Иоанн IV — Первый русский государь, помазанный на царствование, при нем Россия стала многонациональной империей и при нем же Россия и Запад впервые столкнулись как враждебные цивилизации.

Безусловно, есть историки, готовые ради собственной исторической концепции пренебречь одними фактами и выпятить другие. Верно и то, что даже если историк трепетно относится к фактам, общая его концепция все равно субъективна и зависит от мировоззрения. В случае с Иваном Грозном основная проблема не недостаток фактов, а их крайняя ненадежность: убиенные оживают и сидят воеводами в городах, потом их подвергают казни вторично,масштабы казней различаются не в десятки, а в сотни раз.

Показательны сообщения о зверствах Грозного после взятия Полоцка. Бывший опричник Генрих Штаден утверждает, что царь приказал утопить в Двине взятых в плен поляков и всех местных евреев. Согласно другому беглецу от русских, Альбрехту Шлихтингу, 500 пленных поляков были уведены в Торжок и там изрублены на куски. Однако Джиованни Тедальди, купец живший в России и Польше, резко уменьшает число жертв — пленных поляков он вообще не упоминает, а евреев погибло два или три человека, остальных изгнали из города. Тедальди опровергает и слухи об утоплении монахов-бернардинцев; правда он не знал о варианте их убиения, описанном у Костомарова, где бернардинцев по приказу царя изрубили служилые татары. Сходный разброс числа жертв можно привести и по другим преступлениям Ивана Грозного.

Все это заставляет меньше опираться на живописные «свидетельства», и больше — на принятые законы, документы о налогах и повинностях, записи о запустевших крестьянских дворах и другую документацию, и, особенно, на Синодик опальных с поименным перечислением казненных «изменников». К объективным данным лишь с натяжкой можно отнести летописи и хроники. Ведь летописцы отнюдь не были бесстрастными регистраторами событий. Тем более ненадежны художественные произведения. Особое место занимает народная мифология — былины и сказания, песни, сказки. Мифология тоже субъективна, но в отличие от записей очевидцев в ней нет умышленного вранья и она отражает усредненное отношение народа к самым значительным из происходящих событий.

Факты о царствовании Ивана IV. За время царствования Ивана IV территория Российского государства увеличилась почти в два раза — с 2,8 до 5, 4 млн. кв. км. Были завоеваны три царства — Казанское (1552), Астраханское (1556) и Сибирское. Народы Поволжья, Приуралья, Кабарды и Западной Сибири признали зависимость от русского царя. Россия из государства преимущественно великорусского превращалась в многонациональную империю. Процесс этот не шел гладко и мирно — были крупные восстания, русские войска не раз терпели поражения, тем не менее, новые народы вошли в орбиту российской государственности и уже при Иване IV принимали участие в войнах на стороне России. Для закрепления новых земель в Поволжье и Прикамье начали строить городки-крепости и основывать монастыри. В 1555 году была создана казанская епархия. Потянулись на новые земли и крестьяне, но на свой риск. Русские власти старались всячески избегать земельных споров с местным населением.
Меньше известно о расширении России в южном направлении, в сторону Дикого поля, как тогда называли южнорусские степи. Дикое поле, место кочевий татар и ногайцев, переходило на севере в лесостепь, покинутую славянами после нашествия Батыя. До середины XVI века граница между кочевниками и Русью шла по северному берегу Оки от Болохова к Калуге и затем до Рязани. Этот рубеж назывался Берег. Все места, удобные для переправы, были укреплены, а в дно реки вбиты колья. При Иване IV границу переместили на юг, причем для защиты использовали леса. Новый рубеж представлял сплошную линию обороны, где между укрепленными крепостями и острогами были устроены засеки, — лесные завалы, состоящие из срубленных деревьев, обращенных вершинами к югу. Засеки укрепляли частоколом, капканами, волчьими ямами. Была создана система раннего оповещения о передвижениях татар. Для передачи сообщений использовали костры и зеркала на сигнальных вышках. Нередко строили несколько линий засек.
В 1560-е — 1570-е годы был создан грандиозный рубеж, протянувшийся на 600 км от Козельска до Рязани. Его называли Засечная черта, Черта или Государева заповедь. Для обустройства и поддержания засек ввели специальный налог — засецкие деньги, был принят закон об охране засечных лесов. В 1566 году Черту посетил Иван IV. Создание Засечной черты резко уменьшило число татарских набегов на Русь. Лишь очень крупные и тщательно спланированные набеги, как набег 1571 года, прорывали Черту (правда тогда татары спалили Москву). На следующий год прорыв удался лишь частично: в сражении под Молодями 27-тысячное русское войско, возглавляемое М.И.Воротынским, наголову разгромило 120-тысячную армию крымского хана Девлет-Гирея, включавшую 7-тысячный корпус янычар. Назад в Крым вернулось всего 20 тысяч человек. Перемещение Черты на юг позволило земледельцам начать освоение плодороднейшего российского Черноземья.
В первый период царствования Ивана IV были проведены реформы, задуманные в кругу близких к царю людей, в первую очередь, священника Сильвестра и Алексея Федоровича Адашева. Реформы обсуждали на Земском Соборе 1549 года, где были представлены разные сословия. Выступая с речью, царь обратился к боярам с требованием прекратить обижать дворян и крестьян. Было решено составить новый Судебник. Через год Судебник был готов; в нем был установлен общий порядок судопроизводства. Наместники уже не могли судить дворян, они получили право суда на уровне царя и его судей. Судебник расширил права местных выборных судов, возглавляемых губными старостами. Было подтверждено право крестьян менять место жительства раз в год — неделю до и неделю после Юрьева дня (26 ноября). В 1551 году по инициативе Царя был собран церковный Собор, получивший название Стоглавого, по числу глав в книге с его решениями. На Соборе Ивану IV удалось добиться постановления, ограничивающего рост монастырских и церковных угодий за счет земель вотчинников. Стоглавый Собор провозгласил принцип симфонии церкви и государства.
В 1552-1556 годы была ликвидирована система кормлений, согласно которой великий князь или царь посылал наместников и волостетелей в уезды и волости на кормление. Кормленщики управляли подвластной территорией, а население должно было их содержать (кормить) и платить им различные пошлины. Число кормленщиков все более возрастало, жаждущих было много и кормления стали дробить, назначая по два и больше кормленщика на один город или волость. Жадность их была неописуема, как сказал Иван IV, кормленщики были для народа волками, гонителями и разорителями. Теперь кормления были отменены; кормленный окуп стал поступать в казну и шел на жалованье воеводам — высшей власти в уездах. Было создано местное самоуправление: губа, где разбирали тяжбы и мелкие преступления, и земская изба, занимавшаяся общими делами. Губных старост выбирали из дворян и детей боярских, а земских старост — из зажиточных крестьян и посадских людей. Основная идея земской реформы — централизация через самоуправление
Совершенствуется существовавшие при Боярской думе канцелярии — приказы, и образуются новые. Приказы позволяли централизовано управлять разрастающимся государством. Складывается приказная бюрократия: худородные дьяки и писари берут на себя текущее управление страной. Ограничивается местничество — споры о старшинстве бояр по знатности происхождения. С середины XVI назначением бояр на должности стал ведать Разрядный приказ, учитывающий тонкости чести каждого боярина. Во время военных походов местничество было запрещено.
Была проведена военная реформа (1550 — 1556). Воинскую службу проходили теперь по отечеству (происхождению) и по прибору (набору). По отечеству служили бояре, дворяне, дети боярские, независимо от типа владений — вотчинных (наследственных) или поместных (жалованных). Служба начиналась с 15 лет и переходила по наследству. По требованию царя боярин или дворянин должен был явиться на службу конно, людно и оружно, то есть, привести с собой боевых холопов, по одному с каждых 150 десятин земельных владений. По прибору служили стрельцы, пушкари и городская стража. Стрельцов стали набирать с 1550 года из служилых людей. Сначала их было 3 тысячи, а в 70-е годы — около 15 тысяч. Служба была пожизненной. Вооруженные пищалями и бердышами стрельцы не уступали европейской пехоте. В самостоятельный род войск выделили и пушечный наряд. Служба пушкарей, была постоянной как у стрельцов. Было налажено массовое литье пушек. При осаде Казани в 1552 году под стенами города было сосредоточено 150 тяжелых орудий. Отличились русские пушкари в Ливонии и при обороне Пскова. Таким образом, при Иване IV было положено начало регулярному войску Российского государства.

Цивилизационное противостояние проявившееся в ходе Ливонской войны

Поначалу Иоанн IV был готов ограничиться данью с Дерптского епископства и свободой торговли. Ливонцы обещали, но обманули царя. Тогда он послал в рейд конницу хана Шиг-Алея. Ливонцы устрашились, обещали заплатить дань и опять обманули. Только тогда началась война. … — сначала был период успехов, половина Ливонии была занята русскими войсками. Тут и выявилась вся глубина просчета царя. Молодое российское государство оказалось в состоянии войны не с одряхлевшим Орденом, а с Христианским миром — Западной цивилизацией. Европа восприняла появление московитов как вторжение варваров, столь же чуждых христианству, культуре и человечности как татары и турки. Все хитроумные ходы Ивана IV в поисках европейских союзников, поначалу обнадеживающие, в конечном итоге заканчивались провалом. Не удавались ему и попытки выйти из войны, сохранив хотя бы часть завоеванного. В этом вопросе Христианский мир, расколотый на католиков и протестантов, оказывался единодушным — московиты должны убраться в свои леса и болота.
На фоне суперэтнического противостояния ушли назад конфессиональные и политические разногласия европейского суперэтноса. Иван Васильевич, хотя и западник по симпатиям (себя он считал родом из немец), получил однозначный ответ: Европа с Московией на равных говорить не желает; московиты должны подчиниться истинной христианской вере и власти христианских (европейских) государей. Никто всерьез не принял претензий царя, что он ведет род от брата римского императора Августа Пруса. Зато была широко развернута антирусская пропаганда. В европейском обществе возник спрос на описания неизвестно откуда явившихся московитов, потревоживших Христианский мир. Естественно, наибольший интерес вызывал царь, по слухам превзошедший кровожадностью самых лютых тиранов настоящего и прошлого. Европейцы, побывавшие в России, постарались этот спрос удовлетворить. В Польше, Швеции, Пруссии, Данциге, самой Ливонии было немало влиятельных людей, заинтересованных в очернении России и готовых за это платить. Так возникла первая волна европейской русофобии и был заложен фундамент предубеждения европейцев против России, дошедший до наших дней.
Преступления Иоанна IV
Печальную известность Иван IV приобрел не благодаря ошибке с Ливонской войной, столь дорого обошедшейся России, а из-за своих преступлений, нередко преувеличенных. Ивану IV не повезло на современников, описывающих его царствование. Из русских авторов наиболее известным и ярким был князь Андрей Михайлович Курбский, некогда приближенный царя, ставший его злейшим врагом. Перебежав в Литву, Курбский приложил все силы, чтобы сокрушить бывшего друга и сюзерена. Он боролся пером и мечом, писал письма Царю, сочинил Историю о Великом князе московском, наводил на бывшую родину литовцев и татар, лично во главе литовского войска разгромил 12-тысячную русскую армию. Карамзин принял на веру писания Курбского и ввел их в свою Историю государства Российского. Так изложенные Курбским факты закрепились в историографии, хотя часть опровергнута современными историками.
Имели свой интерес писать худшее об Иване IV и иностранцы, некогда царю служившие, и летописцы Новгорода и Пскова. Все это заставляет проявлять осторожность в оценках масштаба террора Ивана Грозного. О противоречивых сообщениях о погибших в Полоцке было написано выше. Еще больше расходятся сведения о новгородцах, казненных опричниками при погроме Новгорода. Джером Горсей сообщает о 700 тыс. убитых, Псковская летопись пишет о 60 тыс., Новгородская — о 30 тыс., Таубе и Крузе — о 15 тыс. убитых (при населении Новгорода в 25 тыс.). Александр Гваньини, воевавший вместе с поляками против Грозного, пишет о 2770 убитых. Синодик опальных Ивана Грозного сообщает: — По Малютине скаске в ноугороцкой посылке Малюта отделал 1490 человек (ручным усечением), ис пищали отделано 15 человек. — На основании Синодика историк Скрынников, предполагает, что в Новгороде было убито примерно 3000 человек.
Цифрам Синодика опальных можно верить больше, чем оценкам современников, обычно получавших сведения из вторых рук, в виде слухов, и склонных преувеличивать число погибших. Синодик был составлен в конце жизни Ивана IV (1582-1583) для поминания в монастырях людей, казнённых в годы его правления. Царь, как человек глубоко верующий, желал найти примирение со своими жертвами перед Богом и был заинтересован в точности сведений. В Синодике записаны казненные с 1564 по 1575 гг. (всего около 3300). Это, разумеется, далеко не все погибшие от террора — судя по запискам опричника немца Штадена, лично он не докладывал об убитых им людях.
… в совокупности, принимая во внимание неучтенные жертвы террора 1564 — 1575 гг., можно предположить, что число погибших по политическим и религиозным мотивам было в два-три раза больше, чем указано в Синодике, но вряд ли превышало 10 тысяч человек.
Много это или мало? Смотря как и с кем сравнивать. Для современной Ивану IV Европы 10 тысяч человек, уничтоженных за 37 лет царствования как враги монарха и религии, выглядят скромно. Правившие в Англии Тюдоры — Генрих VIII (с 1509 по 1547) и Елизавета (с 1558 по 1603) его превзошли. При Генрихе было казнено 72 тыс., а при Елизавете — 89 тыс. человек. Большинство казненных были согнанные с земли крестьяне — их вешали как бродяг, но казнили и аристократов. Генрих VIII знаменит казнями двух своих жен и шести их любовников, герцога Бекингема, министра Кромвелла и философа Томаса Мора, Елизавета — казнью Марии Стюарт, королевы Шотландии, и своего любимца — лорда Эссекса. Герцог Альба казнил в Нидерландах свыше 18 тыс. человек. В Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 года было убито 2 — 3 тыс. гугенотов в Париже, а всего по стране за несколько дней — более 10 тысяч.
Массовые зверства в просвещенной Европе, превосходили жестокости варварской Московии. Стоит вспомнить, что только колдуний в XVI веке было сожжено по самой скромной оценке не менее 50 тысяч, причем их жгли как католики, так и протестанты. В России при Иване VI на кострах тоже сожгли два-три десятка, но не тысяч, а человек. Остается предположить, что причиной особого отношения к жестокостям Ивана VI было уничтожение им аристократов высшего ранга в масштабах, превосходящие подобные казни в Европе. Ведь в те времена только аристократов, дворян и духовенство считали за полноценных людей. Тут у русского царя был одноделец, причем знакомый и даже союзник — шведский король Эрик XIV. В 1563 году Эрик казнил приближенных дворян своего брата Юхана, а в 1566 году в припадке безумия убил без суда группу сенаторов.
Все же Эрик до Ивана не дотягивает, ведь из 3300 человек, отмеченных в Синодике, около 400 были дворянами и боярами. По подсчетам Веселовского, в Синодике на одного боярина приходилось три-четыре дворянина. Сто убитых князей и бояр, это совсем не мало по европейским масштабам и сравнимо лишь с избиением гугенотской аристократии в Варфоломеевскую ночь. Другое дело, что в Синодике опальных указаны бояре, казненные за 11 лет царствования Ивана, а во Франции сходное число аристократов, убили за одну ночь. Но католическая половина Европы одобрила убийства в ночь Святого Варфоломея, тогда как царь московитов равно привел в ужас католиков и протестантов. Причина лежит в суперэтнической неприязни к московитам и впечатлениях от описания царевых казней. А в них Иван IV справедливо ли, либо по наветам, но выглядел устрашающе. И дело не в жестокости казней, в Европе XVI века казнили изощреннее, а в личном участии царя в пытках и убийствах.
Но правда ли это? Ведь, кроме «свидетельств» современников, документов о личном участии царя в пытках и убийствах не осталось. Поэтому каждый автор отвечает согласно своему мировоззрению. Хотя в некоторых случаях ложность обвинений доказана, в других все сходится к тому, что Иван Васильевич действительно убивал людей и участвовал в пытках. Тут хочется сказать словами песни Владимира Высоцкого: — Если правду оно, ну, хотя бы на треть… — И создается впечатление, что вероятность такой правды очень высока.
Преданность русского народа царю
Против Ивана IV были, конечно, заговоры. Отдельные бояре и дворяне перебегали к неприятелю. Некоторые выдали важные секреты. Наибольший урон России нанес даже не князь Курбский, а разбойник Кудеяр Тишенков и несколько детей боярских. Они провели войско Девлет-Гирея тайными тропами мимо русских застав, так что татары внезапно оказались перед Москвой, которую затем спалили. Но за 24 года непрерывной войны подобных случаев было совсем немного. Иностранцы отмечают прямо противоположные качества русских — их исключительную преданность царю и отчизне. Рейнгольд Гейденштейн, польский шляхтич, воевавший против русских в войске Батория, поражается популярности Грозного среди русских:
Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа,… Причем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твердость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков было вообще очень мало. Много, напротив, нашлось… таких, которые предпочли верность к князю, даже с опасностью для себя, величайшим наградам.
Гейденштейн описывает верность долгу русских пушкарей при осаде Вендена (1578). В этом сражении русские войска были разбиты и отступили, но пушкари не пожелали бросать пушки. Они сражались до конца. Расстреляв все заряды и не желая, сдаваться в плен, пушкари повесились на своих пушках. Он же рассказывает, что когда король Баторий предложил русским воинам, взятым в плен при осаде Полоцка выбор либо идти к нему на службу, либо возвращаться домой, большая часть избрала возвращение в отечество и к своему Царю. Гейденштейн добавляет:
Замечательна их любовь и постоянство в отношении к тому и другому; ибо каждый из них мог думать, что идет на вернейшую смерть и страшные мучения. Московский Царь их однако пощадил.
Гейнденштейн был не одинок, отмечая стойкость русских и их преданность Царю. Те же качества видит в них и автор Ливонской хроники Балтазар Руссов, большой ненавистник московитов и сторонник их изгнания из Ливонии:
Русские в крепостях являются сильными боевыми людьми. Происходит это от следующих причин. Во-первых, русские работящий народ: русский, в случае надобности, неутомим ни в какой опасной и тяжелой работе днем и ночью, и молится Богу о том, чтобы праведно умереть за своего государя. Во-вторых, русский с юности привык поститься и обходиться скудною пищею; если только у него есть вода, мука, соль и водка, то он долго может прожить ими, а немец не может. В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она ни была, то не смеют показаться в своей земле, потому что их умерщвляют с позором; в чужих же землях они не могут, да и не хотят оставаться. Поэто му они держатся в крепости до последнего человека и скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю.… В-четвертых, у русских считалось не только позором, но и смертным грехом сдать крепость.
Р.Ю.Виппер, приведший высказывание Руссова в своей книге Иван Грозный (1922), заключает, что Ивану IV досталось по наследству владеть кладом — русским народом. Вести за собой этот народ, применять его силы в строительстве великой державы. Его самого судьба наделила незаурядными данными правителя. Вина Ивана Васильевича или его несчастье состояло в том, что, поставив цель установления прямых сношений с Западом, он не смог вовремя остановиться перед возрастающей силой врагов и бросил в бездну истребления большую часть ценностей, накопленных предшественниками и приобретенных им самим, исчерпав средства созданной им державы.
Отношение народа к Ивану Грозному. Карамзин завершает описание царствования Ивана IV замечательными словами: — В заключение скажем, что добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими;… История злопамятнее народа!
Но в русской ли отходчивости дело? Ведь народ чтил и любил Грозного Царя не только за покорение Казани, Астрахани и Сибири. В народе Иван IV запомнился как грозный, но справедливый царь, защитник простых людей от гонителей бояр. За 37 лет царствования Иван Грозный ни разу публично не сказал плохого слова против простых людей. Напротив, выступая в феврале 1549 года перед представителями сословий городов русских, собравшимися на Красной площади, он укорял бояр за притеснение народа: - Вельможи… богатели неправдою, теснили народ.… Вы, вы делали что хотели, злые крамольники, судии неправедные! Какой ответ дадите нам ныне? Сколько слез, сколько крови от вас пролилося? — И обещал впредь быть народным защитником: — Люди Божии и нам Богом дарованные! молю вашу Веру к Нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. ...Отныне я судия ваш и защитник.
После этих слов, как пишет Карамзин, народ и царь заплакали. Современные журналисты могут назвать речь Ивана образцом популизма. Но так ли это? 19-летний юноша, росший заброшенным без должного воспитания, не мог владеть мастерством опытных лицедеев. Держать речь перед таким стечением народа ему не доводилось и эмоциональное напряжение наверняка было огромным. Он искренне переживал и верил каждому своему слову. Не следует забывать, что Иван IV был глубоко верующим человеком. Эту речь он держал перед Богом и Ему давал клятву быть народным судией и защитником.
Народ поверил царю. Люди с самого начала хотели ему верить; они слишком устали от неурядиц боярского междувластия. Иван их надежды подтверждал. Он любил судить и судил справедливо. Вскоре вышел его Судебник, где были учтены интересы всех сословий, в том числе, простых людей. Царь отменил кормления, прогнал лютых волков кормленщиков, и это народу опять было по душе. Но самое главное, молодой царь заставил казанских татар отпустить из рабства 100 тысяч православных людей. Тут радовался весь 10-миллионный русский народ. А затем было славное взятие Казани; освобождение из рабства еще 60 тысяч христиан. За Казанью последовала Астрахань — два царства покорились русскому царю: такого на Руси еще не бывало. Иван Васильевич воссиял истинным самодержцем, избранником Божиим, ведущим русский народ к величию, и спасающим изрушившийся православный мир.
Казни бояр и их прислужников народ встретил с одобрением, — значит, строят они ковы царю, крамолу заводят. Царь же приводил доказательства в виде разбирательств и решений Боярской Думы. Когда Иван Васильевич с семьей и приближенными уехал в Александровскую Слободу, народ пришел в уныние — остаться без такого царя было хуже, чем осиротеть. Через месяц пришли в Москву послания: царь писал, что решил оставить царство из-за боярских ослушаний, измен, потакания духовенства виновным, и при том уверял добрых москвитян в своей милости, сказывая, что опала и гнев их не касаются. Москва пришла в ужас. — Государь нас оставил! — вопил народ: — мы гибнем! Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменными? Как могут быть овцы без пастыря? — В Александровскую Слободу поехало посольство из всех сословий — духовенства, бояр, дворян, приказных, купцов, мещан, — бить целом Государю и плакаться. Иван Грозный получил полномочия на введение опричнины.
Опричнина и, особенно, опричники народ порадовать не могли. Недовольство вызывали не казни изменников, с этим как раз все были согласны, а грабеж городов, отданных в опричнину, и три шкуры с крестьян в новых опричных поместьях. …После пожара Москвы царь распустил ненавистную народу опричнину, но тут пришла другая беда — голод и мор. Все же народ не стал роптать на царя, а увидел в несчастьях Гнев Божий по грехам нашим.
В последние годы царствования Ивана IV стала сказываться общая усталость. Крестьяне бежали от поборов и помещиков, покидали разоренные центральные и западные области России. Уходили на юг, распахивать Дикое поле, и на восток — в еще неспокойное Поволжье, бежали к казакам. Разбегались из городов задавленные податями мещане, дворяне бросали службу и спешили домой. Народ страдал, но открытого мятежа, озлобления против царя не было. Слишком велик был запас любви и почтения к Ивану Васильевичу. Известно было народу о благочестии царя, и что милостыню бедным он раздает без счета. Но не помогли царю молитвы: гибнет царский наследник — Иван. Ходят слухи, что отец сам приложил руку к гибели сына. Народ впал в отчаяние. Тут и случилось чудо — Новое царство Бог послал России. Ермак Тимофеевич покорил Сибирское царство. Был это последний знак милости Господа к Грозному Царю. Явилась комета с крестообразным небесным знамением между церковию Иоанна Великого и Благовещения. Вскоре царь занемог. О выздоровлении царя молились граждане в церквах Москвы. Молились даже те, чьих близких он сгубил. Карамзин живописует развязку: — Когда же решительное слово: «не стало Государя!» раздалося в Кремле, народ завопил громогласно.
Народ печалился не зря, если после смерти царя Ивана стало лучше боярам, то простых людей это не коснулось. Был принят указ о беглых крестьянах — крестьян теперь ловили и возвращали помещикам… В Угличе как бы случайно зарезался 9-летний Дмитрий младший сын Ивана IV. …. Потом за грехи наши пришел страшный голод и мор, появился Самозванец и наступила Смута. Святая Русь опустела и гибла. Вот с той поры, как считают историки, и берет начало прозвание Грозный и народный фольклор о грозном, но справедливом царе. В разоренной и опозоренной России, где хозяйничали шайки разбойников и поляков, народ с тоской вспоминал царствование Ивана IV как время славы и процветания Русской державы. Иван Грозный остался в народной памяти как защитник простых людей от злых бояр.
Иван Грозный в русском фольклоре. Образ грозного царя Ивана Васильевича широко представлен в народном творчестве — песнях и сказках. Из русских царей, лишь Петр I может сравниться с Грозным по народному вниманию. Но если в сказках определенное преимущество есть у Петра, то в песнях вне всякого сомнения приоритет принадлежит Грозному. О Грозном пели в исторических песнях, в казацких, раскольничьих и просто в песнях. Историческими песнями в русской литературе называют песни, посвященные конкретным историческим сюжетам прошлого, чаще всего, событиям XVI — XVIII века. Исторические песни XVI века посвящены исключительно царствованию Ивана Грозного. Особенно популярны были песни о взятии Казани.
С простыми людьми Иван Васильевич больше общается не в песнях, а в сказках. Тут его образ не всегда положительный, хотя не злодейский.
В XVII веке отношение к Грозному в сказках повсеместно улучшилось. Царь нередко выступает в них защитником бедных против бояр. Таковы сказки про горшеню, о лапотнике, о воре Барме…

Образ Ивана Грозного в литературе XIX века будет неполным без стихотворения А.Н.Майкова У гроба Грозного (1887). Майков считал, что за царем была историческая правда — он создавал великое Царство, Петр и Екатерина продолжили его дело. Грозный был народным государем, он уравнял всех, ибо пред лицом царя все равны. В любви народа — оправдание царя:
Да! Мой день еще придет!
Услышится, как взвыл испуганный народ,
Когда возвещена Царя была кончина,
И сей народный вой над гробом властелина —
Я верую — в веках вотще не пропадет,
И будет громче он, чем этот шип подземный
Боярской клеветы и злобы иноземной…

Источник: http://zhurnal.lib.ru/r/reznikow_k_j/glawa6.shtml

Категория: Иоанн IV Васильевич (Грозный) | Добавил: Мефодий_ (17.05.2010)

Просмотров: 6485 | Тэги: Грозный, Время правления Иоанна IV

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Меню

Требы онлайн

Книги сайта

О посмертной участи животных

Форма входа

ТОП 20

Полезные ссылки

Современная проза

Наш опрос

Наш баннер

Третья мировая война.
Дата, сроки, хронология на основании православных пророчеств

Каталог статей