе явно. То есть нам надо стараться делать по возможности не напоказ. Не надо трубить о себе, не надо показывать себя хорошими, добрыми, благочестивыми, себя всячески выказывать. Это и людям противно, и перед Богом мерзко, потому что Бог-то знает, кто мы такие на самом деле, уж Бога-то мы никак не обманем. Поэтому надо свои дела добрые не превращать в тщеславие, а нужно все обязательно скрывать. К сожалению, совсем это невозможно. Поэтому многим святым приходилось убегать из монастыря в монастырь, потому что уж слишком слава большая была. И некоторые даже подвиг юродства на себя принимали, перед людьми старались дураками показываться, лишь бы этой славы было поменьше. Потому что уж очень ценили, что Господь о них скажет.

Человеческая молва, мнение толпы — это всегда ужасно. Поэтому мы и славим князя Владимира, начальника земли Русской, что он не постеснялся тех идолов, которым кланялся всю свою жизнь, по Днепру плавать пустить; он не постеснялся отречься от своих заблуждений. А ведь это очень трудно, и многие взрослые дяди никак не могут, бывает, на такое решиться. Это совсем поступок непростой, это требует мужества. Но Владимир был человек весьма храбрый, мужественный. Ну и, конечно, Господь ему помог. Вот и нам, чтобы быть христианами, нужно быть мужественными, твердыми, последовательными, нужно быть верными, как Господь сказал Фоме: «Не буди неверен, но верен». И наша верность Богу и заключается в том, что мы последовательно, внимательно, скрупулезно должны Богу служить и не искать похвалы от людей. Наоборот, может быть, даже и поношение будем за это терпеть. Вот тогда Господь нас за это похвалит.

Надо всегда помнить, зачем мы живем на свете, для чего мы крестились, для чего мы читаем Евангелие; никогда не терять из вида смысл своей жизни. Мы все должны работать Господу. У нас должно быть все для Господа. Что бы ни затеял человек, что бы ни задумал, все должно быть во славу Божию. Потому что христианин — это человек, посвященный Богу, он отныне уже себе не принадлежит. Мы должны так стараться жить, чтобы ничего себе, ничего за чужой счет. Нам ни один человек на земле ничего не должен, только мы всем кругом должны от начала до конца. Вот если мы так будем жить, тогда наше сердце сможет раскрыться для любви Божией, только тогда мы прозреем духовно, тогда узрим Бога, тогда мы станем существами духовными, узнаем, что такое Царствие Божие.

Насколько сумеем отречься от себя во имя Христово, в ту меру и получим, другого пути нет. Поэтому совсем не все, кто ходит в храм, соблюдает пост, причащается, достигнут Царствия Небесного, совсем не все, многие так впотьмах и умрут, в полном невежестве, думая, что они православные, думая, что все хорошо, что они люди вполне приличные и пристойные. Нет, большинство так в своих болезнях и погрязли, Бога не узнав. Потому что христианство — это не есть расчесывание своего религиозного чувства. Каждый нормальный человек религиозен по своему естеству. А православное христианство требует совершенно другого, это совершенно другой мир, следующий день творения. Господь творил мир в шесть дней и на седьмой день почил, а Церковь — это есть день восьмой. Поэтому купель в древности имела форму восьмиугольную в знак того, что человек, вступая в купель крещения, вступает в иной мир, он вступает в Церковь, он вступает в Царствие Небесное.

Поэтому если уж мы крестились, начали в храм ходить, если мы хотим быть христианами, нам все-таки надо больше думать не об устройстве своей жизни земной, не только о том, чтобы наладить свою семейную жизнь, материальное свое благополучие, обеспечить себя комфортным бытом. Это все сами по себе вещи неплохие и совсем невредные, но не они должны занимать все наши мысли и чувства, если мы хотим, чтобы жизнь наша не была прожита зря. Многие из нас уже полжизни прожили, многие уже две трети, а многим вообще осталось несколько лет всего, а может быть, даже и меньше. Поэтому надо поторопиться.

Никогда не поздно начать жить жизнью духовной, никогда не поздно начать учиться любви. Пушкин, уже умирая от перитонита, в этот момент учился любви. Не стонал, простил Дантеса. Хотя, когда человеку больно, ему дело только до себя. Все мы знаем, что больные люди часто бывают очень капризные: то не так, это плохо, — потому что человек погружен в себя. Но можно и на смертном одре думать о ближнем. Поэтому, как ему ни было больно, — а боль эта жуткая, когда в кишках пуля, — он все-таки старался не стонать, а грыз подушку, чтобы супруга его не беспокоилась. Вот самоотречение! Даже такой человек: вроде жил жизнью не совсем благочестивой и много грехов совершил, в одних дуэлях только восемь-девять раз участвовал, — но на смертном одре не о себе думал. Мог бы и постонать, и покричать, и чего-то такого себе просить и требовать, но нет, ради любви к близкому человеку, стиснув зубы, терпит. Хотя это и трудно, но тем не менее совершает это ради ближнего, чтобы ближнему облегчить его страдания, его жизнь. Даже в таком страшном положении человек думает о другом. Вот это высшая любовь.

Сам Господь дал такой пример: вися на Кресте, Он думал о Своей Матери. Говорит Иоанну Богослову: вот твоя Мать, возьми Ее к себе, упокой Ее, сохрани, оберегай Ее, у Нее больше никого нет, ты будешь Ей сын. И это вися на Кресте! Вот нас бы с вами прибили к кресту на жаре, перед этим сутки истязав. И тем не менее в этот момент Он думал не о Себе, а думал о ближнем, о Своей Матери. Господь даже в такую минуту, когда Он испытывал состояние богооставленности — самое страшное состояние, которое может только человек испытать, — тем не менее дал нам такой пример любви. Но это высшее напряжение любви. Чтобы к этому подойти, мы должны идти маленькими шажочками, потому что если человек не сумеет много раз поднять маленькую гирьку, то он один раз и большую гирю не сможет поднять. Поэтому нам надо постоянно в этом упражняться. И когда нам представится случай чужими руками жар загребать или быть хорошими за счет других, надо все-таки подумать, что Бог это видит, и устыдиться.

Господь не требует от нас сверх того, что мы можем, но каждый из нас то, что может, должен по возможности исполнять. Господь не требует от нас великих дел, потому что ну не каждый же из нас князь Владимир, не у каждого же из нас такое большое поприще, но и на том малом поприще, которое нам дано, нам надо это являть. Поэтому будем стараться относиться друг к другу с любовью и не делать добрые дела за счет других. Если уж тебе Господь дал крест, неси его ты, не надо на другого перекладывать. Надо всегда стараться помнить, что нам никто ничего не должен, только каждый из нас всем должен всё. Вот в этом и есть главный принцип христианской жизни. Помоги нам премилостивый Господь. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

27 июля 1991 года, вечер

Память преподобного

Максима Исповедника

Ради отдания Преображения на сегодняшний день переносится служба преподобному Максиму Исповеднику. Он жил в шестом веке и был простым монахом, даже не священником. Но его авторитет в Православной Церкви был таков, что, когда почти все Патриархи восточные впали в ересь, он оставался верен Православию. Почему они впали в ересь? Все мы знаем, как сатана нам вкладывает какие-то помыслы, которые часто нас пленяют. Мы даже эти помыслы принимаем за собственное мнение. Нередко можно слышать: я подумал, мне пришла мысль. Человек не рассуждает, почему он так подумал, откуда эта мысль пришла, поэтому ум его открыт всем ветрам и в голову ему входят то помыслы гнева, то обиды, то осуждения. А если два человека соберутся, тут уж совсем «красота». Сатана-то опытный, тем более что он сам эти мысли людям в головы вкладывает и очень легко поворачивает разговор в любое русло, какое ему нравится. А какое же русло ему наиболее любо? Когда люди начинают осуждать.

Если мы понаблюдаем за собой, мы увидим эту его работу в нас: постоянно у нас зуд кому-то дать оценку. Некоторые говорят: я же ничего плохого не сказал. Конечно, хорошее сказать лучше, чем плохое, но все равно ты же выносишь суд: этот хороший, тот плохой, а ты, дескать, над всеми, ты очень умный, можешь обо всем судить. А для чего сатана ставит человека над всеми? Для того чтобы в гордость его ввести. Потому что, когда человек обуян гордостью, от него отходит благодать Святаго Духа, и тогда делай с ним все, что хочешь, бери его тепленького: сатана, куда хочет, в любой грех может его ввести, если благодать Божия от него отошла.

Поэтому когда люди, не знающие подлинной духовной жизни, берутся рассуждать о духовных предметах, сатана потихоньку им вкладывает одни мысли, другие и так потихонечку мысль за мыслью уводит от истины. И человек доверяется своему падшему лжеименному уму и впадает в ересь. А преподобный Максим был человек святой. Кто такой святой? Это человек, который умеет смиряться настолько, что Господь Святой Дух поселяется в его сердце и с ним живет всегда, неотступно, что бы ни случилось. Таков был преподобный Максим.

«Не может укрыться город, стоящий на верху горы». Вся Церковь знала, что Максим святой, и поэтому пусть там патриархи, священники, епископы говорят, что им заблагорассудится, но если Максим говорит, что это не так, то прав он. Так и оказалось. И что только с ним ни выделывали: и руку отрубили, чтобы он не писал; и язык отрезали, чтобы он ничего не говорил. Но он все равно остался в истине, он не мог иначе. Потом прошло некоторое время, и Церковь все-таки его учение признала истинным. А Максима Церковь называет исповедником — за то, что он был тверд в вере и, несмотря на страдания, все-таки в истине устоял.

Когда-то один батюшка, обращаясь к своей пастве, сказал: «Дорогие братья и сестры, торопитесь быть исповедниками». Но мы вступили теперь в такое время, когда всякий страх снят. Как сегодня одна раба Божия говорит: «Я давно хочу креститься». Спрашиваю: «Что же ты раньше не пришла?» «Ну как, — говорит, — разве вы не знаете, нельзя было, запрещено, а теперь можно». Сейчас такая эпоха, что исповедовать веру уже и невозможно, потому что заяви, что ты верующий, — ну и что? У нас теперь все верующие, это два года назад была страна полного атеизма, все стеснялись, боялись, а теперь, кого ни спроси, все верующие. Поэтому верой ты уже никого не удивишь. Прошли те времена, когда быть христианином, исповедовать свою веру значило пусть не до смерти, конечно, но все-таки в чем-то пострадать, хоть чуть-чуть. А немножко пораньше даже можно было в тюрьму сесть, а еще чуть пораньше можно было лишиться и головы.

В древней Церкви был такой обычай, что исповедники имели право прощать грехи. И когда люди тяжко согрешали и их за это отлучали от Церкви, они шли к исповедникам, которые были в гонениях, пострадали, в тюрьме сидели, в ссылке, и просили их молитв, просили, чтобы они заступились. И если исповедник ходатайствовал перед Церковью, этого человека опять принимали, разрешали ему причащаться. Сейчас, конечно, никого не отлучают. Наоборот: иди, хоть как-то старайся спастись. Но значит ли это, что исповедничество в Церкви кончилось? Совсем нет. И то благополучное время, в которое мы сейчас живем, не очень долго продлится. Оно и не может долго продлиться, потому что народ-то наш не православный в массе своей, он сочувствующий. Поэтому некоторое время сочувствие еще будет продолжаться, а потом иссякнет. Потому что сатана ни в коем случае не позволит, чтобы здесь Церковь процветала, чтобы роскошная такая жизнь в духовном плане продолжалась: хочешь — исповедуйся, хочешь — причащайся.

Нет, конечно, он долго не будет терпеть. И Господь не попустит, потому что мы уж очень тогда разжиреем, обнаглеем. А подлинно духовная жизнь может быть только в строгости, в труде, в ограничении, в болезнях и скорбях. Это просто Господь дает нам возможность вздохнуть, расправить крылышки, чтобы укрепиться для дальнейшей духовной брани, которая обязательно начнется. Это неизбежно, потому что люди, которые нас окружают, сегодня Церкви сочувствуют, а завтра эти же люди могут храмы ломать. Мы же видим: вчера коммунисты — сегодня антикоммунисты, сегодня верующие — а завтра будут атеисты. Когда царь Константин принял веру христианскую, все вдруг оказались верующие, все стали креститься. Так же и сейчас общее направление общественной мысли склонилось в сторону Церкви. Церковь так настрадалась, ее измучили, истерзали, и у народа появилось некое сочувствие. Но настроить его очень просто. В каждой газете начинай печатать что-нибудь этакое. Раз человек прочитает, два прочитает, потом начнет соглашаться, возмущаться, а потом накачай-накачай его — и куда хочешь можно направить.

Эти люди подобны облакам, как говорит апостол Иуда, носимым ветром. Туда облака погнал — там дождь пролил, оттуда согнал — засуха началась. Так и человек. Только тот, кто жизнь свою строит на Боге, как на камне, тот устойчив. Потому что в Боге нет никакой перемены. Апостол Павел сказал: «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же». Какой Христос был, такой Он и есть. Какая благодать была, такая и есть. Мир изменяется, а Бог неизменен. Поэтому кто с Богом, тот тоже неизменен. Люди вокруг могут меняться: вначале этого хотят, потом другого. Все меняется, а Церковь незыблемо стоит, потому что стоит на камне — Христе. И мы, если будем стоять на Этом Камне, то все выдержим, по милости Божией, Господь нас сохранит. Кто более укрепился, тому, может быть, Господь попустит и немножко пострадать, каждому по его мере даст скорбей, болезней.

Как же нам исповедать свою веру? Как нам не заблудиться, не раствориться, как нам остаться самими собой? Для этого надо нам твердо стоять на заповедях Христовых, стараться исповедовать Христа не языком, а своей жизнью, чтобы действительно, как Господь сказал: «Да просветится свет ваш пред человеки», чтобы люди «видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного». Чтобы мы сияли не красотой одежд, не какими-то ухищрениями, как апостол Петр говорит, плетением волос или золотыми украшениями, а чтобы жизнь наша сияла нашими поступками. Не словами: вот я, я первый сказал, правда, никто этого не слышал, но все равно я первый. Чтобы не это было, а «сокровенный сердца человек», чтобы мы старались перед Богом. Бог только «смиренным дает благодать», поэтому надо смиряться, стараться быть скромными, тихими, воздержанными, друг к другу снисходительными, любовными, молитвенными. Каждое дело делать ради Христа, чтобы все было во имя Христово.

Вот день наступает — чем бы мне сегодня Господа моего Иисуса прославить? Во-первых, помолиться. Помолюсь со вниманием, прославлю Бога: как хорошо, какая у меня жизнь замечательная, на сегодняшний день у меня и еда есть, слава Богу, и дело у меня есть нужное. Вот за это Бога прославить, поблагодарить. А потом приступить во славу Божию ко всем своим делам, которые надо делать не для своей славы, чтобы кто-то похвалил, кто-то заметил, кто-то оценил, а для славы Божией. Все для Него, чтобы Он, Отец наш, порадовался: вот деточки, чада Церкви, как они трудятся, как друг о друге заботятся, как они стараются поумнеть, повзрослеть, окрепнуть, научиться послушанию, любви, смирению, как они стараются быть воспитанными, как они хорошо себя держат, как они перестали друг на друга ябедничать, как они любовью все покрывают, стараются во всем себя обвинить, а не другого, стараются не искать своего, своей пользы, а все стараются ближнему послужить, как-то его успокоить, утешить.

И если мы так ради Христа начнем жить, нам Господь начнет помогать, и мы сможем сотворить очень много. Вот как преподобный Максим, простой монах, но всю Церковь Православную спас от ереси. Восточные Патриархи все в ересь впали, а он остался в истине и один своим добрым примером и талантом, конечно данным от Бога, мудростью своей, но прежде всего чистотой сумел православное учение высказать, сформулировать, людям передать. Один человек, если с ним Бог, может величайшие дела делать. Мы знаем, что когда апостол Петр шел и тень от него падала на больного — не он сам, он руки не возлагал, не молился, ничего не делал, только тень его одна упала, — то больной вставал. Вот какая сила благодати Божией! Одно прикосновение тени. Почему? Потому что с ним был Господь, с ним была эта удивительная сила Божия, которая может и горы двигать, и делать тело человеческое невосприимчивым даже к земному притяжению.

Человек силою Божией может и по воде ходить как посуху, и за одну секунду переноситься на сотни миль, потому что для Бога нет времени. Это для нас час, два, три. Мы, грешные, живем в этом трехмерном пространстве, а для Бога этого ничего не существует: вчера, сегодня, завтра — для Него это все одна раскрытая книга, коей Он есть автор. И когда человек с Богом, для него этих условностей наших: время, возраст, здоровье, политическое состояние державы — не существует, это все преходящее, не имеет значения, это все неважно: полнолуние или стояние планет, под каким созвездием родился. На человека это никак не влияет, абсолютно, потому что Бог нарушает естества чин. Что Господь хочет, то Он и сотворит. Если Бог захочет, человек идет по воде. Или вот он состарился, должен умереть, но, если Господь хочет, приедет колесница огненная и живым возьмет на небо.

Когда Господь вмешивается так властно в нашу жизнь, мы говорим: чудо. Да, действительно, всякое вмешательство Бога в нашу жизнь — чудо. Был такой случай: должна была сестра в монастыре умереть, а Серафим Саровский сказал одной схимонахине: «Ты за нее умри». Она говорит: «Хорошо», легла и умерла. Вот такие чудеса Божии. Но какое надо иметь самоотречение, чтобы умереть добровольно. Сейчас я к кому-то подойду и скажу: «Рядом человек стоит, умри за него». Не можешь? Конечно, нам до этого еще далеко, такие люди раз в пятьсот лет рождаются.

Поэтому есть еще куда нам идти, но путь этот складывается постепенно из небольших, очень обыкновенных, очень земных дел. Когда-то ради достижения благодати Божией люди и в пещеры уходили, и в пустыни. Ну тут понятно, все при нем: и ряса, и четки, и борода. А нам-то, грешным, среди готовки, мытья посуды, стирки как спастись? Однажды преподобный Антоний занимался богомыслием, и Господь ему сказал: «Есть в Александрии две женщины, которые выше тебя». А он был Антоний Великий, основатель монашества. Его ученики были святыми уже при жизни, а про него и говорить нечего — небожитель. И вот он собрался, пошел в Александрию, Дух Святый привел его в дом, там две женщины. Он спрашивает: «Как вы живете? в чем ваш подвиг? чем же вы Богу так угодили?» Они думали-думали, говорят: «Мы живем вместе, две хозяйки в одном доме, и ни разу не поругались».

Представляете, две бабы на одной кухне и ни разу не поругались. А ведь это крайне трудно, сами знаете, это просто даже невозможно, потому что, кажется, вот так бы и убил бы. Но если кто потерпит, то оказывается, что с помощью Божией можно достичь такой высоты, которой Антоний Великий не мог достичь. Чего в пустыне невозможно достичь, то можно на кухне. Вот, оказывается, как. Так что не надо нам чего-то искать. Оставайся в том, что Господь тебе дал, это управляй: свою семью, своих родственников, друзей, знакомых, работу, своего ребеночка ненаглядного, который замучил тебя до бесконечности.

Не надо нам искать никаких пустынь, это время ушло, сейчас время дел малых, скромных, незаметных, которые не приносят славы. Тот подвиг, который эти женщины несли, хотя и был на людях, он был совершенно ни для кого не заметен. Кто вникал: ругаются — не ругаются. Живут себе и живут, вроде приветливы друг к другу, а так чужая жизнь — потемки. Мы тоже так: скандал, скандал — чуть звонок в дверь, всё, успокоились: «А, здравствуйте, Пелагея Захаровна». То есть Пелагеи Захаровны устыдились, а Бога не стыдятся. Бог подождет, Он простит, Бога не стыдно — людей стыдно.

Перед людьми мы все выказываемся и добрыми, и молитвенными, и праведными. Но это-то как раз не нужно, надо только перед Богом, чтобы Он Один видел и знал твою жизнь, твой подвиг, чтобы Он Один видел и знал, что ты Одному Ему изливаешь и любовь свою, и покаяние. И, как Амвросий Оптинский говорил, «всем мое почтение». Вот так все делать скромно, спокойно, тихо, приветливо, ненавязчиво, искать смирения и терпения, кротости и послушания, милосердия и любви. Вот этого Господь от нас хочет и ждет.

Таких людей совсем стало мало, они почти перевелись. А если хотя бы каждый сотый из нас был таким, уже все засияло бы. Потому что, глядя на них, и другие лучше стали бы, усовестились. Поэтому если мы по этому пути пойдем, то очень сильно поможем и всем остальным. Помоги нам в этом, Господи, по молитвам преподобного Максима Исповедника. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

24 августа 1991 года, вечер

Вечерняя служба

в неделю 16-ю по Пятидесятнице

В древнем патерике рассказывается такая история. Один брат спросил старца: «Что делать, если мне случится быть отягченным от сна и наступит час молитвословия, а душа моя от стыда не хочет сотворить молитвословие?» И отвечал ему старец: «Если тебе придется быть отягченным сном до утра, то, вставши, затвори двери и окна и твори свое молитвословие, ибо написано: “Твой есть день, и Твоя есть нощь”. Бог славится во всякое время». То есть хотя в монастыре есть обычай молиться в ночной тишине, но даже если до утра проспишь, встань, закрой окна и двери и молись, как будто ночью.

Почему-то людям невдомек, что когда у нас зима, то в Африке лето, а когда у нас день, в Америке ночь, и для Бога совершенно неважно, когда человек приступает к своей молитве. Бог хочет, чтобы сердце человеческое принадлежало Ему. Конечно, существует в Церкви определенный ритм жизни: есть праздники и будние дни, есть дни, посвященные святым, есть посты. Всякое исполнение закона приводит нашу жизнь в порядок, но мы часто хотим соблюсти некий ритуал во что бы то ни стало и считаем, что если мы все будем внешне правильно делать, то этим мы будем Богу угождать. На самом деле нет. Угождать Богу можно только если мы будем исполнять Его заповеди. А заповеди как раз не в ритуале, а в том, что человек трудится над изменением собственного сердца.

Вот некоторые считают, что на Казанскую работать нельзя. А почему нельзя? Нигде этого не написано. Плохо, когда человек, вместо того чтобы в праздник в храм идти, занимается еще чем-то, что у него есть на земле какие-то более важные дела помимо спасения своей души. Вот это есть грех, когда человек предпочитает материальную жизнь жизни духовной. Поэтому не труд грех, а грех — наше неправильное отношение к Богу.

«Старец сказал: «Один ест много и не насыщается, а другой ест мало и насыщается. А большую награду получает тот, кто много ест и остается голодным, нежели тот, который мало ест и бывает сыт». Подвиг состоит не в том, чтобы мало есть или много, а в том, чтобы себя удерживать, есть не досыта. Вот это трудней всего. Потому что у одного одна мера, ему надо ведро съесть, чтобы насытиться, а другому достаточно четырех картофелин. Так вот, тот, кто съедает полведра и чувствует голод, тот несет подвиг. А кто съедает четыре картофелины и наедается, тот никакого подвига не несет и поэтому не венчается.

Для Бога важно не то, какой ты есть, потому что один от природы добрый, другой от природы злой. У одного мама была пьяница, а у другого — подвижница. И понятно, что у этих двух мам вырастут разные дети. А Господь награждает того, кто из плохого стал хорошим. Некоторые говорят: вот я человек добрый. Ну и что? Ты и с детства был такой добрый, и мать у тебя добрая, и она тебя так воспитывала. Вот если бы ты был злым, как собака, а стал бы добрым или если бы ты даже стал вполовину меньше злым, то, хотя ты и остался гораздо злей, чем иной добрый, тогда тебе награда. Потому что ты потрудился, ты из плохого сделался лучшим. А если ты какой был, такой и умер, то никакой заслуги в том нет. Некоторые так и на исповеди говорят: я не воровал, я не сквернословил. Ну и что? Если бы ты в тюрьме родился, да папа и мама у тебя были блатные и ты в результате вором не стал, вот тогда тебе награда.

«Брат спросил старца: «Сестра моя бедна; если я из любви даю ей что-нибудь, в этом случае не есть ли она одна из нищих?» Старец отвечал: «Нет, потому что самая кровь привлекает тебя к ней». То есть ты даешь ей не потому, что она бедна, а потому, что она твоя сестра, ты ее жалеешь. Поэтому тот, кто помогает своим детям или внукам, никакой награды от Бога не получает. Потому что, если бы ты имел подлинную любовь, ты бы на улице ребеночка подобрал или в детском доме взял и ему бы служил. А так просто по крови тебя твое влечет. Поэтому ты всего лишь удовлетворяешь свою страсть, делаешь то, что по естеству. И корова это делает, лижет своего теленка, экая невидаль. А вот ты чужого возьми и больного — вот тогда будет награда. Поэтому многие, думая, что несут великий подвиг, душу свою кладут на детей, на внуков, так что порой даже некогда помолиться и в церковь сходить, на самом деле пусть не обольщаются: они удовлетворяют собственные страсти, а ничего для Бога доброго этим не делают.

Это не значит, что надо детей и внуков бросить, нет, упаси Бог, но не нужно думать, что они делают нечто такое высокое и необыкновенное. Потому что это ведь естественно, если в семье кто-то болен, что его родственник за ним ухаживает, ничего тут особенного нет. Подвиг несет только тот, кто ухаживает за чужим, который ему никто. Вот это уже подвиг, который венчается от Бога. Потому что человек делает нечто сверх своего естества. Господь ценит только это, потому что христианство — это жизнь сверхъестественная. Господь требует от нас сверхъестественной нравственности. Он так и говорит: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Если древний Моисеев закон повелевал: «Око за око, зуб за зуб», то есть если дали тебе по щеке, ну и ты дай по щеке, только не убивай, не превышай того, что тебе сделали, — то Господь требует уже высшего: прощай.

Кошке дай по щеке — и она тебя лапой, все понятно. Или собаку пни ногой — она тебя за ногу укусит. Так и мы: ты мне слово — и я тебе слово. Ты меня облаял — и я тебя. Ты со мной не здороваешься — и я с тобой не буду. Это обычная человеческая жизнь. А Господь требует высшего: он тебе сделал гадость — а ты ему подари коробку конфет. Вот это уже поступок, который требует от человека усилия воли. Он тебя обидел, он поступил нехорошо — а ты возьми его и прости. На такое способен совсем не каждый, а один из тысячи. И это как раз перед Богом и ценно, потому что это поступок Божественный, так поступает только Сам Бог. Все люди, пять миллиардов, на Бога плевать хотят, живут по-свински, делают что хотят. А Бог? Вместо того чтобы всех уничтожить, Он им солнце дает, воду дает, воздух дает, саму жизнь дает, и прощает, и жалеет, и милует, и кормит. Поэтому кто совершает подобные поступки, тот вступил в Божественную жизнь. И чем больше будет у нас таких поступков, тем мы будем ближе приближаться к Богу и становиться похожими на детей Божиих. А чем дальше мы от этих поступков, тем ближе мы будем к прочим человецам, которые живут по своим естественным инстинктам: мое — не мое, обидели — дай сдачи, — как все звери живут.

Поэтому христианство многим совсем не по плечу. Как это так? От этого отказаться, от этого отказаться, от этого. Я так не могу, мне это надо, и это, и это... Поэтому Церковь — это совсем не для всех. И Царствие Небесное — это совсем не для всех. Это для очень немногих: только для тех, кто сможет преодолеть свое падшее естество и духом своим возвыситься до небесной жизни. А как возвыситься? Все это делается понемножку, в преодолении. Вот спать хочется — нет, все-таки я помолюсь. Есть хочется и то, и другое — нет, я все-таки попощусь. Хочется в постельке полежать — нет, я все-таки в храм пойду. Обидел кто, на душе горько, хочется что-то злое в ответ сказать — нет, я все-таки промолчу, а еще лучше за обидчика и помолюсь. И так вся жизнь из этого будет складываться: хочется что-то делать по своему звериному естеству — нет, не буду, я человек, я христианин, я в крещении Богу обещал быть хорошим и поэтому стараюсь сам себя прижать, исправить. Терпения нет, мочи нет — обращусь к Богу: Господи, помоги. И Господь поможет сразу.

Как только человек обращается за помощью к Богу, Господь тут же всегда помогает. Поэтому несмотря на то что большинство людей и не живут никакой духовной жизнью, но храмы всегда все переполнены. Потому что молятся люди Богу, а Бог помогает. Но Бог пришел и Кровь Свою проливал не для того, чтобы мы были сытые, здоровые и богатые. Нет, это слишком низко и недостойно человека. Господь хочет всем нам дать Царство Небесное. И путь к этому Царству идет через преодоление своей звериной природы, чтобы мы постепенно из зверей людьми бы сделались, а из людей — ангелами. Вот на это нам и отпущена наша короткая жизнь. Кто на этом поприще потрудится, хотя бы чуть-чуть станет лучше — не сам, конечно, а благодатью Божией, — тот и войдет в Царство Небесное. Потому что достичь самому этого невозможно. Но если человек устремляется и Господь видит, что человек очень-очень хочет не на словах, а на деле, тогда Господь и дает. Поэтому если мы с вами захотим, Он и нам даст. Тогда все мы встретимся в Царствии Небесном. А кто не захочет, тот, значит, останется в погибели.

Господь всех бы хотел соединить, но, к сожалению, насильно мил не будешь. Господь хочет от нас только любви, но палкой нельзя заставить любить. Сколько человеку ни говори, что надо быть хорошим, что надо заповеди Божии соблюдать, что надо Бога любить, надо в храм ходить, он же не будет. Можно только связать его, избить, принести, положить — ну это можно, но от этого любви к Богу в сердце его не прибавится. Человек должен сам. Поэтому кто сам на этот путь встает, тот и достигает, а остальные — нет. И что же, все погибнут? Да, все погибнут. Господь Сам сказал: «Не бойся, малое стадо!» Тех людей, которые действительно желают жить по-Божьи, их очень немного, а остальные все на словах. Они так и говорят: мы Бога в душе имеем, нам этого вполне хватает.

Так, в душе чувствует, что Бог есть, и ему этого достаточно. А то, что он живет прямо против воли Божией, дела до этого нет никакого. Поэтому, когда такой человек умирает, это самый страшный момент его жизни. Поэтому все люди так и смерти-то боятся, все хотят пожить подольше да полечиться — именно бытие свое на земле продлить. Чувствует душа, что ждет за гробом жуть кромешная, потому что всю жизнь без Бога прожил — и теперь в эту бездну нырять. Это все равно что в черный бездонный колодец с закрытыми глазами. Что там будет? Не знает человек, потому что живет впотьмах. И эту тьму только заповеди Божии способны рассеять. Поэтому не надо себя жалеть, надо стараться утеснять свое греховное естество.

Ничего, пусть мы будем у людей считаться и глупыми, и неразумными; пусть они все заберут, загребут; пусть нас обманут, пусть, это не страшно. Мы ни трехкомнатную квартиру, ни шубу с собой туда не возьмем, нет, мы возьмем с собой только свою душу. И вот от того, какая эта душа, и зависит наша жизнь. Поэтому надо стараться, чтобы эту свою душу сделать пригодной для небесной жизни. И тогда мы поймем, что блаженней давать, чем брать. Это гораздо лучше, это гораздо выгодней. Да, материально мы, конечно, здесь много потеряем. Сам Христос, когда на земле ходил, Он что приобрел? Только Крест, больше ничего, даже дома не имел. Это не значит, что имение плохо, нет, среди святых бывали люди и очень богатые, но отношение к этому богатству было совсем иное. Не оно ими владело, а они им. Вот что важно. И нами ничто не должно обладать, только одна любовь к Богу. Поэтому будем, по милости Божией, возгревать в себе эту любовь, чтобы нам не остаться окраденными. Спаси всех, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

15 сентября 1991, вечер

Воскресное всенощное бдение

Когда Господь воскрес и явился Своим ученикам, он «отверз им ум к уразумению Писаний». Священное Писание — это такая книга, которая является самой распространенной в мире, самыми большими тиражами выходит и выходила и переведена на самое большое количество языков. Но тем не менее эта книга для подавляющего большинства людей является закрытой, потому что люди просто не разумеют, что там написано. Мы часто, обращаясь к детям, говорим: ты меня слышишь? ты меня понимаешь? я тебе русским языком говорю. Это не значит, что человек нас не понимает. Это значит, что наши слова отскакивают от него как об стену горох. Для большинства людей эта книга закрытая, потому что она не проникает в сердце. И требуется, чтобы Господь отверз ум к разумению Писания, для того чтобы человек смог постепенно слово Божие в себя принимать. Расширяя свое сердце, начал понимать слово Божие по крупицам: сначала одно приемлет, потом другое, потом третье и начинает свою жизнь уже выправлять в соответствии с Писанием.

Это исправление началось с апостолов. Господь «отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима». Покаяние — это открытие двери сердца для слова Божия. Если покаяние есть у человека, если покаяние начинается, то для него открывается жизнь духовная. Чем глубже покаяние, тем больше. Покаяние — это значит изменение мыслей. Мы сейчас начали жить в эпоху плюрализма, когда на один и тот же предмет у разных людей разные точки зрения. Один говорит: я считаю так; а другой говорит: а мне кажется так. И получается, что истины как будто и нет, существуют просто разные точки зрения, более или менее правильные в данный момент. А на самом деле истина-то есть. Истина есть Христос. И вот покаяние отверзает ум к познанию Христа. И это зависит не от какого-то взгляда какого-то человека, а есть совершенно непреложная, незыблемая истина.

Эта истина называется закон Божий. Закон Божий распространен на все. Существуют непреложные законы и в математике, и в физике, и в химии, и в биологии. Так же существуют определенные законы и нравственной жизни, и вообще всего устройства вселенной — все пронизано законом Божиим. Но если к математике человек нейтрален, то нравственная жизнь требует участия его сердца. А так как человек грешен, то он ленив на добро. Зло само растет, а добро нужно обязательно в себе выращивать большим трудом, кровавым потом, а этого никому не хочется. Грешить гораздо легче, чем не грешить, поэтому совсем немногие хотят каяться, то есть изменять свою жизнь.

Покаяние начинается с изменения мыслей человека, с того, чтобы не принимать удобную в данный момент для него точку зрения. Люди говорят «точка зрения», а на самом деле это не точка зрения, это просто сиюминутная выгода для человека: сейчас выгодно это, он говорит это. Для чего? Чтобы себя оправдать: и перед собой, и перед остальными людьми выглядеть получше, чтобы не так стыдно было и не так уж пошло выглядеть. Но Бог-то знает каждого, и знает ему цену, и знает все его грехи, знает все его и поступки, и слова, и мысли, и чувства, и даже знает, что он будет делать в следующую секунду. А покаяние — это когда человек отказывается от своих точек зрения и берет только одну: он начинает ходить перед Богом и чувствовать на себе Божий взгляд. И тогда человеку начинает становиться стыдно за свою такую пошлую, скотскую жизнь; ему неудобно становится, неуютно, совесть начинает ныть, зазирать. И постепенно это производит в нем некое изменение. Потому что эти мучения совести, хотя вроде ничего не болит, а так на душе неприятно, что человек согласен лучше свою жизнь как-то исправить, пусть внешне ему будет и трудно, но зато внутренне будет более спокойно.

И человек ищет пути для успокоения собственной совести. А как найти? Вот с кем-то поспорил и наговорил кучу нехороших слов, и на душе противно и мерзко. Что тут делать? Слова-то уже сказаны, ссора произошла. Постараться забыть? Но как ни забывай, все равно оно помнится. К каким еще средствам люди прибегают, чтобы этот голос совести в себе облегчить? Начинают другим рассказывать, какой плохой тот человек, с которым поругались. Пока говоришь, клянешь его, вроде легче, а когда перестаешь, еще хуже делается, еще противней, еще тоскливей. Какой же способ, чтобы на душе стало легко? Нужно постараться это все исправить. Как исправить, как сделать ссору не бывшей? Нужно помириться, а помириться гордость не дает. Но если сделать такой шаг, все-таки взять и совершить малый подвиг, двинуться навстречу своей совести, то оказывается, что помириться — это не так уж трудно, и последствия хорошие, и самое главное последствие, что на душе становится радостно от этого. Он улыбнулся и простил, сказал: да ладно, ничего. И ты улыбнулся. И хорошо.

Так в общении среди людей. И то же самое и с Богом. Каждый человек виноват перед Богом. Бог его сделал царем, а человек живет хуже скотины. Бог отдал на смерть Сына Своего Единородного, а человек продолжает стремиться к тому, что мерзко перед Богом. И естественно, что человек удалился от Бога, между Богом и человеком возникла стена. Если Адам все время ходил перед Богом и видел Его, то человек, теперешний Адам, Бога не видит и не чувствует. Он, конечно, знает, что Бог есть, но не чувствует Его и не видит. И поэтому можно в жизни так засуетиться, особенно когда перед телевизором сидишь смотришь, что можно даже на минуточку представить, что и Бога-то никакого нет, настолько все интересно и увлекательно. А на самом деле-то Бог есть, и совесть есть, и Страшный суд есть, и смерть есть, и загробная жизнь — это все есть. И надо с Богом обязательно примириться, надо попросить у Него прощения.

Но иной думает: мне прощения нету. А почему он так думает? А потому что он считает, что у Бога такая же мелкая и подлая душа, как у него самого. Потому что в жизни он никогда не встречал людей чистых, хороших, благородных. Поэтому и представление о Боге у него такое, что Бог мстительный, жестокий, жнет, где не сеял, и пытается собрать там, где не расточал. Что с Богом так: Ты мне, я Тебе.

Человек так думает, потому что сам такой, и не понимает и не знает, что Бог как раз совсем иной. Бог и Сына Своего отдал на смерть, чтобы нас спасти. Все человечество по его грехам нужно истребить. И это уже бывало, был уже Ноев потоп, когда все потонули. Но это, оказалось, не спасло, уже во втором поколении нового человечества, которое от Ноя произошло, не приведи Господь что началось. Поэтому Господь решил действовать иным путем: за наши грехи отдал Своего Сына. Справедливость-то должна быть? Должна. И эту справедливость Он решил восстановить Сам. Что для Отца может быть дороже Сына? И вот Он Сына отдает на смерть. То есть мы грешили, а Его за это убили. Бог для чего это сделал? В надежде, как сказано в притче, что «постыдятся сына моего». Может быть, кому-нибудь станет стыдно.

Так по Европе поедешь, везде кресты напоминают о том, какой Кровью искуплено человечество. Вот это очень веселое, полупьяное, зубоскальное, блудное человечество — какой ценой оно искуплено. Нет такой казни на земле, которой нас надо казнить, чтобы мы в какой-то степени компенсировали то зло, которое сотворили. Невозможно придумать. Всякая там геенна огненная, как Господь говорил, совсем не соответствует тому злу, которое мы принесли на землю. Если окинуть взором несколькотысячелетнюю историю человечества, это просто сплошной кошмар: сколько грязи, подлости, убийства, предательства — невозможно! А с самой землей что сделали? Все изуродовали, истреблены целые виды прекрасных животных, постоянные драки, подлости, обман, войны. А Господь тем не менее терпит, старается спасти, ждет, чтобы человек к Нему обратился, попросил прощения.

Господь нас любит. Какие бы мы гадости ни делали, Он только ждет, чтобы мы покаялись, обратились, изменились. Господь долготерпелив, Он готов долго ждать в надежде, что живая, добрая часть нашей души, может быть, как-то воспрянет, окрылится и благодатью Божией вырастет нечто на этом израненном, политом ядом месте; может быть, что-то произрастет. Господь готов этому помогать. Он говорит: покайся, покайся, начинай жизнь свою изменять, и Бог простит. Мы не можем камнями своих грехов закидать море милосердия Божия. Поэтому в жизни Церкви есть удивительные примеры, когда страшные преступники и грешники каялись и не только восстанавливали свою падшую природу, но и восходили на необычайную высоту с помощью благодати Божией. Это все возможно для каждого из нас, как бы человек грешен ни был, потому что мы слишком малы для Бога. И если любой самый страшный преступник, вместо того чтобы обвинять во всем других, как мы это часто делаем, искать виноватых, наоборот, признает свою вину перед Богом, Бог его обязательно простит.

Иной говорит: за что же мне такое? Ну как за что?! Что за глупость такая! Да нет такой тюрьмы, в которую надо бы всех нас посадить, нет такого огня, на котором надо всех сжечь, нет такой воды, в которой нас всех надо было бы утопить. Но ведь Господь милосерд, Он ждет обращения. И если человек воззовет из глубины души, из греха и опомнится, действительно захочет очиститься, по-настоящему, не на словах (так бить себя в грудь, громкие слова говорить, это мы все умеем, такой демагогии сколько угодно среди нас, но вот именно по-настоящему) — Господь может очистить. «Если будут грехи ваши, как багряное — как снег убелю», — Он сказал. То есть Бог может все что угодно сделать. Он и испепелить нас может, и очистить. Бог только не может создать такой камень, который Сам не может поднять.

А на самом деле Он его создал. То есть без нашей воли спасти нас невозможно. Насильно из плохого сделать хорошего нельзя, потому что это будет уже другой человек. Можно у каждого человека вынуть душу и сделать ему вместо этой души другую, для Бога ничего невозможного нет. Но это будет уже другая душа, а для Бога важна вот именно эта драгоценность. Это все равно что ребенок потерял мать — на тебе другую тетю, смотри, она умней и красивей, образованней, богаче и добрей даже. Нет, маму хочу. Так и Господь, мы же все Его дети, он хочет именно нас, каждого из нас. Какая разница маме, что там соседские дети вытворяют, ей важно, что ее сынок вытворяет. Вот что ее заботит. Она хочет, чтобы он вел себя хорошо. А мы все по своему происхождению дети Божии, поэтому Господь именно каждого из нас, которого Он создал из ничего, хочет именно исправить, но без нашей воли, без нашего желания это невозможно, потому что Бог есть любовь, а любовь не может человека насиловать.

Это мы насилуем своих детей, пытаемся заставить их в церковь ходить, заставить их креститься, заставить их венчаться. Не потому, что нам дорого их спасение, нет, а потому, что у нас болит сердце: видим, распадается человек, хотим остановить этот распад, то есть собственную боль унять, и поэтому хотим их свернуть в бараний рог и чтобы они делали то, что мы хотим, творили нашу волю. В этом нашем стремлении во что бы то ни стало всех наших ближних обратить к Богу есть всего лишь наша страсть себялюбия, любви в этом нет. Сам Бог, Который есть любовь, так не поступает, Он уважает свободу каждого, Он не может человека насильно заставить Себя любить. Хочешь — люби Бога, можешь к Нему обратиться, можешь покаяться, можешь припасть к Нему как к Отцу.

Можешь всегда опомниться, Господь примет, только чтобы это было по-настоящему, а не на словах, потому что на словах все, кого ни спроси, глубоко верующие, уж так глубоко, что даже камень кинешь и дна не видно в этой глубине. А в чем эта вера проявляется, непонятно. Вот человек сидит на табуретке и думает: какой же я глубоко верующий. Ну а ты хоть одну заповедь-то исполняешь? А он говорит: я даже не знаю, какие заповеди. Так ты хоть поинтересуйся, если ты глубоко верующий, возьми книжечку и почитай. Нет, некогда, надо телевизор смотреть, надо и то достать, и это купить, куда-то съездить, и вообще очень много дел до всего, только не до Бога, и не до своей души, и не до спасения.

Каждый человек сам выбирает. И покаяние — это есть тоже выбор: все-таки вот так встать из грязи и все-таки выбрать чистую жизнь. Конечно, хорошо тому, кто это сделал раньше. Береги платье снову, а честь смолоду. Но и для самого падшего человека путь не заказан. Милосердный Господь дал нам пример разбойника, который за час до смерти стал человеком. Был разбойником, заслужил даже смертную казнь, видать, уж так насолил людям, что, кроме как казнить, не знали, как от него избавиться. И вот такой злодей за час до смерти покаялся. Конечно, он свое получил, это безусловно, не надо думать, что, если Господь тебя простит, значит, все, у тебя жизнь будет как в Бенилюксе. Нет, за каждый грех получишь всего вдоволь, это неминуемо.

Если человек пил всю жизнь и перестал пить, назад-то те молодые, прекрасные мозги, которые были, разве вернешь? Семью, которую развалил, работу, с которой выгнали, — это разве вернешь? Нет. Да, ты остановишься в своем распаде, в своем падении и, может быть, человеком станешь, но того, что было, уж не вернешь, нет. Так же и детей, которых в утробе убил, их уже не воскресишь, хоть тысячу человек из детдома возьми. И то, что когда-то у кого-то взял и не отдал, а сейчас это уже неизвестно где этот человек, — это уже все трудно возместить. И всех, кого обидел. Это все очень трудно вернуть, да иногда и невозможно. Последствия этих грехов все равно придется нести, от этого никуда не уйдешь, но это не так страшно. Все-таки как жизнь наша ни тяжела здесь, ни исполнена страданий, но это все-таки все временно. Главное, какими мы предстанем перед Богом.

Поэтому надо молить Его о прощении. Потому что деваться просто некуда. Потому что если Он нас не простит, то мы все погибнем. Мы должны Его просить о прощении как Отца; просить, и молить, и плакать о своих грехах. И если мы это будем делать, то мы получим свидетельство нашего сердца. Когда человек действительно кается, действительно, по-настоящему, не так истерику закатывает, слезы льет крокодиловы, а по-настоящему жизнь его изменяется, то грех становится действительно небывшим, вообще сама природа человеческая меняется, он из грешного, окаянного святым становится и получает свидетельство о прощении. Это не значит, что он забудет свои грехи. Нет, они как рубцы на душе, как шрамы останутся, но шрам — все-таки не рана. Хоть это и напоминание о грехе, но это уже не грех, и хоть израненная рука или нога уже не так движется, как прежде, но все-таки она жива и каким-то образом может действовать. Вот так и душа. Поэтому всегда надо нам стараться учиться пребывать в покаянии. А как это так — всегда? До самой смерти. Покаяние — это есть непреходящее состояние правильно устроенной христианской души.

Сначала нужно изменить свою жизнь, свои поступки, научиться элементарно правильно себя вести, быть не быком все-таки, а человеком для начала. Но быть хорошим быком — это еще не есть жизнь духовная, и просто быть нормальным человеком — это еще не значит быть христианином. Сначала изменить свои поступки. На это многие годы приходится потратить. Потом изменить свои слова, научиться не изрыгать всякую нечисть из своего рта. А потом мыслями заняться, а потом и чувствами. Путь этот очень сложный, большой и трудный. Каждый из нас, кто хоть в чем-то пытался себя ущемить, исправить, знает, как это все трудно, тяжело, какие нужны колоссальные усилия воли, и сколько надо действительно слез пролить, и сколько молиться, просить Бога: Господи, видишь, какой я плохой, я Тебя прошу, сделай меня хорошим, очисти меня. «Боже, очисти мя, грешнаго. Боже, милостив буди мне, грешному». Потому что только на милость Божию уповаем.

Если будем Его просить, если Он убедится в том, что мы не просто формально вычитываем правила, а действительно хотим того, что мы просим, тогда Господь это даст. Вот это и есть покаяние. Понятно, что это нужно всегда. Потому что, какими бы мы ни стали прекрасными людьми, лучше всегда можно стать. Это процесс бесконечный. Господь говорит: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Вот какая нам поставлена задача, стать совершенными, то есть достичь святости Божественной. Мы, твари, должны уподобиться Творцу — то есть высота необычайная. Поэтому по пути покаяния можно идти всегда. Живи хоть двести лет, всегда будет в чем каяться, всегда можно стать лучше, и лучше, и лучше, и так без конца. И вот к этому мы все и призваны.

Если кто на этот путь встал, будет все время следить за собой внимательным взглядом, будет все время изменять свою жизнь, будет все время просить у Бога прощения и очищения, то тогда и будет совершаться этот процесс благоуханный созидания — созидания из плохого человека хорошего, а из хорошего — святого. Вот этот путь — это и есть христианская жизнь. Вот это Господь и пришел проповедовать на землю. Поэтому если мы внемлем этому голосу, если от нас это не как от стены горох отскакивает, а хоть что-нибудь нас проймет, что-то в нас хотя бы застрянет, в нашем сердце, то тогда слава Богу, значит, будут и плоды. В расщелину между кирпичей семечко упало — и все-таки проросло, дерево выросло. Так и сердце наше каменное. Если расщелина хотя бы одна появится в камне, туда маленькое зерно горчичное упадет, то тогда из этого горчичного зерна может вырасти дерево, в котором укроются птицы небесные.

Поэтому будем стараться. Все в Церкви устроено именно для этого. За этим мы и в храм ходим, исповедуемся, причащаемся Святых Христовых Тайн. И все правила, посты — все служит только одному: созиданию нового человека по образу и подобию Божию. Да поможет нам в этом Сам Премилостивый Господь по молитвам Пречистой Своей Матери. Спаси, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

21 сентября 1991, вечер

Воскресное всенощное бдение

Петр с апостолами, своими друзьями, пошел ловить рыбу. И когда они, проловив долгое время, ничего не поймали, то, подплывая к берегу, увидели Человека, Который сказал: «Дети! есть ли у вас какая пища?» — и велел им снова забросить сеть. Они забросили и поймали множество рыб, как потом оказалось, сто пятьдесят три. И Иоанн сразу шепнул Петру и всем остальным: «Это Господь». Как он это почувствовал? Он был самый любимый ученик Спасителя, потому что больше всех любил Христа. И вот эта любовь к Богу дает возможность каждому человеку открывать для себя присутствие Божие в самых обычных вещах и делах.

Люди гордые обычно хотят что-то совершить, чтобы прославиться, и под предлогом пользы другим на самом деле мечтают о собственной славе. Очень часто можно слышать от людей искусства, что они, собственно, хотят другим послужить: и писатели пишут для людей, и художники пишут для людей, и музыканты пишут для людей, и так далее. На самом деле не для людей, как правило, а для похвалы от людей. Вот что является движущей силой — тщеславие. В этом ряду можно назвать и целителей, которые якобы хотят всех людей исцелить и вроде делают добро, а на самом деле стремятся, чтобы люди поблагодарили. Многие из них даже деньги отказываются брать, потому что то удовольствие, которое человек получает от похвалы, от этой славы, бесконечно слаще денег. Из-за этого и богатые люди часто занимаются филантропией, какую-то часть уделяют неимущим.

А почему мы называем это тще-славием, то есть тщетной славой? Потому что человек призван не к славе от людей, а к славе от Бога. Что же такое слава Божия? Это есть нетварные энергии, которые исходят от Бога и пронизывают тварь, облагодатствованную Богом. Господь говорил Своим ученикам: «Вы — свет мира». И свет Божественной славы, который бывает воспринят сердцем человека, начинает излучать все его существо. Поэтому святому пророку Моисею, когда он спускался с горы Синай, пришлось платом покрыть свою главу, потому что лицо его так сияло, что можно было ослепнуть. Этот свет славы Божественной видел и Мотовилов, когда им сияло лицо преподобного Серафима.

Вот к этой славе призван человек. Поэтому всякая другая слава является суррогатом, заменителем. Поэтому она и называется тщетной, потому что зависит от чувств людей, а чувства зависят от настроя. Иногда даже человек не с той ноги встал, и уже настроение меняется. Настрой зависит от многих причин: от погоды, от физического самочувствия, от всяких мечтаний. Вот лежит человек и о ком-то думает, сначала, может быть, хорошо, потом начинает вспоминать его недостатки, потом уже чувствует в душе какое-то раздражение, потом так дальше, дальше, а потом смотришь, он уже перевернулся на другой бок, и уже расстроился, и уже сон прошел, и уже в душе возникло настроение раздражительности, печали, осуждения или обиды. То есть на самом деле ничего не произошло: ну лег человек усталый в постель, и вот проходит несколько минут — а он уже вошел в раздражение, хотя никаких внешних причин не было, одни только мысли, беседа с дьяволом или с одним из его приспешников.

Поэтому настроение мимолетно. Дьявол может и одного человека, и целую семью, и целый даже народ, иногда все человечество настроить. А теперь уже и нет нужды дьяволу работать над каждым индивидуально, ввергать в какое-то беснование, достаточно двух-трех людей настроить: режиссера, выпускающего и комментатора телевидения — и вот комментатор будет сидеть и настраивать десять миллионов человек: свои мысли, чувства, отношение он передаст этим десяти миллионам и моментально их настроит то за, то против, в зависимости от того, как настроен он сам. Он может их раздражить, приподнять либо, наоборот, успокоить. То можно сказать, что в стране нет мяса, сейчас умрем от голода, — и вот уже все чувствуют, что голодно стало, на одной вермишели очень жить тяжело. А можно, наоборот, сказать, что мясо вредно, что нормальные люди его не едят, — и глядишь, действительно оно как бы и не нужно.

Человек в таком мечтании пребывает, и дьявол с ним может делать все, что угодно. Поэтому для дьявола мировую войну разжечь не составляет труда, достаточно вложить мысли о том, что невозможно больше уже терпеть, лучше умереть стоя, чем жить на коленях, вот давайте сейчас возьмем все автоматы и перестреляем друг друга. И так в каждой семье происходит: один сказал что-то, и дьявол так устраивает, что он скажет именно то, что неприятно другому, а тот по несдержанности тут же ответит — и уже скандал, таска волос, развод, и вот уже и дети беспризорные, и все развалилось, и вместо семейного очага — одни обломки.

А Христос, видя все это, решил от этого ужаса человека спасти. Он пришел на землю и ученикам Своим показал, что заботится о них и, что бы они ни делали, Он всегда стоит на берегу. И когда они подплыли к берегу, то увидели, что костер разложен и рыбка лежит уже поджаренная. А Он говорит: «Придите, обедайте». Господь все для этого уже приготовил, потому что они были Его учениками, Он их любил, Он Сам заботился о них. Он же сказал: «Не заботьтесь, что вам есть и что пить»? Сказал, и они Ему поверили. Раз поверили — «придите, обедайте». Не поверили? Ну что же, сидите голодные. Вот Илья пророк поверил, и ворон ему хлеб приносил, а все остальные с голоду умирали. Откуда этот ворон взялся? Да Бог его знает. Как ворона можно убедить в том, чтобы каждый день хлеб носить? Но вот носил же, это же факт!

Попечение Божие о нас раскрывается и в самых обыденных вещах. Нам только нужно все время проявлять веру Ему, веру каждому Его слову, веру в Его любовь, веру в Его заботу о нас. И от этого рождается желание как-то Богу послужить. Человек уже не стремится к славе, он даже старается бежать от нее, потому что все похвалы людские обычно обременительны, тяжелы и только мешают, как какие-то помехи, видеть в нашем бытии движение промысла Божия. И человек стремится жить вот этим ожиданием Господнего попечения, все время об этом помнить, все время ходить перед Богом, держать память о Боге. А для этого святые отцы нам заповедали все время стараться какую-то краткую молитву иметь в уме, чтобы все время обращаться к Богу. В древности многие преподобные какое-то слово из псалма говорили или молитву мытаря: «Боже, милостив буди ми, грешному». Но большинство склонялось к тому, что лучше Иисусовой молитвы нет ничего: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Потому что в этой молитве все Евангелие заключено. Но эта молитва очень трудная и насыщенная, не все могут умом и сердцем ее объять. Тогда можно просто: «Господи, помилуй».

Мы в обычной жизни часто произносим имя Божие, но всуе, а Господь это еще через пророка Моисея, за полторы тысячи лет до Христа, запретил. Потому что когда всуе, это значит без почтения и благоговения. Поэтому если ты говоришь: «Господи», — то надо ставить себя в этот момент перед Богом, и всегда если уж обращаешься к Богу, то со страхом, с трепетом, с благоговением, с величайшим почтением, со смирением, с чувством глубокого недостоинства. А если не можешь поставить себя так перед Богом, то тогда всуе говорить не надо. Поэтому в утренних молитвах написано: прежде чем молиться, постой, помолчи, подумай, к Кому сейчас ты будешь обращаться, перед Кем ты стоишь.

И если в таких кратких молитвах, или, как отцы говорили, в поучении, все время пребывать, то постепенно рождается благоговейное чувство присутствия Божия, то есть вера наша говорит нам, что Бог-то всегда с нами, Он вездесущ и всеведущ и, куда бы мы ни шли, где бы мы ни были, Господь всегда видит все и все про нас знает. Только мы, грешные, отвлекаемся от Него, поэтому вытворяем всякие глупости и допускаем какие-то мысли нехорошие, мечтания нечистые, или злобу в сердце, или что-нибудь иногда приврем. А Господь все видит. Поэтому нам надо стараться жить как Иоанн, любимый ученик Христов. Он стоял на страже своего сердца и, как увидел чудо, сразу понял, что это Господь. А ведь такие чудеса, если бы мы были внимательны к своей жизни, они у каждого из нас совершаются на дню по несколько десятков раз. И если бы мы непрестанно учились ходить перед Богом, тогда бы вся наша жизнь превратилась в одно сплошное чудо. Потому что мы видели бы, как Господь действует в нашей жизни, как Он печется о нас, как Он заботится, как Он уберегает от того или другого. Это видение рождается от чувства благоговения. И все время устремляться к Богу, все время взывать к Нему возможно только по любви.

Что вообще мы можем Богу дать? Ведь все и так Его, и мы сами Ему принадлежим. Что мы можем? Только благодарение Ему принести, послушание, терпение в несении креста, чтобы Господь видел, что мы не ропщем, стараемся. Поскользнемся, упадем — отряхнемся, встаем и идем дальше, еще с большей осторожностью. Вот так совершаем свой жизненный путь, не ради тщетной славы от людей, а ради того, чтобы Господь был бы рад и доволен, глядя на нас. То есть надо нам учиться ходить перед Богом. Тогда в каждом незначительном событии нашей жизни мы Бога увидим, мы Его почувствуем, мы не будем отвлекаться от Него. Потому что на самом деле любое отвлечение ума ли, языка ли, сердца ли от Бога — это уже грех.

Вот некоторые не знают, что такое грех. Думают, грех — это убить, ограбить или еще что-то, и поэтому даже мучаются: какие бы на исповеди еще грехи назвать? Вспоминают, что двадцать восемь тысяч лет тому назад я вот то-то сделал. А ведь грехом является малейшее уклонение человека от Бога в поступке ли, в слове, в мысли, в дыхании, в чувстве, потому что грех — это есть жизнь, отдельная от Бога. Просто степень греха бывает разная: один уклоняется в убийство, другой — в болтовню, третий — в сидение у телевизора, четвертый — в собственные мысли, на вид безобидные.

Поэтому не надо нам довольствоваться только богослужением. Это, конечно, необходимая вещь, богослужение нас воспитывает, вразумляет, назидает. Каждое его слово — это величайшая драгоценность, сохраненная нам святыми отцами, донесенная до нас Церковью. Но этого недостаточно. Один преподобный, почти наш современник, говорил, что для стяжавшего непрестанную молитву, хождение перед Богом это уже все как бы и необязательно. Это не значит, что богослужением можно пренебрегать. Просто надо идти дальше, надо все время идти дальше. И путь этот бесконечен. Вот многие из нас иногда на целый день о Боге забывают. И надо сначала стремиться к тому, чтоб хотя бы сократить это время до половины дня, а потом стараться, чтобы и ни на час не отвлекаться от Бога. Недаром великий святитель Иоанн Златоуст составил молитвы на каждый час и каждый час такую молитву повторял, для того чтобы каждый час быть в этом поучении, чтобы свое сердце возгреть, чтоб оно запылало любовью к Богу. Это очень важно.

И так душа наша должна постепенно созидаться, чтоб не попусту мечтать, осуждать, строить какие-то планы, а все время бдеть над своим сердцем и все время устремлять его к Богу. А это тяжелей всего на свете, это гораздо тяжелей, чем научиться какому-то ремеслу или какие-то задачки решать, это требует напряжения не только ума, не только тела — всего состава человека. Поэтому здесь постепенность нужна, нужно упражняться в этом всю жизнь. И не обязательно, что каждый из нас этому научится, это уж кому Бог даст. Но Бог дает только за усердие. Так не бывает, чтобы молитва у человека прямо потекла. Нет, это все созидается, как правило, годами. И если такой добрый навык у нас возникнет, тогда все время мы будем жить здесь, на земле, пребывая в Царствии Небесном. То есть вся наша жизнь превратится в сплошное богослужение.

Мы будем жить, обращаясь к Богу, пребывая в беседе с Ним, стоя все время перед Ним, и Господь нас будет осиявать лучами славы Своей. Тогда все мирское для нас побледнеет и посереет и как бы перестанет существовать. Тогда мы увидим мнимость и иллюзорность этого видимого мира. Потому что он пошлый и временный, а слава Божия, она настоящая и вечная. Тогда все у нас перевернется, чего Господь, собственно, и требует: чтобы выйти из мира в жизнь духовную. Тогда человек вроде и живет на земле, а на самом деле он в Царствии Небесном, и тому, что для людей важно — всему этому материальному и видимому, что можно потрогать, — он совершенно не придает значения, как какой-то рваной бумаге, которая ни к чему уже не годна. Потому что действительно все, что мы видим, это все подлежит тлению, и уничтожению, и огню. А в огне не теряется только огонь.

Господь говорит: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» И мы должны быть носителями этого Божественного огня, который есть благодать Божия. И самым важным и главным путем к этому является молитва. Поэтому, помолившись здесь, в храме, искупавшись в благодати Божией, нам надо сохранить это и выходя из храма, надо это не терять. Поэтому надо стараться, чтобы поведение наше было спокойное, стараться не раздражаться, не гневаться, громко не разговаривать, не шуметь, никого ни в коем случае не обижать, не осуждать, так все ровненько, спокойненько, как Амвросий Оптинский говорил: «Всем мое почтение». И иметь в уме самое главное: чтобы нам ничем от Бога не отойти. Поэтому не надо ни к кому ни приставать, ни учить; надо заниматься своим сердечком. И если что-то в твоем сердечке управится, устроится правильно, тогда вокруг тебя все само устроится хорошо и правильно. Потому что Сам Господь будет на бережке стоять, за тобой наблюдать и все тебе приготовит за одно твое усердие и любовь к Нему, за твое доверие к Нему. Коли ты Ему доверился, делаешь так, как Он тебе заповедал, все остальное Он за тебя сделает. Будем же, по милости Божией, научаться этому. Помоги нам всем, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

19 октября 1991 года, вечер

Всенощное бдение

под Собор Архистратига Михаила

и прочих Небесных Сил бесплотных

Сегодня мы прославляем Небесные Силы бесплотные и всех нас можно поздравлять с днем ангела. Ангел — это есть посланник Божий, через которого Господь осуществляет на земле Свою волю. Ангела имеет каждый народ, ангела имеет каждый город, ангела имеет каждый храм, ангела имеет каждый человек. Но в силу того, что человек — существо свободное, он совсем не всегда прислушивается к голосу ангела и, когда тот возвещает ему истину воли Божией, он, как Матерь Божия, не говорит: «Се, Раба Господня» или: «Се, раб Господень», — покоряясь слову Божию.

Чаще всего человек противится Богу, и из-за этого он страдает и мучается. Ну ладно бы сам мучился, а то он мучает и других. Из-за того что человек не покоряется слову Божию, мучаются и те люди, которые рядом с ним живут, и чада его мучаются, и, как апостол Павел сказал, «вся тварь стенает и мучится», ожидая «откровения сынов Божиих». То есть из-за людей страдают и звери, и птицы, и насекомые, и рыбы — все живые существа. Это происходит и потому, что люди всё вокруг себя истребляют, и в силу общей поврежденности всего материального мира. Недаром говорят, что рыба с головы гниет: царем всего материального мира является человек, и из-за его противления слову Божию происходит все страдание на земле.

Слово Божие — это Господь Иисус Христос, и услышать Его не каждый, конечно, может, а только имеющий уши. Так в Евангелии сказано: имеющий уши да слышит. Потому что большинство людей отворачиваются от этого своего внутреннего слуха в силу разных причин, например национальных. Человек на пути слова Божия к своему сердцу может нагородить много всяких преград. Один говорит: «Вы же знаете, как нас воспитывали». Обычно я на это отвечаю: «Точно так же, как и меня». Что значит воспитывали? Голова у тебя есть? Ведь все люди, и черные, и белые, и красные, и желтые, — все созданы Богом по образу Его и по подобию. Этот образ и подобие Божии не в расе, не в национальности, не в культуре, а в чем-то более важном. Поэтому, когда человек впервые сталкивается с Евангелием, он не может, как в зеркале, не узнать в нем себя, сердце его не может не трепетать, просто степень этого трепета разная.

Каждый человек по-разному отзывается на слово Божие. И самая главная причина Его неприятия в том, что человек живет какой-то своей жизнью. А всякая жизнь вне слова Божия — это жизнь безбожная, без Бога. Хотя многие и утверждают, что Бог у них в душе, но это просто гнусная клевета на Бога, потому что в душе у них совсем другой бог, с маленькой буквы, а не Бог христианский. В сердце человека обычно живет не Бог, а ложное представление о Нем, тот бог, которого человек сам себе выдумал и ему поклоняется. Но ложный бог — это есть бес. Поэтому и вера такая, когда веруют в душе, называется верой бесовской. Человек придумывает ее себе для того, чтобы его не мучила совесть. А совесть наша — это плачущий рядом ангел-хранитель, который все время взывает к нашему уму и сердцу: очнись, опомнись, остановись, ну что ты делаешь? Это он возбуждает совесть, а человек уклоняется. Почему? Потому что эгоист, потому что не хочет подвига, потому что горд.

Человек пристрастился уже к чему-то своему и в этом живет. И ради этого своего он пренебрегает словом Божиим — допустим, ради своей профессии. Часто говорят: я не могу по воскресеньям в храм ходить, я работаю. Что за ерунда? Да плюнь ты на эту работу. Скоро умрешь, душа твоя сгорит, какая работа? Разве это аргумент?! Или человек говорит: у нас в городе храма нет. Да плюнь на этот город, выбери село самое глухое, где люди впроголодь живут, но где есть храм, и поезжай туда. Ради спасения своей души неужели нельзя? Нет, для человека любой пустяк является препятствием. Человек не хочет свою жизнь никак изменить, то есть в нем нету покаяния. Потому что изменение жизни — это покаяние, а вот его-то и нет. Человек хочет уверовать так легонько, чтобы все оставалось как прежде.

Каждый, кто читает Евангелие, подспудно всегда чувствует, что, если слово Божие принять, нужно от много, а иногда ото всего в своей жизни отказаться. И этого человек страшится, потому что у него нет веры в то, что Господь сказал: если ты в этом мире оставишь и дома, и одежды, и работу, и жену, и детей, то в Царствии Небесном приобретешь во сто крат больше. Человек не верит ни в кончину мира, ни в плач, ни в скрежет зубовный. Самое удивительное, что человек не верит даже в собственную смерть. Уже бывает, что и жена при смерти, и сестру уже Бог прибрал, а человек все денежки собирает. Куда? Эти денежки каждый день дешевеют чуть не в десять раз. Нет, все равно — вот насколько пристрастие велико. Сейчас мы живем в замечательную эпоху, когда любому наглядно видно, что не в деньгах счастье. Наоборот, в них горе. Потому что, когда у тебя ничего нет, ты ничего не потерял. Был у тебя шкаф, стол, стул, они и остались. А если у тебя было много денег, то они пропадают или заставляют тебя все время что-то изобретать, чтобы их сохранить. Это Бог о нас заботится, демонстрируя нам всю глупость этих вещей и несерьезность их с точки зрения слова Божия. А человек никак не хочет этого понять, потому что пристрастился.

Поэтому духовная жизнь всегда начинается с покаяния. Нет покаяния — и духовной жизни быть не может. А если мы хотим достичь жизни духовной, которая есть общение с Богом, тогда, чтобы пробиться к Богу сквозь тучу помыслов, сквозь свои страсти, сквозь греховную пелену, в которой мы живем, чтобы из этого мрака вырваться к Божию свету, нужно сделать только одно — покаяться. С покаяния нужно начинать каждый день и каждый день покаянием завершать. Надо все время, каждый день трудиться над тем, чтобы в себе что-то изменить. Надо посмотреть на себя, на свою жизнь, на свои поступки и увидеть: что в моих поступках, словах, мыслях противоречит слову Божию? И то, что увидишь, начинать менять, каждый день над этим трудиться.

Труд этот состоит из двух направлений. Первое: надо изо всех сил удерживаться от греха. А второе: все время просить Бога, чтобы Господь исправил. А то некоторые уже десятилетиями говорят: батюшка, телевизор смотрю. Ну если ты считаешь, что это грех, выброси его. Жалко выбросить — продай. Если и это не можешь, то, когда испортится, не чини. Хотя нужно-то всего: руку протянул и выключил. Подумаешь, усилие духовное. Так же и с вином. Курить бросить довольно трудно: тянет, ноет, сосет. А не пить — это вообще очень просто. Только когда третья степень алкоголизма, тогда действительно трудно, а так вообще нет никакого труда: нужно только, когда разлили по рюмкам и все пьют, взять и не пить. Ну хочется, ну не умрешь же! Но человек и этого не хочет, то есть у него нет покаяния.

Поэтому многие на исповеди одно и то же говорят, просто фиксируют: вот в этом грешен, в этом грешен. Списочек такой составляется. А изменение? Изменения никакого нет. А почему нет? Ну потому что человек не хочет каяться, не хочет меняться, он хочет, чтобы все оставалось по-прежнему. А по-прежнему оставаться не может. Вера либо растет, либо ослабевает, у нее такое свойство. Возьмем бумагу и подожжем: вот она воспламенилась, вот она горит ярким огнем, а вот она угасает. Не может огонь быть ровный, стабильный, он либо разгорается, либо гаснет. Так же и с верой: либо все время человек идет путем очищения, путем приближения к Богу, все ближе к Богу, все жизнь глубже, все духовней, интенсивней, либо, наоборот, слабеет.

Вроде и ходит человек в церковь, а уже остыл. Все ему уже ясно, все известно. Кто третий год в храм ходит, тот вообще понимает, что это все одно и то же. Ну о чем может батюшка говорить? О стяжании Духа Святого, о том, что надо мирно жить, о том, что надо молиться, храм посещать, пост соблюдать. Вот даже десяти пальцев не загнешь. Чему Церковь учит? Да все одному и тому же две тысячи лет. Богослужение? Ну понятно: вечерня, утреня простая, полиелейная или всенощное бдение; литургия вообще всегда одна и та же, тропари только меняются. Евангелие? Да я его уже читал десять раз. И люди вокруг одни и те же: так же толкаются, кто-то обиделся, этот не здоровается, тот забыл — все то же самое. И человеку уже скучно, он думает: да зачем это? Раз службу пропустил, два пропустил — и смотришь, и не умер, все по-прежнему. И засыпает душа, не хочет Бога, уши закрылись для слова Божия.

Поэтому многие из нас — и это очень прискорбно — внутри уже как-то отказались от подвига христианского, расслаблены душой и полностью погружены в жизнь мирскую. В жизнь церковную они как бы выныривают из болота время от времени глотнуть свежего воздуха, а потом окунаются опять в мир. Миром святые отцы называли мир наших страстей. Человек живет только в страстях, в своих желаниях, все у него в душе кипит, бушует. А должно быть наоборот, жизнь наша должна проходить в Церкви, мы должны быть в Церкви всегда, не только когда мы все соединяемся вместе на молитве в храме, а никогда эту связь с Богом, с Церковью не прерывать. Потому что постепенно, если мы будем жить жизнью мирской, благодать Божия от нас отступит и мы к Богу охладеем.

Один подвижник, когда у него спросили, какой есть признак того, что душа от Бога отошла, изменила Ему, сказал, что самым заметным признаком является равнодушие к богослужению, когда уже и не хочется идти в храм. Душа к этому перестает стремиться и перестает от этого что-то получать. И очень многие богослужение воспринимают не как цель. Вот мы здесь собрались все, прославили Господа нашего Иисуса Христа. Он стоит среди нас; душа наша, если она не омертвела грехом, должна это чувствовать, видеть духовными очами, что Он здесь. Что может быть драгоценней на свете такого нашего общения с Самим Богом? Нет ничего драгоценней. Поэтому душа, которая любит Христа, она будет устремляться сюда. А если тянет еще куда-то, значит, душа отдана на откуп совсем другим силам. И это очень печально, очень жалко, об этом можно слезы проливать. Это значит, душа гибнет, она умирает, ее засасывает трясина страстей. Это ужасно, это очень прискорбно, что такая драгоценность, за которую Господь не погнушался Кровь Свою пролить, гибнет.

Поэтому, если мы хотим все время гореть, нам надо вставать на подвиг, стараться все время трудиться, себя не жалеть, не жалеть своих пристрастий, не бояться с мясом от себя грех отрывать, вспоминая о том, что рядом ангел-хранитель стоит и плачет, глядя на нашу жизнь. Почему мы иногда ведем себя неподобающим образом? Потому что забываем, что у нас такое соседство, что ангел Божий все время на нас смотрит. Поэтому святая Церковь заповедала молиться ангелу-хранителю утром, вечером, при подготовке к причащению, чтобы мы постоянно помнили об этом посланнике Божием, который приставлен для того, чтобы нас спасти. А мы вообще забываем о его существовании, мы погружены в греховную свою жизнь и забываем, что приносим ему скорбь. Ну если нам на самих себя наплевать, то хотя бы подумали, что рядом стоит небесное существо, вся цель которого заключается только в том, чтобы помочь нашему спасению, а мы, бессовестные, этим пренебрегаем. Может быть, это как-то нас подвигнет на то, чтобы устыдиться. Потому что покаяние начинается всегда со стыда. Надо устыдиться.

Когда Адам был в раю, ему стыдиться было нечего, а как согрешил, сразу ему стало стыдно, он это чувство впервые ощутил. И когда мы читаем святое Евангелие, приходим в храм, слушаем песнопения божественной службы, нам тоже должно быть стыдно, что нам столько дано, а мы не отвечаем Богу любовью. Конечно, надо смиряться и знать, что мы сразу не можем стать хорошими, какими должны быть, это, к сожалению, для нас невозможно. Но каждый день нужно стараться изо всех сил быть хорошими, стараться так день прожить, чтобы, ложась спать, не было уж очень стыдно. Тогда жизнь наша начнет меняться, и меняться очень быстро. Для нас это, конечно, будет незаметно, но Бог, ангел-хранитель, все, кто нас окружает, это заметят. И тогда нам придется круг нашего общения поменять, это неизбежно. И родственники наши самые ближайшие, может быть, перестанут нас понимать и будут на нас нападать. И может быть, и с работы придется уйти, потому что все вокруг просто взбесятся.

Это неизбежный процесс, так часто бывало у святых, что жизнь их гнала с места на место и они уходили все дальше, дальше от людей к Богу. Не потому, что они людей не любили, ненавидели, а потому, что люди не могли вынести их святой жизни. Потому что тот, кто идет к Богу, он удаляется от тех, кто стоит и к Богу не идет. Поэтому «враги человеку — домашние его», если эти домашние не идут к Богу, не поспевают за ним. Поэтому круг общения будет сужаться, потому что поспевающих очень немного, а преуспевающих вообще единицы. И они друг про друга только в духе знают, что есть такие еще один, два, три человека. Между ними связь иная, духовная, Господь им Сам открывает, где кто есть, потому что они соединяются с Богом. И ангелы-хранители радуются их жизни, потому что они являются столпами Церкви, они являются хранителями этого мира, они являются продолжателями святого дела на земле.

Именно к этому подвигу нас Святая Церковь призывает, потому что это действительно подвиг. По-двиг есть непрестанное движение к Богу. А если этого движения нет, то, значит, мы стоим. Поэтому нам надо постараться жизнь свою вот так устроить, и для этого не надо менять род своих занятий, или уезжать куда-то, или семью бросать. Нет, этого Господь совсем не требует. До этого еще нам очень и очень далеко. В нашей жизни есть такие вещи, которые бросать нужно сегодня же. И каждый из нас должен сам определить, что нужно бросать сегодня. И так потихонечку надо освобождаться от этих цепей. Потому что то, что нас к миру привязывает, это все нам в Царствии Небесном не понадобится, это все нам будет вредить. Поэтому от этого надо освобождаться еще здесь. Тогда душа будет окрыляться и возноситься к Небу — возноситься ангелами нашими хранителями. Помоги нам в этом всем, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

20 ноября 1991 года, вечер

Память равноапостольной Нины

Сегодня память равноапостольной Нины, просветительницы Иверии. Всегда на день великих святых в храм приходит много именинников, чтобы помолиться угоднику Божию, чье имя они носят, и приобщиться Святых Христовых Тайн. И это очень хорошо, конечно, и очень правильно. Но такие праздники для священников сопряжены всегда еще и с большой скорбью, потому что многие, после того как причастятся, исчезнут, может быть, на год, может быть, на два года, а может быть, и совсем. То есть люди делают великое дело и тут же его разрушают. И каждый сам себя оправдывает кто болезнью, кто трудными семейными обстоятельствами, кто работой.

Господь говорит: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня», тому лучше камень на шею и бросить его в море, то есть лучше бы такого человека утопить. Но чаще всего нас никто не соблазняет, а мы соблазняем себя сами. Господь говорит: «Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя: лучше тебе войти в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с двумя ногами быть ввержену в огонь вечный; и если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: лучше тебе с одним глазом войти в жизнь, нежели с двумя глазами быть вверженну в геенну огненную».

Когда мы соединяемся в причастии с Богом, Царствие Божие приходит в наше сердце. Поэтому если мы удаляемся от причастия, мы удаляемся от Царствия Божия. Господь наше соединение с Царствием Божиим ценит выше, чем руки, ноги, глаза. Он так и говорит, что лучше б это все пропало: и руки, и ноги, и глаза, и квартира, и дети, и внуки, и работа, и пенсия — все пусть пропадет, лишь бы мы причащались. А мы наоборот, для нас важней домашние дела, работа, родственники, какие-то поездки, свадьбы, кто умер — надо помянуть и так далее. То есть всякие у нас хлопоты, заботы. Сами по себе они, может быть, очень даже важные, но есть на свете нечто более важное, в тысячу раз. И вот этим важным, к сожалению, мы пренебрегаем. А Господь нам говорит, что живем мы неправильно. Если глаз, или рука, или нога отводят нас от Царствия Небесного, лучше их вырвать, лучше хромыми быть. Это не значит, конечно, что надо взять пилу и отпилить себе ногу. Нет, Господь таким образным языком говорит нам, сколь велика ценность Царствия Небесного.

Человек к Царствию Небесному приобщается и через молитву, и через чтение Священного Писания (а у многих дома Священное Писание лежит, но открывают его очень редко). Но самое главное, через что человек приобщается к Царствию Небесному, — это Причастие Святых Христовых Тайн. Поэтому причащаться нужно не только в день Ангела, а хотя бы раз в месяц. И если нам мешает приобщаться наша работа, надо ее бросить. Если приобщаться нам мешают наши друзья, надо их бросить. Если приобщаться нам мешает наша болезнь, надо ползком ползти, надо все деньги истратить на такси, только чтобы нас привезли в храм, потому что это дороже всего. Лучше нам все на этой земле оставить и бросить, но душу спасти, чем вот так: и с трехкомнатной квартирой, и с дачей, и с двумя детьми, и с шестью внуками — всем вместе идти в ад!

Сегодня читалось Евангелие о десяти девах, пяти мудрых и пяти юродивых, потому что равноапостольная Нина была мудрой, всю жизнь посвятила спасению своей души и молитве за свой народ. И это увенчалось успехом: весь народ грузинский приобщился через нее к Богу. Она так Бога возлюбила, что у нее хватило на это мудрости. А у нас часто этой мудрости не хватает. Но раз мы в храм пришли, значит, мы люди верующие. И обидно будет, что мы веруем в Бога, а душа наша погибнет. Как Господь строго сказал этим глупым, неразумным девам: отойдите, Я не знаю вас. Потому что, когда Он пришел, мудрые-то девы встретили Его, а эти нет, не успели, они были заняты другими делами, они елей пошли покупать, у них не хватало. А почему не хватало? Потому что человек, когда живет сам по себе, ему вечно всего не хватает.

Всем людям на земле чего-то не хватает, все к чему-то такому стремятся, все чего-то ищут, все хотят что-то приобрести, и так бесконечно. А если человек устремляется всей душой к Богу, то Господь ему подает Сам. Господь сказал: «Ищите прежде Царства Божия и правды Его», а остальное все приложится вам само. А мы Его словам не верим, поэтому и остаемся ни с чем. Поэтому каждому нужно обязательно прийти в разум, глубоко понять, что для меня важней: душа моя или тело? Многие из нас уже старенькие, скоро всем нам придется помирать. Тело наше на кладбище закопают, а душа пойдет на суд Божий. И вот от того, как мы Бога любили, как мы Его заповеди исполняли, как мы молились, как мы причащались, от этого и зависит наша жизнь.

Вот в магазин мы ходим почти каждый день, потому что тело свое любим. Но ведь лучше голодному ходить, чем забыть Бога. А мы все время предпочитаем тело нашей душе. О теле заботимся, чтобы его одеть, да потеплей, да покрасивей. А душу чтобы приукрасить? Чтобы взять потрудиться почитать Евангелие, потрудиться помолиться Богу, потрудиться прийти в храм? Ведь каждый крещеный человек обязан ходить в храм каждое воскресенье. А мы разве так ходим? Нет, мы только тогда идем в церковь, когда у нас есть время, когда у нас есть настроение или когда день Ангела. Поэтому, пока мы с вами живы, пока ножки наши ходят, много нам надо в жизни изменить. Это, конечно, будет трудно, потому что жизнь у нас как наезженная колея, так все уже устроено, что вроде для Бога там места нет. И надо нам обязательно все, что нам мешает, отринуть. Тогда будет успех — мы Бога познаем. Это самое главное, потому что иначе так впотьмах и проживем. А это очень печально.

Самый тяжкий грех — это не грабить, не убивать, не водку пить. Это все уже потом бывает, а сначала самый главный грех: забыл человек Бога. Господь сказал: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди». А мы то, что Богом заповедано, как раз и не исполняем. Следовательно, наша вера — это есть самообман, мы сами себя тешим, сами себя уговариваем, а это все не настоящее. Поэтому нам надо это все очень продумать, покаяться, измениться, и Господь примет нас. Он не желает нас отторгнуть, как-то наказать — наоборот, Он нас всех сегодня собрал. Будем сегодня причащаться — какая радость на Небесах! Потому что, когда мы причащаемся, все ангелы ликуют, души святых угодников Божиих, пребывающие в Царствии Небесном, радуются. Сама Пресвятая Богородица над нами простирает Свой Покров. Радость бывает на Небесах. А мы так: приобщились к этой радости — а потом в житейское море окунаемся и опять в нем утопаем, опять начинаются магазины, телевизоры, стирки, уборки, ругань, сплетни и так далее.

Всё опять к тому же возвращаемся, а этого быть не должно. Мы должны жить Святыми Тайнами, мы должны все время к ним устремляться, мы должны все время каяться в грехах, очищать свою душу, с каждым днем стараться все лучше, лучше становиться. А это ведь очень трудно — исправиться. Каждый, кто пытался когда-нибудь в чем-то исправиться, знает, как это трудно. И многие из нас, к сожалению, не успеют. Поэтому надо спешить. Помоги нам в этом Господь по молитвам равноапостольной Нины, просветительницы Грузии, которая нас всех сегодня собрала. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

27 января 1992 года

Собор трех святителей

Сегодня великий праздник трех святителей, Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого. Каждый из них был велик, и каждый из них был богослов, и каждый из них был прекрасный проповедник, златоуст. Но святая Церковь их называет различными именами, в силу того что в каждом из них было что-то особенное, и вместе прославляет, потому что все они одинаково Богу угодили.

В Евангелии от Матфея Господь говорит Своим ученикам: «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного». Они, Василий, Григорий и Иоанн, три замечательных мужа, явились этим светом для мира, потому что они стали подлинными учениками Христовыми. Эти слова обращены ко всем ученикам Христовым. Каждый из нас тоже к этому призван. Крестят людей во имя Пресвятой Троицы не для того, чтобы у них здесь, на земле, была жизнь получше, а для того, чтобы они стали учениками Христовыми. Купель есть образ могилы, в которой человек должен умереть для греха и начать жить для новой жизни, то есть, выйдя из купели, он должен жизнь свою обновить. А в чем обновить?

Весь мир лежит в грехе. Человек рождается в грехе, от грешных родителей, и вокруг него одни грешники. Что такое грех? Это есть всякая жизнь, отделенная от Бога, иначе говоря, безбожная. Все люди, которые нас окружают, и мы с вами живем жизнью безбожной. Эта безбожность заключается в том, что Бог живет Своею жизнью, а мы своей. У нас своя личная, безбожная жизнь, со своими страстями, со своими скорбями, со своими обидами, со своими болезнями. Человек занят какими-то своими заботами, погружен в свою внутреннюю жизнь. А ученик Христов, он должен иначе жить, он должен быть погружен в жизнь Божественную. Человек должен всегда помнить о Боге, всегда помнить, что Господь рядом, всегда помнить, что Господь на него смотрит, всегда внимательно за собой следить: что я в настоящий момент делаю? куда я иду? зачем? что происходит в моей голове? что происходит в моем сердце? угодно ли это Богу? То есть быть в постоянном труде, смотреть, как бы чем Бога не оскорбить, чем бы не обидеть, чтобы Господь не отошел. Ученик Христов любит Бога, а когда человек любит другого, он старается ему угодить.

Как же этого достичь? И как получается, что Христов ученик становится светом мира? Как только человек уверовал во Христа, полюбил его, он начинает всю свою жизнь исправлять. В чем надо исправлять? Ну, конечно, кто какие-то страшные грехи совершает: ворует, блудит, ругается скверными словами, вино пьет — это надо все оставить за порогом духовной жизни. Но не только в этом дело. Дело вообще в самом принципе, устройстве жизни: для чего человек живет, во имя чего, какая цель его жизни. Отдельные люди, мы их называем святыми, так восприняли Христа, что Он стал для них целью и смыслом жизни. И трех святителей называют великими учителями Церкви, потому что они показали на своем примере, как это нужно, и стали действительно светом для всего мира. Откуда в них появился этот свет? От Бога. Бог их просветил, потому что вся их жизнь и они сами стали как бы прозрачными для Бога. И сквозь эту их чистоту и другие люди увидели Божественный свет и тоже к нему устремились. То есть они стали проводниками людей к Богу.

Сейчас, например, мы совершаем божественную службу. Чьими словами мы молимся? Словами Иоанна Златоустого. Каждый священник в каждом храме повторяет те слова, которые Златоуст более полуторы тысяч лет назад произнес. И вот его устами Церковь молится. И этот свет через Златоуста идет к нам. Так же и Василий Великий составил много правил по устройству Церкви, и этими правилами Церковь руководствуется до сих пор. И Григорий Богослов создал множество прекрасных поэтических произведений, из которых составлены многие службы. Этими словами Церковь воспевает хвалу Пресвятой Троице.

Каждому от Бога дается свой талант, и они были люди особенные, особенно одаренные, особенно талантливые. Можно сказать, что они были гении духовной жизни, гении молитвы, и причем они были люди колоссального ума и совершенно обширнейшего образования. Мы, конечно, такого достичь не можем. Но это же не значит, что для нас все закрыто. Святой апостол Павел такой пример приводит: на небе много звезд и есть луна и солнце. Солнце — это Христос, а звезды — святые, они все разной яркости. И каждый человек должен сиять своим светом, сколько может вместить. Но этот свет обязательно должен быть в нас. Поэтому Господь и говорит: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного».

Вот если бы свет Божий проник все-таки в наши сердца, мы бы стали сиять, и на этот свет другие люди прилетели бы, как мотыльки, и через это приобщились к небесной жизни. Но этот свет в нас не сияет. Вместо духовного света в нас есть раздражительность, в нас есть зависть, в нас есть гнев, жадность, обидчивость, гордость, тщеславие, честолюбие. Вот это все в нас есть. И чтобы очистить наше сердце, Господь дал нам заповеди. Например, такую: если «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Если человек достиг Божественного света, ему это исполнить легко, потому что душа его чиста, она абсолютно немстительна, и он никакой обиды даже не чувствует, совершенно нечувствителен к обиде. Но человек грешный, даже если и подставит левую щеку, то он будет скрежетать зубами, мысленно все равно будет своего обидчика проклинать, будет всем рассказывать, как его обидели.

Грешный человек не может подставить левую щеку, когда его бьют по правой. Прежде чем достичь этой заповеди, очень много нужно упражняться и в терпении, и в смирении, и в любви, и в милосердии. Поэтому все заповеди Христа служат для нас маяками, которые определяют, что мы уже можем из того, чему нас святая Церковь научила, а что мы пока еще не можем. И надо стараться в этом упражняться, все время в этом направлении трудиться. Вот как ученик: ему учитель дает какие-то задачки, а он все время решает и становится все более искусным, все более опытным, все более сообразительным. Так точно и в духовной жизни. Наш учебник — это есть святое Евангелие, а все заповеди, которые в нем даны, — это жизненные задачи, которые мы обязательно должны решить, причем решить хорошо, не только умом постичь, что это значит, но научиться на деле.

Вот, допустим, есть заповедь Божия «молитесь за обижающих вас». Если кто нас обидел — а все время кто-нибудь нас обижает, — как вылечить эту обиду? Вообще обижаться — это есть страшный грех. Если человек обижается на кого-то, Царствия Небесного он уже достичь не может, это совершенно исключено. Поэтому у кого есть на кого-нибудь какая обида, бесполезно в храм ходить, бесполезно и свечи ставить, все бесполезно, все перечеркивается одной обидой. Потому что, когда человек обижается, он уже не христианин, он даже не имеет права «Отче наш» читать, так как там сказано: «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», — то есть, Господи, прости мне мои грехи так, как я прощаю другим. А если ты хоть что-то не прощаешь, значит, и тебе Господь не прощает. А раз тебе Господь не прощает, значит, ты не можешь быть в Царствии Небесном. Оно только для кающихся грешников, которые грехи исправили, грехи им прощены, очищены.

Поэтому, когда мы плачем о чем-нибудь, горюем, надо задуматься: а не от обиды ли я плачу? Потому что, если меня по правой щеке ударят, я должен подставить левую. И чтобы избавиться от обиды, Господь дает изумительное лекарство: молись за обижающего тебя. Молись час, два, три, день, неделю, месяц, год — и увидишь, что обида твоя ушла. А может быть, и не понадобится года, достаточно, может быть, один раз перекреститься, и эта нечисть от тебя отойдет. И если каждый раз мы будем так поступать, то постепенно вообще у нас никакой ни на кого обиды не будет, никаких отношений ни с кем мы выяснять не будем, нам это просто не потребуется. И таким образом мы сделаем шаг навстречу к Богу. И если бы мы все заповеди Божии так внимательно рассматривали, в своей жизни бы использовали, исполняли, наша жизнь бы начала меняться, мы бы стали просвещаться светом Христовым.

Василий, Григорий и Иоанн, они это исполнили. У них получилось. Поэтому они есть учителя, они показывают и рассказывают в своих произведениях, как это все нужно сделать. А если мы не трудимся над тем, как нам это сделать, то наша жизнь проходит бесполезно. Ну приходи, ну ставь свечки — молодец, клади деньги в кружку — тоже неплохо, записки подавай за кого-то о здравии, за упокой. Помолишься о здравии — Господь поможет. Помолишься за упокой — усопший, за которого ты молишься, почувствует твою молитву. Это дело хорошее, доброе. Да, твое сердце умилилось, у тебя есть чувство исполненного долга, у тебя душа успокоилась. Это все хорошо, но это опять ты все себе. А Богу-то что? Где в этом стремление к Царствию Небесному? Нету. Поэтому сказано: «Да светит свет ваш пред людьми». Это же заповедь. А наша жизнь с вами, разве она сияет? Нет, наша жизнь серая, она у нас пошлая, она от жизни людей, которые в церковь не ходят, ничем принципиально не отличается. Потому что невозможно назвать отличием нашей жизни то, что мы утром пять минут и вечером десять минут молимся или в среду и пятницу чего-то там не вкушаем. Это что, принципиально? Нет, конечно. Ты два раза молишься в день, а мусульманин нормальный пять раз в день молится, так что уже ты отстаешь.

Дальше Господь говорит: «Кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном». То есть вся наша жизнь должна быть построена так, чтобы для Царствия Небесного стараться, чтобы все время к нему устремляться, чтобы все время о нем думать: что мне еще такого сделать для Царствия Небесного? Мы думаем о хлебе, о том, что нужно из прачечной белье забрать, надо за телефон заплатить, а то отключат, о многих вещах мы думаем, заботимся. А ведь самая главная забота должна быть о том, что вот, если я сегодня умру, Господь меня возьмет в Царствие Небесное или скажет: отойди, Я тебя не знаю? Если Господь действительно был в нашей душе, вошел в нашу душу как свет, то значит — да. А если нет? Потому что многим из нас кажется только, что мы хорошие. А на самом деле как проверяется, хороший человек или плохой, христианин или нет? Проверяется очень просто: надо подойти и дать ему по правой щеке. Если подставит левую, значит, все нормально. Если не подставит, возмутится, обидится, значит, никакой не ученик Христов. И вот так мысленно представим себе, сможем ли мы потерпеть? Нет, не сможем.

Мы живем как неразумные дети, которые ябедничают друг на друга, дерутся, обзываются. Поэтому в Послании к Евреям, которое тоже на этот праздник читается, апостол говорит: «Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их». Мы должны вспоминать наших наставников Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, смотреть, как они жили, как они отошли ко Господу, подражать вере их. Надо стараться именно подражать хорошему.

Вокруг нас много людей, которые Бога не знают. Ну на словах-то все верующие, а не деле-то никто. Святая Церковь недаром святых прославляет. С какой целью? Чтобы остальные брали пример. Потому что многим трудно пример брать с Господа Иисуса Христа, как святые отцы говорили, вести христоподражательную жизнь. Поэтому Церковь и прославляет святых, чтобы вся вселенная их узнала. Посмотри на жизнь святых, как они жили, какие они подвиги совершали во имя Христа, и в ту меру, в которую тебе возможно, по твоей силе, по твоему уму, по твоему возрасту, по твоему здоровью, по твоему полу, по твоему образованию, по твоей национальности смотри, чем ты можешь Богу угодить. Ведь не все могут совершать те дела, которые совершали святые, но каждый что-то свое обязательно должен. И это делание и есть жизнь подлинно христианская.

В конце этого отрывка, который мы читали, апостол пишет: «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу». В чем грех заключается? В том, что сердце наше каменное, нечувствительное, несочувственное, мы не сочувствуем чужому горю, все настаиваем на своем. И цель нашей жизни — сердце умягчить, чтобы оно наполнилось любовью. А для этого надо обязательно творить добро. Все мы, конечно, люди жадные, все мы себялюбивые, все себе на уме, каждый все хочет себе, все эгоисты, каждый старается только для себя или своим родственникам, деточкам, внукам, племянничкам. А Господь говорит: надо любить ближнего, как самого себя. Поэтому если мы хотим сердце свое умягчить и стать учениками Христовыми, надо упражняться в любви по отношению к нашим ближним.

Кто мой ближний? Вот кто рядом с тобой оказался, тот и ближний, тому и окажи любовь. Посмотри, может, ему чем-то надо помочь, или уступи ему, или прости, пожалей его и так далее. И если мы будем все время сердце на это направлять, мы постепенно к этому привыкнем и во вкус войдем и нам это очень понравится. Потому что вообще-то добро творить очень радостно. Сначала, конечно, будет жалко, трудно, но надо потихонечку сдвигать свое сердце с мертвой точки. И тогда Господь, видя, что человек действительно хочет Его заповедь исполнить: да, вот какая противная тетка, и злая, и жадная, и завистливая, и себялюбивая, и болтливая, и блудная, а изо всех старается делать добро, — и Господь за это старание будет очищать ее от грехов, и будет она все добрее, и терпеливее, и милосерднее, и более кроткая, и послушная. А потом Господь научит ее молитве.

Многие из нас мучаются на молитве, не знают, что делать. А учит молитве только Сам Дух Святой: когда Он придет в сердце, тогда и научишься молиться Духом Святым. А пока Дух Святой не придет, молиться не научишься, потому что этому нельзя научиться чисто технически, это не езда на велосипеде, тут надо что-то совсем другое. И кто это делание производит над своей душой, тот только и достигает Царствия Небесного и подлинной христианской жизни. А остальные? А остальным геенна огненная. А почему так? Что так жестоко? Да потому что сами ничего не хотят.

В Царствие Небесное врата открыты настежь. Каждый, кто хочет, иди. Ничего особенного Господь от нас не требует. Серафим Саровский, который совершил все подвиги, какие только возможны, говорит: ничего такого особенного не надо, можно спастись, даже если три раза «Отче наш» читать, «Богородицу» трижды и Символ веры хотя бы один раз. Три раза в день читай, и этого молитвенного правила, если со страхом Божиим исполнять, оказывается, достаточно. А на самом деле «Господи, помилуй», «Господи, благослови» и «Слава Тебе, Господи» — вот этих трех молитв достаточно, чтобы душу спасти.

Дело не в количестве, дело не в том, что человек что-то внешнее исполнит, а дело только в перерождении внутреннем души: был плохой, а стал чуточку лучше. Вот что нужно, вот что требуется. И понятно, что это трудно. Легче что-нибудь внешнее исполнить: взять и пятьдесят поклонов положить. А Богу неважно, пятьдесят ты положил или тысячу пятьсот. Богу не нужны поклоны. А что же Богу нужно? Богу нужно: в результате этих поклонов что изменилось в твоей душе? Вот что важно. В церковь многие по сорок лет ходят, на все праздники, и толку ноль. Вот что обидно-то. Это не значит, что в церковь не надо ходить. Надо, потому что, если не будешь ходить в церковь, вообще ничего не получится. Но надо стараться, чтобы свет Божий вошел в наше сердце. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

12 февраля 1992 года

Неделя о Страшном суде

В преддверии поста — а пост начинается уже, по существу, в понедельник, так как заговенье на мясо есть первая ступень поста, — святой апостол Павел в Послании к Коринфянам, которое мы читали, пишет: «Пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем». Да, действительно, некоторые говорят, что мясо есть — грех. Нет, в мясе никакого греха нет. Наоборот, велено от Церкви отлучать того, который говорит, что мясо есть — грех. Смысл поста не в том, чтобы гнушаться каких-то родов пищи, смысл поста — в воздержании, чтобы утеснить свое чрево, чтобы чувства наши пришли в тишину, чтобы мы освободили свой дух.

Но к сожалению, учение апостола Павла о посте слишком высоко, чтобы обывательское сознание его воспринимало. Поэтому он говорит: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила к соблазнам для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное?» Слава Богу, капищ сейчас уже нет, но каким образом это к нам относится? В самом практическом смысле. Иногда постом мы вынуждены идти в гости к человеку, внешнему для Церкви, и так все устраивается, что на столе нет никакой постной пищи. Что делать? Апостол говорит: ешь, ничего страшного нет в том, что ты проглотишь кусок мяса. Не надо только, воспользовавшись этим случаем, подналечь так, чтобы успокоить свое чрево.

Ну а если там окажется кто-то, кто, увидев, как ты ешь мясо, может соблазниться? В патерике рассказывается, как путешествующие монахи пришли в один монастырь и им подали на трапезу мясо. Они стали есть, и вдруг один сказал: «Это мясо». Они говорят: «А, это мясо, тогда мы не будем». То есть когда возник повод для соблазна, они сразу отказались есть, потому что соблазнять нельзя. Поэтому если за столом зайдет речь о посте, тогда тут же надо сказать: нет, мясо мы вкушать не будем, потому что пост. А если речи о посте нет и никто не понимает, что сейчас происходит в Церкви, то, вкусив чего-то скоромного, мы этим согрешаем в очень незначительной мере по сравнению с тем, если будем отказываться и тем самым превозноситься над другими. Поэтому иногда лучше вкусить мясо, а на следующий день можно вообще ничего не есть, если уж так тебе охота попоститься. А излишне рассуждать на тему гастрономии христианину не пристало именно потому, что пища не приближает к Богу.

Но если пища не приближает к Богу и не удаляет от Него, то что же тогда приближает и что удаляет? Вот об этом сегодняшнее евангельское чтение, которое в приточной форме рассказывает, как Господь будет судить всех людей. Суд — это есть тоже символ, потому что очень трудно, да и невозможно то, что происходит на Небесах, рассказать на человеческом языке. Поэтому Господь прибегает всегда к иносказаниям, говорит притчи о блудном сыне, о мытаре и фарисее, о богатом и Лазаре, о Страшном суде, чтобы мы об этом подумали. На самом деле суда с адвокатами, присяжными, прокурором, приговором — этого ничего не будет. Суд человек устраивает себе сам, и сам себе объявляет меру наказания, и сам же это наказание будет нести. Человек все сам. Но чтобы объяснить падшему человеческому сознанию, как это будет, Господь прибегает к притче.

«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов». Это разделение уже и сейчас происходит. Господь сказал: «Не мир шел Я принести, но меч». Все народы разделены: одни ко Христу тяготеют, другие к Мухаммеду, третьи к Будде, четвертые к вину и так далее. У каждого свой бог. По какому же признаку Господь отделит овец от козлов «и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую»? Дело в том что Царствие Божие — Царство любви, поэтому достичь его может только тот человек, который достиг любви в течение своей жизни.

Каждый из нас имеет долю сентиментальности. Поэтому когда мы встречаемся с каким-то несчастьем, то начинаем жалеть, говорим: ах, как жалко! Но требуется, чтобы мы в это каким-то образом вмешались, то есть чтобы наша сочувствующая, сожалеющая любовь имела какое-то действие. Господь говорит: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Потому что на словах все люди очень хорошие, а вот на деле-то нет. А Господь на слова не смотрит. Он сказал: «Не всякий, говорящий мне: «Господи, Господи!», войдет в Царство Небесное». Пожалуйста, креститесь, кланяйтесь, поститесь, но не это Богу нужно. Господь не на это будет смотреть, а будет смотреть на то, есть ли в твоем сердце действующая любовь. А что такое любовь? Это всегда жертва. Оказать кому-то любовь — это значит в чем-то принести себя в жертву. Например, в очереди ты стоишь первый, а он подошел последний, и оказать ему любовь — это значит пропустить его вперед. И это бывает всегда за счет себя. Не обязательно речь идет о темнице, и не так уж часто встретишь на улице такого раздетого, чтобы он нуждался в твоем пальто. Нет, совсем не это имеется в виду, а то, чтобы преодолеть любовь к себе, свой собственный эгоизм.

Жизнь каждого человека, мудрствующего плотски, направлена на то, чтобы все его любили, чтобы все к нему хорошо относились, чтобы никто его чем не зацепил и чтобы и дело шло хорошо, и все было так, как он задумал. И каждый старается другого человека использовать таким образом, чтобы от него какая-то была польза, не обязательно материальная, или, если уж никакой от него нет пользы, чтоб хотя бы в его глазах читать признание себя и этим утешаться. То есть каждый человек стремится к тому, чтобы все подчинить себе. Это даже у младенцев наблюдается. Вот только он родился, еще ничего не понимает, говорить не может, а уже хочет быть центром вселенной, все вокруг должно быть подчинено ему. Если же этого по какой-то причине не происходит, он начинает бунтовать, кричать, чтобы привлечь к себе внимание, заставить во что бы то ни стало. Идет уже беспощадная борьба, он хочет властно покорить всех. И те родители, бабушки и дедушки, которые действуют по пословице «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», очень активно это в человеке развивают. И в детском саду и школе тоже постоянно соревнования, кто первый; кто быстрей кашку съест, вот тот и молодец.

И так во всем, все в миру устроено таким образом: кто первый, кто лучше. А Господь ждет совсем другого. Потому что жизнь, направленная на себя, противоположна любви. Господь пришел на землю и дал нам совершенно иной образ жизни. Он, будучи Богом, стал человеком; будучи всемогущим, пошел на смерть; будучи совершенно непонятым, избитым и оплеванным, Он всех простил. И так как люди созданы Богом, многие, взглянув на его подвиг, были покорены красотой вот этого действия, когда сильный отдает себя целиком для того, чтобы спасти слабого. И Всемогущий Бог, ставший человеком, ставший новым Адамом, совершил этот подвиг с той целью, чтобы люди, у которых в сердце осталась еще часть, не поврежденная грехом, откликнулись на этот призыв и возжаждали того же. И так возникло новое человечество, новый народ, Церковь Божия — собрание людей, руководствующихся этим принципом новой жизни по любви, который совершенно отрицает жизнь мирскую, ей совершенно противоположен. То, что у людей обычно высоко ценится, престижно, вот это является самой страшной мерзостью в глазах Божиих. То есть все ровно наоборот. Поэтому таких людей всегда было немного. Потому что большинству нужна жизнь хорошая и земная, чтобы не болеть, чтобы никто не обижал, чтобы было достаточно денег, не так уж много, роскошествовать не надо, но достаточно. Обеспечь человеку такую жизнь — и Бог будет совершенно не нужен, необходимость для большинства людей в Боге реально отпадет. Потому что зачем еще нужен Бог, когда жизнь и так хорошая?

Но слава Богу, в каждом поколении людей не иссякает эта жажда подвига любви. И эта жажда — это и есть, собственно, подлинно христианская жизнь, а не нечто внешнее, как священный сан, или какое-то в Церкви служение, или какая-то форма одежды. Нет, подлинно духовная жизнь рождается из желания подвига любви. Но конечно, нужно понимать, что желание — это еще не подвиг, это есть только доброе намерение. И когда человек, возжелав жить таким образом, начинает пытаться что-то такое совершить, он встречает очень много препятствий. Во-первых, совершенно некогда. Во-вторых, раздражение мешает. В-третьих, оказывается, что все люди вокруг плохие, все с какими-то изъянами, и как-то и не хочется для таких плохих ничего делать. Для хорошего человека радостно что-то сделать, а в основном люди, конечно, неблагодарные, все только пользуются твоими услугами и никакого от них навару нет. И сразу становится скучно, уныло, и добрые эти дела не хочется делать, потому что чем больше добрых дел делаешь, тем больше в ответ получаешь зла. И многие, попытавшись делать что-то доброе, очень быстро остывают. Потому что делание добра требует подвига, требует очень сильной воли, и, когда человек все-таки, упорствуя, продолжает это делать, он видит, что силы его быстро иссякают. Оказывается, что жить по любви совершенно невозможно. Поэтому человек сразу начинает понимать, что если в этих делах ему Бог не будет содействовать, то тогда ничего у него не получится.

И вот если человек, вознамерившись идти путем подвига любви, будет постоянно искать помощь и опору в Боге, в Его животворящей силе, которую мы называем благодатью Божией, и если намерение его будет неотступно, постоянно и сильно, тогда Господь такому человеку — только такому! — дает благодать Святаго Духа. Потому что только такой человек является христианином, а все остальное просто форма. Господь так и сказал: все остальное — это гроб окрашенный; внешне красиво, ситчиком обито, полиэтиленовые цветочки, а внутри все гнилое. Поэтому только тот, кто взыскует любви, тот и есть христианин, и только ему Господь подает благодать, с которой он может все это совершить. И вот это называется духовной жизнью, потому что благодать сообщается духу человека от Духа Божия. Сочетание духа человека и Духа Божия в подвиге любви — это и есть христианство, Православие, духовная жизнь, вечная жизнь, это есть Царствие Небесное, это и есть все то, о чем говорит Господь. А все остальное к этому отношения не имеет никакого, и не надо обольщаться на этот счет.

Мы будем христианами, только если мы сумеем в себе возгреть намерение идти за Христом, идти путем подвига любви и самоотречения, такого подвига, который никогда не венчается житейскими радостями. Сам Христос этих житейских радостей не имел. Не имел их ни священномученик Гермоген, память которого мы сегодня празднуем, ни Серафим Саровский — никто из святых не имел этих радостей, к которым человек стремится в этом мире. А чем же они жили? Ведь человек создан для радости, и Сам Господь заповедал нам: «Радуйтесь». И апостол Павел говорит: «Всегда радуйтесь». Где же источник этой радости? Источник ее — в благодати Божией. Потому что когда придет в сердце человека Дух Утешитель, тогда оно наполняется неизъяснимой радостью, которую нельзя отнять никакими пытками, никакими страданиями, никакими искушениями — ничем. Эта радость все превозмогает, и в сравнении с ней все земные радости как стекло по сравнению с бриллиантом. Осколок битого стекла есть все земные утехи, которых человек боится лишиться. Подлинно Господь сказал, что «подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек продает все, что имеет, и покупает поле то».

И чтобы встать на этот путь, нужно в это верить. А чтобы в это верить, тоже нужен подвиг. Потому что Господь не может человеку дать сразу авансом то, чего он не может удержать. Господь совершил на глазах у всего человечества Свой подвиг и сказал: хочешь, идем за Мной, вот видишь, Я воскрес, и Я совоскрешу тебя в последний день и вознесу тебя к престолу Божию. Веришь Мне, желаешь — пойдем, пойдем, отрекись от себя, не надо служить себе, наоборот, себя поставь на службу. Не требуй, чтобы тебя все жалели, старайся сам ноги другому умывать, старайся сам все время что-нибудь делать своему ближнему, оказывай ему любовь, только деятельную любовь, не будь услужливым дураком, который хуже врага. Потому что мы часто человеку своей любовью жить не даем. Но нельзя претендовать на свободу человека, а вот когда он действительно нуждается, надо ему оказать любовь. Здесь еще и мудрость потребуется, и дар рассуждения, и вообще очень много всего потребуется, потому что одно тянет за собой другое. Нельзя выделить какую-то добродетель и ей следовать. Если встанешь на путь исполнения одной добродетели, придется совершать и другие. Это неизбежно, как один грех тянет за собой множество других.

И каждый человек каждое утро встает перед выбором: кем я сегодня буду? Буду ли я христианином, буду ли я подвижником, буду ли я идти путем деятельной любви или я, наоборот, этот день проживу так, чтобы как можно больше извлечь себе душевной, материальной и всяческой пользы от других? С какой целью я проживу этот день? Поэтому каждый день, когда мы встаем на молитву, — это есть Страшный суд; каждый день, когда мы приходим в церковь, — это есть Страшный суд; каждый день, когда мы открываем Евангелие, — это есть Страшный суд: слово Божие судит нас. И если мы все-таки в результате этого суда не встанем на сторону Евангелия, значит, мы отошли по левую сторону, отошли сами. Не Бог нас наказывает, не Бог нас от Себя отвергает, нет, хотя в Писании и употребляются такие слова, что Господь отвернулся. Нет, на самом деле только человек отворачивается от Бога. Господь все сделал для того, чтобы нас привлечь к Себе.

Поэтому в эту неделю о Страшном суде неплохо бы нам всем, дорогие братья и сестры, об этом поразмышлять. То, что в нашей жизни неисправно, надо исправить ради Христа, ради Его Крови. Потому что Новый Завет — в Крови Господней, которую Он пролил, чтобы нас спасти. И если для нас это не пустые слова, то надо начинать что-то делать. Потому что если ты ничего не делаешь, значит, ты служишь дьяволу. Нельзя ничего не делать. Камень не может в воздухе висеть: либо он летит вверх, либо он падает вниз. Поэтому всегда мы либо все-таки, с помощью силы Божией, устремляемся кверху, пусть и не очень скоро, либо мы падаем вниз. Другого ничего нет, остановиться в этом падении мы можем только покаянием. А покаяние — это не значит просто назвать, зафиксировать свои грехи: вот я этим грешен, я этим грешен. Надо что-то делать, надо обязательно что-то конкретно в своей жизни ежедневно исправлять. Только это есть жизнь христианская, только это есть жизнь, которой ждет от нас Господь, только эта жизнь приводит к благодати Божией, приводит к Царствию Небесному.

Поэтому Святая Церковь эту притчу читает сегодня в уши наши, чтобы мы особенно перед Великим постом, идя на этот малый подвиг, утесняя себя несколько в нашей обычной жизни, подумали, а какую же пост имеет конечную цель. Эта цель не просто в том, чтобы похудеть. Нет, цель в том, чтобы каким-то образом вырваться из порочного круга эгоизма. И для этого всем нам полезно задуматься: а вообще-то я хотя бы иногда кого-нибудь люблю? хотя бы в течение нескольких минут? возможно ли для меня без раздражения, не срыву, а действительно кому-то оказать любовь? И не обязательно что-то ему конкретно сделать. Нет, я думаю, немного у нас знакомых, которые сидят в тюрьме, хотя больные-то наверняка у всех есть, и к этим больным идти часто и не хочется, и далеко, и неудобно с транспортом, и вообще много всяких сложностей. Но вот пришел — а там что-то раздражает. И взять и хотя бы просто потерпеть, уступить, промолчать, не спорить, не кидаться. Ну он имеет свое мнение, ну и Бог с ним, потерпи, не раздражайся, не ругайся, не настаивай на своем. И пусть это совсем ничтожно, но это все-таки будет малый, но шаг навстречу к Богу, это все-таки движение вверх, это все-таки к Небу, потому что ты смиряешься хоть чуть-чуть.

Вроде ты ничего и не производишь положительного, но ведь и злу не даешь действовать. Если злу не даешь действовать, это уже плюс, это уже шаг вперед. Если не можешь делать добра, нет у тебя ни сил, ни любви, ну тогда старайся изо всех сил зла не делать. Посмотри на свою жизнь: какое зло от меня? вообще что бывает результатом моей жизни? что я приношу в дом свой, в семью, что я приношу своим близким, что они от меня получают? в чем мне нужно немножечко себя ущемить, чтобы немножко облегчить и без того ужасную жизнь, которой живет мой ближний? Вот это и есть оказание любви. Вот этого и ждет от нас Господь, этого Он хочет, потому что Он Сам таков и хочет, чтобы и мы были такими. И если мы такими станем хотя бы в какой-то степени в течение Великого поста, то будем считать, что пост прошел успешно. И всем нам Святая Церковь и Господь наш Иисус Христос Спаситель этого желают. Помоги нам в этом Господь. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

1 марта 1992 года

Воскресное всенощное бдение. Память сорока мучеников Севастийских

Сегодняшнее воскресенье совпало с днем памяти сорока мучеников Севастийских. Святые мученики не были аскетами и молитвенниками, они были простыми воинами. И осталась память о том, что воевали они прекрасно, то есть воинами были хорошими, храбрыми. Храбрость — качество духовное, потому что ничего не боится только сумасшедший. Нормальному человеку чувство страха ведомо, и оно для него естественно. Храбрость — это не отсутствие боязни, а возможность страх преодолеть. А для этого нужна сила души. И конечно, к тому подвигу, который сорок мучеников совершили, они подготовились своей жизнью. Ничто не бывает случайным, всегда и греху что-то предшествует, и подвигу. Их подвигу предшествовало их военное искусство.

Мученикам Севастийским придумали очень интересную казнь. Вообще в те времена люди были весьма изобретательны на всякие такие штуки. Им не стали рубить головы, не стали давать их на съедение диким зверям, а решили их заморозить, поставили на лед. А чтобы приятнее было стоять на льду, соорудили на берегу баню и жарко ее натопили, чтоб они все-таки дрогнули и отказались от своего, как их мучители думали, заблуждения — от веры во Христа. Святые мученики, будучи воинами, имели полную возможность защищаться, драться, но они добровольно сложили оружие и решили ради Христа потерпеть. Только один не выдержал и побежал к этой бане. И как только он туда вошел, упал замертво: сосуды не выдержали резкого расширения, а может быть, и сердце — инфаркт случился.

В это время один из стражников увидел спускающиеся с неба на головы этих мужественных людей тридцать девять венцов. Тогда он быстро разделся донага и бросился к ним в озеро. Так в одну секунду он был причтен к этому сонму сорока мучеников, хотя и не был крещеным, никогда не слышал, наверное, о Христе и вряд ли читал Евангелие, потому что тогда книгопечатания не было и Евангелия целиком не имели даже в христианских общинах. Были только отдельные книги, их переписывали от руки и читали в церковных собраниях. Но святая Церковь почитает этого человека вместе со всеми мучениками, и на иконе изображен сороковой венец, спускающийся на главу вот этого последнего, хотя он вместе с ними не страдал всю ночь, не терпел, а в нем этот переворот случился в одно мгновение. Но то, что с ним произошло, — это именно то самое главное, что должно произойти с каждым из нас.

Что же в нем произошло? Он решился стать таким, как они. Он был покорен их подвигом, он был поражен божественной красотой их христианского мужества, он был побежден их кротостью. То есть его сердце по своему внутреннему устроению стало совершенно тождественно сердцам этих людей. Поэтому все остальные вещи: и молитва, которой он не знал, и Священное Писание, которого он не читал, и, конечно, он никогда не входил в евхаристическое собрание, и был некрещеным человеком, — но за одну вот эту решимость Господь все восполнил. Потому что и крещение, и чтение слова Божия, и молитва, и общее церковное собрание — все те неисчислимые драгоценности, которые мы с вами имеем, — это всего лишь средства достижения любви к Богу, средства достижения близости к Нему, средства, с помощью которых человек может возгреть в себе желание подвига ради Христа, желание взвалить на себя это иго, о котором Господь говорит: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» в вечной жизни. И вот этой решимости не хватает, собственно, каждому из нас, чтобы уподобиться им, чтобы получить тот же венец от Бога.

Спрашивается, почему мы никаких венцов над головой других людей не видим, а этот грубый воин, который еще несколько секунд назад исполнял роль палача, почему он увидел? Дело в том что Господь человеку, который готов решиться на подвиг, помогает. Вот этот человек всю ночь сидел у натопленной бани, ему было тепло и хорошо, и он смотрел на мучеников, и созерцание их прекрасного подвига перерождало его душу. Видимо, ему осталось совсем немножко, наверное, он колебался, поэтому Господь ему помог. Господь смилостивился над ним и показал ему ту славу небесную, которую получают эти мужи. И тогда он возжелал того же.

Спасение души возможно только тогда, когда человек возжелает жизни духовной, возжелает подвига, а не этой пошлой мирской жизни. Особенно современная цивилизация — это вообще царство пошлости, потому что все превратилось в суррогат, ничего настоящего уже не осталось. Отдельные крупицы чего-то подлинного еще кое-где есть, а все остальное насквозь фальшивое. Поэтому в наше время отказ от всего этого даже подвига не представляет, потому что в мире царствует очевидная самодовольная пошлость. Дьявол, он вообще пошл, он даже ничего придумать-то не может интересного, а только бесконечно повторять, нудить все одно и то же. Это сплошная серятина, это все настолько примитивно, что мы только в силу своей духовной неразвитости можем попадаться на его дурацкие уловки.

Поэтому каждый, кого осаждают какие-то помыслы, и он думает, что ох, какой ужас, какой он грешный, какие у него мысли в голове, — он не понимает, что такими же помыслами осаждается вообще каждый. Потому что дьявол изобрести ничего нового не может, все одно и то же: все эти летающие тарелки, вся эта астрология пошлая, все эти маги бесконечные, все эти экстрасенсы — это все древнейшая, исчисляемая тысячелетиями пошлость. Просто сейчас это приняло совершенно мерзкий, еще в советском варианте, кошмарный вид. Поэтому от всего этого отойти для нормального человека со здоровым рассудком вообще не представляет никакого труда.

Но одно дело — отойти, а вот решиться, чтобы стать все-таки христианином, ну хоть в какой-то степени, хоть чуть-чуть, хоть полдня, хотя бы до обеда, — это уже, конечно, требует чего-то большего. А мы очень пристрастны к этой жизни, все хотим играть роль, все хотим выглядеть, все зависим от того, что люди подумают, что скажут, зависим от своих страстишек. Страстей настоящих в нас даже нет, потому что это все тоже мелко и пошло удивительно, просто на редкость: если зависть, то мелкая; если подлость, то опять какая-то мелкая; если воровство, то по мелочи — то есть настолько все истолклось, измельчилось за время, пока человечество живет, что действительно век скончавается. И любовь оскудевает по одной простой причине: потому что источник любви — Бог, и черпать любовь сердце человеческое может только в Боге.

Поэтому, если человек удалился от Бога, он и становится таким мелко раздражительным, вечно недовольным и вечно пытающимся что-то такое себе временное придумать, чтобы отвлечься от собственной пустоты. Человек даже боится остаться с самим собой наедине, ему нужно радио включить, ему нужно обязательно с кем-то болтать, ему обязательно надо куда-то ехать, потому что его окружает пустота, и он не хочет ни на минутку серьезно задуматься: а зачем я живу? зачем? Страшно себе такой вопрос задать. Потому что если честно его задать, то надо жизнь менять. А все так тепленько, сухонько, удобненько, что не хочется менять, жалко. Поэтому однажды Господь сказал: «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть». Ожирело сердце людей, ожирело, оно не способно ничего воспринимать, оно может только потреблять. А что потреблять? Мелкие удовольствия телесные и душевные. Вот в этой телесности и душевности, в этой дебелости, в этом страшном компоте сердце человеческое и плавает. А призвано оно к вечной жизни, призвано к подвигу.

И подвиг сорока мучеников Севастийских действительно как солнце сияет. Во всю историю Церкви много было настоящих подвижников и настоящих героев духа, но их подвиг особняком стоит, он какой-то особенный, удивительный. Сейчас мы абсолютно к этому не способны, и тянуться-то к этому нельзя, и, более того, Господь от нас этого совсем не требует. Сейчас время дел очень малых: чуть-чуточку потерпеть, чуть-чуточку меньше лениться, чуть-чуточку себя в чем-то заставить, чуть-чуточку унять свою плоть — то есть подвиг должен быть легкий, но постоянный, предпринимаемый ради Христа. Потому что на что-то великое, конечно, мы не способны.

Только и слышишь: я не могу, у меня не получается. Стоит человек взрослый, льет слезы. Что, умер кто? Нет, никто не умер. Что, обидели тебя, избили, обокрали, дом сгорел, близкого потерял? Нет. Что же ты ноешь? Ты что, всех больных на свете посетил? Всех голодных уже накормил? Все храмы уже отреставрировал? Что, делать нечего, работы мало на земле? Чего ныть-то? Нет, человек не может. Не может даже иногда в квартире прибрать. Непосильный подвиг — квартиру прибрать чуть-чуть. Нет, все только полежать, только развлечься, куда-то съездить, что-то посмотреть, помечтать. Все только себе, только потреблять, только иметь и так вот растекаться, растекаться, растекаться.

А надо наоборот, надо иго на себя брать, надо обязательно трудиться, причем трудиться долго. Раскрыл молитвослов — мысли путаются. Ничего страшного в этом нет, они и должны путаться, потому что ты человек грешный. Помыслы тебя осаждают? И Антония Великого осаждали помыслы. Он двадцать лет в пещере провел, не видя людей, только тогда избавился от помыслов. Но ты-то не Антоний Великий. Может быть, тебе и сорок лет придется на это употребить, а может быть, никогда и не достигнешь чистой молитвы, Бог не даст по гордости твоей. Ну и что, значит, надо подвиг, что ли, оставить? Нет. Вот то, что есть из твоей собственной внутренней данности, что ты можешь Богу представить, то и яви. Потому что Господь-то твою немощь знает, не надо рядиться в какие-то одежды, что-то из себя изображать напоказ, кланяться, форму лица делать благочестивую. Бога-то не обманешь. Это все насквозь видно. Да и человек внимательный, глядя на твое личико, прекрасно разберется, кто ты есть. Тут не надо много ума, чуть-чуточку внимания. Поэтому надо стараться это все отбросить. Потому что жизнь на самом деле очень проста, ничего такого в ней сложного нет. Евангелие написано рыбаками и для рыбаков. Господь специально избрал немудрые, чтобы эту всю рефлектирующую мудрость посрамить. Потому что все разговоры — это вообще ничто по сравнению с каким-то малым, но очень конкретным, реальным делом.

И пусть подвиг таких людей, которые жили до нас, которые так же, как мы с вами, собирались на молитву, пусть он будет для нас призывом, пусть будет эталоном, с которым мы можем себя все время сравнивать. Потому что какой иначе смысл, что мы прославляем святых, поем им величание, ради них собираемся все вместе? Что это все, пустые слова? Вроде как: дорогая мамочка, вот тебе на Восьмое марта цветочек — а завтра буду хамить и врать. Какой вообще в этой фальшивой любви толк? Как обычно детки мамочку любят? Моя дорогая мамочка! А мамочка что-нибудь попросит сделать — воды подать, или уроки вовремя сделать хотя бы однажды, или просто, когда скажут: выключи телевизор, чтобы пойти и выключить, вместо того чтобы губы надуть, — но нет, этого, конечно, нет.

Так же и эти все наши молитвы, эти наши храмы — это все может оказаться пустым звуком, как в семнадцатом году это все оказалось пустым звуком. Потому что когда храмы ломали — ломающих было очень мало, а стоящих вокруг было очень много, — то мало кто заступился, мало. Все стояли и смотрели, что происходит, и только руками всплескивали: ах! И если завтра начнется то же, то вряд ли картина серьезно изменится. Поэтому на самом деле это милость Божия, что так все пока временно у нас устрояется. Но это не значит, что сатана уснул или вышел на пенсию. Нет, ничего подобного. Все в свое время обязательно будет. И формы его борьбы с нами, они одни и те же. Поэтому историю Церкви и в семинарии изучают, потому что на истории видно, как было когда-то. Как было тогда, так будет и в будущем. Как люди одни и те же, так и борьба духовная все одна и та же.

Поэтому каждый из нас должен все время трезво свою жизнь рассматривать. Не надо уходить от этих всех реальных вопросов и проблем, а каждый раз надо трезво и серьезно себе эти вопросы задавать и трезво и серьезно на них отвечать. И согласно с собственной совестью и с тем, что ты успел усвоить из Евангелия, стараться и поступать. Потому что сверх того, что ты можешь, Господь не требует. В Писании сказано: «От всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». Кому много дано, с того много спросится, кому меньше дано, с того меньше спросится, кому совсем мало — с того мало. Так Господь и дает: одному один талант, другому — два, третьему — пять талантов. Каждому по его мере.

Вот многие бы из нас хотели чуточку поумнеть, но это же невозможно. И даже похудеть и то трудно. А ведь это чисто физическое явление: ешь поменьше — и похудеешь; и то как это трудно. А уж в душе что-то прибавить — это требует колоссальных усилий и решимости. Поэтому по молитвам святых мучеников Севастийских да поможет нам Господь управить свою жизнь в Царствие Небесное. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

21 марта 1992 года, вечер

Библиотека Золотой Корабль.RU 2014

Протоиерей Димитрий Смирнов ПРОПОВЕДИ 7

Протоиерей Димитрий Смирнов

ПРОПОВЕДИ

7