ПОЭТЫ XIX ВЕКА

Библиотека Золотой Корабль.RU 2015

Федор Иванович Тютчев (1803–1873)

ПОСЛЕДНИЙ КАТАКЛИЗМ

Когда пробьет последний час природы,

Состав частей разрушится земных:

Все зримое опять покроют воды,

И Божий лик изобразится в них.

<1830>

НАШ ВЕК

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует;

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит…

И сознает погибель он,

И жаждет веры… но о ней не просит.

Не скажет век, с молитвой и слезой,

Как ни скорбит пред замкнутою дверью:

"Впусти меня! Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!.."

1851

* * *

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа□—

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

Не поймет и не заметит

Гордый взор иноплеменный,

Что сквозит и тайно светит

В наготе твоей смиренной.

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

1855

* * *

О, вещая душа моя,

О, сердце полное тревоги,

О как ты бьешься на пороге

Как бы двойного бытия!..

Так, ты жилица двух миров,

Твой день — болезненный и страстный,

Твой сон — пророчески-неясный,

Как откровение духов…

Пускай страдальческую грудь

Волнуют страсти роковыя,

Душа готова, как Мария,

К ногам Христа навек прильнуть.

1855

1857-й

Над этой темною толпой

Непробужденного народа

Взойдешь ли ты когда, свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?

Блеснет твой луч и оживит

И сон разгонит и туманы…

Но старые, гнилые раны,

Рубцы насилий и обид,

Растленье душ и пустота,

Что гложет ум и в сердце ноет…

Кто их излечит, кто прикроет?□—

Ты, риза чистая Христа…

ПРИ ПОСЫЛКЕ НОВОГО ЗАВЕТА

Не легкий жребий, не отрадный,

Был вынут для тебя судьбой,

И рано с жизнью беспощадной

Вступила ты в неравный бой.

Ты билась с мужеством немногих

И в этом роковом бою

Из испытаний самых строгих

Всю душу вынесла свою.

Нет, жизнь тебя не победила,

И ты в отчаянной борьбе

Ни разу, друг, не изменила

Ни правде сердца, ни себе.

Но скудны все земные силы:

Рассвирепеет жизни зло,

И нам, как на краю могилы,

Вдруг станет страшно тяжело.

Вот в эти-то часы с любовью

О книге сей ты вспомяни

И всей душой, как к изголовью,

К ней припади — и отдохни.

1861

СВЯТЫЕ ГОРЫ

Тихо, мягко над Украиной,

Обаятельною тайной

Ночь июньская лежит;

Небо так ушло глубоко,

Звезды светят так высоко,

И во тьме Донец блестит.

Сладкий час успокоенья:

Звон, литии, псалмопенья

Святогорские молчат;

Под обительской стеною,

Озаренные луною,

Богомольцы мирно спят.

И громадою отвесной

В белизне своей чудесной

Над Донцом утес стоит,

К небу крест свой возвышая,

И, как стража вековая,

Богомольцев сторожит.

Говорят, в его утробе,

Затворившись как во гробе,

Чудный инок обитал,

Много лет в искусе строгом

Сколько слез он перед Богом,

Сколько веры расточал!..

Оттого, ночной порою,

Силой и поднесь живою

Над Донцом утес стоит,

И молитв его святыней,

Благодатной и доныне,

Спящий мир животворит.

1862

Алексей Константинович Толстой (1817–1875)

БЛАГОВЕСТ

Среди дубравы

Блестит крестами

Храм пятиглавый

С колоколами.

Их звон призывный

Через могилы

Гудит так дивно

И так уныло!

К себе он тянет

Неодолимо,

Зовет и манит

Он в край родимый,

В край благодатный,

Забытый мною,□—

И, непонятной

Томим тоскою,

Молюсь и каюсь я,

И плачу снова,

И отрекаюсь я

От дела злого;

Далеко странствуя

Мечтой чудесною,

Через пространства я

Лечу небесные,

И сердце радостно

Дрожит и тает,

Пока звон благостный

Не замирает…

1840-е годы

* * *

Лишь только один я останусь с собою,

Меня голоса призывают толпою,

Которому ж голосу отповедь дам?

В сомнении рвется душа пополам.

Советов, угроз, обещаний так много,

Но где же прямая, святая дорога?

С мучительной думой стою на пути□—

Не знаю. направо ль, налево ль идти?

Махни уж рукой, да иди, не робея,

На голос, который всех манит сильнее,

Который немолчно, вблизи, вдалеке,

С тобой говорит на родном языке!

1856

* * *

Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре —

О, не грусти, ты все мне дорога!

Мою любовь, широкую, как море,

Вместить не могут жизни берега.

Когда Глагола творческая сила

Толпы миров воззвала из ночи,

Любовь их все, как солнце, озарила,

И лишь на землю, к нам, ее светила

Нисходят порознь редкие лучи.

И порознь их отыскивая жадно,

Мы ловим отблеск вечной красоты;

Нам вестью лес о ней шумит отрадной)

О ней поток гремит струею хладной,

И говорят, качаяся, цветы.

И любим мы любовью раздробленной

И тихий шепот вербы над ручьем,

И милой девы взор, на нас склоненный,

И звездный блеск, и все красы вселенной,

И ничего мы вместе не сольем.

Но не грусти, земное минет горе,

Пожди еще — неволя недолга□—

В одну любовь мы все сольемся вскоре,

В одну любовь, широкую, как море,

Что не вместят земные берега.

<1858>

* * *

Я задремал, главу понуря,

И прежних сил не узнаю;

Дохни, Господь, живящей бурей

На душу сонную мою!

Как глас упрека, надо мною

Свой гром призывный прокати,

И выжги ржавчину покоя,

И прах бездействия смети!

Да вспряну я, Тобой подъятый,

И, вняв карающим словам,

Как камень от удара млата,

Огонь таившийся издам!

<1858>

ИЗ ДРАМАТИЧЕСКОЙ ПОЭМЫ "ДОН ЖУАН"

С нашей жизнью вечно смежная,

Вечно ищущая нас,

Смерть приходит, неизбежная.

В каждый день и в каждый час.

Благо, благо недремавшему,

Мирно гостью ожидавшему,

Неусыпно посылавшему

К небесам молящий глас!

1859–1860

Афанасий Афанасьевич Фет (1820–1892)

* * *

Когда кичливый ум, измученный борьбою

С наукой вечною, забывшись, тихо спит,

И сердце бедное одно с самим собою,

Когда извне его ничто не тяготит;

Когда, безумное, но чувствами всесильно,

Оно проведает свой собственный позор,

Бестрепетностию проникнется могильной

И глухо изречет свой страшный приговор,□—

Страдать, весь век страдать бесцельно, безвозмездно,

Стараться пустоту наполнить и взирать,

Как с каждой новою попыткой глубже бездна,

Опять безумствовать, стремиться и страдать,□—

О, как мне хочется склонить тогда колени,

Как сына блудного влечет тогда к Отцу!□—

Я верю вновь во все,□— и с шепотом моленья

Слеза горячая струится по лицу.

<1842>

* * *

Ночь тиха. По тверди зыбкой

Звезды южные дрожат.

Очи матери с улыбкой

В ясли тихие глядят.

Ни ушей, ни взоров лишних,□—

Вот пропели петухи□—

И за ангелами в вышних

Славят Бога пастухи.

Ясли тихо светят взору,

Озарен Марии лик.

Звездный хор к иному хору

Слухом трепетным приник,□—

И над Ним горит высоко

Та звезда далеких стран:

С ней несут цари востока

Злато, смирну и ливан.

1842 или 1843

* * *

Тихо ночью на степи;

Небо ей сказало: "Спи!"□—

И курганы спят;

Звезды ж крупные в лучах

Говорят на небесах:

"Вечный — свят, свят, свят!"

В небе чутко и светло;

Неподвижное крыло

За плечом молчит,□—

Нет движенья,□— лишь порой

Бриллиантовой слезой

Ангел пролетит…

1847

НЕЖДАННЫЙ ДОЖДЬ

Все тучки, тучки,□— а кругом

Все сожжено, все умирает…

Какой архангел их крылом

Ко мне на нивы навевает?

Повиснул дождь, как легкий дым,

Напрасно степь кругом алкала,

И надо мною лишь одним

Зарею радуга стояла.

Смирись, мятущийся поэт:

С небес нисходит жизни влага!

Чего ты ждешь, того и нет;

Лишь незаслуженное — благо.

Я,□— ничего я не могу;

Один лишь может, Кто, могучий,

Воздвиг прозрачную дугу

И живоносные шлет тучи.

1866 (?)

* * *

Когда Божественный бежал людских речей

И празднословной их гордыни

И голод забывал и жажду многих дней,

Внимая голосу пустыни,

Его, взалкавшего, на темя серых скал

Князь мира вынес величавый:

"Вот здесь, у ног Твоих, все царства,□— он сказал,□—

С их обаянием и славой.

Признай лишь явное, пади к моим ногам,

Сдержи на миг порыв духовный,□—

И эту всю красу, всю власть Тебе отдам

И покорюсь в борьбе неровной".

Но Он ответствовал: "Писанию внемли:

Пред Богом Господом лишь преклоняй колени!"

И сатана исчез, и ангелы пришли

В пустыне ждать Его велений.

1874

* * *

Дух всюду сущий и единый.

Державин

Я потрясен, когда кругом

Гудят леса, грохочет гром

И в блеск огней гляжу я снизу,

Когда, испугом обуян,

На скалы мечет океан

Твою серебряную ризу;

Но, просветленный и немой,

Овеян властью неземной

Стою не в этот миг тяжелый,

А в час, когда, как бы во сне,

Твой светлый ангел шепчет мне

Неизреченные глаголы.

Я загораюсь и горю,

Я порываюсь и парю

В томленьях крайнего усилья

И верю сердцем, что растут

И тотчас в небо унесут

Меня раскинутые крылья.

1885

* * *

Чем доле я живу, чем больше пережил,

Чем повелительней стесняю сердца пыл,

Тем для меня ясней, что не было от века

Слов, озаряющих светлее человека:

"Всеобщий наш Отец, Который в небесах,

Да свято имя мы Твое блюдем в сердцах,

Да прийдет царствие Твое, да будет воля

Твоя, как в небесах, так и в земной юдоли,

Пошли и ныне хлеб насущный от трудов,

Прости нам долг: и мы прощаем должников,

И не введи Ты нас, бессильных, в искушенье;

И от лукавого избави самомненья".

Между 1874 и 1886

ОБРОЧНИК

Хоругвь священную подъяв своей десной,

Иду, и тронулась за мной толпа живая,

И потянулись все по просеке лесной,

И я блажен и горд, святыню воспевая.

Пою — и помыслам неведом детский страх:

Пускай на пенье мне ответят воем звери,□—

С святыней над челом и песнью на устах,

С трудом, но я дойду до вожделенной двери!

1889

Аполлон Николаевич Майков (1821–1897)

* * *

Когда гоним тоской неутолимой,

Войдешь во храм и станешь там в тиши,

Потерянный в толпе необозримой,

Как часть одной страдающей души;

Невольно в ней твое потонет горе,

И чувствуешь, что дух твой вдруг влился

Таинственно в свое родное море,

И заодно с ним рвется в небеса…

1857

* * *

Дорог мне, перед иконой

В светлой ризе золотой,

Этот ярый воск, возжженный

Чьей неведомо рукой.

Знаю я — свеча пылает,

Клир торжественно поет:

Чье-то горе утихает,

Кто-то слезы тихо льет,

Светлый ангел упованья

Пролетает над толпой…

Этих свеч знаменованье

Чую трепетной душой:

Это — медный грош вдовицы,

Это — лепта бедняка,

Это… может быть… убийцы

Покаянная тоска…

Это — светлое мгновенье

В диком мраке и глуши,

Память слез и умиленья

В вечность глянувшей души…

1869

В ГОРОДЦЕ В 1263□г.[1]

Ночь на дворе и мороз.

Месяц — два радужных светлых венца вкруг него…

По небу словно идет торжество;

В келье ж игуменской зрелище скорби и слез…

Тихо лампада пред образом Спаса горит;

Тихо игумен. пред ним на молитве стоит;

Тихо бояре стоят по углам;

Тих и недвижим лежит, головой к образам,

Князь Александр, черной схимой покрыт…

Страшного часа все ждут: нет надежды, уж нет!

Слышится в келье порой лишь болящего бред.

Тихо лампада пред образом Спаса горит…

Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…

Сон ли проходит пред ним, иль видений таинственных цепь□—

Видит он: степь, беспредельная бурая степь…

Войлок разостлан на выжженной солнцем земле.

Видит: отец! смертный пот на челе,

Весь изможден он, и бледен, и слаб…

Шел из Орды он, как данник, как раб…

В сердце, знать, сил не хватило обиду стерпеть…

И простонал Александр: "Так и мне умереть…"

Тихо лампада пред образом Спаса горит…

Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…

Видит: шатер, дорогой, златотканый шатер…

Трон золотой на пурпурный поставлен ковер…

Хан восседает средь тысячи мурз и князей…

Князь Михаил[2] перед ставкой стоит у дверей…

Подняты копья над княжеской светлой главой…

Молят бояре горячей мольбой…

"Не поклонюсь истуканам во век",□— он твердит…

Миг — и повержен во прах он лежит…

Топчут ногами и копьями колют его…

Хан, изумленный, глядит из шатра своего…

Князь отвернулся со стоном и, очи закрыв,

"Я ж,□— говорит,□— поклонился болванам, чрез огнь я прошел,

Жизнь я святому венцу предпочел…

Но,□— на Спасителя взор устремив,□—

Боже! Ты знаешь — не ради себя□—

Многострадальный народ свой лишь паче души возлюбя!.."

Слышат бояре и шепчут, крестясь:

"Грех твой, кормилец, на нас!"

Тихо лампада пред образом Спаса горит…

Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…

Снится ему Ярославов в Новгороде двор!..

В шумной толпе и мятеж, и раздор…

Все собралися концы и шумят…

"Все постоим за святую Софию,□— вопят,□—

Дань ей несут от Угорской земли до Ганзы…

Немцам и шведам страшней нет грозы…

Сам ты водил нас, и Биргер твое

Помнит досель на лице, чай, копье!..

Рыцари,□— памятен им пооттаявший лед!..

Конница словно как в море летит кровяном!.

Бейте, колите, берите живьем

Лживый, коварный, пришельческий род!..

Нам ли баскаков пустить

Грабить казну, на правеж нас водить?

Злата и серебра горы у нас в погребах,□—

Нам ли валяться у хана в ногах!

Бей их. руби их, баскаков поганых, татар!.."

И разлилася река, взволновался пожар…

Князь приподнялся на ложе своем;

Очи сверкнули огнем,

Грозно сверкнули всем гневом высокой души,□—

Крикнул: "Эй, вы, торгаши!

Бог на всю землю послал злую мзду.

Вы ли одни не хотите Его покориться суду?

Ломятся тьмами ордынцы на Русь — я себя не щажу,

Я лишь один на плечах их держу!..

Бремя нести — так всем миром нести!

Дружно, что бор вековой, подыматься, расти,

Веруя в чаянье лучших времен,□—

Всё лишь в конец претерпевый — спасен!.."

Тихо лампада пред образом Спаса горит…

Князь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит…

Тьма, что завеса, раздвинулась вдруг перед ним…

Видит он: облитый словно лучом золотым,

Берег Невы, где разил он врага…

Вдруг возникает там город… Народом кишат берега…

Флагами веют цветными кругом корабли…

Гром раздается; корабль показался вдали…

Правит им кормчий с открытым высоким челом…

Кормчего все называют царем…

Гроб с корабля поднимают, ко храму несут,

Звон раздается, священные гимны поют…

Крышу открыли… Царь что-то толпе говорит..

Вот — перед гробом земные поклоны творит..

Следом — все люди идут приложиться к мощам.

В гробе ж,□— князь видит,□— он сам…

Тихо лампада пред образом Спаса горит…

Князь неподвижен лежит…

Словно как свет над его просиял головой□—

Чудной лицо озарилось красой,

Тихо игумен к нему подошел и дрожащей рукой

Сердце ощупал его и чело□—

И, зарыдав, возгласил: "Наше солнце зашло!"

1875

ИЗ АПОЛЛОДОРА ГНОСТИКА

Дух века ваш кумир: а век ваш — краткий миг.

Кумиры валятся в забвенье, в бесконечность…

Безумные! ужель ваш разум не постиг,

Что выше всех веков — есть Вечность!..

[1877]

Не говори, что нет спасенья,

Что ты в печалях изнемог:

Чем ночь темней, тем ярче звезды,

Чем гяубже скорбь, тем ближе Бог…

[1878]

Милых, что умерли,

Образы светлые

В сердце своем схорони!

Там они — ангелы

Будут хранители

В жизненных бурях тебе!

[1883]

Из бездны Вечности, из глубины Творенья

На жгучие твои запросы и сомненья

Ты, смертный, требуешь ответа в тот же миг,

И плачешь, и клянешь ты Небо в озлобленье,

Что не ответствует на твой душевный крик…

А Небо на тебя с улыбкою взирает,

Как на капризного ребенка смотрит мать.

С улыбкой — потому, что всё, все тайны знает,

И знает, что тебе еще их рано знать!

1892

* * *

Смотри, смотри на небеса,

Какая тайна в них святая

Проходит мояча и сияя

И лишь настолько раскрывая

Свои ночные чудеса,

Чтобы наш дух рвался из плена,

Чтоб в сердце врезывалось нам,

Что здесь лишь зло, обман, измена,

Добыча смерти, праха, тлена,

Блаженство ж вечное — лишь там.

1881

ПУСТЫННИК

И ангел мне сказал: иди, оставь их грады,

В пустыню скройся ты, чтоб там огонь лампады,

Тебе поверенный, до срока уберечь,

Дабы, когда тщету сует они познают,

Возжаждут Истины и света пожелают,

Им было б чем свои светильники возжечь.

[1883]

* * *

В чем счастье?..В жизненном пути

Куда твой долг велит — идти,

Врагов не знать, преград не мерить,

Любить, надеяться и — верить.

1889

Николай Алексеевич Некрасов (1821–1877)

ТИШИНА

Все рожь кругом, как степь живая,

Ни замков, ни морей, ни гор…

Спасибо, сторона родная,

За твой врачующий простор!

За дальним Средиземным морем,

Под небом ярче твоего,

Искал я примиренья с горем

И не нашел я ничего!

Я там не свой: хандрю, немею,

Не одолев мою судьбу,

Я там погнулся перед нею,

Но ты дохнула — и сумею,

Быть может, выдержать борьбу!

Я твой. Пусть ропот укоризны

За мною по пятам бежал,

Не небесам чужой отчизны —

Я песни родине слагал!

И ныне жадно поверяю

Мечту любимую мою,

И в умиленье посылаю

Всему привет… Я узнаю

Суровость рек, всегда готовых

С грозою выдержать войну,

И ровный шум лесов сосновых,

И деревенек тишину,

И нив широкие размеры…

Храм Божий на горе мелькнул

И детски чистым чувством веры

Внезапно на душу пахнул.

Нет отрицанья, нет сомненья,

И шепчет голос неземной:

Лови минуту умиленья,

Войди с открытой головой!

Как ни тепло чужое море,

Как ни красна чужая даль,

Не ей поправить наше горе,

Размыкать русскую печаль!

Храм воздыханья, храм печали —

Убогий храм земли твоей:

Тяжеле стонов не слыхали

Ни римский Петр, ни Колизей!

Сюда народ, тобой любимый,

Своей тоски неодолимой

Святое бремя приносил —

И облегченный уходил!

Войди! Христос наложит руки

И снимет волею святой

С души оковы, с сердца муки

И язвы с совести больной…

Я внял… я детски умилился…

И долго я рыдал и бился

О плиты старые челом,

Чтобы простил, чтоб заступился,

Чтоб осенил меня крестом

Бог угнетенных, Бог скорбящих,

Бог поколений, предстоящих

Пред этим скудным алтарем!..

1857

Иван Саввич Никитин (1824–1861)

* * *

Присутствие непостижимой силы

Таинственно скрывается во всем:

Есть мысль и жизнь в безмолвии ночном,

И в бяеске дня, и в тишине могилы,

В движении бесчисленных миров,

В торжественном покое океана,

И в сумраке задумчивых лесов,

И в ужасе степного урагана,

В дыхании прохладном ветерка,

И в шелесте листов перед зарею,

И в красоте пустынного цветка,

И в ручейке, текущем под горою.

1849

МОЛИТВА

О Боже! дай мне воли силу,

Ума сомненье умертви,□—

И я сойду во мрак могилы

Просвете Веры и Любви.

Мне сладко под Твоей грозою

Терпеть, и плакать, и страдать;

Молю: оставь одну со мною

Твою Святую благодать.

1851

НОВЫЙ ЗАВЕТ

Измученный жизнью суровой,

Не раз я себе находил

В глаголах Предвечного Слова

Источник покоя и сил.

Как дышат святые их звуки

Божественным чувством любви

И сердца тревожного муки

Как скоро смиряют они!..

Здесь все в чудно-сжатой картине

Представлено Духом Святым:

И мир, существующий ныне,

И Бог, управляющий им.

И сущего в мире значенье,

Причина, и цель, и конец,

И Вечного Сына рожденье,

И крест, и терновый венец.

Как сладко читать эти строки,

Читая, молиться в тиши,

И плакать, и черпать уроки

Из них для ума и души!

1853

МОЛИТВА ДИТЯТИ

Молись, дитя: сомненья камень

Твоей груди не тяготит;

Твоей молитвы чистый пламень

Святой любовию горит.

Молись, дитя: тебе внимает

Творец бесчисленных миров,

И капли слез твоих считает,

И отвечать тебе готов.

Быть может, ангел, твой хранитель,

Все эти слезы соберет

И их в надзвездную обитель

К престолу Бога отнесет.

Молись, дитя, мужай с летами!

И дай Бог, в пору поздних лет

Такими ж светлыми очами

Тебе глядеть на Божий свет!

Но если жизнь тебя измучит

И ум и сердце возмутит,

Но если жизнь роптать научит,

Любовь и веру погасит,□—

Приникни с жаркими слезами,

Креста подножье обоими:

Ты примиришься с небесами,

С самим собою и с людьми.

И вновь тогда из райской сени

Хранитель ангел твой сойдет

И за тебя, склонив колени,

Молитву к Богу вознесет.

1853

СЛАДОСТЬ МОЛИТВЫ

Бывают минуты,□— тоскою убитый,

На ложе до утра без сна я сижу,

И нет на устах моих теплой молитвы,

И с грустью на образ святой я гляжу.

Вокруг меня в комнате тихо, безмолвно…

Лампада в углу одиноко горит,

И кажется мне, что святая икона

Мне в очи с укором и строго глядит.

И дума за думой на ум мне приходит,

И жар непонятный по жилам течет,

И сердце отрады ни в чем не находит,

И волос от тайного страха встает.

И вспомню тогда я тревогу желаний,

И жгучие слезы тяжелых утрат,

Неверность надежды и горечь страданий,

И скрытый под маской глубокий разврат,

Всю бедность и суетность нашего века,

Все мелочи жалких, ничтожных забот,

Все зло в этом мире, всю скорбь человека,

И грозную вечность, и с жизнью расчет;

И вспомню я крест на Голгофе позорной,

Облитого кровью Страдальца на нем,

При шуме и кликах насмешки народной

Поникшего тихо покорным челом…

И страшно мне станет от этих видений,

И с ложа невольно тогда я сойду,

Склоню пред иконой святою колени

И с жаркой молитвою ниц упаду.

И мнится мне, слышу я шепот невнятный,

И кто-то со мной в полумраке стоит:

Быть может, незримо, в тот миг благодатный,

Мой ангел-хранитель молитву творит.

И в душу прольется мне светлая радость,

И смело на образ тогда я взгляну,

И, чувствуя в сердце какую-то сладость,

На ложе я лягу и крепко засну.

1854

* * *

В синем небе плывут над полями

Облака с золотыми краями;

Чуть заметен над лесом туман,

Теплый вечер прозрачно-румян.

Вот уж веет прохладой ночною;

Грезит колос над узкой межою;

Месяц огненным шаром встает,

Красным заревом лес обдает.

Кротко звезд золотое сиянье,

В чистом поле покой и молчанье;

Точно в храме стою я в тиши

И в восторге молюсь от души.

1857

Яков Петрович Полонский (1819–1898)

* * *

Любил я тихий свет лампады золотой,

Благоговейное вокруг нее молчанье,

И, тайного исполнен ожиданья,

Как часто я, откинув полог свой,

Не спал, на мягкий пух облокотясь рукою,

И думал: в эту ночь хранитель-ангел мой

Придет ли в тишине беседовать со мною?..

И мнилось мне: на ложе, близ меня,

В сиянье трепетном лампадного огня,

В бледно-серебряном сидел он одеянье…

И тихо, шепотом я поверял ему

И мысли, детскому доступные уму,

И сердцу детскому доступные желанья.

Мне сладок был покой в его лучах.

Я весь проникнут был божественною силой.

С улыбкою на пламенных устах,

Задумчиво внимал мне светлокрылый;

Но очи кроткие его глядели вдаль,

Они грядущее в душе моей читали,

И отражалась в них какая-то печаль…

И ангел говорил: "Дитя, тебя мне жаль!

Дитя, поймешь ли ты слова моей печали?"

Душой младенческой я их не понимал,

Края одежд его ловил и целовал,

И слезы радости в очах моих сверкали.

Между 1840 и 1845

МОЛИТВА

Отче наш! Сына моленью внемли!

Все-проникающую,

Все-созидающую,

Братскую дай нам любовь на земли!

Сыне, Распятый во имя любви!

Ожесточаемое

Оскудеваемое

Сердце Ты в нас освежи, обнови!

Дух Святый! Правды источник живой!

Дай силу страждущему!

Разуму жаждущему

Ты вожделенные тайны открой!

Боже! Спаси Ты от всяких цепей

Душу проснувшуюся

И ужаснувшуюся

Мрака и зла и неправды людей!

Вставших на глас Твой услыши мольбу,

И цепенеющую,

В лени коснеющую

Жизнь разбуди на святую борьбу!

Между 1855 и 1860

У ХРАМА

Душный день догорал,

Дальний звон меня звал,

И как в рай, в Божий храм

Запросилась душа.

И спеша, и дыша

Тяжело, по пескам,

По лесистым буграм

Шел я, бледен и хил,

Точно крест волочил,

И дошел до ворот,

Где теснился народ.

Жаждал видеть я ряд

Посребренных лампад,

Запрестольных свечей

Седмь горящих огней;

Созерцать в золотых

Ризах лики святых,

Певчим хорам внимать

И блаженно вздыхать,

В теплом дыме кадил,

Чуя Господа сил.

Но я, хил и убог,

В храм пробраться не мог:

Суетливой толпой,

Теснотой, толкотней,

Я — безжалостно смят,

Я — отброшен назад,

И, как нищий старик,

У решетки поник.

Крест на храме сиял,

Он один затмевал

Сотни наших свечей,

Весь в багрянце лучей

Он сиял от зари,

Что твои алтари!

Там стрижи вверх и вниз

Чуть мелькая вились,

И, забывчиво-тих,□—

Я заслушался их.

Как над былием лес,

Над землей, надо мной,

Над церковной главой

Вековечных небес

Расстилалася высь.

"Маловерный, молись!"

Как журчанье волны,

Пронеслось с вышины…

И уж я сознавал,

Что я в храме стоял, —

В храме, полном огней,

Перелетных лучей,

И невидимых крыл,

И неведомых сил.

Между 1885 и 1890

Алексей Николаевич Апухтин (1840–1893)
ГОД В МОНАСТЫРЕ (Отрывки из дневника)

24 декабря

Восторженный канон Дамаскина

У всенощной сегодня пели,

И умилением душа была полна,

И чудные слова мне душу разогрели.

"Владыка в древности чудесно спас народ,

Он волны осушил морские…"

О, верю, верю, Он и в наши дни придет

И чудеса свершит другие.

О, Боже! не народ — последний из людей

Зовет Тебя, тоскою смертной полный.

В моей душе бушуют также волны

Воспоминаний и страстей.

О, осуши же их Своей могучей дланью!

Как солнцем освети греховных мыслей тьму.

О, снизойди к ничтожному созданью!

О, помоги неверью моему!

9 февраля (Из Великого канона)

Помощник, Покровитель мой!

Явился Он ко мне, и я от мук избавлен,

Он Бог мой, славно Он прославлен,

И вознесу Его я скорбною душой.

С чего начну свои оплакивать деянья,

Какое положу начало для рыданья

О грешном, пройденном пути?

Но, Милосердый, Ты меня прости!

Душа несчастная! Как Ева,

Полна ты страха и стыда…

Зачем, зачем, коснувшись древа,

Вкусила ты безумного плода?

Адам достойно изгнан был из рая

За то, что заповедь одну не сохранил;

А я какую кару заслужил,

Твои веленья вечно нарушая?

От юности моей погрязнул я в страстях,

Богатство растерял, как жалкий расточитель,

Но не отринь меня, поверженного в прах,

Хоть при конце спаси меня, Спаситель!

Весь язвами и ранами покрыт,

Страдаю я невыносимо;

Увидевши меня, прошел священник мимо

И отвернулся набожный левит…

Но Ты, извлекший мир из тьмы могильной,

О, сжалься надо мной!□— мой близится конец…

Как сына блудного прими меня, Отец!

Спаси, спаси меня, Всесильный!

1883

К. P. (великий князь Константин Константинович) (1858–1915)

* * *

Когда, провидя близкую разлуку,

Душа болит уныньем и тоской,□—

Я говорю, тебе сжимая руку:

Христос с тобой!

Когда в избытке счастья неземного

Забьется сердце радостью порой,

Тогда тебе я повторяю снова:

Христос с тобой!

А если грусть, печаль и огорченье

Твоей владеют робкою душой,

Тогда тебе твержу я в утешенье:

Христос с тобой!

Любя, надеясь, кротко и смиренно

Свершай, о друг, ты этот путь земной

И веруй, что всегда и неизменно

Христос с тобой.

1886

МОЛИТВА

Научи меня, Боже, любить

Всем умом Тебя, всем помышленьем,

Чтоб и душу Тебе посвятить

И всю жизнь с каждым сердца биеньем.

Научи Ты меня соблюдать

Лишь Твою милосердую волю,

Научи никогда не роптать

На свою многотрудную долю.

Всех, которых пришел искупить

Ты Своею Пречистою Кровью□—

Бескорыстной, глубокой любовью

Научи меня, Боже, любить!

1886

НА СТРАСТНОЙ НЕДЕЛЕ

Жених в полуночи грядет!

Но где же раб Его блаженный,

Кого Он бдящего найдет,

И кто с лампадою возжженной

На брачный пир войдет за Ним?

В ком света тьма не поглотила?

О, да исправится, как дым

Благоуханного кадила,

Моя молитва пред Тобой!

Я с безутешною тоской

В слезах взираю издалека

И своего не смею ока

Возвесть к чертогу Твоему.

Где одеяние возьму?

О Боже, просвети одежду

Души истерзанной моей,

Дай на спасенье мне надежду

Во дни святых Твоих Страстей!

Услышь, Господь, мои моленья

И тайной вечери Твоей,

И всечестного омовенья

Прими причастника меня!

Врагам не выдам тайны я,

Воспомянуть не дам Иуду

Тебе в лобзании моем,

Но за разбойником я буду

Перед Святым Твоим крестом

Взывать коленопреклоненный:

О помяни, Творец вселенной,

Меня во царствии Твоем!

Страстная среда 1887

* * *

Когда меня волной холодной

Объемлет мира суета,

Звездой мне служат путеводной

Любовь и красота.

О, никогда я не нарушу

Однажды данный им обет:

Любовь мне согревает душу,

Она — мне жизнь и свет.

Не зная устали, ни лени,

Отважно к цели я святой

Стремлюсь, чтоб преклонить колени

Пред вечной красотой.

1887

* * *

Не говори, что к небесам

Твоя молитва недоходна:

Верь, как душистый фимиам,

Она Создателю угодна.

Когда ты молишься, не трать

Излишних слов; но всей душою

Старайся с верой сознавать,

Что слышит Он, что Он с тобою.

Что для Него слова? О чем,

Счастливый сердцем иль скорбящий,

Ты не помыслил бы,□— о том

Ужель не ведает Всезрящий?

Любовь к Творцу в душе твоей

Горела б только неизменно,

Как пред иконою священной

Лампады теплится елей.

1888

* * *

Меня бранят, когда жалею

Я причиняющих печаль

Мне бессердечностью своею;

Меня бранят, когда мне жаль

Того, кто в слабости невольной

Иль в заблужденьи согрешит…

Хоть и обидно мне, и больно,

Но пусть никто не говорит,

Что семя доброе бессильно

Взойти добром; что только зло

На ниве жатвою обильной

Нам в назидание взошло.

Больней внимать таким сужденьям,

Чем грусть и скорбь сносить от тех,

Кому мгновенным увлеченьем

Случится впасть в ничтожный грех.

Не все ль виновны мы во многом,

Не все ли братья о Христе?

Не все ли грешны перед Богом,

За нас распятым на кресте?

1888

* * *

Когда креста нести нет мочи,

Когда тоски не побороть,

Мы к небесам возводим очи,

Творя молитву дни и ночи,

Чтобы помиловал Господь.

Но если вслед за огорченьем

Нам улыбнется счастье вновь,

Благодарим ли с умиленьем,

От всей души, всем помышленьем

Мы Божью милость и любовь?

1899

* * *

Бывают светлые мгновенья:

Земля так несравненно хороша!

И неземного восхищенья

Полна душа.

Творцу миров благоуханье

Несет цветок, и птица песнь дарит:

Создателя Его созданье

Благодарит.

О, если б воедино слиться

С цветком и птицею, и всей землей,

И с ними, как они, молиться

Одной мольбой;

Без слов, без думы, без прошенья

В восторге трепетном душой гореть

И в жизнерадостном забвенье

Благоговеть!

1902

* * *

О, если б совесть уберечь,

Как небо утреннее, ясной,

Чтоб непорочностью бесстрастной

Дышали дело, мысль и речь!

Но силы мрачные не дремлют,

И тучи — дети гроз и бурь□—

Небес приветную лазурь

Тьмой непроглядною объемлют.

Как пламень солнечных лучей

На небе тучи заслоняют□—

В нас образ Божий затемняют

Зло дел, ложь мыслей и речей.

Но смолкнут грозы, стихнут бури,

И — всепрощения привет□—

Опять заблещет солнца свет

Среди безоблачной лазури.

Мы свято совесть соблюдем,

Как небо утреннее, чистой

И радостно тропой тернистой

К последней пристани придем.

1907

Иван Алексеевич Бунин (1870–1953)

АНГЕЛ

В вечерний час, над степью мирной,

Когда закат над ней сиял,

Среди небес, стезей эфирной,

Вечерний ангел пролетал.

Он видел сумрак предзакатный, —

Уже синел вдали восток, —

И вдруг услышал он невнятный

Во ржах ребенка голосок.

Он шел, колосья собирая,

Сплетал венок и пел в тиши,

И были в песне звуки рая, —

Невинной, неземной души.

"Благослови меньшого брата, —

Сказал Господь.□— Благослови

Младенца в тихий час заката

На путь и правды и любви!"

И ангел светлою улыбкой

Ребенка тихо осенил

И на закат лучисто-зыбкий

Поднялся в блеске нежных крыл.

И, точно крылья золотые,

Заря пылала в вышине.

И долго очи молодые

За ней следили в тишине!

1891

ТРОИЦА

Гудящий благовест к молитве призывает,

На солнечных лучах над нивами звенит;

Даль заливных лугов в лазури утопает,

И речка на лугах сверкает и горит.

А на селе с утра идет обедня в храме:

Зеленою травой усыпан весь амвон,

Алтарь, сияющий и убранный цветами,

Янтарным блеском свеч и солнца озарен.

И звонко хор поет, веселый и нестройный,

И в окна ветерок приносит аромат…

Твой нынче день настал, усталый, кроткий брат,

Весенний праздник твой, и светлый и спокойный!

Ты нынче с трудовых засеянных полей

Принес сюда в дары простые приношенья:

Гирлянды молодых березовых ветвей,

Печали тихий вздох, молитву — и смиренье.

1893

* * *

Христос воскрес! Опять с зарею

Редеет долгой ночи тень,

Опять зажегся над землею

Для новой жизни новый день.

Еще чернеют чащи бора;

Еще в тени его сырой,

Как зеркала, стоят озера

И дышат свежестью ночной;

Еще в синеющих долинах

Плывут туманы… Но смотри:

Уже горят на горных льдинах

Лучи огнистые зари!

Они в выси пока сияют,

Недостижимой, как мечта,

Где голоса земли смолкают

И непорочна красота.

Но, с каждым часом приближаясь

Из-за алеющих вершин,

Они заблещут, разгораясь,

И в тьму лесов и в глубь долин;

Они взойдут в красе желанной

И возвестят с высот небес,

Что день настал обетованный,

Что Бог воистину воскрес!

1896

НОЧЬ И ДЕНЬ

Старую книгу читаю я в долгие ночи

При одиноком и тихо дрожащем огне:

"Все мимолетно — и скорби, и радость, и песни,

Вечен лишь Бог. Он в ночной неземной тишине".

Ясное небо я вижу в окно на рассвете.

Солнце восходит, и горы к лазури зовут:

"Старую книгу оставь на столе до заката.

Птицы о радости вечного Бога поют!"

1901

ИЗ АПОКАЛИПСИСА Глава IV

И я узрел: отверста дверь на небе,

И прежний глас, который слышал я,

Как звук трубы, гремевшей надо мною,

Мне повелел: войди и зри, что будет.

И Дух меня мгновенно осенил.

И се — на небесах перед очами

Стоял престол, на нем же был Сидящий.

И сей Сидящий, славою сияя,

Был точно камень яспис и сардис,

И радуга, подобная смарагду,

Его престол широко обняла.

И вкруг престола двадесять четыре

Других престола было, и на каждом

Я видел старца в ризе белоснежной

И в золотом венце на голове.

И от престола исходили гласы,

И молнии, и громы, а пред ним —

Семь огненных светильников горели,

Из коих каждый был Господний дух.

И пред лицом престола было море,

Стеклянное, подобное кристаллу,

А посреди престола и окрест —

Животные, число же их четыре.

И первое подобно было льву,

Тельцу — второе, третье — человеку,

Четвертое — летящему орлу.

И каждое из четырех животных

Три пары крыл имело, а внутри

Они очей исполнены без счета

И никогда не ведают покоя,

Взывая к Славе: свят, свят, свят Господь,

Бог Вседержитель, Коий пребывает

И был во веки века и грядет!

Когда же так взывают, воздавая

Честь и хвалу Живущему вовеки,

Сидящему во славе на престоле,

Тогда все двадесять четыре старца

Ниц у престола падают в смиреньи

И, поклоняясь Сущему вовеки,

Кладут венцы к престолу и рекут:

"Воистину достоин восприяти

Ты, Господи, хвалу, и честь, и силу,

Затем, что все Тобой сотворено

И существует волею Твоею!"

1901

Больше книг на Golden-Ship.ru

Примечания

1

Городец на Волге; там умер на возвратном пути из Орды великий князь Александр Ярославич Невский в 1263 году.

2

Князь Михаил Черниговский.